Раздел II. Этническая структура населения

ЮЖНОРОССИЙСКОГО МАКРОРЕГИОНА:

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

Глава 1. Этнополитическое и социокультурное пространство Юга России

Юг России во второй половине первого десятилетия XXI в. – это формирующийся макрорегион, который имеет ключевое значение для сохранения целостности Российской Федерации и успешной реализации стратегии развития России до 2020 года. Южнороссийский макрорегион в силу своего геополитического положения и этни­ческой структуры населения занимает особое место в этнических процессах, происходящих в Российской Федерации, так как включает в себя часть кавказского геополитического ареала, который представляет собой на современном этапе арену соперничества интересов крупнейших геополитических центров – блоков, союзов и отдельных держав. В настоящее время складывается этнополитическая целостность связанных сходными жизненно важными проблемами административных и национально-государственных образований на Юге России.

Причерноморье, Дон, Приазовье, Предкавказье и примыкающие к ним северные склоны гор Кавказа на протяжении тысячелетий своей истории были и в настоящее время являются территорией, при характеристике которой вполне правомерно употребление понятия регион. Под регионом понимается определенная территория, которая может включать в себя и часть одной страны, и всю страну, и даже группу стран и обладает спецификой, отличающей ее от других территорий; у народов, населяющих регион, как правило, имеются общие черты развития в историческом прошлом и настоящем.

Народы, населяющие Юг России, говорят на десятках разных языков, исповедуют различные религии, весьма зрима специфика их хозяйственной и культурной традиции. Однако в течение длительного периода развития человеческие сообщества на этой территории объединяла и объединяет общность исторических судеб. Она вовсе не исчерпывается одним-двумя столетиями жизни в пределах одной империи, уходя корнями в глубокую древность.

Особенность цивилизационного пространства Юга России ряд исследователей связывают с существованием северокавказской и даже с единой кавказской цивилизацией. Спектр ответов «за» и «против» весьма широк. От признания существования особой кавказской цивилизации (подчас со ссылками на авторитет А.Тойнби), не тождественной ни европейской, ни азиатской, или межцивилизационного пространства, особого культурно-цивилизационного синтеза, до полного отрицания особой цивилизации и даже возможности рассуждать о ней.

Ряд ученых замыкают исследование в рамках деления на «Восток-Запад», противопоставляют христианский запад и исламский восток. В связи с этим важно заметить, что такое деление по существу замыкает исследование в рамки очень жесткой, крайне огрубленной, почти «киплинговой» схемы, исключающей какие-либо «переходные» характеристики. Еще одной глобальной схемой является проведение цивилизационной оси «Север-Юг», в основу деления заложено то же самое противостояние христианства и мусульманства, а также отличие экономических систем: промышленного Севера и традиционно земледельческого Юга. Данная концепция, так же как и предыдущая, не учитывает особенность процессов модернизации, происходящих в современном мире. Граница между системами «Север-Юг» давно разомкнута, и в настоящее время «северные» и «южные» структуры располагаются вперемежку.

Другие исследователи работают в русле географического подхода и считают, что решающее воздействие оказала географическая среда. Кавказская горская цивилизация детерминирована особенностью природно-ландшафтных условий, своеобразием сочетания высокогорья, предгорья и равнин, экологическим изменением природно-ландшафтных зон в связи с деятельностью человека, а также религиозным синкретизмом, что нашло непосредственное выражение в комплексе хозяйственных, социальных, духовных и психологических черт этой цивилизации. Но именно географические условия на ранних этапах формирования этнической истории привели к этнолингвистическому разнообразию и появлению различных цивилизационных миров.

Горные хребты послужили этническими и политическими границами. Значительная природно-географическая изоляция, трудности дорожного сообщения затрудняли развитие торговых, хозяйственно-экономических и политических связей между жителями гор, равнин и предгорий. Обособленность общин делала чужим даже жителя соседнего села. При таком образе жизни любые посторонние, будь то культурные, технические или религиозные влияния, с большим трудом приживались в горах Кавказа.

Существует точка зрения, что в основу понимания сущности кавказского региона положено понятие о наличии особой кавказской ментальности. Эта точка зрения является спорной и вызывает на сегодняшний день активную полемику среди ученых-этнологов. Например, Р.Г. Абдулатипов утверждает, что речь следует вести о кавказской цивилизации в целом, о «целостности и культурной близости армян и азербайджанцев, грузин и абхазцев, осетин и ингушей».¹ Основу кавказской цивилизации, характерной чертой которой является «интенсивнейшее взаимодействие многих уникальных культур и почти всех мировых религий», автор усматривает в «глубинных естественных социокультурных факторах», в «этногенетических аспектах кавказской ментальности». Уникальность и целостность кавказской цивилизации состоит в том, что «в этом историко-культурном и географическом пространстве происходит системное воспроизводство традиций и обычаев, которые на высокий уровень шкалы ценностей ставят честь, достоинство и мужество».² Данную точку зрения разделяет Р.И. Ахриев. В его работе говорится: «Уникальна духовная и материальная культура народов многоязычного Кавказа. При всем своеобразии отдельных национальных культур, в целом они обнаруживают несомненную общность, с одной стороны, результат генеалогических связей одних этносов и, с другой стороны, следствие многовековых контактов как родственных, так и не родственных народов края. Многонациональный Кавказ не знал межэтничеких войн. Одной из основных ценностей горской цивилизации является кавказский тип личности, в идеале воплощающий в себе свободолюбие, чувство собственного достоинства, умение владеть собой, сохранять оптимистический взгляд на жизнь при всех испытаниях».³

Первый тезис, вызывающий сомнение, – наличие единого кавказского типа личности. Наличие стереотипов поведения, отличающие одни народы Кавказа от других, невозможно оспорить.

Второй тезис, с которым трудно согласится, – то, что многонациональный Кавказ не знал межэтничеких войн.

Наиболее приемлемой представляется точка зрения авторов, считающих, что на Кавказе взаимодействуют несколько цивилизаций.

Всилу особенностей своего географического месторасположения Северный Кавказ явился своеобразным «этническим коридором». Ни одна крупная миграция по территории Евразии ни миновала данный регион. Здесь сменялись эпохи и цивилизации, волны кочевников вытесняли друг друга. Можно выделить множество исторических эпох и периодов: киммерийскийVII в. до н.э., гуннский VII в., монгольский XIII-XV вв. и т.д. Невозможно было не только какое-либо государственное слияние Кавказа, но и сколько-нибудь прочное и долговечное объединение хотя бы одного из горских или степных народов.

К Северному Кавказу вполне применима методология, разработанная в рамках теории локальных цивилизаций французской школы анналов. Народы Северного Кавказа в разной степени были включены в периферию древневосточных и античной цивилизаций, а затем византийско-славянской и двухвекторной исламской (суннитской и шиитской).

В XVIII – первой половине XIX вв. русская цивилизация стала ядром полиэтнической, поликонфессиональной (православно-мусульманской при доминировании православия) трансрегиональной российской цивилизации. Армения, Грузия и, в известной степени, Азербайджан достаточно органично влились в систему российской цивилизации. ¹

К началу ХХ в. Северный Кавказ был в значительной степени интегрирован в социокультурную систему Российской империи. Российская государственность, являясь доминант­ной формой интеграции, с одной стороны, политическим «обручем» скрепляет разнородные земли, народы и культуры, а с другой – формирует единый для цивилизационного ареала нормативно-цен­ностный порядок, или символический универсум. Этот порядок представляет собой генерируемые государственной властью духовные принципы национального единства, или то, что получило название «национально-государственной идеи», задающей «общее дело». ²

В советский период можно говорить о северокавказской (южнорусской) субцивилизации в рамках советской модели индустриального общества.

Распад социалистической системы советского общества, кризис социалистической идеологии повлекли за собой всеобщий кризис идентичности, в том числе цивилизационно-культурный на постсоветском пространстве, включая Кавказ. В результате Кавказ, как и Балканы, превратился в зону межцивилизационных конфликтов: Нагорный Карабах, Абхазия, Южная Осетия, Пригородный район Северной Осетии, Чечня.¹

Процессы глобализации, установление однополярного мира и стремление народов к воссозданию многополярного мира оказывают влияние на поиск народами России, включая и Северный Кавказ, своей идентичности.

Политическое пространство Юга России представлено Южным и Северо-Кавказским федеральными округами. Изначально 13 мая 2000 г. в составе Российской Федерации был выделен Северо-Кавказский федеральный округ с центром в городе Ростов-на-Дону, включавший в себя 13 субъектов, но 20 июня 2000 г. он был переименован в Южный федеральный округ. В первоначальном составе ЮФО просуществовал до 19 января 2010 г., когда из него были выделены территории семи северокавказских республик и Ставропольского края, объединенных во вновь образованном Северо-Кавказском федеральном округе с центром в городе Пятигорске. Таким образом, в настоящее время в составе Южного федерального округа – Республики Адыгея и Калмыкия, Астраханская, Волгоградская и Ростовская области, а также Краснодарский край. Северо-Кавказский федеральный округ включает Республики Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Северную Осетию – Аланию, Чеченскую и Ставропольский край.

Население Юга России отличается многонациональностью и большой языковой дробностью, что обусловлено особенностями его исторического развития и природными условиями. Средневековые арабы недаром называли Кавказ «Горой языков»: здесь живет около 50 народов с самостоятельными языками. В лингвистическом отношении они принадлежат в основном к трем большим языковым семьям: собственно кавказской, или палеокавказской, индоевропейской и алтайской. Все они представлены как на Северном, так и на Южном Кавказе.

Северокавказская семья включает западную (адыго-абхазскую) и восточную (нахско-дагестанскую) группы. Представители северокавказской семьи являются древнейшими обитателями Кавказа (отсюда и название «палеокавказские») и связаны друг с другом общностью происхождения. Западная группа состоит из двух подгрупп: адыгской и абхазо-абазинской. Адыги, или черкесы, в прошлом один из самых многочисленных и широкоизвестных кавказских народов, еще до второй половины XIX в. компактно населяли обширную территорию от Черного моря до Среднего Терека. Ныне на этой территории они живут отдельными группами. В советской этнонимической номенклатуре адыгский этнос был разделен на кабардинцев (391 тыс.), проживающих в бассейне Терека, черкесов (52 тыс.) – в верховьях Кубани, и адыгейцев (125 тыс.) – на Нижней Кубани и в Причерноморье. Однако адыгские народы четко осознают свое этническое единство и имеют общее самоназвание – адыге.

По сравнению с прошлым веком урезан также ареал расселения абхазов (105 тыс.) и абазин (34 тыс.). Причиной сокращения этнической территории адыго-абхазских народов в XIX в. явилось их массовое переселение в Османскую империю после завоевания Кавказа Россией, в результате чего опустели целые области, ранее занятые племенами западнокавказской группы, и эта территория была освоена другими народами. Потомки кавказских переселенцев проживают в ряде стран Ближнего Востока (Турция, Сирия, Иордания, Ирак и др.). Там существует многочисленная адыго-абхазская диаспора, насчитывающая, по разным оценкам, от одного до нескольких миллионов человек.

Восточная ветвь кавказских языков также распадается на две подгруппы: вайнахскую и дагестанскую. Вайнахи – собирательное название чеченцев и ингушей. В эту лингвистическую общность входят также бацбийцы, или цова-тушины, – малочисленная этнографическая группа, проживающая в Северо-Восточной Грузии. Бацбийцы считают себя грузинами, однако сохраняют в быту свой язык, близкий к горным диалектам Чечни и Ингушетии. При переписях населения они как отдельный народ не выделялись.

Некоторые дагестанские народы частично проживают также в Азербайджане. Это лезгины, аварцы, цахуры. Кроме того, в Азербайджане живут удины (8 тыс.) и малочисленные народы «шахдагской группы» – будугцы, крызы (включая джеков и гапутлинцев) и хиналугцы, представляющие собой остатки древнего населения Восточного Закавказья, говорившего на языках дагестанской подгруппы вайнахо-дагестанской группы народов.

Картвельскую языковую семью представляют грузины (3981 тыс.) – основное население республики Грузия. Грузинский народ делится на ряд субэтнических групп, часть из которых (мегрелы, сваны) в быту сохраняют собственные языки, близкие грузинскому. Картвельские языки частично распространены также в северо-восточной Турции, где в прошлом их носители занимали довольно значительную территорию. Грузинский язык – единственный древнеписьменный из живых кавказских языков (памятники с V в. н.э).

Следует отметить, что на протяжении эпох ареал распространения палеокавказских языков постепенно сужался. Несколько тысячелетий назад кавказоязычные племена населяли, по-видимому, не только весь Кавказ (или большую его часть), но и выходили далеко за его пределы. Многие ученые полагают, что к различным ветвям палеокавказской семьи были этнически близки известные народы Древнего Востока – гутии, хатты (протохетты), каски, хурриты, урарты, мушки и др. Поэтому в этногенезе большинства современных народов Кавказа, говорящих на языках индоевропейской и тюркской системы, приняли участие и палеокавказцы – аборигены мест оседания пришлых племен. Подтверждается это и антропологическими данными.

Уже в глубокой древности, задолго до нашего летоисчисления, на Кавказ стали проникать первые индоевропейцы. В результате сложных ассимиляционных процессов часть пришельцев была поглощена местными племенами, другая же часть, передав автохтонному населению свой язык, вошла в состав сложившихся с течением времени индоевропейских народов Кавказа. Самый многочисленный из них – армяне (4623 тыс.). Древняя Армения охватывала обширную область в Передней Азии, однако в XX в. базой для этнического и государственного развития армянского народа осталась только территория Южного Закавказья (историческая Восточная Армения). Существует также многочисленная армянская диаспора, рассеянная по всему свету.

Некоторые народы, проживающие в южнороссийском регионе, относятся к иранской ветви индоевропейской семьи. Древние иранцы проникали на Кавказ как с севера, из Евразийских степей, так и с юга, со стороны Иранского нагорья. Их потомки – осетины (598 тыс.) на Северном Кавказе, частично проживающие также в Грузии, и таты (31 тыс.) и талыши (22 тыс.) в Азербайджане. В Закавказье проживают также ираноязычные курды, основная масса которых, однако, находится на своей исторической родине, за пределами Кавказа.

То же самое можно сказать о греках, которые появились на Юге России в основном в XVIII-XIX вв. и не имеют прямой связи с античными греческими колонистами Восточного Причерноморья.

В настоящее время самая многочисленная группа индоевропейцев на Юге России – это славяне. В основном русские (первые казачьи поселения с XVI в.), а также украинцы (с конца XVIII в.). Они проживают во всех регионах, но наиболее компактно населяют Краснодарский и Ставропольский края, а также Ростовскую область, где составляют около 90% всего населения.

Алтайская семья в южнороссийском макрорегионе представлена в основном тюркской ветвью. Первые тюрки проникли сюда во время гуннского нашествия в IV в. Впоследствии из северных степей, а также с юга происходили новые вторжения кочевых тюркских племен, оседавших в разных частях Кавказа. Уже в раннем средневековье на Северном Кавказе образовались значительные группы тюркоязычного населения, которые в результате длительных этногенетических процессов с участием местных племен, а также новых объединений тюрок, прибывающих в Предкавказье (особенно кыпчаков с XI в.), сложились в кумыкскую и карачаево-балкарскую общности. Кумыки (282 тыс.) проживают в равнинной части Дагестана, а карачаевцы (156 тыс.) и балкарцы (85 тыс.) – в зоне Большого Кавказа, поблизости от горы Эльбрус.

Единственный тюркоязычный народ Юга России, сложившийся как этнополитическая общность за его пределами, – это ногайцы (75 тыс.). Они потомки тюрко-монгольских кочевых племен, расселившихся в Азово-Каспийском междумории в XV в. Здесь ногайцы сформировались в народ, проживающий сегодня отдельными группами от Кубани до Каспийского моря.

На самой северной окраине Северного Кавказа проживают тюркоязычные трухмены – часть среднеазиатских туркмен, перекочевавшая на Северный Кавказ в XVII или XVIII в., а также небольшая группа калмыков (с XVII в.), народа монгольского происхождения, хотя основная часть страны калмыков охватывает степные пространства севернее Кавказа, до Волги.

Кроме вышеназванных народов на Юге России издавна проживали и проживают различные группы семитского происхождения. Особо нужно отметить евреев, которые в течение многих веков пребывания на южнороссийской земле забыли свою речь и в качестве родного пользуются языком окружающего населения, например, в Дагестане – татским.

Значимость конфессиональных отношений в обеспечении региональной стабильности и безопасности Юга России повышается с учётом повышения роли конфессионального фактора в этнических процессах. Религия все больше и больше играет значимую роль в определении идентичности. Во многих обществах границы между религиозными группами становятся не менее важными, чем национальные.

Основными религиями на Юге России являются христианство (православие и армяно-григорианство), ислам и буддизм. Есть представители иудаизма – ашкеназы, лахлухи, грузинские и горские евреи, а часть курдов исповедуют езидизм.

Южнороссийский регион – одна из древнейших колыбелейхристианства в России. Христианство сюда проникает еще в I в., благодаря апостольской деятельности святых Андрея Первозванного и Симона Кананита в причерноморских греческих колониях Кавказа. Далее христианство проникает и в среду адыгов (черкесов).

В IV в. после объявления христианства государственной религией Римской империи, оно значительно усиливает свои позиции в Черноморских греческих колониях и вслед за этим все более успешно распространяется в среде населения Северного Кавказа.

Спревращением христианства в государственную идеологию Восточной Римской империи концепция «богоизбранности» христианства и положена в основу политики империи, направленной на размывание (ромеизацию) соседних народов независимо от их конфессиональной принадлежности. Присоединение Армении к Римской империи и эллинистические традиции культуры грузин способствовали принятию христианства еще вIV-V вв. На рубеже VI-VII вв. происходит церковный раскол между духовенствами Армении и Грузии, усиливший размежевание армян и грузин.

Вскоре после разделения церквей на Северном Кавказе появляются католические миссионеры. На смену Византийцам в XIII и XIV вв. приходят генуэзцы, владевшие рядом торговых факторий в Крыму и на Северном Кавказе. Центром их деятельности становится Кафа (Феодосия) в Крыму. Кафинский префект Генуэзской республики Д'Асколи послал к адыгам миссионера Д. де-Лукка. Адыгская знать оказала ему почтение и согласилась принять католических миссионеров. По словам Д'Асколи, «у адыгов (черкесов) не было церквей и священников. Их шогены (священники), научившись немного читать по-гречески, исправляли у черкесов духовные требы христианских обрядов». Начали же генуэзцы проникать на Северный Кавказ еще в XII в. Уже тогда их корабли плавали по р. Кубани. Адыги вели с ними торговлю через Клухорский и Нахарский перевалы, где тогда пролегал один из древних караванных торговых путей. Позже генуэзцы, вытеснив византийцев, создали ряд своих колоний, построив в них церкви. Вместе с генуэзцами на Северный Кавказ проникла часть крестоносцев. Кавказские горцы быстро усвоили их одежду и вооружение, которые до недавнего времени еще можно было встретить среди хевсуров в горных дебрях Кавказа. Сохранились каменные статуи крестоносцев, служившие надгробными памятниками, и памятники в виде часовен с латинскими надписями.

Со временемгреческое влияние на Юге России сменяется влиянием Русской Православной Церкви и распространением православия. Ее просветительская деятельность началась практически сразу после крещения Руси в 988 г. В ту пору греческие колонии у Керченского пролива – Киммерийского Босфора – объединились в союз, называвшийся Таматархией (по-русски Тмутараканью), с центром на Таманском полуострове.

Вместе с основанием Тмутараканского русского княжества возникла и первая русская епархия на Северном Кавказе – «праматерь» Кавказской епархии. В состав этой епархии, просуществовавшей около 100 лет, вошли не только русские, но и греки, и косоги. А. Берже писал, что Тмутаракань была при русских крупным культурным центром: здесь строились монастыри, велись летописи, производились записи событий на мраморных досках. Русские при постройке и украшении церквей стали использовать кавказские орнаментальные мотивы и даже приглашали кавказских иконописцев, в частности обезов-абазин, писать иконы.¹

Одними из первых на Юге России христианство приняли предки осетин – аланы. Христианизации алан содейство­вал абхазский князь Георгий, а крестил их греческий епископ. Дальнейшее укрепление христианства у алан-осетин шло под влиянием Грузии и Абхазии. По другим источникам, христианизация алан началась еще раньше, в VI-VII вв., под влиянием Грузии, с которой у алан были тесные контакты.

Удар по распространению православия в регионе нанесло в ХIII в. монголо-татарское нашествие, в результате которого были нарушены связи с Византией. Перестали приезжать священнослужители, не стала по­ступать богослужебная литература, постепенно приходили в запустение хра­мы. Однако влияние христианских обычаев, обрядов, традиций еще долго сохранялось в быту, причем не только у алан и адыгов, но у ингушей, чечен­цев и других народов горного Кавказа.

Еще до вхождения Северного Кавказа в состав России в Кизляре, кото­рый сразу после своего образования стал значительным центром христианс­кой культуры на Северном Кавказе, в 1745 г. была создана Осетинская ду­ховная комиссия. Она была образована по инициативе грузинского архи­епископа Иосифа и архимандрита Николая. Цель комиссии заключалась в миссионерской деятельности среди осетинского народа с целью возрожде­ния у них православия. В г. Моздоке в 1764 г. была создана духовная школа, где обучались новокрещенные осетинские дети.

Но наиболее быстрое распространение христианства православного тол­ка на Юге России связано с усилением российского влияния в регионе и его включением в состав империи. Подлинным очагом распространения православия Осетинская духовная комиссия стала с 1771 г., когда ее возгла­вил присланный из Тверской епархии протопоп Афанасий Лебедев. В своей активной деятельности он большое внимание уделял восстановлению и раз­витию обветшавшей Моздокской духовной школы. Школа была благоустро­ена, увеличилась численность учеников. В ней начали обучать русской и осетинской грамоте. Это дало возможность уже в 1784 г. послать девять учеников-осетин в открывшуюся в 1777 г. Астраханскую духовную семина­рию. Астрахань в XVIII столетии была главным центром распространения православия на Северном Кавказе, а к Астраханской епархии была причис­лена огромная территория. С целью усиления влияния астраханского епис­копа на Северный Кавказ в 1793 г. вместо Осетинской духовной комиссии было учреждено в составе Астраханской епархии Моздокско-Маджарское епархиальное викариатство. Моздок стал заметным центром христианства на Северном Кавказе. В 1794 г. здесь было уже три православных и два армян­ских храма.

Первым постоянным славянским населением в восточной части Северно­го Кавказа были гребенские и терские казаки, обосновавшиеся здесь в пос­ледней четверти XVI столетия. Они заложили ряд станиц, многие из которых сохранились до настоящего времени. Среди казаков было много старооб­рядцев, и они были не в ладах с православными иерархами и соблюдали каноны и требования христианского культа, каким он был на Руси до ре­форм патриарха Никона.

Бурное распространение православия на Юге России началось в последней трети XVIII столетия, когда стали возводиться крепости, города, а затем села, хутора, станицы. К концу XVIII в. Моздокская епархия (викариат) имел на своей территории 75 церквей, в том числе 2 соборных, 53 приходс­ких и 20 молитвенных домов. Крупными церковными центрами кроме Моздо­ка стали Кизляр, Георгиевск и Ставрополь.

В западной части Северного Кавказа возрождение православия после падения Тмутараканского княжества, бывшего в период своего расцвета оп­лотом русского православия на Северном Кавказе, началось в конце XVIII b. вместе с становлением черноморского и кубанского казачества. Черноморс­кие казаки были потомками запорожцев и, в отличие от терцев, отличались редкой приверженностью православию и заботой о церковных делах. Чер­номорцы первоначально переселились на Кубань с Украины без единого священника, однако взяли с собой походную церковь. Но отсутствие священнослужителей ущемляло духовные интересы казаков-переселенцев. Они собирали деньги на возведение храмов и постоянно через войсковое начальство требовали священников. В удовлетворение этих требований Ека­терина II в 1794 г. присоединила Черноморию (так называлось тогда Восточ­ное Причерноморье) к Феодосийской епархии, а Синод разрешил до приез­да имеющих духовное образование священников рукоположение, то есть при­своение священникам сана из среды «достойных людей из самих казаков».

Такое ревностное отношение к церковным проблемам привело к тому, что через 5 лет после образования Черноморского войска на его территории в 1797 г. было уже 25 православных приходов. Быстрому распространению право­славия в Черномории и на Кубани способствовало то, что выборные священнос­лужители, дорожа доверием своих собратьев-казаков, жили с ними одной жиз­нью, делили все их тяготы и радости. И православное духовенство здесь, в отличие от Центральной России, не превратилось в замкнутое сословие.

Духовенство Черномории и Кубани относилось к Екатеринославской мит­рополии. Отдаленность центра митрополии (Екатеринослав ныне - это г. Днеп­ропетровск на Украине) заставило церковную власть по ходатайству кубанс­кого казачества создать в конце XVIII столетия в только что заложенном Екатеринодаре духовное правление, подчиненное епископу Феодосийскому и Мариупольскому и выше – митрополиту Екатеринославскому и Херсонско­му. Это духовное правление ревностно боролось за распространение православия на Кубани, удовлетворение духовных нужд казачества. Уже в 1800 г. в Екатеринодаре состоялась закладка первого войскового собора. Право­славная церковь на Кубани быстро набирала силу.

В 1799 г. Моздокско-Маджарская епархия была ликвидирована, и все ду­ховенство и храмы были переподчинены непосредственно Астраханской епар­хии. И Астраханскому епископу был добавлен титул Моздокского и Кавказского. Удаленность епархиальных властей от паствы отрицательно сказыва­лась на религиозной жизни: не хватало квалифицированных и грамотных священнослужителей, имелся большой дефицит религиозной литературы, многие попы были замечены в чрезмерном увлечении вином. В 1829 г. этот край на некоторое время перешел под церковную юрисдикцию Донской епархии, глава которой получил титул епископа Новочеркасского и Георгиевско­го, Связь епархиального центра с местами значительно улучшилась также благодаря построенному через Ставрополь Черкасскому тракту. Но большие расстояния, увеличение населения и приходов потребовали создания епархиального управления в центре Северного Кавказа. Поэтому повелением Ни­колая I в 1842 г. была создана новая Кавказская епархия с центром в Ставро­поле. Ее главу первоначально именовали епископом Кавказским и Черно­морским. Таким образом, Ставрополь, где в то время находилась штаб-квар­тира командующего войсками Кавказской линии и Черномории, стал также и кафедральным городом.

Край нуждался в грамотных и преданных своему делу православных свя­щеннослужителях. Для их подготовки в 1846 г. в Ставрополе была учреждена Кавказская православная духовная семинария. Эта семинария быстро стала заметным центром духовной жизни не только города, но и региона. Так как учредители семинарии ставили перед ее воспитанниками миссионерские цели, то в семинарии наряду с обычными религиозными предметами, старославян­ским, древнегреческим и древнееврейским языками преподавали также осе­тинский и калмыцкий языки, несколько позже – ногайско-татарский. Были учреждены специальные стипендии для детей горцев и степных народов. Поэтому с первых же дней в стенах Ставропольской семинарии можно было встретить осетин, грузин, абхазов и калмыков.

Кавказская (Ставропольская) семинария, наряду со Ставропольской муж­ской гимназией, давала хорошее образование в области словесности. И из ее стен, как и из стен гимназии, вышло немало отлично подготовленных людей различных национальностей. Не все выпускники духовной семинарии становились священнослужителями. Немало из них работало учителями, кор­ректорами и на других должностях, требующих хорошей филологической подготовки. Так что семинария была очагом не только богословских, но и светских знаний. Но все же главной ее задачей была подготовка православ­ного духовенства, и в первые 50 лет своего существования она подготовила 850 образованных священников.

В первой половине прошлого столетия в южнороссийском регионе в пределах Ставропольской губернии, Терской, Кубанской и Черноморской областей от­крылась сеть учебных заведений, находившихся под патронажем Русской пра­вославной церкви. Это были как самые массовые начальные народные учеб­ные заведения – церковно-приходские школы, так и епархиальные училища.

Еще до окончания Кавказской войны по представлению наместника Кав­каза князя Барятинского в 1860 г. было создано «Общество восстановления православного христианства на Кавказе». Это общество согласно своему уставу имело целью восстановление древних христианских храмов и монас­тырей, строительство новых храмов, снабжение их иконами, богослужебны­ми книгами, устройство церковно-приходских школ. Члены общества дей­ствовали в содружестве с руководством Кавказской епархии. Последняя к 1875 г. насчитывала уже 425 церквей, в том числе в Ставропольской губернии – 113, Кубанской области – 220, Терской области – 77 и в Черноморском округе – 15. К 1885 г. число приходов Русской православной церкви достигло 600. Стало трудно управлять таким количеством приходов, поэтому в 1885 г. Кавказская епархия была разделена на три – Ставропольскую, Владикавказ­скую и Сухумскую. Глава Ставропольской епархии получил титул епископа Ставропольского и Екатеринодарского. При этом Ставропольская епархия оставалась самой большой – 406 церквей.

Важной заботой православных иерархов была борьба со старообрядчеством, которое стойко держалось среди терских казаков, и сектант­ством. Последние стали обретать влияние со второй половины прошлого столетия, когда на Северный Кавказ устремился поток переселенцев с Укра­ины, в том числе немецкого населения, среди которых было сильным влия­ние баптизма, евангелизма и штундизма.

В годы гражданской войны большинство православного духовенства под­держало белое движение, и после окончания войны оно подверглось гонени­ям: часть священнослужителей была репрессирована, закрывались храмы, была закрыта духовная семинария. Она возобновила свою работу после Великой Отечественной войны, но в 1960 г. снова была закрыта. В настоящее время семинария вновь успешно работает, но все еще не может удовлетво­рить потребности в квалифицированных священнослужителях.

В настоящее время в пределах Северного Кавказа две епархии – Ставропольская и Краснодар­ская. Руководитель первой именуется митрополитом Ставропольским и Ба­кинским. Под его юрисдикцией находятся православные храмы в Ставро­польском крае, северокавказских республиках, кроме Адыгеи, и немного­численные православные храмы в Азербайджане. Митрополит и все право­славное духовенство ведут активную миротворческую деятельность. В этой деятельности они стремятся наладить контакты с мусульманским духовен­ством в целях установления мира и спокойствия на Кавказе.

По вероисповеданию и обрядности к православию близка армяно-григо­рианская, или, как ее сейчас часто называют, армянская апостольская цер­ковь. Это одна из древнейших христианских церквей, возникшая еще в IV в.

Распространяться эта концессия в южнороссийском регионе стала вместе с первыми армянскими поселенцами в регионе. Армянские священники играли большую роль в культурной и бытовой жизни армянской диаспоры на Север­ном Кавказе. Они были советчиками в трудных условиях жизни поселенцев, хранителями и учителями армянской грамотности. На средства армянских общин под патронажем настоятелей армянских храмов создавались армянс­кие школы в местах компактного расселения армян в регионе – Кизляре, Моздоке, Владикавказе, Ставрополе, Святом кресте, Пятигорске, Армавире, Екатеринодаре.

Как и все конфессии, армяно-григорианство понесло значительные поте­ри в годы советской власти, и в настоящее время в регионе идет повсемест­ное возрождение армяно-григорианских общин.

Католицизм никогда не имел широкого распространения на Юге России, хотя попытки его насаждения предпринимались здесь со средних веков. В Причерноморье была довольно значительная сеть генуэзских и дру­гих итальянских колоний, которые сыграли важную роль в развитии торгов­ли в этом регионе. Ватикан стремился использовать эти колонии в качестве опорных пунктов миссионерской деятельности. В 1320 г. Папа римский Иоанн XXIII открыл в г. Каффе (Феодосия) епископскую кафедру. Она стала цент­ром миссионерской деятельности среди адыгов. А с 1439 г. адыги уже имели одного католического архиепископа, который находился в Матреге (Тама­ни), и двух епископов.

Однако католическое духовенство вело себя слишком (как?), поэтому католические миссионеры не смогли противостоять здесь греко-византийским проповедни­кам, которые действовали более лояльно по отношению к местному населе­нию и его традициям. А позже на берегах Черного моря стали закрепляться турки, и началась исламизация адыгов.

Следующий этап распространения католицизма в южнороссийском регионе от­носится к Новому времени и связан с российской колонизацией этого края. На Кавказ ссылались поляки, участвовавшие в национально-освободитель­ном движении против российского самодержавия. Здесь они оседали, обза­водились семьями, вырастали поколения, родившиеся на Северном Кавказе. Кроме того, в период бурного хозяйственного освоения края в XIX столетии сюда в числе предпринимателей и служилых людей устремились люди раз­ных национальностей, и среди них поляки. Именно они и их потомки и соста­вили костяк католического населения региона, хотя среди прибывших сюда католиков были и немцы, и литовцы.

Наиболее крупные католические приходы в дооктябрьское времябыли в Пятигорске, Ставрополе, Владикавказе, Екатеринодаре, Новороссийске, Грозном, Моздоке, Темир-Хан-Шуре (ныне г. Буйнакск в Дагестане). Как и другие конфессии, католицизм в советское время понес значительные потери. Большинство католических костелов было закрыто. Так, в период 50-х - 80-х гг. на Ставрополье не было ни одного действующего костела. На волне религиозного ренессанса с конца 80-х гг. на Юге России стал возрождаться и католицизм, открылось несколько католических храмов.

Протестантизм наряду с православием и католицизмом является одним из трех направлений христианства. Это самое молодое направление христианства, которое возникло в XVI в. К настоящему времени сложился ряд течений протес­тантизма, наиболее крупными из которых являются лютеранство, евангелизм, кальвинизм, баптизм, методизм и некоторые другие, более мелкие течения.

В Россию протестантизм пришел из Германии вместе с немецкими пере­селенцами. В отличие от католицизма, который не пользовался симпатией со стороны государственных властей, тем более Синода Русской православной церкви, отношение к протестантизму, особенно к его евангелическо-лютеранской церкви, было весьма лояльным. Правительственными Указами от 22 мая 1828 г. и 23 декабря 1832 г. было определено особое положение люте­ранства среди других инославных конфессий. Это связано, во-первых, с ло­яльным отношением к государственным властям России и местным властям со стороны основного евангелическо-лютеранского населения России – нем­цев. Во-вторых, лютеранские священнослужители в отличие от католических не вели активной миссионерской деятельности среди православного населе­ния с целью его перехода в протестантизм.

Значительное распространение протестантизма в России началось в екате­рининские времена вместе с потоком немецких переселенцев. Немецкие пе­реселенцы принесли протестантизм и на Юг России. Согласно Манифесту Екатерины II от 24 июля 1785 г., иностранцам было дозволено селиться на Северном Кавказе и заниматься здесь торговлей и ремесленничеством. Они на шесть лет освобождались от всех государствен­ных податей. В 1789 г. на территории современного Ставрополья проживало 347 немцев.

Первый евангелическо-протестантский приход в регионе был организован в 1835 г. Это был Пятигорско-Карраский приход. В 1859 г. был организован Ставропольский приход, в 1881 г. – Екатеринодарско-Новороссийский приход. Каждый протестантский приход в отличие от православно­го, базировавшегося на определенном храме и представлявшего местную общину, объединял целый ряд общин, зачастую расположенных на значи­тельном расстоянии от приходского центра. Используя православную терми­нологию, это была маленькая епархия. Весьма крупным был в конце 1880-х гг. Ставропольский приход евангелистов-протестантов, объединявший свыше 12 тыс. прихожан.

Кроме немцев носителями лютеранства в южнороссийском регионе были эстон­цы, которые стали переселяться сюда из Прибалтики во второй половине прошлого столетия. Здесь они, как и немцы, создавали села-колонки со своими хозяйственными приемами и навыками, со своим образом жизни, в котором важную роль играла религия. В 1870-1880-х гг. эстонцы основали ряд крупных сел и на Ставрополье, имевших первоначально эстонские назва­ния.

К протестантской ветви христианства относятся также баптизм и меннонитство. Баптизм возник в Германии и проник в Россию с немецкими пересе­ленцами. Именно немцы принесли баптизм в регион, который вскоре стал распространяться и среди славянского населения.

При Павле I в Россию проникло меннонитство – протестантское течение голландского происхождения, получившее распространение и в Пруссии. Именно оттуда он проник на территорию Российской империи, в частности, на Юг России. На Ставрополье меннониты организовали село Вели­кокняжеское (ныне южная часть с. Кочубеевского). Протестанты-колонисты прибывали в регион добровольно, в поисках свободных земель. Исключение составляли сектанты-штундисты, которых в административном порядке высылали на Кавказ из Малороссии, преимущественно из Херсонской губернии. Штундисты вели активную про­пагандистскую деятельность, вербуя в свои ряды (и небезуспешно) право­славных.

В дооктябрьское время протестантизм был вторым по численности веру­ющих (после православия) христианским направлением на Северном Кавка­зе. Перед 1917 г. здесь были распространены следующие протестантские те­чения: лютеранство, евангелизм, меннонитство, баптизм, штундизм, адвенизм 7-го дня. Следует отметить, что баптизм и адвентизм 7-го дня стали широко распространяться и среди славянского населения. Руководство Рус­ской православной церкви было обеспокоено тем, что к этим вероучениям примыкают жители региона, отпавшие от православия. И Северный Кавказ занимал одно из первых мест в Российской империи по перешедшим из православия в протестантизм.

В первые послереволюционные годы, когда антиклерикальная политика советского государства ударила прежде всего по Русской православной цер­кви, влияние баптизма и адвентизма значительно возросло. Баптисты пыта­лись даже организовывать колхозы из своих единоверцев. Протестантизм на Юге России позже православия и ислама ощутил на себе атеистичес­кую политику советского периода. Руководители немецких хозяйств и селе­ний умело лавировали между атеизмом и приверженностью к своей религии как этническому достоянию. Одной из причин результативности такой поли­тики была высокая дисциплина немецкого населения. В немецких селениях создавались немецкие колхозы, а в полиэтничных коллективах – немецкие бригады.

С выселением немцев в 1941 г. в Среднюю Азию и Казахстан влияние протестантизма на религиозную ситуацию в южнороссийском регионе резко со­кратилось. Продолжали функционировать только общины баптистов, в 1944 г. объединившиеся в рамках СССР в единую церковь евангельских христиан-баптистов. С возвращением немцев из ссылки стала возрождаться деятельность евангелическо-лютеранских общин. Но она не достигла былого масштаба.

На Юге России действуют, причем в последнее время значительно увеличивают свою активность, и другие протестантские направ­ления, но эта деятельность уже не имеет заметного этнического содержания.

История ислама на Юге России положили первые арабские экспедиции, направленные против хазар. В 685-686 гг. арабы захватили Дербент, который с тех пор стал центром исламизации Северо-Восточного Кавказа, получив наименование «Баб ал-Джихад» (Ворота борьбы за веру). В 722-723 гг. арабское войско полководца Джерраха вступило во внутренние районы Дагестана. В конце VII в. на территории Дагестана появился один из первых мусульманских памятников – Джума-мечеть в ауле Кумух (построена в 779 г). Распространение ислама в регионе шло в руслесуфизма. Именно суфии нашли понятную широким массам форму распространения новой религии; особенно плодотворной оказалась способность суфизма впитывать в себя местные культы.

Формой бытования ислама в регионе стал синтез общеисламских суфийских и местных доисламских религиозных практик. Так зарождался антагонизм между исламом «предков» (ас-салафийа, в современной терминологии «фундаменталистским») и исламом «народным», являющимся мощным стимулом постоянного развития и обновления религии Мухаммада. С конца XII в. мусульманская эпиграфика дает массовый материал по всем районам, находящимся в сфере влияния арабской культуры.¹

Несмотря на то, что Арабскому халифату не удалось надолго закрепиться в Дагестане, распространение ислама продолжалось. В 913 г. арабский проповедник Абу Муслим распространил ислам среди лезгин. В Х-ХII вв. ислам принимают другие народы юга Дагестана. В ХIV в. ислам стал распространяться среди наиболее многочисленного дагестанского народа аварцев. Отдельные горские общины приняли ислам еще позже.

Ислам начал проникать на Западный Кавказ в ХIII-ХIV вв. из Золотой Орды. В ХVI-ХVII вв. он распространяется в Кабарде. А оттуда начинает проникать в Осетию. Но ислам восприняла лишь незначительная часть населения Осетии, большинство сохранило приверженность православному христианству.

Настоящая исламизация народов Западного Кавказа связана с военно-политической активностью в этом регионе Османской империи и ее вассала – Крымского ханства. В 1583 г. объединенные отряды османов и крымских татар разгромили войско Сефевидов на р. Самур. В XVI в. османы предпринимают попытки распространить ислам среди абазин и адыгов. В 1717 г. османский султан Мурад IV приказал крымским ханам Девлет-Гирею и Казы-Гирею распространить ислам среди адыгов. Многие адыгские роды, отказавшиеся принять ислам, уходили в казачьи станицы по рекам Кубани и Тереку.

Тюркские народы Западного Кавказа приняли ислам еще позже: в середине ХVIII в. – балкарцы, а в 1782 г. – карачаевцы. Лишь к концу ХVIII в. положение ислама на Западном Кавказе достаточно укрепилось.

На Северном Кавказе ислам окончательно утвердился в период Кавказской войны под руководством имама Шамиля (1834-1859). Опираясь на идеологию «чистого» ислама, Шамиль использовал в своей борьбе все, что накопил к этому моменту ислам – как мировосприятие и образ жизни – Дагестана и Чечни начала XIX в., в том числе и организационную структуру суфийских братств (только мурид — уже не послушник суфийского шайха, а воин, выполняющий приказ своего командира). Высоко в горах Дагестана и Чечни, в районах традиционного влияния христианской Грузии, ислам утверждается окончательно.

После подавления движения Шамиля и реформирования всей системы политической, административной и судебной власти в регионе начинается адаптация местных форм ислама к общественно-политическим, социально-экономическим и конфессиональным условиям Российской империи. Важнейшие явления этого периода: легитимизация шариатских судов; формирование лояльных властям религиозных объединений; вхождение религиозной элиты в структуры государственной власти на местах; переход книжной культуры на качественно новый этап развития (открытие типографии Мавраева, начало книгоиздание и т.п.); создание собственных алфавитов на основе арабской графики; развитие мусульманской литературы на местных языках; активизация процессов секуляризации во всех сферах общественной жизни; движение мусульманских обществ в направлении светского образования и светской культуры.¹

Революции и гражданская война породили хаос и разрушили сложившееся равновесие в мусульманских обществах на Юге России, турецкая оккупация стала еще одним дестабилизирующим фактором. Идея пантюркизма не могла быть поддержана суннитами региона, поскольку противоречила этноконфессиональной принадлежности кавказских народов (азербайджанцы – шииты, но тюрки; северокавказцы – сунниты, но в большинстве своем не тюрки). В смутные годы гражданской войны на политической карте Северного Кавказа вновь появляются религиозные по форме новообразования: имамат во главе с имамом Наджм ад-дином ал-Гуци (Наджмутдин Гоцинский) в аварских районах Дагестана, эмират даргинского шайха Узун-хаджжи с центром в чеченском селении Ведено. Однако в целом политическая ситуация в регионе под влиянием самых различных факторов (в том числе благодаря быстрой адаптации ислама к новым реалиям) стала развиваться в направлении светских моделей: Северо-Кавказская Советская Республика (1918) – Терская Советская Республика (1918–1919) – Горская республика (1918–1920) – Горская АССР (1921–1924) – разделение Горской АССР на несколько автономных республик. Новые политические модели все еще включали в себя значительный религиозный компонент. В этот период появляются такие движения, как, например, «исламские большевики».² Во всех советских автономиях была создана своя иерархия шариатских судов и официально закреплена в постановлениях государственных органов. С утверждением советской власти во всех этнокультурных областях Кавказа сложились условия, препятствовавшие свободному развитию всех религий, в том числе и ислама. Как и по всей стране, любая форма религиозной пропаганды была запрещена. Арабский язык стал постепенно утрачивать функции языка науки, делопроизводства, переписки. Вместе с тем впервые в истории Кавказа на его территории сложилось почти полное двуязычие. Языком межнационального общения стал русский язык, причем масштабами применения он превзошел все прежние языки, когда-либо претендовавшие на эту роль. Северный Кавказ и Закавказье стали частью новой геополитической, евразийской по своему цивилизационному типу, общности. В духовной сфере возобладала массовая атеизация населения, характер которой, однако, не был абсолютным: часть религиозного наследия продолжала признаваться в качестве культурного и духовного достояния социалистических народов. На самых различных уровнях общественного сознания внедрялись основы коммунистической идеологии и морали, материалистической в мировоззренческом отношении и идеалистической в своей социальной сущности.

http://rc.foto.radikal.ru

Начало качественно новому этапу в эволюции местных форм ислама положило крушение советской системы. С развитием процессов реисламизации значительно усиливаются внутрирелигиозные противоречия в мусульманских общинах региона. Как и во все переломные эпохи, обострение противоречий между приверженцами «чистого», «фундаменталистского» ислама (так называемыми ваххабитами) и «народного» ислама приобретает крайние формы, его апогей последнего десятилетия – события в Чечне.

«Народный» ислам негласно канонизировал не только местных «святых», но и домонотеистические верования. Тем самым он законсервировал родовую основу конфессиональных общин, обусловив локальные различия в исламе, препятствующие образованию более широких религиозно-политических общностей. Адаптированные к местным культам суфийские обряды и духовные ценности в форме традиций местных шайхов-наставников настолько переплелись с идеологическим функционированием рода и общины, что стали восприниматься в качестве неразрывной части народной культуры, чем они, в сущности, и являются. Кардинальные политические изменения без разрушения сложившейся системы взаимоотношений внутри религиозной общины в таких условиях практически невозможны. Этнополитический конфликт в регионе так и не приобрел форму межконфессионального противостояния, поскольку интеграция локальных форм ислама в политическую систему России в основных чертах завершена.

Уникальным феноменом Юга России является его религиозная мозаичность. В данном регионе живут народы, исповедующие иудаизм: таты и горские евреи. В течение веков и тысячелетий, находясь в среде горских народов, таты-иудаисты и горские евреи сохранили свою религиозную принадлежность, хотя и восприняли большинство обычаев и традиций соседних народов.

Буддизм в южнороссийском регионе представляет собой уникальное яв­ление. Эта уникальность заключается в том, что буддизм не только зародил­ся в Азии, но Азия является основным ареалом его распространения. В западном мире буддизм нашел немало сторонников среди интеллектуалов, которых привлекает прежде всего его выраженное философское содержа­ние, но на Западе буддизм не имеет этнического характера. Кроме увлекаю­щихся буддизмом отдельных представителей западных народов, иногда даже организующих общины, буддизм на Западе исповедуют представители ази­атских этнических меньшинств, традиционно принадлежащих к данной рели­гии. Такие меньшинства имеются почти в каждой стране в Европе и Америке. Но в Европе проживает один народ, для которого буддизм является его основной религией – это калмыки.

Калмыки исповедуют буддизм в виде его разновидности, именуемый ла­маизмом. Эту религию предки калмыков восприняли еще на своей истори­ческой родине в Джунгарии. Ламаизм играл значительную роль в культурной жизни этого народа. Ламы (монахи) были наиболее грамотной прослойкой населения, в том числе владели старо-калмыцкой зая-пандитской письменно­стью, созданной еще в 1648 г. ламаистским церковным деятелем Зая Пандитой.

Калмыкиябыла покрыта сетью ламаистских храмов, монастырей. Некото­рые из них, как, например, Дунду-хурул, представляли архитектурную цен­ность.

После Октябрьской революции по ламаизму, как и другим религиям в нашей стране, был нанесен большой удар. Многие храмово-культовые со­оружения, сделанные из дерева, сгорели в период гражданской войны, остальные – разрушены в годы коллективизации. В результате выселения кал­мыков в 1943 г. в Западную Сибирь, влияние ламаизма среди большей части населения было сломлено. В настоящее время в Калмыкии идет возрожде­ние ламаизма.

Тибетский буддизм окончательно стал религией ойратских предков калмыков во второй половине XVI в., во времена Алтан-хана тумэтского. В XVII веке племена торгутов, хошутов и дербетов, покинув Джунгарию и прикочевав в степной район между Волгой и Доном к северу от Каспийского моря, принесли с собой буддийские традиции и развили их на новой родине.

Начиная с 60-70 гг. XX столетия в мировом масштабе наметились процессы, характеризующиеся стремлением народов сохранить свою самобытность, подчеркнуть уникальность бытовой культуры и психологического склада, всплеском у многих миллионов людей этнической идентичности. Это явление затронуло население множества стран на всех континентах, общества разного типа и уровня развития: от традиционных до постиндустриальных. Изначально оно получило название этнического парадокса современности, так как долгое время многие ученые полагали, что тенденции глобализации, нарастающей унификации духовной и материальной культуры и развития личностного индивидуализма постепенно приведут к потере значения этнических факторов в жизни людей.

В настоящее время этническое возрождение рассматривается как одна из основных черт развития человечества на современном этапе. Почти повсеместный интерес к своим корням у отдельных людей и целых народов проявляется в самых разных формах: от попыток реанимации старинных обычаев и обрядов, фольклоризации профессиональной культуры, поисков «загадочной народной души» до стремления создать или восстановить свою национальную государственность.

К сожалению, когда эти законные интересы сталкиваются с интересами других народов, наблюдаются ситуации межэтнической напряженности. Очень часто дело доходит до открытых межэтнических конфликтов и кровопролитных войн. В 90-е гг. XX в. среди самых ожесточенных можно выделить столкновения между сербами и хорватами в бывшей Югославии, между народностями тутси и хуту в африканских государствах Бурунди и Руанде, между абхазами и грузинами, армянами и азербайджанцами на территории бывшего СССР.

Анализ зарубежной библиографии по проблемам этнических отношений дает основание говорить о необычном всплеске исследовательского интереса к проблемам этничности. Более того, практически в любой из работ зарубежных авторов по проблемам этнических конфликтов имеется раздел, посвященный обсуждению феномена этничности. Это тем более удивительно, если учесть тот огромный объем публикаций по этой проблеме, который вышел в 70-е гг. XX в., когда, казалось бы, уже был исчерпан весь круг намеченных проблем.

Главный акцент в обсуждении проблемы этничности в 1990-е гг. сводился к поиску ответа на вопрос: является ли этничность источником конфликтов, порождает ли этничность как таковая конфликты, или она лишь вовлекается, используется или даже конструируется для других форм борьбы и достижения определенных целей?

Р

http://www.tonshaevo.ru

езко возросший интерес к проблеме этнических отношений можно объяснить лавинообразным нарастанием этнической конфликтности в посткоммунистическом мире и некоторых других частях света. Кроме этого, исчезновение угрозы мировой ядерной войны, приковывавшей к себе общественное мнение и научный интерес в течение нескольких предшествующих десятилетий, дало дополнительный импульс к исследованию менее глобальных процессов, играющих чрезвычайно важную роль в жизни миллионов людей.

Этническое возрождение приобретает выраженный характер в западной цивилизации в 1960-е – 1970-е гг., первоначально в США, позднее в Западной Европе, постепенно охватывая остальной мир. Этническое возрождение является одним из важнейших социокультурных феноменов последней третиXX в.

Вкачестве причин этнического возрождения можно выделить следующие:

– объективное повышение значимости этничности в обществе на фоне снижения классового противостояния и классового конфликта в обществе;

– этнонивелирующий характер современной цивилизации и реакция общественного сознания на эту особенность современной жизни; интенсификация межэтнических и межкультурных контактов;

– развитие коммуникаций.

Этническое возрождение в СССР приобрело устойчивый характер с середины 1980-х гг. и совпало с углублявшимся социально-экономическим и политическим кризисом. В результате этого задачи возрождения этнических традиций, сохранения и развития национальных языков, подъема экономики стали трактоваться как задачи выхода отдельных республик из СССР и формирования независимых, этнически чистых государств. Признаки этнического возрождения русского этноса стали обнаруживаться несколько позднее, чем у других народов России, однако к началу 1990-х годов приобрели выраженный и устойчивый характер.

В результате возросшей активности этнических групп политическое пространство бывшего СНГ изменилось в довольно ко­роткий срок. Преобразовался статус автономий в составе Российской Федерации, большинство из них утратили в своем названии слово «автономный». Практически в каждом случае изменения происходили на основе возрождаемых этнических тра­диций и ценностей и устремленности к групповой самоидентификации. В Прибалтике толчком к консолидации стал тезис об «исчезающей на­ции», основанный на факте быстрого роста иноэтничного населения в регионе. На Украине интеллигенция, обеспокоенная вытеснением украинско­го языка и культуры, выдвинула лозунг независимости во имя сохранения национальных основ. Национальное возрождение в России выливается в самые разнообразные формы: в Республике Коми идеи этнической консолидации не при­обрели большой популярности. Отмечено стремление к региональной инте­грации – созданию единого финно-угорского социально-экономического культурного, информационного пространства. В Чувашии национальное возрождение вылилось в форму движения за возрождение культуры, в Татар­стане и Башкортостане в ходе этнической консолидации оформились идеи отношений с федеральным центром на основе двустороннего равноправного договора.

В настоящее время перед Россией стоит двойственная по сущности проблема: развитие этнических культур народов, проживающих в России, и сохранение единства и целостности российского государства, являющегося фундаментом российской цивилизации.

Системный баланс культур, сложившийся на Северном Кавказе, после распада СССР оказался разрушен, что привело к всеобщему кризису не только советской идентичности, но и российской. Стремясь подтолкнуть Россию к модернизации на основе западнизации (американизации или европеизации), смене социокультурного кода, культурная политика федеральных властей, деятельность электронных СМИ были направлены на дискредитацию всего, что было связано с Российской империей и СССР. Такая политика углубляла кризис русского национального самосознания, создавала образ русской культуры как вторичной, якобы своего рода ретранслятора европейской, что в полиэтничном государстве не могло не иметь деструктивных последствий. Магнетизм, притягательность русской культуры, ее доминантная, интернациональная роль на Северном Кавказе стала утрачиваться, часть интеллигенции народов Северного Кавказа стала испытывать потребность дистанцироваться от «непрестижной», «суррогатной» и «тупиковой» российской социокультурной системы и ее «пагубного» влияния, считая это необходимым условием этнического самосохранения.

Причины такого парадоксального явления лежат в сфере культуры. По ряду причин противостояние оказывается самой оптимальной формой самоизменения и освоения иного. Надо сказать, что модернизация – чрезвычайно мучительный процесс, который сложно переживается на всех уровнях общества и откладывается в сознании. Любое социокультурное целое идет на самоизменение не по доброй воле, но под воздействием внешнего контекста. В конечном счете общество само вступает в модернизацию, хотя и побуждает его к этому глобальный исторический императив. Противостояние оказывается наиболее комфортной формой заимствования иного. Оно позволяет снять ценностный конфликт, связанный с восприятием чужой культуры, регулировать поток инокультурной информации, осмысливать модернизацию – процесс, объективно ведущий к отказу от исторически устойчивых форм культуры, – как дело утверждения и укрепления «устоев». Освоение иного несет в себе опасность разрушения исходной культурной целостности. В ситуации противостояния культура жестко фиксирует свои базовые основания и сохраняет их от размывания. Кроме того, противостояние оказывается мощным мобилизующим фактором, несет в себе мотивации и оправдания для крайне болезненных процессов самоизменения.

Для народов Северного Кавказа именно Россия выступает символом модернизационных перемен. Отсюда заданное логикой модернизации противостояние центру, которое тем сильнее, чем стремительнее изменения в обществе и культуре. В результате на Северном Кавказе, как и в других обществах в условиях модернизационного противостояния, проявляется архаический синдром, т.е. возрождение комплекса архаических явлений, представлений, стереотипов и норм поведения, размывание или сужение сферы рационального, усиливается воздействие иррационального и чувственно-эмоционального восприятия окружающей действительности, укрепляется мифологическое мышление.

Возрождение традиционной культуры горских народов и сформировавшаяся на ее основе этническая самоидентификация выступает фактором коммуникации и социализации. Традиционная культура горских народов опиралась в прошлом на социально-санкционированные стереотипы поведения и мышления, сопротивляемость инновациям в пяти основных сферах. Традиционная культура горцев базировалась на: 1) воинском культурном комплексе и стиле жизни, 2) кавказском гостеприимстве, 3) культе старшинства, 4) хозяйственно-культурном комплексе и 5) семейно-брачных отношениях. Выработанные в этих комплексах ценности, их иерархия воплотились в морали, этике, нравах и других элементах культуры северокавказских народов. Они были обусловлены акцентированными императивами должествования, закрепленными у всех автохтонных народов Северного Кавказа в морально-этических кодексах: адыгъэ (адыгство) – у адыгов, апсуара – у абхазов, намис (честь) – у тюркских и части дагестанских народов. Кодексы являются важнейшим фактором стиля и образа жизни, регулятором индивидуального и группового поведения.

В

http://open.az/uploads/posts/2009-12/1261226597_shaxdag_166_42600.jpg

условиях кризиса российского общества, обусловившего и кризис идентичности, ценности традиционной культуры народов Северного Кавказа показали способность противостоять энтропийным процессам, стали каналом и средством адаптации к современным переходным условиям. В то же время возрождается не весь комплекс традиционной культуры, а лишь те его сегменты и стороны, которые могут быть востребованы в современных условиях для приспособления к модернизационным процессам или, наоборот, обеспечивают защиту, сопротивление тем культурным инновациям, которые угрожают ментальной идентичности.

Очевидна тенденция ослабления доминантной роли российской культуры на Северном Кавказе и борьбы за замещение ее западной массовой культурой и различными исламскими течениями.

Современные этнокультурные процессы на Северном Кавказе характеризуются неустойчивостью, противоречивостью взаимодействия традиционалистской, фундаменталистской и модернизационной альтернативами. Их конкуренция проявляется через архаический синдром, что имеет разрушительные последствия для культурного развития.

Открытость внешним влияниям является важным условием успешного развития любой культуры, условием ее поддержания в том случае, когда она способна взаимодействовать, переосмысливать поступающие инновации. Примером таких взаимоконтактов могут служить контакты регионального взаимодействия между народами Северного Кавказа в советские времена.

Само по себе этническое общение, выражающееся в усилении контактов, двуязычии, увеличении смешанных браков и т.д., еще не ведет к установлению устойчивой культурной общности. Но элементы культуры получают право на вторую жизнь благодаря создающимся этническим условиям. При этом развивается язык межнационального общения, в качестве которого могут выступать идея, мысль, образ, символ и т.д., которые в конечном счете способствуют сплочению народов Северного Кавказа.

Задания для контроля владения компетенциями

1. Как Вы определите понятие «диалог цивилизаций»?

2. Укажите известные Вам культурно-исторические памятники мировых религий, представленных на Юге России.

Буддизм	Христианство	Ислам

3. Составьте схему этнолингвистической структуры населения Юга России.

4. Сравните причины этнического возрождения на Западе и в России.

5. Охарактеризуйте особенности этнического возрождения на Северном Кавказе.

Использованная литература

1. Авксентьев А.В. Ислам на Северном Кавказе. – Ставрополь: Кн. изд-во, 1973. – 166 с.

2. Авксентьев А.В., Авксентьев В.А. Северный Кавказ в этнической картине мира. – Ставрополь: Изд-во СГУ, 1998.

3. Авксентьев В.А., Аксюмов Б.В. «Конфликт цивилизаций» в региональном преломлении: Кавказ и Балканы // Полис. – 2007. – № 4.– С. 146-158.

4. Акопян А. Устные истории татоязычных армян о событиях начала 20-го века. – М., 2002.

5. Аликберов А.К. Ислам на Северном Кавказе // http://www.islamica.ru/history.

6. Ахриев Р.И. Культура народов Северного Кавказа как одна из ценностей горской кавказской цивилизации // История Северного Кавказа. Северокавказская цивилизация: вчера, сегодня, завтра: Тезисы II Международного конгресса по программе «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру». – Пятигорск: Изд-во ПГЛУ, 1998.

7. Белозёров В.С. Этническая карта Северного Кавказа. – М.: ОГИ, 2005.

8. Дангатарова Б.М. Туркменское сообщество на Ставрополье: тенденции этнокультурного развития // Социс. – 2008. – № 1.

9. Лубский А.В. Конфликтогенные факторы на Юге России: методология исследования и социальные реалии // http://polittheory.narod.ru/library.htm

10. Майборода Э.Т. О сосуществовании цивилизаций различного типа // Научная мысль Кавказа. – 2000.– № 2. – С.41-48.

11. Российский Кавказ. Книга для политиков / под ред. В.А. Тишкова. – М.: ФГНУ «Росинформагротех», 2007.

12. Терещенко А.Г., Черненко А.Л. Немцы России в истории Кавказа (Справочно-энциклопедический сборник).– Ростов н/Д.: ЗАО «Ростиздат», 2009.

13. Черноус В.В. Кавказ – контактная зона цивилизаций и культур // http://www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_akt.

14. http://narodru.ru/peoples.html.

15. http://osradio.ru.

16. http://www.manwb.ru.

17. http://www.sclj.ru.