Роль художественных деталей

Одним из традиционных, классических приемов характеристики персонажа является художественная деталь.

Е. Замятин «прибегает к гротескному принципу типизации. Он не ставит цель проникнуть в глубины психологии, раскрыть диалектику души персонажей. В портретной живописи Замятина преобладающей является поэтика постоянной детали, имеющей чаще всего иронически-гротескную окраску. Обыгрывая деталь, писатель подчеркивает определяющую черту характера персонажа, его психологии и нравственных принципов.

Внешне зримым предстает общий внешний облик персонажей: I-330 — «тонкая, упрямо-гибкая, как хлыст»; О — «состоящая из окружностей»; S — «дважды изогнутый».

Из художественных деталей особенно наглядны жесты, руки персонажей романа. Причем в творчестве Е. Замятина деталь повторяется, как правило, не однажды. Особенно яркий в этом отношении пример — руки Д-503, самая колоритная деталь внешности этого героя. Помимо рук, из портретных деталей в его портрете упоминаются только «прочерченные по прямой брови».

Нельзя сказать, что руки Д-503 значительно отличаются от рук обычного мужчины: они «все в волосах, лохматые — какой-то нелепый атавизм. Я протянул руку и — по возможности посторонним голосом — сказал: — Обезьяньи»; «Или это — мои лапы… — мои мохнатые лапы. Я не люблю говорить о них — и не люблю их: это след дикой эпохи», «ужасная, обезьянья рука». Однако эта деталь для героя выбрана в качестве репрезентативной, она становится особенно заметной, ведь все остальные нумера — нерасчлененная единообразная масса, в которой трудно выделить кого-либо в отдельности.

На этом фоне атавистический недостаток героя служит указанием на то, что в нем таится человек естественный, дикий, древний, а не человек-автомат, как все остальные нумера.

Руки являются важным средством характеристики Благодетеля, причем эта деталь в данном случае наполняется идеологическим, социально-психологическим содержанием. Во время праздника Единомыслия мы видим Благодетеля глазами граждан Единого Государства, мы смотрим на Благодетеля снизу вверх. При этом внешность Благодетеля неизбежно деформируется — непосредственно перед нами оказываются его руки:

«Лица отсюда, снизу, не разобрать: видно только, что оно ограничено строгими, величественными квадратными очертаниями. Но зато руки,.. так иногда бывает на фотографических снимках: слишком близко, на первом плане поставленные руки — выходят огромными, приковывают взор — заслоняют собою все. Эти тяжкие, пока еще спокойно лежащие на коленях руки — ясно: они — каменные, и колени — еле выдерживают их вес… И вдруг одна из этих громадных рук медленно поднялась — медленный, чугунный жест»…

Жест в этом портретном описании становится символом давления государства на человека. Нет лица, личности, но есть человек-функция. На этом месте мог бы быть любой другой, важна не его психологическая, эмоциональная, творческая уникальность, а важна его роль носителя власти.

Позднее, в другой ситуации, Д-503 видит Благодетеля по-иному: на самом же деле Благодетель — это вполне обычный, даже заурядный человек: «Передо мной сидел лысый, сократовски лысый человек, и на лысине — мелкие капельки пота». Подчеркиваются не глаза — зеркало души, не воля, не что-то необычное во внешности Благодетеля. Но эта деталь, кстати, тоже указывает на естественное человеческое начало в облике Благодетеля. Оказывается, и он — человек, а обезличивание, номера, униформы — все это навязано человеку в Едином Государстве.

Значимы и другие художественные детали в романе. Во внешности поэта R-13 выделяются «толстые, негрские губы» — символ эмоциональной непосредственности, простодушия. R-13 воспринимается в ассоциативной связи с образом другого поэта, чье изображение Д-503 видит в Древнем Доме: «С полочки на стене прямо в лицо мне чуть приметно улыбалась курносая асимметрическая физиономия какого-то из древних поэтов (кажется, Пушкина)». И негрские губы, и трагическая судьба национального гения проецируются на трагическую судьбу поэта R-13, погибающего в финале романа. Губы как художественная деталь сопровождают поэта до финала романа, где он погибает: «Он лежал на спине… Я узнал толстые, негрские и как будто даже сейчас еще брызжущие смехом губы. Крепко зажмуривши глаза, он смеялся мне в лицо. Секунда — я перешагнул через него и побежал…»

Губы в роли выразительной художественной детали в романе Е. Замятина нам встретятся не раз, но иной будет их характеризующая функция. У врача в Медицинском Бюро «сверкнули лезвием ножницы-губы». Но эта характеристика врача скорее отражает психологическое состояние Д-503 и — зеркально — атмосферу медицинского кабинета с его хирургическими инструментами и прочими атрибутами. Этот пример подтверждает, что та или иная портретная деталь предстает в романе в контексте как предметное отражение и выражение окружающей героя в данный момент обстановки.

Репрезентативной деталью еще одного персонажа — Хранителя S-4711, — подслушивать и высматривать для которого является профессиональным занятием, являются уши: Я [Д-503] «захолонул: внизу — вписанная в темный квадрат тени от оконного переплета, размахивая розовыми крыльями-ушами, неслась голова S». Именно с этой портретной деталью остается в читательском восприятии данный персонаж.