поддерживать священные огни. В конце царствования Пероз стал не так жестоко относиться к христианам в Персии, потому что последние, будучи несторианами1, не признавались Византией.

РЕФОРМА КАЛЕНДАРЯ

Во время правления Пероза видных деятелей зороастризма со все возрастающей настойчивостью волновала и проблема религиозного календаря. В 365-дневном календарном годе, введенном при Ахеменидах, отсутствовал високосный год, так что он отставал от солнечного года на один месяц каждые 120 лет. В начале правления Сасанидов Ноуруз был осенним праздником, но теперь он праздновался в июле, что отстояло одинаково далеко и от весеннего, и от осеннего равноденствия. Потребность в реформе привела к тому, что созвали (дата неизвестна) большой совет ученых со всего государства, и они, очевидно, решили полностью восстановить празднование «Нового дня» в его традиционное время, то есть весной. Осуществить это оказалось очень сложно, и было найдено следующее решение: не переносить календарные месяцы, а вместо этого передвинуть Ноуруз с первого дня месяца Фравардина на первое число любого подходящего по времени года месяца. Эта реформа, по-видимому, была осуществлена между 507 и 511 гг. н.э. при сыне Пероза Каваде I, во время правления которого весеннее равноденствие приходилось на первое число девятого месяца — Адура, и с тех пор празднование Ноуруза совершалось 1 Адура. Шесть праздни- ков-гахамбаров также были передвинуты для того, чтобы они могли, как и прежде, следовать друг за другом после Ноуруза; дни же поминовения фраваши, частично совпадающие с шестым праздником-гахамбаром, перешли на конец восьмого ме-

1 Несториане — последователи константинопольского патриарха Нестория (V в.), учение которого распространилось на востоке христианского мира — в Сирии, Иране, Средней Азии, Китае.

сяца — Абана. Праздник Садэ тоже сдвинулся в связи с Ноурузом, а заодно и годовщина смерти пророка, отсчитываемая от первого празднества-гахамбара.

Эти празднества образовали теперь «подвижный» год, названный так либо из-за решительной передвижки празднеств в VI в. н.э., либо из-за того, что этот год намеревались «передвигать» путем добавления к нему целого месяца раз в 120 лет, так чтобы первое число месяца Адура не отставало бы от весеннего равноденствия больше чем на тридцать дней. Остальные праздники, имевшие меньшее религиозное значение, были оставлены в календаре на своих прежних местах, так что они почти незаметно перемещались назад в течение года.

Несмотря на свои благочестивые цели, эта сасанидская реформа на долгие годы произвела почти такие же разрушительные воздействия на календарь, как и прежняя, задачи которой были чисто практические, так как реформа эта только усугубила путаницу. Так, хотя народ и научился послушно отмечать религиозный «Новый день» (он назывался «Ноурузом жрецов») первого числа месяца Адура, иранцы не смогли отказаться от празднования Ноуруза и первого числа месяца Фравардина, и этот день остался также первым днем гражданского года и днем коронации царей. Таким образом, Ноуруз праздновался четыре раза, меньшие и большие празднества отмечались 1 и 6 Адура и 1 и 6 Фравардина, что должно было еще больше затемнить восприятие народом связи между Ноурузом и праздниками-гахамбар, равно как и религиозную значимость семи великих празднеств. Празднование всех семи гахамбаров неоднократно включается в позднейшей зороастрийской литературе в число основных обязанностей каждого верующего, но они делятся на отдельные части, называемые соответственно рапитвин и гахамбар,и празднование их состоит из двух особых обрядов.

В пехлевийских произведениях, сочиненных (или исправленных) после этой календарной реформы, особо подчеркивается значение весны в связи с идеями воскрешения и конца мира — Фрашегирд. Так, жрец, писавший в IX в., заявлял: «Фрашегирд происходит подобно году, в котором весной деревья зацветают... Подобно воскресению из мертвых, новые

листья вырастают на сухих растениях и деревьях, и весна начинает цвести» (Задспрам XXXIV, 0, 27). Для празднования Ноуруза стал теперь характерен дух обновления. В этот день люди надевали новые одежды, готовили праздничную еду. «Среди прочих вещей, которыми считалось подходящим начинать этот день, были глоток свежего молока и кусок нового сыра; все цари Персии принимали такую пищу в качестве благословения». В это утро цари также ели «чистый сахар со свежими очищенными индийскими орехами»1; было принято к этому празднику заранее высевать семь видов семян растений, чтобы они успели взойти к священному дню. «Полагали, что для царя особенно благодатным является вид зеленеющего ячменя... Уборка [этих зеленых всходов] всегда сопровождалась песнями, музыкой и весельем» (Ehrlich, 1930, с. 99—101). В связи с Ноурузом часто упоминается и о музыке, и говорится, что «хотя празднество царя было великолепно, но и у других праздник проходил не хуже... Все вышли из домов и отправились за город... Изо всех садов, с полей и берегов рек радовали слух различные напевы...» (Вис и Рамин, гл. 9).

ДВИЖЕНИЕ МАЗДАКА

Описания других сасанидских праздников свидетельствуют

отом, что зороастрийцы в то время были такими же веселыми

иискренне набожными, как и средневековые христиане. Однако их угнетали все увеличивавшееся бремя религиозных обязанностей, рост численности священнослужителей, возраставшие требования даров и поборов. В то время зороастрийская церковь стала крупным земельным собственником, принадлежавшие ей обширные площади обрабатывались рабами и крестьянами, и порой в глазах низов алчный зороастрийский сановник мало чем отличался от жадного феодала.

1Скорее всего, здесь идет речь о грецких орехах, а не о плодах кокосовой пальмы, называвшейся по-персидски «индийский орех».

Принимая это во внимание и следует оценивать успех, сопутствовавший маздакитскому движению к концу V в. н.э. Вождь движения Маздак-Бамдад усвоил, по-видимому, учение предшествовавшего религиозного проповедника — он распространял веру, много позаимствовавшую у манихейства. Идеи, провозглашавшиеся Маздаком, безусловно напоминали своим пессимизмом и аскетическими чертами учение Мани и были столь же добрыми и нравственными. Человек не должен убивать себе подобного, есть мясо, но он обязан способствовать возрастанию света над тьмой в мире доброты, терпимости и братской любви. В целях большего братства, для уменьшения причин жадности и зависти, Маздак добивался общности имущества, к которому, как утверждают клевещущие на него критики, причислял и женщин.

Вопреки зороастрийским воззрениям на духовное равенство мужчин и женщин, по сасанидским законам женщины действительно считались принадлежащими своему ближайшему родственнику-мужчине — отцу, мужу, брату или сыну; маздакитское требование общности женщин, возможно, возникло первоначально из желания бедноты освободить своих дочерей и сестер, которых забирали (вероятно, часто насильно) в число жен в большие семейства, содержавшиеся царями и знатью.

Стремление крестьян и ремесленников к справедливости и к некоторому облегчению финансового бремени (потому что именно они являлись главными плательщиками налогов, а жрецы и знать освобождались) по большей части и объясняет то, что Маздака поддерживал народ. Среди зажиточных слоев населения в то время существовало, по-видимому, ка- кое-то течение в сторону аскетизма вместо более здравой зороастрийской морали. Проповеди самого Маздака были к тому же, наверное, убедительными, и он завоевал расположение сына Пероза Кавада I, подобно тому как Мани добился благосклонности Шапура I.

Пероз погиб в 484 г. н.э. в сражении с эфталитами, а в 488 г. на престол вступил Кавад. Ранее он провел два года заложником в плену у эфталитов, и предполагают, что жизнь среди кочевников с ее относительной независимостью и равенством предрасположила его благосклонно отнестись к пред-

ложениям Маздака провести в Иране социальную реформу, которая придала бы империи силы сопротивляться грозным врагам.

Большая часть знати и видных представителей духовенства, разумеется, яростно противилась новому движению, и Маздак фигурирует в пехлевийских сочинениях как главный еретик. Его учения пользовались, однако, достаточной популярностью. В стране отмечались случаи захвата имущества и увода (или освобождения) женщин. Но государственная власть сумела объединить свои силы, движение было целиком подавлено, а сам Кавад низложен в 494 г., и вместо него воцарился его брат Замасп. Кавад бежал к эфталитам, которые помогли ему вернуть престол, но он прекратил поддерживать Маздака и назначил своим наследником не старшего сына — Кауса, принявшего новую веру, а своего третьего сына — Хосрова, заслужившего титул «Аноширван», то есть «[Обладающий] бессмертной душой», за его решительную защиту государственной религии. В конце своего правления, в 528 г. н. э., Кавад разрешил Хосрову устроить пир якобы в честь Маздака, закончившийся убийством пророка и многих его последователей. Фактически движение было подавлено, но воздействие его продолжало ощущаться в различных странных сектах, возникавших в период принятия ислама.

ГЛАВА К

ПРИ ПОСЛЕДНИХ САСАНИДАХ