24. ЭЛЕГИИ

Первые погребальные песни

Осенью 1957 г. я получил приглашение от Академии наук С С С Р посетить Советский Союз в качестве гостя А к а ­ демии и поработать два месяца над археологическими кол­ лекциями Москвы и Ленинграда. В свою очередь Музей Пенсильванского университета предложил Г. Ф. Дебецу, известному советскому антропологу из Института этногра­ фии АН С С С Р , провести два месяца в С Ш А для работы

вобласти антропологии. О таком обмене учеными, первом

вистории С С С Р и С Ш А , договорился доктор Ф. Рейни, директор Музея Пенсильванского университета, во время своего кратковременного визита в Советский Союз весной 1957 г.

Целые три недели я провел в Москве, главным образом в Музее им. А. С. Пушкина, где собрано около 2000 клино­ писных табличек. В результате предварительного ознаком­ ления с этой коллекцией, любезно предоставленной в мое распоряжение дирекцией музея, я обнаружил великолепно сохранившуюся табличку с шумерским литературным тек­ стом, записанным в четыре столбца. При ближайшем изу­ чении оказалось, что это два самостоятельных стихотвор­ ных произведения, относящихся к жанру погребальной пес­ ни. Поскольку погребальные песни, или элегии, были обна­ ружены среди сохранившихся шумерских литературных тек­ стов впервые, мне, естественно, захотелось подробно изу­ чить эту табличку из Музея им. А. С. Пушкина с тем, что­ бы впоследствии опубликовать ее транскрипцию и перевод с комментариями. Таким образом, большую часть моего пребывания в Москве я посвятил работе над точной транс­ крипцией шумерского текста, в чем мне немало помогли сотрудники музея.

Но вскоре я понял, что для подготовки полного научно­ го издания необходимо несколько месяцев упорного труда, и поэтому решил заняться этим уже в Филадельфии. В Москве мне любезно предоставили серию отличных фото­ графий заинтересовавшей меня таблички. Пользуясь этими фотографиями и транскрипцией текста, сделанной в Мос­ кве, я и подготовил настоящую главу.

Табличка, которую писец разделил на четыре столбца, несомненно была составлена в древнем городе Ниппуре

Рис. 11. Табличка с элегиями из Музея им. А. С. Пушкина.

около 1700 г. до н. э., хотя сами элегии могли быть сочи­ нены значительно раньше. На табличке два отдельных про­ изведения неодинаковой величины, отделенные друг от дру­

ний следует концовка из трех строк, отделенная двойной чертой. В ней указано название элегий и число строк каж­ дого произведения в отдельности и обоих вместе. Большую часть текста составляют погребальные песни, исполненные человеком по имени Лудингирра.

В первой песне Лудингирра оплакивает смерть своего отца Нанны, который, если я понял правильно, умер от ран, полученных в какой-то схватке. Во второй песне тот же Лудингирра оплакивает свою добродетельную и люби­ мую жену Навиртум, умершую, по-видимому, естественной смертью.

Обеим песням предшествуют прологи, как бы воссоз­ дающие обстановку, в которой происходило действие. Про­ лог к первой песне состоит из 20 строк, то есть довольно короток по сравнению с самим произведением. Пролог ко второй песне, состоящий из 47 строк, почти в два с поло­ виной раза длиннее самой песни. Оба произведения напи­ саны высоким поэтическим стилем, с использованием раз­ личных видов повторов, параллелизмов, хоровых рефренов, поэтических сравнений и метафор. Деяния и добродетели покойных, равно как скорбь и страдания покинутых ими близких, воспеваются в высокопарных и выспренних фра­ зах, что свойственно похоронным песням и надгробным речам всех времен и народов.

Пролог к первой песне начинается двумя строками не­ сколько более прозаического характера, в которых гово­ рится, что сына, уехавшего в далекую страну, вызвали об­ ратно в Ниппур, так как отец его смертельно заболел. Да­ лее следуют шесть строк, характеризующих отца в самых лестных выражениях. Каждая строка заканчивается повто­ ром: «(он) заболел». В следующем отрывке описываются тяжкая болезнь отца, его страдания и близкая смерть (строки 9—15). Весть о несчастье настигает сына во время «далекого путешествия», откуда он, как мы можем пред­ положить, возвращается в Ниппур и, скорбя, сочиняет плач по умершему (строки 16—20).

Сама погребальная песнь начинается с описания глубо­ кого горя жены покойного, которая была, вероятно, матерью

Лудингирры (строки 21—32). Далее описывается плач не названной по имени жрицы «лукур» бога Нинурты (стро­ ки 33—39), безымянной жрицы «энтум» бога Нуску (стро­ ки 40—46), а также скорбь сыновей покойного и их невест (строки 47—62). Потом следует краткая молитва о бла­ гополучии покойного Нанны (строки 63—69), затем описы­ вается горе дочерей усопшего, старейшин и «матрон» Нип ­ пура, а также его рабов (строки 70—75). Следующая стро­ ка весьма любопытна; она, как мне кажется, является мо­ литвой, касающейся старшего сына покойного (строка 76). За нею идет серия проклятий в адрес убийцы Нанны и потомства убийцы (строки 77—84). Погребальная песнь заканчивается рядом молитв. Здесь молитва о благополу­ чии усопшего в загробном мире (строки 85—98), молитва

ва о благоденствии его жены, детей и всего рода (строки 104—112).

Пролог ко второй элегии, как я уже отмечал, длиннее ее текста. Пролог начинается с известия о смерти Навиртум (следует ряд параллельных сравнений и метафор, строки 113—121), затем описывается горе обитателей Ниппура (строки 122—131). Смысл следующих двух отрывков не­ ясен (строки 132—138 и 139—150). В первом речь идет как будто о том, что в связи со смертью Навиртум было приостановлено отправление какого-то важного религиоз­ ного обряда. Затем появляется муж покойной Лудингирра, чтобы произнести исполненную печали погребальную песнь (строки 151—159). Песнь может быть разбита на две части: скорбный плач по поводу тяжелой утраты Лудин­ гирры, состоящий из ряда последовательных параллелиз­ мов, причем каждый заканчивается одним и тем же реф­ реном (строки 160—168), и нескольких молитв за усопшую, за ее мужа, детей и домочадцев (строки 169—178).

Таково содержание элегий. Что касается их значения, то они, разумеется, обладают немалыми достоинствами как литературные произведения. Это одна из первых попыток передать в образной поэтической форме человеческие чув­ ства и переживания, вызванные трагической утратой — не­ избежной смертью самого дорогого из близких. С точки зре­ ния истории литературы, они являются древнейшими, бес­ ценными образцами жанра элегии. Они опередили на много веков плач Давида о Сауле и Ионафане и гомеровскую

погребальную песнь о Гекторе, которой так печально за­ канчивается «Илиада». В силу этого они имеют огром­ ное значение для сравнительного изучения элегического жанра.

Первое из этих двух стихотворных произведений, кро­ ме того, важно также для понимания космологии шумеров. Из строк 88—89 мы узнаем, что шумерские мудрецы, или по крайней мере некоторые из них, считали, что солнце по­ сле захода продолжает свой путь через загробный мир, а строка 90 сообщает нам, что бог луны Нанна проводит свой «день сна» — то есть двадцать восьмой день каждого месяца — в загробном мире. И, что самое важное, эти два произведения (особенно первое) проливают новый свет на представления шумеров о «жизни» в загробном мире. Так, например, мы впервые узнаем, что бог солнца Уту, который вообще считался судьей рода человеческого, выносил окон­ чательные приговоры усопшим и что бог луны Нанна в какой-то степени «определял судьбу» усопших в день, когда он посещал загробный мир (строки 88—90).

Что касается авторства двух элегий и мотивов, побудив­ ших к созданию их, то нет никаких сомнений в том, что они были написаны одним из «педагогов» шумерской шко­ лы и что использовались они в качестве учебных текстов. Ученики должны были заучивать эти стихи наизусть и переписывать их. И действительно, в Ниппуре была обна­ ружена учебная табличка, содержащая 20-ю строку первой элегии, начертанную как рукой учителя, так и рукой уче­ ника.

Внешне создается впечатление, что автор только сочи­ нил прологи к обеим песням, тогда как собственно погре­ бальные плачи — это истинные плачи самого Лудингирры. Более того, в первой элегии автор прямо указывает на то, что Лудингирра сам сочинил погребальный плач (стро­ ка 20), как бы намекая, что он располагал копией подлин­ ных погребальных плачей Лудингирры.

Однако это представляется маловероятным, в особенно­ сти если учесть одинаковый стиль пролога и самого плача. В целом создается впечатление, что обе элегии явились пло­ дом творческого воображения поэта, ощутившего потреб­ ность излить свои мысли и чувства в красноречивой форме трогательной погребальной песни. Точно так же он мог бы вдохновиться, например, на создание мифологической или эпической поэмы.

Ниже приводится буквальный перевод обеих элегий с неизбежными пропусками и вопросительными знаками, так как текст, к сожалению, все еще весьма труден для пони­ мания.

ПЕРВАЯ ЭЛЕГИЯ

[Отец] послал в отдаленные края за своим сыном, Сын, уехавший в отдаленные края, не... наставления тех дней. Живущий в городе отец заболел,

Бесценный алмаз, встречающийся (только) в далеких горах, заболел,

Д а л (?) многочисленным [лю]дям (?).. зерно,... воду (?) . Смятение (?) битв (?) жрица „ э н т у м " (бога) Н у с к у (?)..::,

.., слезы отдельно (?) для тебя (?), .. для тебя ее (?)..,

[Пусть (?)]

В силе [пусть (?)] Гильгамеш.. твое (?) сердце ( ? ) , [Пусть] Н е д у и Этана [будут] твоими союзниками,

Боги загробного мира будут [произносить (?)] молитвы за тебя, Пусть твой (личный) бог скажет: „Довольно", пусть он

(благожелательно) [определит (?)] твою судьбу, Пусть бог твоего города.. для тебя.. сердце,

ВТОРАЯ ЭЛЕГИЯ

В начале 23-й главы мы объяснили термин «Кур», как обозначающий пространство, лежащее под земной корой и отделяющее землю от бурного первозданного океана (биб­ лейского «Техома»). Но, по-видимому, это же слово «Кур» означало свирепого дракона, который должен был держать в повиновении разрушительные подземные воды. Борьба богов и героев с драконом — один из излюбленных сюже­ тов шумерской мифологии. Этой теме и посвящается сле­ дующая глава.