18.Психологические идеи в немецкой классической философии 18 века(и.Кант),психология х.Вольфа.

Эмпирическая философия и психология, возникшие в Англии, проникли в Германию не сразу. Только во второй половине XVIII в. появились переводы локковских «Опытов», трудов Юма, в 1770-х гг.— Гартли и затем французов — Бонне, Гельвеция, Кондильяка. До этого здесь господствовали Декарт, Лейбниц и его последователь Христиан Вольф (1679—1754). Вольф «систематизировал и популяризировал Лейбница и установил в Германии психологию, под влиянием которой развивался Кант и которую он, т. е. Кант, потом отверг». Система X. Вольфа была компромиссом между эмпирическими и рационалистическими идеями в психологии. Этот компромисс выразился уже в разделении X. Вольфом психологии на две науки: эмпирическую («Эмпирическая психология», 1732) и рациональную («Рациональная психология», 1734). В эмпирической психологии Вольфа проявилась тенденция XVIII столетия к изучению фактов о жизни души вместо утомительных схоластических споров о существе души. Однако эмпирия Вольфа была очень скудна. Вольф смутно указал на возможность измерения в психологии. Величину удовольствия можно измерять осознаваемым нами совершенством, а величину внимания — продолжительностью аргументации, которую мы в состоянии проследить. Однако дальнейшие шаги в этом направлении были подавлены отрицательным отношением к ним И. Канта. Предметом рациональной психологии были спекулятивные рассуждения о сущности, месте пребывания, свободе и бессмертии души. Именно в рациональной психологии X. Вольф выдвинул теорию способностей (Vermogen), продолжив различение в душе познавательных и желательных способностей, которое проводилось в Средние века. Способности — это направления деятельности души. Они — голые возможности (nuda possibilitas). Кроме познавательных и желательных выделялись способности внимания и чувства (аффекты). Желательные способности объявлялись производными от познавательных. Из познавательного акта сначала возникает удовольствие (или страдание), потом суждение о достоинстве объекта и, наконец, аппетит — стремление к объекту. Оно возникает из сознания его доброкачественности (или отвращения от объекта, в котором мы открываем зло). Более сильные проявления чувственного аппетита назывались аффектами.

Психологию Вольфа суровой критике подверг Иммануил Кант (1724— 1804). В контексте обоснования возможности теоретического знания и самой науки, поисков источника необходимости и всеобщности научного знания Кант ставит вопрос, при каких условиях возможна психология как наука: «...эмпирическое учение о душе должно всегда оставаться далеким от ранга науки о природе в собственном смысле прежде всего потому, что математика неприложима к явлениям внутреннего чувства и к их законам», а также потому, что в психологии невозможен эксперимент, «поскольку многообразие внутреннего наблюдения может быть здесь расчленено лишь мысленно и никогда не способно сохраняться в виде обособленных элементов, вновь соединяемых по усмотрению; еще менее поддается нашим заранее намеченным опытам другой мыслящий субъект, не говоря уже о том, что наблюдение само по себе изменяет и искажает состояние наблюдаемого предмета. Учение о душе никогда не может поэтому стать чем-то большим, чем историческое учение и — как таковое и в меру возможности — систематическое учение о природе внутреннего чувства, т. е. описание природы души, но не наукой о душе». Кант оказался не прав, считая невозможным в психологии эксперимент и математику, но он проницательно указал на их необходимость для психологии как науки.

В психологии получили развитие следующие идеи И. Канта. Его считают основателем учения о трихотомии души: подразделение душевных состояний на познавательные чувства и волю. Еще раньше немецкий философ и психолог И. Тетенс (1736—1807) впервые выделил чувство (в значении «эмоция» в качестве самостоятельной душевной способности, но это открытие обычно приписывается Канту). Уже во введении к «Критике способности суждения» (1790) он отличил познавательную способность души от способности чувствовать удовольствие и страдание (Gefuhle der Lust und Unlust) и от желательной силы (Begehrungsvermogen). Однако более подробно эта классификация дается в «Антропологии» (1798).

Понятие воли в собственном смысле Кант не разбирает в своей «Антропологии». Но в других местах касается отношения желаний и воли: разница между ними и в том, что воля побуждается разумом, тогда как желание имеет источником чувствования удовольствия и страдания. Классификация Канта перешла в XIX в. и стала господствующей.

Априоризм Канта в учении о познании, особенно учении об априорности пространства и времени как форм восприятия, оказал большое влияние на немецкую психологию и психофизиологию восприятия. Согласно Канту, познание начинается с воздействия предметов на нас, т. е. носит эмпирический характер. Из воздействий внешних вещей получаем содержание познания. Необходимой предпосылкой познания, условием, на котором зиждется наше опытное знание, являются формы. Они априорны и происходят из самой способности познания. Различаются априорные формы созерцания (восприятия) и априорные формы мышления. Формами восприятия являются пространство и время: все внешние явления мы представляем как существующие в пространстве: пространство есть форма внешнего чувства; все представления нас самих существуют во времени: время есть форма внутреннего чувства (но косвенным образом оно является условием и внешнего восприятия). Пространство и время как формы чувственности обладают трансцендентальной идеальностью: таких объектов, как время и пространство, нет; и эмпирической реальностью: как способы, посредством которых осуществляются представления о предметах и обо мне самом. Эти формы могут быть, по Канту, только априорными: они абсолютно необходимые формы всего существующего, опыт же никогда не может дать всеобщего и необходимого, а только имеющее значение и смысл в определенных условиях. Априорные формы мышления присоединяются к содержанию, полученному эмпирическим путем, и устанавливают отношения, связи между многообразными содержаниями для получения из них знания. Их две группы: категории рассудка (их 12) и идеи чистого разума (их 3). В связи с исследованием априорных форм рассудка Кант развивает учение об апперцепции. Апперцепция — это активная сила, которая осуществляет синтез первоначально хаотических представлений. Она имеет две формы: первоначальное синтетическое единство апперцепции, или трансцендентальное единство самосознания — для познания необходимо единство самосознания; и трансцендентальное единство апперцепции, или объективная апперцепция, т. е. направленная на объект, она синтезирует отдельные впечатления от объекта в целостное знание, вносит единство в хаотическое многообразие чувственности и создает объект.

Психологически важные положения содержатся в учении Канта о трансцендентальных схемах, в котором разрешается вопрос о применении категорий к эмпирической действительности, данной человеку в восприятии. Схемы — новый элемент сознания, соединяющий в себе разнородные познавательные способности. В силу этого Кант называет схемы также чувственными понятиями. Они являются продуктом деятельности воображения. Представления Канта о схемах подтверждаются эмпирическими исследованиями в современной психологии. Так, встречающийся в практике обучения вербализм, неспособность увидеть за словесной формулировкой какого-либо правила, закона, стоящую за ним реальность, преодолевается обращением к схематическим изображениям. Кант считал, что все вопросы, которые составляют духовные проблемы человека (что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться?) сводятся к науке о человеке — антропологии. В своем последнем труде «Антропология с прагматической точки зрения» (1798) Кант описал три способности человека (познание, чувство и воля), а также изложил свои представления о характере и темпераменте. Его разработка проблем нравственности и морали воплотилась в положении так называемого императива Канта: моральный характер поступкам человека придает долг. Человек должен свободно следовать долгу. Другие основания действий человека — религиозные заповеди, соображения внешнего порядка (карьера, барыш и т. п.), чувства — не имеют отношения к моральности, хотя часто и определяют поведение.

Кант создал искусство жизни: разработал правила, выполнение которых способствует сохранению духовного и физического здоровья. Эти правила изложил писатель Михаил Зощенко в своей повести «Возвращенная молодость». Зощенко дал их критический анализ и, хотя он не во всем был согласен с Кантом, поддерживал его мысль о том, что человек может и должен руководить собой, «...повышать свою культуру, цивилизованность и моральность... ведя длительную борьбу с препятствиями, навязанными ему грубостью его природы». Учение Канта сохраняет свое значение и сегодня.

19.Становление англииской ассоциативной психолгии(18в.):развитие понятия об ассоциации в трудах Д.Беркли;распространение принципа ассоциации на познавательную деятельность Д.Юмом;ассоциация как универсальный механизм психической жизни в теории Д.Гартли.

В XVIII в. английская психология развивалась от эмпиризма Локка к ассоцианизму в трудах Беркли, Юма и Гартли.

Джордж Беркли (1684 — 1753) был непосредственным последователем Локка и шел от сенсуализма к субъективному идеализму. Для психологии интересен теорией зрительного восприятия пространства («Опыт новой теории зрения», 1709). Считалось, пишет Беркли, что зрение дает идеи света, цветов, и также пространства, фигуры, движения. В частности, так писал Дж. Локк. Однако, указывает Беркли, нам лишь кажется, будто мы непосредственно видим протяженные тела в пространстве, в трех его измерениях. На самом деле расстояние, т. е. удаленность предметов от нас, и сам факт, что они находятся вне нас, величина предметов, положение предметов в пространстве друг относительно друга глазом не воспринимаются. «Оценка, какую мы даем расстоянию объектов, значительно удаленных, есть скорее акт суждения, основанного на опыте, чем ощущения. Например, когда я воспринимаю большое число таких промежуточных объектов, как дома, поля, реки и т. п., которые, как я знаю по опыту, занимают значительное пространство, то отсюда я образую суждение или заключение, что объект, который я вижу за ними, находится на большом расстоянии. С другой стороны, когда объект, имеющий на близком расстоянии, как я знаю по опыту, яркую и большую наружность, кажется бледным и малым, я тотчас заключаю, что он находится на далеком расстоянии. И это, очевидно, есть результат опыта, без которого из бледного и малого вида я не вывел бы никакого заключения относительно расстояния объектов». Пространственные характеристики вещей даются нам посредством мышечных ощущений, возникающих от поворота глаз, от напряжения его мышц. В опыте зрение всегда сопровождается двигательными, мускульными ощущениями, которые Беркли называет осязанием, включая сюда и собственно осязание, и двигательные ощущения от самого воспринимающего органа. Зрение и осязание вступают в связь (это же характерно и для слуха). Ассоциация между ними становится привычной в силу частого повторения. Поэтому впоследствии собственно осязаемые качества — расстояние, величина, фигура начинают восприниматься и зрительно. Таким образом, то, что мы называем зрительными ощущениями, есть комбинация собственно зрительных и осязательных ощущений. Видимое восприятие пространства трактуется как знаки ранее приобретенных через осязание идей. Беркли сравнивает зрительные образы с языком: зрение стало для осязания языком, стало выражать содержание осязательного опыта. В сравнении зрительных идей с языком подчеркивается условность зрительных ощущений, их знаковая природа. Однако, поскольку эта связь образуется в опыте, она обеспечивает правильное поведение. В этом заключается ее биологическая полезность. Сформулированная Беркли теория была развита в эмпирической психологии в XIX в., особенно А. Бэном, который подчеркивал роль мышечных ощущений в образовании зрительных представлений пространства.

Англичанин Давид Юм (1711 — 1776), в философии последователь Дж. Беркли, в «Трактате о человеческой природе» (1739) и в труде «Исследование о человеческом познании» (1748) развил понятие ассоциации и попытался представить все человеческое познание как ассоциацию идей. Юм различает «впечатления», т. е. восприятия, и «идеи», их отражения. Идеи — это воспроизведенные восприятия, более слабые впечатления, которые мы используем в мышлении и рассуждении. Идеи могут быть простыми и сложными. Сложные идеи образуются путем ассоциаций. Вместо действий ума по образованию сложных идей, как учил Локк, Юм объясняет всю работу познания механизмом ассоциаций. Он дает следующую их классификацию. Ассоциации случайные и неправильные суть только ассоциации по закону смежности в пространстве или во времени, а сочетания идей естественные и правильные — это ассоциации по закону сходства и причинности. Все эти ассоциации встречаются в повседневной жизни. Они же лежат в основе научного мышления. Причинно-следственные отношения сводятся к привычной последовательности явлений. Знание отношений причинности не является априорным, но устанавливается в опыте следующим образом. Однажды такой-то объект сопровождается таким-то действием (например, хлеб насытил нас). В следующий раз и затем такой же (хотя уже не тот же самый) объект всегда сопровождался таким же действием. В результате рождается уверенность, что и впредь подобные объекты будут вызывать такие же действия, т. е. что одно является причиной другого. Принципом, принуждающим сделать этот вывод, является привычка, или принцип ассоциации. «Действия этого притяжения даны, причины — неизвестны». Кант считал гениально поставленной саму проблему: как можно перейти от чувственного опыта, который всегда имеет дело с частным случаем, к понятиям и отношениям, имеющим всеобщий и необходимый характер. Но он не согласился с решением Юма и ввел, наряду с опытным, априорное знание.

Всю душевную жизнь Юм сводил к восприятиям, чувствованиям и ассоциациям между ними. Он отрицал существование духовной субстанции, а также «Я» личности как особых, отличных от восприятий образований. «...Когда я самым интимным образом вникаю в нечто, именуемое мной своим Я, всегда наталкиваюсь на то или иное единичное восприятие тепла или холода, света или тени, любви или ненависти, страдания или наслаждения. Я никак не могу уловить свое Я как нечто существующее помимо восприятий и никак не могу пометить ничего, кроме какого-либо восприятия». Основываясь на собственном опыте внутреннего созерцания, Юм утверждал, что личность «... суть не что иное, как связка или пучок... различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении, в постоянном движении».

Английский врач Давид Гартли (1705— 1757) также воспринял идеи Локка об опытном происхождении душевной жизни, развил его представление об ассоциациях и дал первую законченную систему ассоциативной психологии. При ее построении он опирался также на И. Ньютона, некоторые физические представления которого были использованы им для обоснования гипотезы о физиологических механизмах душевных процессов. В главном труде — «О человеке, его строении, его обязанностях и его упованиях» (1749) — Гартли развивает учение о психике как естественном начале. Все духовные способности (восприятие и др.) объясняются через обращение к органической структуре мозга. Существуют три основных простейших элемента душевной жизни: сенсации (ощущения), идеации (идеи ощущений, т. е. повторение ощущений без предметов), аффекции (простейший аффективный тон — удовольствие, неудовольствие). Из этих трех основных элементов строится душевная жизнь с помощью механизма ассоциации. В основе элементов и психологического механизма ассоциаций лежат вибрации, т. е. материальные физиологические процессы, возникающие в веществе нервов и мозга под влиянием внешних воздействий. Вибрации различны и отличаются по степени, роду, месту и направлению. Различиям в вибрациях соответствуют все разнообразие наших первоначальных простых идей и ощущений, представлений и чувствований. Из них с помощью механизма ассоциации образуются все психические явления. Если две различные вибрации происходят в мозгу в одно и то же время, то вследствие того, что возбуждение из участков распространяется во все стороны, они оказывают воздействие друг на друга. Между двумя центрами прокладывается более прочная связь. Тогда в последующем «если по какой-нибудь причине будет вызвана одна из вибраций, вызывается и другая вибрация... Это соответствует процессу вызывания одной идеи при помощи другой». Таким образом, ассоциации являются пассивным отражением нервных связей в мозгу. Сочетаются собственно не ощущения или идеи, а состояния мозга, которые сопровождаются ими — вибрации. «Вибрации должны заключать в себе ассоциацию как свое следствие, а ассоциация должна указывать на вибрации как свою причину». Поскольку нервные связи могут быть или одновременными или последовательными, постольку, по Гартли, и ассоциации бывают только одновременными и последовательными: они есть чисто механические образования. На основе ассоциаций образуются все сложные представления, явления памяти, понятия, суждения, произвольные движения, аффекты (страсти), воображение. При восприятии мы получаем ряд ощущений, которые соединены в силу того, что они объединены в самом предмете. Память — это воспроизведение ощущений по ассоциации в том порядке и отношении, в каких они были получены. «Мы не обладаем способностью по желанию вызывать какую-либо идею, но можем вспомнить о ней, поскольку есть связь при помощи прежних ассоциаций с теми идеями, которые сейчас находятся в духе. Вид человека наводит на идею его имени». Если воспроизведение идей происходит без соблюдения порядка прежних реальных впечатлений, тогда мы имеем дело с воображением. Весь порядок воспроизведения идей происходит объективно без участия субъекта. Частные вопросы, связанные с памятью: ухудшение памяти у стариков, забывание душевнобольными после выздоровления событий, происходивших в период заболевания, трудность что-либо вспомнить в состоянии усталости и т. п. — Гартли объяснял грубо материалистически из состояний мозга. Главы о мышлении у Гартли нет: рассматривается понимание слов и предложений. Слово сводится к набору звуков, значение — это какая-то постоянная часть чувственных образов. Например, значение слова «белизна» образуется в результате выделения постоянного чувственного комплекса многих вещей (молоко, бумага, белье и т.п.). Понимание слова — это образование ассоциации между словом и значением, устанавливается в детстве, а также в процессе обучения наукам. Суждение складывается из понятий.

В системе Гартли нет мышления как процесса. Рассматриваются истины в науках, которые пассивно отражаются сознанием на основе механизма ассоциации. Новые мысли — это только новые комбинации старых простых идей или разложение сложных. «Когда мы достигаем сознания общих истин, это значит, что эта истина по ассоциации переносится на все частные идеи, которые охватываются этой идеей. Опыт показывает нам, что, когда мы строим такие заключения, мы не обманываемся».

Проблема страстей (или аффектов) занимает большое место в психологии Гартли. Страсти рассматриваются в качестве движущей силы поведения. Аффекты, достигшие известной степени интенсивности, побуждают к различным действиям и в этом смысле могут быть обозначены терминами желания или отвращения. Желание же и отвращение на той ступени интенсивности, когда они сильны, чтобы вызвать действие, называются волей. Так Гартли, подобно всем предшественникам, частью различал, частью смешивал феномены, входящие в понятия чувствований, желаний и воли. Аффектов во врожденном состоянии не существует. Не существует врожденных дурных и благородных страстей. Страсти — продукт воспитания и возникают по механизму ассоциации между представлением о вещи и аффекцией. Например, чувство страха первоначально неизвестно ребенку. Но, если однажды он испытывает какой-то ущерб, «после этого идея страдания, оставшаяся в духе как воспоминание о полученном ущербе, ассоциируется с идеей обстоятельств, при которой он получил этот ущерб...». Гартли дает классификацию сложных страстей в соответствии с тем, откуда возникают удовольствие и страдание. Поскольку страсти выступают в качестве побуждений к действиям, знания об условиях воспитания страстей приобретают большое моральное значение. На основе учения об ассоциациях мы узнаем «как беречь и улучшать хорошие аффекты и сдерживать и искоренять те, которые являются аморальными...».

С позиции ассоцианизма Гартли объясняет возникновение произвольных движений. По Гартли, от рождения в организме имеется набор первичных автоматизмов. Это движения, которые вызываются внешними раздражителями на основе врожденных готовых механизмов. Возбуждение каждого органа чувств всегда переходит в возбуждение соответствующей группы мышц. Если же раздражитель вызывает к тому же и ощущение, в мозгу одновременно возникают два очага (например, от осязательного и от зрительного раздражителя), между которыми в силу одновременности устанавливается ассоциация. В дальнейшем одно зрительное впечатление вызывает соответствующее движение. Гартли различает три вида произвольных движений в зависимости от степени легкости их выполнения: полупроизвольные, когда связи еще недостаточно укрепились; произвольные, при которых движения вызываются представлениями; вторичные автоматизмы — произвольные движения, которые возникают без отчетливого представления о движении, достаточно лишь желания движения. Таким образом, «учение об ассоциации объясняет возникновение и развитие произвольных сил и учит нас, как реагировать и улучшать эти силы», — писал Гартли.

Гартли дал естественное объяснение происхождения психических явлений. Эмоции, воля, интеллект, восприятие, память, воображение — «все они выводятся из внешних впечатлений, произведенных на внешнее чувство, следов (или идей) этих впечатлений и их взаимных связей посредством ассоциации, взятых вместе и действующих друг на друга». Психика не является врожденной. Врожденна только способность к аффектам, а также возможность получать ощущения. Все, что есть в душевной жизни человека, является продуктом воспитания.

Современники сравнивали Гартли с Ньютоном: как Ньютон установил законы объяснения материального мира, так Гартли установил законы для ума. Духовный мир Гартли представлял механистически, по аналогии с физическим. В системе Гартли психика выступает процессом, параллельным процессам мозга, что не позволяет раскрыть ее собственные свойства. В ней нет субъекта, нет личности.

Теория Гартли имела большое общественное значение. Он показал, что для того, чтобы сделать человека тем, что он есть, не требуется ничего, кроме ощущающего начала и влияния тех обстоятельств, в которых действительно находится человек. Демократизм Гартли не был его политической позицией, он являлся результатом его научных взглядов.

Важная роль в истории ассоцианизма принадлежит философу, историку и естествоиспытателю Джозефу Пристли (1733 — 1804). Пристли популяризировал теорию Гартли, а также боролся с его противниками и вульгаризаторами, главным образом с шотландской идеалистической школой здравого смысла.