Лысенко В. От Татарстана до Чечни (становление нового российского федерализма). 1995

восстановления Чечено-Ингушской АССР. Ряд народов (лезгины, осетины, ногайцы) в результате административного преобразования Российской Империи, скопированного впоследствии при образовани

СССР, были разделены административными границами на две или даже три (ногайцы) части. В результате распада СССР лезгинский и осетинский народы оказались разделенными, проживающими в различных независимых государствах.

В-чет верт ых, была создана уродливая иерархия народов, различающихся по объему предоставленных прав и степени участия в управлении в зависимости от положения, которое они занимали в структуре национально-государственных образований.

Практика ограничения прав народов существовала уже в Российской Империи: так, права горцев долгое время определялись статусом “виновного населения” (как результат Кавказской войны), кроме того, православное население имело более ш ирокие права, чем “инородческое”.

Таков общий перечень главных причин, как объективных, так и связанных с историей взаимоотношений Кавказа с Россией, которые привели к накоплению противоречий в этнополитической сфере. Причиной же нынешнего обострения, перехода из латентного состояния в форму открытых конфликтов, является общий кризис Российского государства, связанный с распадом СССР и структурной перестройкой социально-экономических и социально-политических отношений в стране. Можно говорить о следующих формах его проявления.

1.1.Кризис национально-государственного устройства России

Сраспадом СССР пош атнулась созданная им система взаимоотношений государства и составляющих его народов, основанная на сверхцентрализации власти и безусловном примате интересов государства над национальными интересами народов, практически сводящая автономные образования на уровень административных единиц.

Заключением Федеративного договора был сделан первый шаг к оформлению нового для России договорно-конституционного принципа отношений между субъектами Федерации, основанного на учете интересов и государства, и народов. Федеративный договор конституирует переход к Федерации на смешанном принципе (с тремя видами субъектов). Однако по-прежнему отсутствует конкретный механизм его реализации (правовой и политический). Вне договорных отношений фактически оказались народы, не являющиеся титульными в субъектах Федерации.

40

Кроме того, не сформулированы окончательно принципы российской государственности. Стало очевидно, что сама система национальнотерриториальных единиц, унаследованная от бывшего СССР,

соответствует скорее задаче административного управления, чем созданию условий для саморазвития этносов.

Иначе и быть не могло, ведь система автономных образований была подчинена господствующему тогда принципу государственного унитаризма. Эта концепция государственного строительства принципиально противоречит идеологии федерализма, на которую пытается опереться современное российское руководство. Разрыв между ними ведет к ослаблению вертикали государственной власти и, как следствие, безудержной суверенизации субъектов Федерации (не только республик, но и краев и областей), грозящей глобальной дезинтеграцией Российского государства.

1.2. Кризис государственной власти

Демократическое руководство России отказалось от силовых методов управления. Однако в условиях переходного периода, для которого характерны процессы суверенизации национальнотерриториальных образований, отсутствуют или не работают правовые и политические механизмы защиты общегосударственных интересов. Конституционное распределение полномочий между центром и субъектами Федерации значительно расширило компетенцию органов власти последних, что, безусловно, является требованием времени, но при этом было нарушено вертикальное единство власти.

Меры непосредственного воздействия федеральных органов на ситуацию в республиках исчерпываются правом Президента РФ приостанавливать действие актов исполнительной власти республик в составе Российской Федерации в случае их несоответствия федеральной Конституции, а также полномочиями центральных органов в условиях чрезвычайного положения. Верховный Совет РФ не наделен правом прекращать полномочия представительных органов власти республик даже в случае систематического нарушения ими конституционных норм и неподчинения решениям Конституционного Суда Российской Федерации, который полномочен разрешать спорные ситуации между центром и субъектами Федерации. В результате федеральный центр нередко вынужден идти на поводу у различных политических сил в республиках, не имея других средств защиты своих интересов, кроме силовых.

Положение усугубляется тем, что в Российской Федерации не завершен процесс конституционного разделения властей. Сейчас на всех

41

уровнях, начиная с центральных органов Федерации и кончая местным уровнем, существует два центра власти, которые нередко находятся в конкурентных отношениях. Один представлен иерархией Советов, другой - новой вертикалью исполнительной власти. По-прежнему чрезвычайно низок авторитет и самостоятельная роль судебных органов. В этих условиях политика как центральной, так и местной власти отличается несогласованностью, непоследовательностью, отсутствием координации между ведомствами.

На уровне местной власти кризис выражается в значительном падении авторитета официального руководства большинства Северо-Кавказских республик, а также во все возрастающей активности антироссийски ориентированных оппозиционных сил и попытках создания ими параллельных властных структур. Отсутствие демократических традиций - отличительная черта всего постсоветского общества. На Северном Кавказе внутриполитические противоречия в целом ряде случаев являются отражением борьбы клановых (или даже национально­ мафиозных) групп за место в управлении и соответствующее ему участие в перераспределении ресурсов и благ; межэтнические конфликты в республиках нередко являю тся внеш ним прикрытием борьбы коррумпированных национальных элит за власть.

1.3.Экономический кризис

Дезинтеграция государства нагляднее всего проявляется в экономической сфере. Разрыв хозяйственных связей между регионами, развал финансовой системы вынуждает республики, края и области стремиться создавать на своей территории самодостаточную экономику

сопорой на внутренние ресурсы. Органы местной власти находятся под влиянием иллю зии, что мож но выжить в условиях кризиса, отгородившись от остальной части страны таможенными барьерами, проповедуя идеологию “опоры на собственные силы”. Между тем, опыт Чечни наглядно показал, что без и вне Российской Федерации любая республика Северного Кавказа обречена на экономическое банкротство.

Основой для изоляционистских и сепаратистских тенденций становится реальная неравномерность социально-экономического развития регионов, сущ ествовавш ая еще в бывшем СССР и углубляющаяся по мере реализации реформы. Это в полной мере характерно и для С еверного К авказа. Расчет сравнительных коэффициентов экономического потенциала субъектов Федерации на Северном Кавказе показывает, что существует значительный разрыв в уровне социально-экономического развития как между краями и областями, так и между отдельными республиками. Экономический

42

потенциал рассчиты вается на основе базовых показателей, характеризующих экономическое развитие (объем промышленного производства и сельскохозяйственной продукции на душу населения, размер капвложений из государственных источников на душу населения и т.п.), а также с учетом коэффициента материального положения населения. Коэффициент материального положения населения рассчитывается по следующим показателям: производство товаров народного потребления и мяса на душу населения, розничный товарооборот и объем платных услуг на душу населения, среднемесячная оплата труда и обеспеченность жильем, число врачей и лиц с высшим образованием. Значения этих показателей для республик, краев и области Северного Кавказа расчитаны Ростовским кадровым центром.

Так, в сравнении с экономическим потенциалом Ростовской области, принятым за 1,0, аналогичный показатель в Чечено-Ингушетии в первом квартале 1992 г. составлял 0,38, в Дагестане - 0,47, в Кабардино-Балкарии

-0,53, в Адыгее - 0,54, в Северной Осетии - 0,59 и в Карачаево-Черкесии

-0,61. Ранжирование республик в составе Российской Федерации по уровню социально-эконом ического развития, проведенное Л.С.Перепелкиным на основе выведенного им интегрального показателя уровня развития, дало подобные же результаты. Из 17 ранжированных республик Северная Осетия получила 4-й ранг, Кабардино-Балкария - 10-й, а Дагестан и Чечено-Ингушетия - соответственно 16-й и 17-й ранги.(См.: Мир России. 1992. №1. С.103)

Чечено-Ингушетия и Дагестан значительно отстают также и по показателям материального положения населения (коэффициенты соответственно 0,54 и 0,62 от Ростовской области). Остальные республики по уровню жизни приближаются к краям и областям, а в Северной Осетии этот показатель даже выше, чем в Ростовской области (1,05), но при этом надо учесть, что часть своего потенциала республика тратит па прием беженцев из Южной Осетии. Особенно тяжелое положение сложилось для населения Ингушетии после разделения ЧеченоИнгушской АССР.

Разрыв социально-экономического развития между субъектами Федерации углубляется и должен корректироваться федеральным центром. Во-первых, в настоящее время существуют значительные различия в объеме капвложений из государственных источников. Если в Ростовской области за январь-март 1992 года они составляли 590 рублей на человека, то в республиках Северного Кавказа в среднем только 274 рубля, в том числе в Адыгее - 208, в Чечено-Ингушетии (тогда еще единой)

-216, в Северной Осетии - 232 рубля. Во-вторых, республики отстают и по уровню развития рыночных структур: в апреле 1992 года в них было 4101 кооператив (из них лишь 2 процента производящие) и 3754

43

фермерских хозяйства, причем большая часть их приходилась на Чеченскую Республику и Дагестан. Это меньше, чем в одной только Ростовской области (соответственно 4292 и 4114).

При недостатке госкапвложений и неспособности рыночных структур восполнить потери госсектора нет надежды на то, что в ближайшее время экономика республик Северного Кавказа сможет обеспечить уровень жизни населения, сравнимый хотя бы со средним по стране. Характерное для всей России падение производства осложняется здесь серьезным кризисом основных отраслей экономики: нефте- и газодобывающей, нефтехимической, машиностроительной и хлебопроизводящей. Он связан, во-первых, с падением добычи нефти и газа в результате исчерпания эксплуатируемых месторождений, во-вторых, с серьезными трудностями в обеспечении производств сырьем и оборудованием (например, металлом и металлообрабатывающими станками), в-третьих, опережающим ростом цен на промышленную продукцию по сравнению с сельскохозяйственной и т.д.

Падение производства, дополняемое падением уровня жизни, само по себе является существенным фактором обострения как межэтнических отношений, так и отношений между субъектами Федерации.

Во-первых, оно приводит к обострению борьбы за ресурсы, финансы и доступ к ключевым постам в управлении экономикой республик. Взрывом меж этнических противоречий угрожает реализация правительственной программы приватизации, особенно земли, в регионе, где чувство сопричастности с “землей предков” является одним из главных компонентов этнического самосознания. Типичное для горных регионов малоземелье, развитие земельно-арендных отношений, традиции совместного использования пастбищных земель, наконец, многочисленные территориальные и земельные споры, - все это неизбежно приводит к тому, что конкуренция в ходе земельного передела приобретает этническую окраску. В наибольшей степени это характерно для регионов, где этнический состав населения претерпел значительные изменения за последнее столетие.

В таких условиях перестройка социально-экономических отношений скорее всего приведет к отчуждению от собственности и отстранению от активного участия в управлении экономикой целых групп населения, в том числе объединяемых по национальному признаку (нацменьшинств, малых и нетитульных народов). Уже сейчас в республиках происходит “вытеснение” из сферы управления экономикой русского национального меньшинства.

Во-вторых, в последнее время большие масштабы приобрела поощряемая руководством некоторых республик перекачка новыми коммерческими структурами материальных и денежных средств из других

44

регионов Российской Федерации. Эта проблема является одной из ключевых во взаимоотношениях федерального центра с Чеченской Республикой, которая таким способом пытается компенсировать потери от катастрофического падения производства и уровня жизни, вызванного кризисом нефтедобывающей отрасли.

В-третьих, ухудшение условий жизни и сокращение сфер занятости

вреспубликах порождает своеобразные формы “отходничества” в другие регионы Российской Федерации, при котором основной сферой деятельности для отходников становится индивидуальная рыночная торговля и коммерческое посредничество. Основными регионами торговой деятельности кавказцев стали края и области юга России, крупные города Европейской части, а также Сибири и Севера. Здесь сформировались многочисленные кавказские землячества, часть из которых, по данным МВД России, строится на иерархической основе, располагает властными структурами и имеет ярко выраженный криминальны й характер. Формируются они за счет притока люмпенизированной молодежи из сельских районов.

Монополизация рыночной торговли и некоторых других видов коммерческой деятельности (например, лицензионной торговли золотом

врайонах В осточной С ибири) подобными крим инальны м и формированиями, их претензии на приоритет в приватизации госсобственности, а также значительное число преступлений, совершаемых выходцами из республик Северного Кавказа и Закавказья, являются важными причинами роста межнациональной напряженности во многих регионах Российской Федерации.

В-четвертых, “выдавливание” из экономической жизни республик больших групп населения (в том числе нацменьшинств) ведет к увеличению числа вынужденных мигрантов в перенаселенные регионы юга России.

1.4.Кризис межэтнических отношений

Глобальные структурные изменения всей системы социальных отношений, связанные с распадом тоталитарного государства и реформированием социально-экономической системы, порождают потерю социальной ориентации масс людей, усиливают их социально­ психологический дискомфорт. В этих условиях неизбежно усиление значимости этнических связей, таких, например, как связи внутри национальных общин, родовых и клановых структур.

Естественными в этой ситуации являю тся политизация и идеологизация межэтнических отношений. Угрозу государственным

интересам представляет не само наличие политических организаций,

45

построенных на чисто национальной основе, а претензии ряда таких организаций на неоправданно доминирующее, а в ряде регионов и монопольное представительство в политической жизни, а также их попытки брать на себя властные функции в обход демократической процедуры, использовать в политической борьбе вооруженные национальные формирования.

И деологический вакуум, возникш ий после круш ения социалистической идеи, сейчас заполняется за счет наступления идеологии национального возрождения в различных ее ипостасях - от духовного возрождения до политической независимости. В условиях, когда общечеловеческие гуманитарные ценности не стали органической частью массового сознания, национальная идея нередко реализуется в крайних формах, граничащих с этноцентризмом и воинствующим национализмом. Вместе с тем отсутствует не только законодательная основа, регламентирующая деятельность национально-политических организаций, но и вообще какая-либо последовательная концепция отношения официальных властей к такого рода организациям.

События, связанные с распадом СССР, в частности, сопровождавшие его острые межэтнические конфликты, сняли некий “психологический барьер”, установленный в последние десятилетия, перед открытыми проявлениями межнациональной розни. Пример бывших союзных республик, кроме того, убедил многих лидеров национальных движений в относительности самого понятия целостности государства, в допустимости использования неконституционных методов борьбы с ним.

1.5. Геополитический кризис

После распада СССР коренным образом изменилось геополитическое положение России и, в частности, Северного Кавказа, который стал южной границей страны. Потоки беженцев и мигрантов, исходящие из нестабильных государств Закавказья, которые помимо прочего стали ареной локальных войн, а также связанные с этим проявления насилия, терроризма захватывают Северный Кавказ. Граждане России оказались непосредственно вовлечены в конфликты на территории Грузии.

Положение усугубляется тем, что отсутствует цельная концепция и слаба договорная основа отношений России со странами “ближнего зарубежья”, нет и механизма защиты интересов России и ее граждан в зонах вооруженных конф ликтов в этих странах, еще только разрабатывается программа приема мигрантов и беженцев на территории России.

Вместе с тем, мировое сообщество ожидает от России, что она

46

выполнит историческую миссию гаранта стабильности в постсоветском пространстве.

Едва ли не ключевым моментом е точки зрения государственной безопасности России, а также отношений ее со странами “ближнего зарубежья” является сейчас проблема границ. Общая протяженность границ Российской Федерации - 58562 километра, причем около трети приходится на границы России с бывшими республиками СССР.

Неконтролируемость этих границ наносит серьезный ущерб интересам России, так как способствует проникновению на ее территорию оружия, боевых групп, наркотиков, нерегулируемой миграции, а также нерегулируемому вывозу товаров из России. Однако установление режима государственной границы, особенно со странами Закавказья - наиболее нестабильным регионом в постсоветском пространстве - связано с рядом трудноразрешимых проблем.

Во-первых, границы, которые являются бывшими административными границами СССР, в значительной степени являются условными и не везде точно определены, что является основой для территориальных конфликтов. Не разграничены также морские экономические зоны.

Во-вторых, окончательное территориальное размежевание и установление режима границы между Российской Федерацией и странами Закавказья вызовет противодействие со стороны лезгинского

иосетинского населения по обеим сторонам границы, абхазского народа

иподдерживающих его национальных движений адыгов. В свою очередь, прозрачность границ вызывает недовольство основной части населения Краснодарского и Ставропольского краев, республик Северного Кавказа.

В-третьих, закрытие границ потребует привлечения дополнительных воинских контингентов в горские республики, и без того перенасы щ енны е войсками и оружием, что может вызвать дополнительную напряженность в отношениях центра с руководством республик и национальными движениями. Особенно это актуально для отношений с Чечней.

Описание факторов, приведших к накоплению и обострению межэтнических противоречий, было бы неполным, если не сказать, что Северный Кавказ - регион бурного протекания этнических и этносоциальных процессов консолидации и интеграции. Одновременно с ростом напряженности на межэтническом уровне усиливаются объединительные тенденции на субэтническом и этнорегиональном уровнях.

Продолжается процесс внутриэтнической консолидации и стирания внутренних этнокультурных (в том числе языковых) различий у некоторых народов Дагестана (аварцы, лезгины, лакцы). Сильна тенденция к воссозданию на новом историческом этапе адыгского

47

суперэтноса, который в настоящее время существует в виде ряда близкородственных народов. Активизируется процесс возрождения казачества как субэтнического образования в составе русского народа. Задачи национального объединения являются главным пунктом национальных движений различных народов (осетин, лезгин, ногайцев).

Проблема политического самоопределения вообще является ключевой для понимания этнополитической ситуации на Северном Кавказе. С присоединением народов Северного Кавказа к России и включением их в состав Империи были прерваны внутринациональные процессы политической консолидации самоуправляющихся горских обществ и мини-государств Восточного Кавказа (ханств, шамхальств и т?д.). После победы Советской власти процесс формирования северокавказских наций был загнан в “прокрустово ложе” созданных “сверху” национальнотерриториальных образований, не вполне учитывающих естественный ход этнических процессов. Границы этих образований, которые по форме являлись подобием национальных государств, на практике были скорее административно-территориальными границами, что определялось логикой распределения власти в сверхцентрализованном советском государстве.

Все это, да к тому же многократные преобразования национальнотерриториальных единиц, изменения их границ, создание дву- и м ногонациональны х автономий обусловило внутренню ю противоречивость процессов формирования наций на Северном Кавказе

ипривело к тому, что национально-политическое самоопределение рассматривается сейчас идеологами национальных движений в качестве универсального механизма преодоления колониального наследия, разрешения национальных проблем и реализации национальных интересов.

На этническом уровне тенденции национального самоопределения проявляются в различных формах:

-в стремлении к внутренней федерализации многонациональных республик (Дагестан);

-в возможном разделении двунациональных республик и образовании новых субъектов Федерации (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия);

-в повышении статуса национально-территориальных образований

ипридании им особых полномочий в рамках Федеративного договора;

-в попытках изменения границ субъектов Федерации за счет выделения из них районов компактного проживания каких-либо народов (например, казачьи районы Карачаево-Черкесии, Кабардино-Балкарии, Адыгеи и Чечни, лезгины в Дагестане и Азербайджане, ногайцы в Ставропольском крае, Дагестане и Чеченской Республике);

-в стремлении к самоопределению вне Российской Федерации

(Чеченская Республика).

48

На суперэтническом уровне эта тенденция нашла свое выражение в деятельности Международной черкесской ассоциации и общества “Адыге хасе”, направленной на создание общеадыгского государственного образования.

Сильные сепаратистские тенденции проявляются прежде всего в деятельности Конфедерации народов Кавказа, лидеры которой связывают 1адачу демократического самоопределения народов Северного Кавказа с созданием общего надэтнического государственного образования вне России - Горской республики, в рамках которой, по их мнению, будут сняты противоречия, порожденные ныне существующей системой национально-государственных образований горцев. Созданная в противовес Конфедерации К авказско-Черноморская ассамблея Iюркоязычных народов пока не ставит перед собой далеких политических целей и не создает властных структур, однако также считает главной своей задачей национальное самоопределение тюркских народов Кавказа. Как показывает практика последних лет, тенденция перерастания национально-культурных движений в национально-политические прогрессирует очень быстро.

Связь этнического и политического на Кавказе вообще очень велика: приверженность национальной идее становится главным козырем в борьбе за власть в горских республиках, причем ее вынуждены разыгрывать не только лидеры оппозиционных национальных движений, но и стоящая у власти в ряде бывших автономий старая номенклатура. Поэтому большинство конфликтов на Кавказе, в основе которых лежат противоречия политические (наприм ер, политико-правовой, конституционный конфликт между Грузией и Абхазией, или проблема определения границ Ингушской Республики), разворачиваясь, приобретает форму этнополитических или даже чисто этнических конфликтов. В свою очередь, межэтнические противоречия имеют тенденцию к политизации и переходу в плоскость отношений между субъектами Федерации.

Суммируя вышеизложенное, современную ситуацию на Северном Кавказе можно охарактеризовать как этнополитический кризис.

Только гибкая и взвешенная по своим последствиям политика может переломить центробежные тенденции и обеспечить северокавказским народам условия для национального самоопределения в составе Российской Федерации.

Единственной адекватной этой цели стратегией может быть политика, направленная на планомерное согласование государственных интересов России и национальных интересов Северного Кавказа, а также последовательное разрешение или, по крайней мере, снижение уровня противоречий, раздирающих Северо-Кавказский регион.

49