4. Сарматские племена

С ослаблением скифского могущест­ва в III в. до н. э. главенствующая роль в исторической и культурной жизни па юге Восточной Европы пе­реходит от скифов к сарматам. С ни­ми связан целый период древней истории юга нашей страны. Сарматы были активными участниками вели­кого переселения народов» Они в те­чение шести веков занимали господ­ствующее положение в приазовских и причерноморских степях.

Сарматы были восточными соседя­ми скифов. Ранние античные авторы называли их савроматами (от иран­ского слова «саоромант», что зна­чит — «опоясанный мечом»). Наиме­нование «сарматы» появляется в ан­тичных источниках с III в. до н. э. как собирательное название для разных племен, которые, как сообщают Плиний и Мела, «составляли одно племя, но разделенное на несколько народов с разными названиями».

Этническая принадлежность. Язык.

Геродот отмечает родство сарматов со скифами, ссылаясь на близость их языка, «хотя издревле и искаженно­го». Он приводит легенду об амазон­ках, от брака которых со скифами якобы произошли сарматы, пересе­лившиеся вслед за своими женами к востоку от Дона. По свидетельству Геродота, «за рекой Танаисом уже не скифская земля: первый из тамошних участков принадлежит савроматам, которые, начиная от угла Меотийского озера, занимают пространство на 15 дней пути к северу». Из других со­общений Геродотовой «Истории» мож­но заключить о давности пребывания их на указанной территории. Как из­вестно, савроматы принимали актив­ное участие в борьбе с Дарием на стороне скифов. Диодор и Плиний считают сарматов переселенцами из Мидии.

Я зык сарматов, как и язык скифов, принадлежит к северо-восточной группе иранских языков. Отзвуки его, по мнению лингвистов, можно найти в современном осетинском язы­ке. Что касается «загадочных знаков Причерноморья», широко распростра­ненных в I—IV вв. н. э., частично признанных сарматскими и аланскими, в которых некоторые ученые ус­матривали зачатки сарматской пи­сьменности, то они, как отмечалось, имеют различное значение.

Сарматский катафрактарий — конный воин в полном боевом снаряжении. Реконструк­ция М. В. Горелика

От античных авторов мы узнаем и о названиях отдельных племен. Ос­новные из них: аорсы, сираки, роксоланы, языги, аланы, возглавлявшие крупные союзы племен.

В результате раскопок сарматских курганов в Степном Поволжье, Приуралье и в степях к востоку от Дона установлено, что в VIII—VII вв. до н. э. там происходило первоначальное формирование культуры этих племен. Обнаружены две большие локальные группы родственных племен: волго-донская (савроматы, яксаматы, сирматы) и самаро-уральская (протоаорсы и протороксоланы), На востоке сар­матские племена поддерживали связи с хорезмийцами и сако-массагетским миром Средней Азии, на запа­де — со скифами, а на юге — с пле­менами Северного Кавказа: синдами, местами и рядом других.

Древнейший период истории сар­матов, савроматский (VI—IV вв. до н. э.) характеризуется развитием ко­неводства и всадничества. В это вре­мя происходит образование союзов родственных племен во главе с вож­дями. Складывается и совершенству­ется новый тип железного оружия и снаряжения боевого коня. К концу этого периода союзы племен вышли на историческую арену как сильные в военном отношении политические объединения, стремившиеся к расши­рению пастбищной территории, к ближайшему соседству с причерноморскими городами.

В результате увеличения числен­ности населения и поголовья скота происходит миграция части сармат­ских племен. Начинается проникно­вение их на правый берег Дона и про­движение в глубь скифских владений.

Эти события связываются со вто­рым (раннесарматским) периодом истории сарматских племен (IV—II вв. до н. э.).

Раннесарматский период. Вначале проникновение сарматов происходи­ло мирным путем, хотя были и оди­ночные грабительские набеги. Гиппо­крат (V в. до н. э.) указывает на рас­селение савроматов «вокруг озера Меотиды» в Европе, т. е. западнее Дона, считавшегося в то время гра­ницей между Европой и Азией. Псевдо-Скилак (IV в. до н. э.) упоминает о сарматах — на правом берегу До­на. О присутствии сарматов в степях Северного Причерноморья в конце III в. до н. э. свидетельствует декрет в честь ольвийского общественного деятеля Протогена. В нем среди «вар­варских» племен, нападавших на Ольвию, наряду со скифами перечи­сляются фисаматы и сайи — племена иранского происхождения, возможно, принадлежавшие к сарматам.

Сведения о сарматах находятся и в переданной Полисном легенде о сар­матской царице Амаге (середина или конец III в. до н. э.), выступившей со своим войском в защиту Херсонеса против скифов.

Массовый характер передвижение сарматов на запад приняло во II в. до н. э. Греческие писатели Диодор Сицилийский (I в. до н. э.) и Лукиан Самосатский (II в. н. э.) изображают это передвижение в виде опустоши­тельных набегов, превративших зна­чительную часть Скифии в пустыню. С этого времени название «Скифия» перестает существовать. Оно заменя­ется новым названием «Сарматия», западная граница которой до I в. н. э. (на карте Агриппы) проходила еще по левому берегу Днепра, а поз­же (на карте Птолемея, II в. н. э.) — по Висле. Птолемей первый поделил Сарматию на азиатскую и европейс­кую, границей между которыми был Дон. Название «Сарматия» становит­ся географическим определением большой территории, занятой различ­ными по этническому происхождению племенами.

Наиболее раннее из достоверных исторических свидетельств о пребы­вании сарматов во II в. до н. э. в «Ев­ропейской Сарматии» содержится в третьей книге «Истории» Полибия (205—123 гг. до н. э.). Он сообщает, что в мирном договоре 179 г. до н. э. между понтийским царем Фарпаком I и пергамским царем Евменом в числе «европейских» союзников Фарнака I принимал участие и «Гатал, царь сар­матский». О нахождении сарматов во II в. до н. э. в междуречье Дона — Днепра известно также из сообщений Страбона.

Часть кочующих в степях При­азовья сарматов проникала и на Тав­рический полуостров, где оказывала активное влияние на политическую жизнь Крыма. Это проникновение происходило двумя путями: с севе­ра — через Перекопский перешеек и с востока, из Тамани,— через Керчен­ский пролив.. Особенно оно усилилось в первые века нашей эры. Сарматские племена продвинулись через причерноморские степи и достигли Дуная. Отношения сарматов со скифами но­сили попеременно то враждебный, то мирный характер.

В своем перечислении племен, жив­ших в западной части Северного При­черноморья и занимавших простран­ство между Петром и Борисфеном, на восток от Истра после гетской пусты­ни и тирагетов Страбон упоминает «языгов — сарматов, так называемых царских, и ургов». «Все они большей частью кочевники, но немногие зани­маются и земледелием: эти последние, говорят, живут также по Истру, не­редко по обоим берегам его», а «рав­нины между Танаисом и Борисфеном занимают роксоланы».

В этом перечислении племен обра­щает на себя внимание упоминание Страбоном царских сарматов. Из со­общений Аппиана (II в. до н. э.) мож­но заключить, что царские сарматы, как и языги, во II в. до н. э. продви­нулись через степи Северного Причер­номорья к Дунаю, где в конце II в. до н. э. присоединились к войскам Митридата. В это время, как сооб­щает посол Митридата Пелопид, друзьями Митридата были «скифы, тавры, бастарны, фракийцы, сарматы и все племена, живущие от Танаиса до Истра и вокруг Меотийского озера».

Кроме приведенных кратких упо­минаний, никаких других сведений о царских сарматах в источниках нет. Однако было бы неправильным счи­тать их остатками царских скифов. Аппиан совершенно точно отмечает, что «из числа савроматов» союзника­ми Митридата были «царские, язы­ги и кораллы», этим подтверждая вполне реальное существование цар­ских сарматов.

Как и царские скифы — воинствен­ные конники, господствовавшие над остальными скифами,— царские сар­маты были одним из наиболее силь­ных и воинственных племен, возгла­вивших политическое объединение сарматов во время их передвижения на запад. Конные отряды царских сарматов быстро прошли через причерноморские степи, не оставив там глубоких следов своего пребывания. Однако определенное их культурное влияние можно отметить в некоторых позднескифских курганах, таких, как Александропольский (Днепропетров­ская область), где среди конской уп­ряжи найдены круглые сарматского типа фалары с рельефными украше­ниями. На золотой бляхе из Геремесового кургана (Запорожье) показа­тельно изображение борьбы закован­ных в панцири пешего и конного вои­на с длинным копьем наперевес, что характерно для сарматского боевого снаряжения.

Во II в. до н. э. довольно быстро пе­редвинулись в междуречье Днепра и Днестра языги. Они вместе с царски­ми сарматами и кораллами принима­ли участие в войнах Митридата. По­явление сарматов около 76 г. до н. э. к югу от Дуная отмечает Флор (II в. н. э.) при упоминании о направлен­ном против них походе Аппия Клав­дия Пульхра. Видел языгов на побе­режье Понта и Овидий в первой чет­верти I в. н. э., когда они на быстрых конях переправлялись по скованному льдом Истру и опустошали «жалкие богатства» соседних деревень: «скот, скрипучие повозки и пожитки бедного поселянина», «уводя жителей в плен пли пронзая их пропитанными ядом стрелами».

Плиний застает языгов уже на Среднем Дунае, куда они пришли в середине I в. н. э. и заняли страну «между Данувием и Гирканским хреб­том до Паннонских стоянок в Карнунте и до полей и равнин живущих там в соседстве с германцами даков», прогнав их в «горные хребты и ущелья». О пребывании на Среднем Дунае языгов упоминает и Тацит (55—120). Интересно замечание Плиния, что в это время «имя скифов повсюду переходит в имена сарматов и германцев».

О продвижении царских сарматов и языгов в междуречье Днепра и Дне­стра свидетельствуют, можно думать, также и некоторые ольвийские надпи­си: в честь Никерата, защищавшего своих сограждан и погибшего в Гилее во время нападения кочевников; в честь архитектора Эпикрата, который восстанавливал разрушенные варва­рами укрепления города. (В это вре­мя приходит в упадок целый ряд по­селений вокруг .Ольвии и по берегам лиманов до устья Тираса (Днестра). О том же говорят и надписи из запад­ных греческих городов Истрии и То­ми. В них упоминается об уходе жи­телей из этих городов и мерах, пред­принятых для их укрепления. В это же время полководец Митридата Неоптелем в устье Днестра возводит баш­ню, известную под его именем.

Отдельные исследователи связыва­ют с царскими сарматами так назы­ваемые «клады» с фаларами, обнару­женные на Левобережье Днепра и у с. Галич в Болгарии — в стране трибаллов.

В степях к западу от Днепра, за исключением впускных погребений III—II вв. до н. э. в более ранние курганы, расположенные у хутора Хмельницкого, с. Грушевка и с. Кут в бассейне р. Базавлук, пока еще не найдено курганных сарматских захо­ронений этого времени. По-видимому, в своем стремлении на запад сарматы не задерживались надолго в этих об­ластях.

Гораздо более заметные следы ос­тавили языги в пределах Венгрии, где раскопаны многочисленные курганы первых веков нашей эры, в которых отмечаются уже следы гетской куль­туры.

Среднесарматскпй период.

Во II в.до н. э. в степях Поволжья и Приуралья возникло новое сильное племен­ное объединение, возглавлявшееся роксоланами. Перейдя Дон, роксоланы заняли междуречье Дона и Дне­пра. Вдоль левого берега последнего обнаружены наиболее ранние сар­матские погребения, в основном во­оруженных воинов.

Обосновавшись в степях Левобе­режья, роксоланы начинают оттуда предпринимать набеги в пределы Тав­рического полуострова. По сообще­нию Страбона, роксоланы в количе­стве 50 тыс. воинов во главе со своим царем Тасием выступали на стороне скифского царя Палака в его борьбе с полководцем Митридата Диофантом. По-видимому, стоянка (зимовье) роксоланов находилась на р. Молочной, где открыт большой могильник возле с. Новофилипповка, возникший там еще во II в. до н. э. Другой могиль­ник, возникший в то же время, от­крыт в междуречьи Орели и Самары на левом берегу Днепра.

Дальнейшее продвижение роксоланов на запад, возможно, на некото­рое время было задержано линией укрепленных поселений, воздвигну­тых по обоим берегам Нижнего Днеп­ра в конце III—II в. до н. э. На рубе­же нашей эры они переплавляются в междуречье Днепра и Днестра, где их в середине I в. н. э. упоминают ан­тичные авторы. Очевидно, первый удар роксоланы нанесли левобереж­ным укрепленным поселениям, рань­ше других прекратившим свое суще­ствование. На одном из правых ру­кавов Днепра — Базавлуке, к северу от линии укрепленных поселений, возникает новая стоянка сарматов, о чем свидетельствует большой курган­ный могильник у с. Усть-Каменка Днепропетровской области, датируемый первыми веками нашей эры. Часть сарматов проникает на север в Лесостепное Правобережье (бассейн Роси и Тясмина), где они начинают хоронить своих сородичей в курга­нах более раннего времени и в от­дельных грунтовых могилах по при­меру местного земледельческого насе­ления, очевидно, смешавшись с ним (Колонтаевский могильник).

В это время возобновляются напа­дения сарматских племен на Ольвию, которая, как сообщает Дион Хрисостом (Борисфенитская речь), вынуж­дена держать свои ворота на запоре и вывешивать на стене военное зна­мя. Возникают новые укрепленные пункты на побережье Днепро-Бугского лимана. На Очаковском мысу воз­двигается сарматское укрепление Алектор.

У сарматов неистребимой остава­лась лишь воинственность. Культура же их по мере передвижения на за­пад теряла свои этнические особенно­сти и приобретала черты тех народов, с которыми они вступали в контакт.

Следы сарматов в междуречье Дне­пра и Днестра отмечены большей частью рядовыми погребениями и случайными находками в бассейне Ингула, Ингульпа, Буга и Днестра. Исключение составляет Соколова Мо­гила у с. Ковалевка на правом берегу Буга. В ней была погребена знатная женщина — жрица в расшитой доли­том одежде, с большим набором бога­того бытового инвентаря, предметов культа и драгоценных украшений.

В 1 в. н. э. роксоланы предприни­мают набеги на римскую провинцию Мезию. Для отражения их нападений вдоль берегов Дуная, сделавшегося северной границей римской империи, римляне воздвигают длинную цепь укреплений. После смерти Нерона Рим переходит к оборонительной по­литике. Для охраны границ от беспо­койного соседства «номадов» в Кры­му и Ольвии расквартировываются римские гарнизоны. При императоре Веспасиане роксоланы «в большом количестве тайно переправились че­рез Истр в Мезию и потом обрушив­шись с большой силой» на римский гарнизон, пронеслись по всей стране, «уводя и унося все, с чем они встре­чались». В следующем году они сно­ва «вторглись в Мезию», но были разбиты. Причиной легкой победы римлян была «обремененность их (роксоланов.— Ред.) вьюками» и «тяжестью их (роксоланов.— Ред.) катафракт» (доспехов.—Ред.). Вме­сте с другими народами роксоланы продолжали нападать на римские границы и заставляли Рим платить себе дань.

Позже других прошло через причерноморские степи третье крупное объединение сарматских племен — аланы. О пребывании аланов в райо­не северного Прикаспия упоминают китайские источники еще во II в. до н. э., называя их яньцай. У античных авторов наиболее раннее упоминание о них относится к I в. н. э. В нем говорится о восточных и западных аланах.

Как сообщает Иосиф Флавий, ала­ны около 36 г. н. э. занимали области Меотиды — вокруг р. Танаиса. Часть их спустя некоторое время начинает продвигаться к Дунаю; оставшиеся на месте в 72 и 135 гг. предприни­мают воинственные походы в Мидию и Армению, подвергая их опустоши­тельному разрушению. «С большим количеством пленных и другой добы­чи из обоих царств аланы возвраща­ются домой». Яркое свидетельство этих событий дают богатые наборы золотых и серебряных чаш, различ­ных украшений и других вещей из раскопок кубанских и донских кур­ганов. Писатели I в. н. э. помещают западных аланов уже у Нижнего Ду­ная.

Позднесарматский период.

Во II в. н. э., по-видимому, на основе объеди­нения аорсов и сираков аланы обра­зуют мощный союз племен, кочевья восточной части которого доходят до Аральского моря. Этот союз занял господствующее положение среди других сарматских племен и дал свое наименование сарматскому племен­ному объединению. По словам Аммиана Марцеллина (330—394), «они (аланы.— Ред.) мало-помалу изну­рили соседние народы и распростра­нили на них название своей народ­ности, подобно персам». Эта переме­на нашла отражение в китайской хронике младших Хань, заменившей название яньцай на аланья.

Пребывание аланов в Крыму, куда они переселились из Прикубанья и Тамани, находит свое подтверждение в ряде памятников. На Боспоре уч­реждается институт особых перевод­чиков с аланского языка. В Тамани обнаружена стела с именем «главно­го переводчика аланов» — Ирака (208). Передвижения аланов через степи Северного Причерноморья от­разились и в топонимике и эпиграфи­ке причерноморских городов. Наиме­нование, например, Феодосии, заме­ненное аланским словом Ардабда (что значит «семибожный»), приво­дится в перипле Арриана. В Ольвии среди «варварских» имен в надпи­сях II в. н. э. встречается и аланское имя Респендиал.

Учащение военных столкновений с сарматами в конце I — во II в. н. э. нашло свое отображение в изобрази­тельном искусстве Боспора и причер­номорских городов. Яркими памятни­ками этих бурных событий служат росписи пантикапейских склепов, пе­редающих сцены поединков греков с кочевниками. На каменных над­гробных рельефах, терракотовых ста­туэтках, монетах встречаем изобра­жения пеших и конных воинов, оде­тых в панцирные доспехи, скачущих всадников, пылающие крепости с привязанными к их стенам пленными варварами и ряд других сюжетов. У воинов, изображенных на этих па­мятниках, характерные для сармат­ского вооружения мечи с кольцевым навершием, длинные копья, развева­ющиеся плащи и круглые фалары на крупах коней.

Продвинувшись в области Дуная, аланы принимают деятельное учас­тие в маркоманской войне. Античные авторы характеризуют их, как «храб­рых», «сильных и многоконных» воинов. Совместно с роксоланами, костобоками, бастарнами и многими дру­гими племенами они участвуют в нападении на римские провинции.

С середины III в. н. э. в причерноморские степи надвигаются с северо-запада готы, в союз с которыми всту­пают и другие племена. В числе их были и аланы, занимавшие не послед­нее место в руководстве армии готов. Пребывание готов в Северном При­черноморье сопровождалось опусто­шительными набегами на прибреж­ные области, подорвавшими экономи­ческое развитие причерноморских го­родов. В это время Ольвия перестает чеканить свою монету (253); прихо­дит в упадок торговля черноморских городов с населением степей и укреп­ленными поселениями Нижнего Днепра; часть последних прекращает свое существование, возможно, из-за совместных действий аланов и готов.

В IV в. н. э. восточная часть ала­нов подверглась нападению новых ко­чевников — гуннов. «Пройдя через земли аланов,— сообщает Аммиан Марпеллин,— которые граничат с гревтунгами и обыкновенно называ­ются танаитами», гунны «произвели в них страшное опустошение, а с уце­левшими жителями заключили союз и присоединили их к себе».

В стремительном движении на за­пад гунны увлекают за собою часть восточных аланов, втягивая их в борь­бу с готским племенным союзом во главе с Германарихом. Главное тор­жище сарматских племен Танаис подвергается разрушению. Прекра­щает свое существование и Боспорское царство. О дальнейших совмест­ных действиях аланской конницы и гуннов на среднем Дунае и Тисе рас­сказывают позднейшие римские исто­рики. Аланы проходят через всю Ев­ропу, проникают на Рейн, Британ­ские острова, в Галлию и Испанию, переправляются морем в Африку, распространяя среди других народов свои военные приемы. Оставшаяся часть восточных аланов, по-видимо­му, переселилась в бассейн Северского Донца.

Аланы хоронили умерших в узких подкурганных могилах или в подбоях, в более позднее время — в катаком­бах с северной ориентацией. Некото­рые исследователи связывают с ала­нами обычай искусственной деформа­ции черепов, известный из погребе­ний Поволжья с I в. н. э. Общее рас­пространение в Поволжье и Южном Приуралье он получает во II в. н. э., в то время, когда аланы заняли там преобладающее положение. Погребе­ния с деформированными черепами в позднесарматское время (II—III вв. н. э.) отмечены также на Дону, в Прикубанье, Крыму и Ольвии. На территории Степной Украины они об­наружены на Левобережье Днепра и в бассейне Северского Донца.

Позднесарматский период на Укра­ине, в конце которого отмечены сов­местные действия аланов и гуннов, еще недостаточно изучен. К этому времени относится ряд курганных по­гребений, локализируемых по грани­це с левобережной лесостепью, в меж­дуречье Орели и Самары, левых при­токов Днепра, а также в южной части приазовских степей и песках Ниж­него Днепра. В основном это погре­бения в подбоях и катакомбах. Для них характерна деформация черепов, северная ориентация погребенных и появление новых форм вооружения (длинные мечи без перекрестия и навершия) и конской упряжи, а также сокращение античного импорта и бо­лее бедный погребальный инвентарь.

С середины III в. н. э. сарматы теряют господствующее положение в причерноморских степях. Заканчива­ется сарматский период древней ис­тории юга нашей страны.

Степная полоса современной тер­ритории Украины в сарматское время представляла собой довольно пеструю картину. Помимо перечисленных вы­ше кочевых сарматских племен ан­тичные авторы упоминают и ряд дру­гих мелких племен (ассиаки, кровигги) и местных оседлых жителей, про­живавших вокруг городов и получив­ших соименные им названия, как: торрекады, навары, амадоки, а также обитателей укрепленных поселений Нижнего Днепра и античных городов: тиритов, борисфенитов (ольвионолитов), танаитов, боспорян, херсонеситов.

Хозяйство, быт и культура сармат­ских племен. В степях Северного Причерноморья сарматы продолжа­ли заниматься скотоводством и вести кочевой образ жизни, совершая в те­чение года замкнутый цикл переко­чевок по определенным маршрутам. «Они следуют за своими стадами»,— свидетельствует Страбон,— «выбирая всегда местности с хорошими паст­бищами, зимой — в болотах возле Меотиды (Азовское море), а летом— на равнинах». Сарматы разводили крупный рогатый скот, овец и «мел­кую породу лошадей». Дополнитель­ным промыслом была охота на диких зверей, в которой вместе с мужчина­ми принимали участие и женщины, тренируясь в стрельбе из лука и вер­ховой езде.

Жилищем для кочевников служили кибитки, сделанные из войлока и по­ставленные на повозки. Основной пи­щей их было мясо, сыр и молоко. По свидетельству Плиния, сарматы пи­тались также просяной кашей.

Мужская одежда сарматов мало чем отличалась от скифской. Самым распространенным был плащ гречес­кого типа, скрепленный на плече фи­булой. Головным убором служил ост­роконечный башлык. Женщины но­сили длинную одежду, часто стяну­тую поясом и скрепленную на груди и плечах фибулами, употребление ко­торых с приходом сарматов распрост­ранилось и на юге Восточной Евро­пы, а также длинные шаровары. Во­рот, рукава и подол одежды обшивал­ся мелкими бусами. Платье знатных женщин украшалось вышивкой золо­том. Обувь с острыми носами также расшивалась бусами. Весь убор до­полнялся диадемами, ожерельями, серьгами, подвесками, браслетами, кольцами и перстнями с геммами. Признаком знатности были золотые гривны и венцы.

Разнообразный ассортимент пред­метов быта, вооружения и украшений, обнаруженный при раскопках, говорит о существовании у сарматов различных домашних ремесел: куз­нечного, бронзолитейного, кожевен­ного, деревообделочного и т. д. Сар­матские женщины занимались пряде­нием, ткачеством, вышиванием, изго­товлением войлочных изделий, прос­той лепной посуды.

Большое значение в жизни сарма­тов имели войны, которые велись из-за пастбищ или с целью захвата добы­чи. Особенно возросла роль войны в ходе передвижения сарматов на за­пад. Она вызвала к жизни образова­ние крупных союзов племен. В это время совершенствуются организация войска, военная тактика, вооружение. Налаживается массовое изготовление железных черешковых наконечников стрел, сменивших втульчатые брон­зовые. Входит в обиход новая форма короткого меча с кольцевым навершием. Совершенствуется и защитное во­оружение. Появляются панцири с комбинированным набором из чешу­ек, пластин и кольчужного плетения. Во II—IV вв. н. э. распространяются кольчуги. Изготовленные из прутьев щиты украшались круглыми метал­лическими умбонами. В снаряжении коня, помимо позднескифских дуго­видной формы псалий с шишечками на концах, появляются колесовидные кавказского типа.

Решающую роль у сарматов играл конный бой. В первые века нашей эры особое значение получает тяже­ловооруженная конница катафрактариев. Они были вооружены длинными копьями, которые держали двумя ру­ками на перевес, и длинными прямы­ми мечами для удара с коня. Тацит отмечает внезапность и неожиданность атаки сарматов, особый способ метания дротиков, набрасывание ар­кана на противника. Он описывает тактику переменного боя, когда кон­ные сарматы, оставив лук, набрасы­вались на противника с копьями.

С переселением сарматских племен в степи Северного Причерноморья значительно расширились их связи с причерноморскими городами, в част­ности с Ольвией, тесно связанной с нижнеднепровскими укрепленными поселениями, с которыми сарматы находились в постоянных контактах. Процесс имущественной дифферен­циации и накопление богатства в ру­ках родоплеменной знати способ­ствовал развитию у сарматов меновой торговли с античными городами и со­седними народностями.

Главным торговым местом- для ев­ропейских и азиатских кочевников и тех, кто приезжал морем с Боспора, продолжал оставаться Танаис в устье Дона. «Первые (сарматы) доставля­ли рабов, шкуры и разные другие то­вары кочевников, а другие (греки) взамен привозили на судах одежду, вино и другие предметы, свойствен­ные цивилизованному образу жизни» (Страбон). Среди них были предметы местного и заморского производства, античные остродонные амфоры, краснолаковая посуда и ювелирные изде­лия: серьги, геммы, браслеты и др. Торговым пунктом был и Фасис на восточном берегу Черного моря.

Сарматы установили контроль над торговлей с восточными странами. Роль посредников в караванной торговле принадлежала аорсам и сиракам, которые «торговали индийскими и вавилонскими товарами, получая их от мидян, и перевозили на верблю­дах» (Страбон). Из Китая получали шелковые ткани, бронзовые зеркала, изделия из нефрита; из Индии — би­рюзу и кораллы для ожерелий, ра­кушки каури; из Ирана — полудраго­ценные камни сердолик и альмандин и др.; из Египта — пастовые амулеты, золотые фибулы; из Средней Азии — фалары и костяные изделия; с Кавка­за — хрустальные и гешировые бусы. К сарматам попадали и изделия за­падного производства: латенские и галло-романские фибулы и браслеты с шишечками на концах; италийские бронзовые ковши, чаши и ойнохои из драгоценных металлов; римские стек­лянные сосуды, широко распростра­нившиеся в I—II вв. н. э.

Экономические и культурные свя­зи с античным миром способствовали углублению у сарматов процесса классообразования и усиления пле­менной знати. У них, как и у скифов, существовала частная собственность на скот, который составлял главное их богатство и основное средство про­изводства. Значительную роль в их домашнем производстве играл труд рабов, которых они захватывали во время беспрерывных войн. Из окру­жающих Понт стран вывозилось большое количество рабов. Главным пунктом их сбыта был Танаис.

Постоянные грабительские войны усилили власть вождя — «царя», во­круг которого группировалась воен­ная дружина. Уже в последние века до н. э. сарматы представляли собой большую политическую и военную силу. Они вели дипломатические пе­реговоры с главами европейских го­сударств, принимали участие в меж­дународных договорах и военных со­юзах, засылали посольства к римско­му императору Августу. Однако родоплеменной строй у сарматов дер­жался довольно стойко, и в своем по­литическом развитии они не перешли к созданию единого государства.

Отличительной особенностью сар­матского общественного строя, осо­бенно на раннем этапе его развития, было наличие пережитков матриарха­та. Ряд античных авторов называ­ет сарматов «гюнайкократуменами» (управляемыми женщинами). В ан­тичных источниках упоминаются так­же сарматские царицы Амага, Томирис и др. Женщины-сарматки отлича­лись смелым и воинственным харак­тером. Они ходили на войну вместе со своими-мужьями. Находки в женских погребениях, помимо предметов во­оружения, каменных жертвенников со следами красной краски свидетель­ствуют о том, что сарматские женщи­ны выполняли и функции жриц, ко­торых с почетом хоронили в высоких курганах. Укоренившиеся пережитки матриархата не исчезли и в I в. н. э. (Соколова Могила).

Ряд изменений произошел у сарма­тов и в характере погребальных со­оружений и в погребальном ритуале. Вместо широких грунтовых ям с де­ревянными сооружениями, характер­ными для савроматского периода, по­являются новые типы подкурганных сооружений с различной ориентацией: узкие прямоугольные ямы, моги­лы с заплечиками, квадратные ямы с диагональным положением погребен­ного, подбои, катакомбы. Такое раз­нообразие типов свидетельствует о разнородном составе погребенных, входивших в отдельные союзы пле­мен, что подтверждается и антропо­логически.

Характерные черты погребального сарматского ритуала: вытянутое по­ложение погребенного на спине, ча­сто с согнутыми в локтях руками, с кистью правой или левой руки, лежа­щей в области живота, скрещение ног в ступнях или голенях, деформация черепа. Здесь отразился культ мерт­вых и предков, вера в загробную жизнь. В могилу с погребенными кроме бытового инвентаря клали раз­личные обереги — амулеты, жертвен­ную пищу. Дно могилы с очиститель­ной целью посыпали золой, уголька­ми, кусками мела; над могилой со­вершали жертвоприношение коня, устраивали тризны. С ритуальной целью разбивали зеркала.

Главным предметом культа у сар­матов, как и у скифов, был меч, оли­цетворявший бога войны. По словам Аммиана Марцеллина, сарматы «вты­кают в землю меч и с благоговением поклоняются ему, как Марсу». Они почитали великую богиню (богиню плодородия), которая была и покро­вительницей коней. Изображения бо­гини между двух коней сохранились на сарматских гребнях и серьгах. С нею же связан и культ солнца и ог­ня, хранительницами которого были специальные жрицы. Их захоронения обнаружены в Поволжье и Приуралье, а также в бассейне Южного Бу­га. Есть упоминания в античных ис­точниках и о почитании сарматами водных божеств.

Находки в сарматских могилах ан­тропоморфных каменных и бронзо­вых мужских и костяных женских статуэток свидетельствуют о нали­чии у сарматов и культа производи­тельных сил природы.

Большое место в художественном оформлении вещей у сарматов зани­мало украшение их разноцветными стеклами, полудрагоценными камня­ми и эмалью, вкрапленными в гнезда и, как правило, обрамленными псев­дозернью, псевдосканыо и филигран­ным узором. Эта любовь к полихро­мии, издавна присущая восточным на­родам, получила распространение в I в. н. э., а особенно во II—III вв. н. э. Вместе с готами и гуннами сар­маты способствовали перенесению полихромного стиля в Западную Ев­ропу, где он получил своеобразное претворение в готском и меровингском искусстве. Предметы в зверином стиле встречаются у сарматов гораз­до реже, чем у скифов. Пристрастие к полихромии вносит в него заметные изменения, насыщая фигуры живот­ных красочными вставками. Однако изображения зверей передаются в бо­лее реалистических свободных по­зах: стоящие олени, идущая пантера, лежащий лев.

Кочевой образ жизни сарматов и широкие торговые связи содейство­вали вовлечению их в сферу разно­образных культурных влияний: Во­стока, античного Юга и Запада, на­ложивших особый отпечаток на их культуру.

С приходом сарматов во многом изменился состав населения Северно­го Причерноморья, включившего в себя новые этнические элементы. Об этом свидетельствует увеличение ко­личества «варварских» имен в надпи­сях черноморских городов. Проникно­вение сарматов в причерноморские города и вхождение их в число пра­вящих династий на Боспоре привело к дальнейшей сарматизапии античной культуры и общей нивелировке изде­лий городского ремесла. Сарматы ока­зали большое влияние на экономику и общественную жизнь, способство­вали изменению общего облика костюма, распространению новых типов вооружения и применению новых приемов военной тактики; внедрению в художественные изделия особой разновидности полихромного стиля и техники псевдозерни и псевдоска­ни, получивших дальнейшее развитие в средневековом искусстве Византии и Запада.

Многовековое соприкосновение сар­матов с земледельческим населением украинской Лесостепи способствовало появлению в его культуре новых ти­пов погребальных сооружений, неко­торых особенностей погребального ин­вентаря, новых форм и орнаментации вещей. Ряд художественных мотивов: образ великой богини с конями, адорирующие всадники, тамгообразные знаки и другие изображения, вошед­шие в сокровищницу русского и укра­инского искусства, имеют свои про­тотипы в сарматском круге образов.

Рассмотренный период, продолжав­шийся более тысячи лет, был весьма знаменательным. Не позже IX в. до н. э. в пределах современной Украи­ны заканчивается бронзовый век, на смену которому приходит век желе­за, материала с наивысшими по тому времени качествами для изготовления орудий труда. В этот период получа­ют развитие все виды ремесел, земле­делие и промыслы.

С позднего бронзового века жизнь Восточной Европы оказалась отра­женной в античных письменных ис­точниках, благодаря чему безымян­ные дотоле народы вышли на арену всемирной истории. Ранее всех—ким­мерийцы, затем скифы, сарматы, а вместе с ними и другие народы и пле­мена. Приоткрылась завеса над под­линной географией, этнографией и историей современной Украины, и этим мы более всего обязаны велико­му историку древности Геродоту, по­святившему этой территории в V в. н. э. почти всю четвертую часть своей «Истории».

В Лесостепи и низовьях больших рек продолжали традиционно разви­ваться пашенное земледелие и ското­водство, сложившиеся еще в эпоху бронзы. Их дальнейший прогресс оп­ределялся общим подъемом произво­дительных сил.

Степи Евразии, в том числе и Се­верного Причерноморья, приблизи­тельно к концу бронзового века ока­зались охваченными процессом пере­хода от комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства к ко­чевому скотоводству. Оно позволило интенсивно и с наименьшими затра­тами труда использовать безгранич­ные степные пастбища, выпасы по нагорьям и в глубинах гор, способст­вовало общему подъему хозяйства и прогрессу общества. Огромные табу­ны лошадей, стада крупного и мелкого рогатого скота — все эти богатства становились достоянием отдельных семейств, что неизбежно вело к со­циально-экономической дифференци­ации. Лишь по прошествии веков ко­чевое скотоводство стало консерва­тивным, приобрело сдерживающее начало в развитии общества и хозяй­ства.

Еще в киммерийское время в степях юга нашей страны наметились глубокие социально-экономические изменения, обозначился и численный и по уровню богатства рост аристократии у киммерийцев. Состояла эта привилегированная часть населения из лиц, входивших в отряды конных всадников и обогатившихся за счет военных походов во многие страны, в том числе и отдаленные, вплоть до стран Восточного Средиземноморья и государств Переднего Востока.

Скифы, вторгнувшиеся из глубин Азии (территория их родины еще не установлена), проникли через Кавказ в области, подвластные Мидии, и создали свое первое государство — Ишкузу. С возвращением в степи Ев­ропейской части СССР скифы воссоз­дают свою государственность. Объ­единив под властью царей огромней­шие пространства степей и лесостепей современной территории Украи­ны, они обложили население тяжелой данью, которая стала основным ис­точником доходов, получаемых царя­ми и скифской аристократией. Госу­дарство и общество у скифов было раннеклассовым. Рабство у них, как и у других древневосточных народов, оставалось преимущественно домаш­ним. Основными производителями были рядовые общинники — пастухи и земледельцы, которые находились в кабальной и даннической зависимо­сти от знати. VI—IV вв. до н. э. — период наивысшего могущества и бо­гатства Скифии. Знамением времени служит победа скифов над Дарием Гистаспом, могучим владыкой Ахеменидского Ирана.

В начале III в. до н. э. началась мощная миграция сарматов из-за До­на, под натиском которой гибнет Ски­фия, а остатки ее племен сосредото­чиваются в Крыму и в Добрудже. Крымская Малая Скифия просущест­вовала до начала III в. н. э., а затем ее население растворилось в родст­венной по языку иранской сармат­ской среде. Главная роль в последни& века до нашей эры и первые века на­шей эры в Европейской части СССР переходит к сарматам. С приходом готов из Прибалтики, а вслед затем гуннов из глубин Азии в ее пределах начинается средневековье.

АНТИЧНЫЕ ГОРОДА-ГОСУДАРСТВА СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ

Выдающееся значение в истории че­ловечества имело античное общество, ею культура. Многочисленные его достижения в разнообразных отрас­лях человеческой деятельности вошли составной частью в основу европей­ской культуры, в частности в фило­софию, искусство, архитектуру, лите­ратуру, театр и т. п. Ф. Энгельс, как отмечалось, подчеркивал, что без фун­дамента, который заложили Греция и Рим, не было бы и современной Европы. Античное влияние испыта­ли почти все племена, населявшие тогда Восточную Европу. Оно прояв­лялось как в социальной, политиче­ской, экономической сферах, способ­ствуя ускорению общественного раз­вития племен, так и в культуре. Именно поэтому большой интерес представляет история античных северопричерноморских государств, ко­торые были органической частью ан­тичного мира и развивались в контак­те с городами его основных террито­рий в Восточном Средиземноморье, материковой и островной Греции.

Первые античные поселения появи­лись на северном побережье Черного моря более 2500 лет назад. Установ­ление тесных взаимосвязей с местным населением обусловило возникновение важных особенностей в политическом, экономическом и культурном развитии античных государств этой территории.

В свою очередь, античные города Северного Причерноморья сыграли большую положительную роль в раз­витии социально-экономических и по­литических отношений, в появлении новых черт быта и культуры причерноморских племен. Преимущественно через эти города происходили контак­ты местного населения со всем антич­ным миром. Благодаря греческой тор­говле, ремеслам, искусству местные племена познакомились с достижени­ями античной культуры, элементы которой нашли у них широкое рас­пространение. Тесные экономические связи двух миров — античного и вар­варского ( в понимании греков), зна­чительная роль последнего в истори­ческом процессе нашли отражение в военно-политической и этнической истории северопричерноморских пле­мен, отдельных сторонах их культуры и быта в греческой литературной тра­диции. Искусство греческих мастеров, живших в северопричерноморских го­родах, сохранило для нас образы ря­довых жителей Скифии.