Ванин Ю.В. История Кореи. Избранные cтатьи - 2016

рила все эти противоречия, что в разных формах и масштабах проявилось почти повсеместно в послеоктябрьский период.

Вполне естественно, что Октябрьская революция нашла сильный отклик в соседних с Россией странах, в том числе в Корее. Как известно, Россия была одним из центров притяжения для корейской бедноты, искавшей для себя лучшей доли. Ее приток сюда резко возрос после 1910 г., когда Корея стала японской колонией. К 1917 г. численность корейцев в России превысила 100 тысяч человек. Значительная их часть проживала в России уже несколько десятков лет, многие родились здесь. Корейская беднота, а она составляла подавляющее большинство, наравне с другими народами страдала от всего того, что подняло трудящихся Poccии в 1917 г. на борьбу против угнетателей, и потому революция стала для основной ее массы своим кровным делом. К тому же русский Дальний Восток издавна являлся прибежищем для корейской политической эмиграции, одной из главных заграничных баз национально-освободительного движения. Даже введенные царскими властями ограничения военного времени не прервали связей эмигрантских организаций с родиной. В среде корейской эмиграции, причем не только в России, с энтузиазмом были восприняты освободительные цели Октябрьской революции и меры по их реализации, что побудило находившихся здесь патриотов к значительной активизации борьбы с японскими колонизаторами.

Корейское население стала главным связующим звеном между Кореей и революционной Россией. В условиях оккупации Японией с апреля 1918 г. значительной части русского Дальнего Востока российских-корейская граница, и до того не очень плотно охраняемая, оказалась еще более «прозрачной». Помимо тех, кто, пользуясь этим, переселялся в Россию навсегда, многие сотни корейцев в этот период прибывали сюда для заработков на время, на сезонные, работы в сельском хозяйстве, на морских промыслах и т.д. Возвращаясь затем домой, они приносили известия о том, что происходило по соседству с Кореей, в революционной России.

А рассказать им было что. Даже за те считанные месяцы, по отделяли революционный переворот 25 октября (7 ноября) 1917 г. от начавшейся в середине 1918 г. гражданской войны и иностранной интервенции, Советская власть успела уже немало сделать для

251

народов России, в том числе для корейцев. Ее органы на Дальнем Востоке, в местах компактного проживания корейского населения, принимали меры к ликвидации прежних унизительных ограничений для корейцев, созданию им равных со всеми условий жизни и труда, вовлечению их в общую работу по коренному переустройству общества. Сообщения обо всем этом корейских сезонных рабочих – очевидцев и даже участников событий в революционной России – не могли не волновать слушателей в корейских городах и селах, передавались из уст в уста, усиливая у патриотов желание скорее сбросить ненавистное колониальное иго и также бороться за лучшее будущее для себя и своей страны.

Наряду со стихийно развивавшимся процессом проникновения революционных идей из России в Корею в отношении последней велась также целенаправленная пропагандистская работа. Некоторые документы Советской власти принципиальной важности, речи В.И. Ленина и других руководителей издавались на корейском языке, распространялась среди корейского населения и через него попадали в Корею. Специально этой работой занимались корейские секции при Дальневосточном бюро Компартии России, при Дальневосточном секретариате Коминтерна, а также возникшие после Октябрьской революции и действовавшие преимущественно на Дальнем Востоке корейские общественные организации. Активно занимались пропагандистской деятельностью первые корейские социалистические организации и существовавшие в ряде городов ячейки местных организаций российской Компартии.

Но, пожалyй, важнее других средств «агитации» в пользу Октябрьской революции было то, что созданное ею Советское государство подверглось нашествию войск крупнейших капиталистических держав, причем на Дальнем Востоке главную роль в иностранной интервенции играла Япония. То, что Советская Россия с весны 1918 г. сражался против Японии – поработителя Кореи, делало ее естественным союзникам корейского народа, увеличивая его симпатии и доверие к ней. Вероятно, уместно вспомнить, что в конце ХIХ – начале ХХ вв. многие в Корее, начиная с императора Коджона, кончина которого, кстати сказать, как раз и стала поводом к Первомартовскому восстанию, видели в России преграду на пути японской агрессии. Широкомасштабная борьба Советской России

252

с японскими захватчиками оживила у части корейцев надежды на ее помощь, которая могла бы привести к изгнанию японских колонизаторов и из Кореи. Поэтому тысячи корейцев в России включились

вгражданскую войну и боевые действия против интервентов на стороне советской власти, считая это частью борьбы за освобождение родины. Ряд командиров отрядов «Ыйбен», начиная с прославленного Хон Бом До, вели своих бойцов из Кореи и Маньчжурии на русский Дальний Восток для участия в aнтияпонской войне.

Для настроений корейских участников военных действий на Дальнем Востоке был показателен известный ответ штаба корейского революционного отряда на Сучане белогвардейскому генералу Ястребову, призывавшему корейцев не поддерживать Советскую власть и бороться о Японией у себя в Корее. «Великая Советская республика, – говорилось в послании партизан, – друг и могущественный союзник всех малых и порабощенных народов», Япония – «наш враг и враг Советской России», она «хочет поработить Дальний Восток, как поработила нашу Корею». «Мы знаем, – заявляли генералу авторы послания, – чем скорее мы вас выбьем, тем меньше

надежд на успех у Японии, тем скорее станет Российская республика сильнее, тем скорее берет свободной Корея»597. Взгляд на Советскую Россию как на союзника в антияпонской борьбе, конечно же, не ограничивался только участниками войны на русском Дальнем Востоке и наверняка находил живой отклик в патриотических кругах самой Кореи, укрепляя их волю к сопротивлению колонизаторам.

Помимо названных выше линий прямой связи, существовали также непрямые, но тоже действенные каналы воздействия на Корею революционной России. Японская пресса, включая издаваемую

вКорее, периодически публиковала сведения о событиях в России. При всей предвзятости и искажениях действительности, эти сообщения в какой-то мере доносили до образованных корейцев атмосферу, основные цели и реальные последствия Октябрьской революции. Более эффективным источником информации были корейцы, работавшие и учившиеся в Японии и поддерживавшие постоянные контакты с родиной. Часть из них примыкала к нарождавшемуся в Японии

597 Цыпкин С.. Шурыгин А., Булыгин С. Октябрьская революцию и гражданская война на Дальнем Востоке. Москва–Хабаровск, 1933, с. 304–305.

253

социалистическому течению, перенимая его мировоззрение и радикальные методы борьбы. На этой основе в начале 1920-х гг. в Японии возникла одна из первых корейских коммунистических организаций (Пукпхунхве).

Как известно, подписанная 33-мя видными общественными деятелями «Декларация независимости», с которой начались Первомартовские события l919 г. в Корее, не была единственной. Такого рода документы принимались также в тот период корейскими эмигрантскими организациями в России и других странах. Но первой из них считается «Декларация независимости», направленная японскому правительству еще в феврале 1918 г. группой обучавшихся в Японии корейцев (ее автором иногда называют Ли Гван Су). Эта декларация явно написана под впечатлением от революционных перемен в России. «Если исходить из интересов мира на Востоке, – сообщалась в ней, – то Россия, которая представляла угрозу этому миру, ликвидировала милитаризм и строит новое государство на основе справедливости и свободы». «Декларация» недвусмысленно связывала будущее Кореи с примером революционной России: «После создания нового государства, явившегося первым прогрессивным демократическим государством, построенным на принципах справедливости и свободы, у нас появилась надежда, что и наша нация сможет внести свой вклад в сокровищницу человеческой культуры, в дело мира и справедливости, ибо наша нация c момента основания государства проявила себя поборницей культуры, мира и справедливости»598.

Еще один проводник влияния на Корею идей и конкретных дел Октябрьской революции – корейская эмиграция в Китае. Левая, наиболее боеспособная ее часть поддерживала активные связи с революционными силами Китая, боровшимися против гнета капиталистических держав и местной реакции. Их признанный лидер Сунь Ятсен в 1918 г. послал Советскому правительству и его главе В.И. Ленину телеграмму, в которой выражал «высокое уважение к трудной замечательной борьбе членов революционной партии России» и надежду на то, что «революционные партии России и Китая сплотятся воедино и будут вести совместную

598 Шабшина Ф.И. Народное восстание 1919 года в Корее. М., 1952, с. 239.

254

борьбу»599. В кругах демократической корейской эмиграции, где очень высок был авторитет Сунь Ятсена, многие разделяли его отношение к Октябрьской революции и Советскому государству, донося по нелегальным каналам соответствующую информацию и оценки до национально-патриотических группировок в Корее.

К сожалению, мы лишены надежных источников, которые позволили бы судить о мнениях корейцев в самой Корее об Октябрьской революции и последовавших за ней коренных преобразованиях в России в период до Первомартовского восстания. Таким источником могла бы быть корейская национальная пресса, а она, как известно, начала появляться в результате восстания лишь после 1920 г. Старейшая газета «Тона ильбо» отвела тогда событиям в России отдельную рубрику, направила своего корреспондента в Москву. Возможности ее и других корейских газет помещать доброжелательную информацию и аналитические статьи oб СССР

значительно расширились в сравнительно короткий период (1923– 1931) относительной нормализации советско-японских отношений.

На страницах корейских газет регулярно печатались материалы о В.И. Ленине, революционных событиях и социалистическом строительстве в СССР. В их основе, конечно же, лежал такой объем сведений, который был недоступен для Кореи в первые год–полтора после Октябрьской революции в России. И все же вряд ли мы ошибемся, если предположим, что такого рода публикации корейских газет отражали суждения и оценки не только 1920-х гг., но, в известной мере, и предшествующего времени. Вот что, например, писала «Тона ильбо» в 1926 г., во вторую годовщину кончины В.И. Ленина: «21 января день смерти великого деятеля, совершившего мировую революцию и создавшего новый мир. Хотя тело его находится под землей, но главная его идея останется жива навсегда»600. Другая корейская газета, «Сидэ ильбо», напомнив, что «7 ноября является годовщиной Октябрьский революции. В этот день десятки миллионов крестьян России, в продолжение сотен лет находившиеся под гнетом царизма, потребовали для себя свободу и

599История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974, с. 257.

600«Тона ильбо», 21.01.1926.

255

равенство», сообщала о мерах японской полиции по предотвращению празднования Октябрьской годовщины в Корее601.

Ежегодно рабочие, молодежные организации Кореи проводили многолюдные мероприятия, посвященные В.И. Ленину. Приведем перечень запланированных выступлений на одном из собраний 1926 г., в память «отца пролетариата»:

1)Ленин и пролетарский класс;

2)Русская революция и Ленин;

3)До и после смерти тов. Ленина;

4)Пролетарский класс и настоящий момент;

3)21 января;

6)Высшие идеалы человечества и ленинизм.

Организаторами подобных мероприятий часто являлись ко-

рейские коммунисты (на одном из них, например, о биографии В. И. Ленина должен был рассказывать Пак Хен Ён), и полиция, как правило, их разгоняла. Особенно много хлопот было у японской полиции в связи с годовщинами Октябрьской революции, когда в Сеуле и других городах Кореи распространялись листовки с призывами следовать примеру русской революции и подняться на борьбу с угнетателями, устраивались нелегальные собрания и даже небольшие демонстрации, заканчивавшиеся обычно избиением и арестами участников.

Нет ничего удивительного в том, что повышенное внимание уделялось в корейской прессе советским корейцам, позитивным изменениям в их положении после Октябрьской революции. Газета «Сидэ ильбo» опубликовала в 1926 г. серию статей на эту тему. В них отмечалось, что «у корейцев возродился национальный дух, который несколько десятков лет подвергался преследованиям», «положение корейцев в Советской России ничем не отличается от положения самих русских», «корейцы, которые в течение долгих лет находились в придавленном состоянии, теперь пользуются полной свободой в Советской России»602 т.д. Вряд ли нужно доказывать,

601«Сидэ ильбо», 27.10.1926.

602Архив Внешней политики России, Фонд Ген. Консульства СССР в Сеуле, опись № 2, порт. № 16. Обзор корейской прессы за 19 января 1926 г.; «Сидэ ильбо», 19–24.02.21926.

256

какое впечатление производили такого рода сообщения на угнетенное и униженное население Кореи.

Возвращаясь к вопросу о роли Октябрьской революции в назревании Первомартовского движения в Корее, следует отметить, что колониальные власти признавали ее со всей определенностью и серьезностью. Много лет спустя в секретном издании японского генерал-губернаторства «Корейская полиция» указывалось: «В начале мировой войны в Корее было очень много недовольных. Но особенно сильно это недовольство и движение народных умов возросло после второй (т.е. Октябрьской – Ю.В.) русской революции 1917 г., а также в период интервенции в Сибири. Стало нарастать движение за независимость, разжигаемое корейцами, находящимися за границей, которые ошибочно понимали принципы национального самоопределения… Среди народа пропагандировались взгляды, что только борьбой можно добиться независимости… Характерно, что идеи движения за независимость исходили от интеллигенции и были подхвачены массами603.

Подобные высказывания (а колониальная администрация, без сомнения, хорошо знала то, о чем говорила, тем более – в секретных изданиях) дают основания достаточно высоко оценивать роль, которую играла Октябрьская революция во внутрикорейских процессах, приведших к народному взрыву весной 1919 г. Нисколько не умаляя значения «14 пунктов» Вильсона, можно все же констатировать, что они воздействовали главным образом на националистическую верхушку корейского общества и через нее, соответственно адаптированные, доходили до простого народа. Между тем революционная Россия находилась рядом с Кореей, соединенная каналами непосредственного общения со множеством людей, ее освободительные идеи и вести о борьбе за их осуществление проникали прямо в гущу корейского народа и отвечали самым жгучим его потребностям, активно содействуя укреплению в нем воли к решительному протесту против колониального угнетения, готовности идти ради свободы и независимости на крайние меры.

В заглавии данного сообщения отнюдь не случайно выражена мысль о взаимосвязи Октябрьской революция 1917 г. в России и

603 Шабшина Ф.И. Народное восстание 1919 года в Корее, с. 103.

257

Первомартовского восстания 1919 г. в Корее. В нашей литературе обычно подчеркивалась только влияние первой на второе. Но, как мы полагаем, можно говорить также о некотором влиянии и в обратном направлении. Тем самым мы вовсе не ставим на одну доску два эти исторические события: слишком велика разница в их масштабах и степени воздействия на ход мирового развития. Но и отделить их друг от друга «китайской стеной» невозможно, не погрешив против истины.

Октябрьская революция, в общеисторическом ее смысле, – это не только сравнительно короткий период захвата власти большевиками, но и растянувшаяся на несколько лет ожесточенная борьба за ее сохранение и утверждение. Основатель Советского государства В.И. Ленин неоднократно и очень высоко оценивал значение международной солидарности трудящихся для окончательной победы дела Октябрьской революции. Небольшой, но достаточно деятельный отряд движения солидарности с Советской Россией составляли корейцы, чья боевая энергия неизмеримо возросла в связи с Первомартовским восстанием.

Известия о бурных событиях в Корее марта 1919 г. и последующего времени, о жестокостях японских карателей взбудоражили корейцев по всей России, особенно на Дальнем Востоке. Даже присутствие здесь японских и союзных им белогвардейских войск не смогло помешать проведению разнообразных, порой весьма рискованных акций в поддержку борющегося корейского народа. Трагический исход восстания, ненависть к его безжалостным душителям, обида за вновь поруганную родину толкнули на сторону Советской власти, которая одна только противостояла угнетательнице Кореи – Японии, даже инертную до того часть корейского населения. Можно утверждать, что в результате Первомартовского восстания резко увеличилась политическая активность российских корейцев, обусловившая затем их более широкую вовлеченность в процесс революционных преобразований в стране.

В годы гражданской войны и иностранной интервенции корейцы сражались за Советскую власть на ряде фронтов, но более всего – опять-таки на Дальнем Bocтокe. С их участием связаны многие страницы боевой истории, в том числе воспетые в песне «штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни». Военная деятельность рос-

258

сийских корейцев достаточно полно и интересно освещена Б.Д. Паком и другими авторами. В их работах бросается в глаза то, что решительно преобладают материалы, относящиеся к периоду после Первомартовского восстания. Из этого нетрудно сделать вывод, что героическое восстание и горестная судьба его участников побудили корейцев активнее взяться за оружие, чтобы бороться с общим врагом России и Кореи. К ним, как мы уже говорили, с той же целью присоединились зарубежные корейские партизанские отряды. Итогом стало то, что корейцы внесли немалую (с учетом их тогдашней численности) лепту в защиту завоеваний Октябрьской революции. И в этом отношении значительную стимулирующую роль также сыграло Первомартовское восстание.

Таким образом, как мы попытались выше вкратце показать, Октябрьская революция 1917 г. в России явилась важным, хотя и не единственным, внешним фактором Первомартовского восстания 1919 г. в Корее, в значительной мере обусловившим его идейные предпосылки и радикальный характер. В свою очередь, она сама стала объектом мощной кампании международной поддержки, в которой посильное участие приняли и корейцы, активизировавшие свои усилия под влиянием героического и трагического Первомартовского восстания. Все это делает Первомартовское восстание заметной вехой в истории взаимоотношений двух соседних государств – России и Кореи.

259

ИЮНЬСКАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ 1926 г. И ЕЕ МЕСТО В КОРЕЙСКОМ НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ

В истории национально-освободительной борьбы корейского народа одна из важных и ярких страниц принадлежит Июньской демонстрации 1926 г., известной как «демонстрация "Мансе!"». Она по праву занимает второе место после Первомартовского народного движения 1919 г., хотя и значительно уступает ему по глубине и масштабам сопротивления японским колонизаторам. Но сам ход Июньской демонстрации и ее последствия имели некоторую, весьма существенную отличительную черту, позволяющую выделить ее в ряду крупных антияпонских выступлений корейского народа.

Июньская демонстрация 1926 г. теснейшим образом связана с Первомартовским народным движением, она являлась следствием и, в известной мере, воплощением тех изменений, которые произошли в Корее в прошедшие после 1919 г. семь лет. Поэтому, чтобы лучше понять, что произошло в Сеуле 10 июня 1926 г., необходимо рассмотреть, хотя бы вкратце, особенности ситуации в Корее

впредшествующее семилетие. Заодно, с нашей точки зрения, будет уместно внести отдельные коррективы в сложившуюся у нас концепцию этого отрезка корейской истории.

При анализе итогов Первомартовского народного движения

внашей корееведческой литературе обычно делался главный упор на дальнейшее усиление японского колониального господства в Корее. И это вполне оправданно, поскольку японские колонизаторы, подорвав кровавыми репрессиями в 1919 г. силы корейского национального сопротивления, активизировали меры по социально-экономическому и политическому порабощению Кореи. С этой целью она ужесточили военно-полицейский режим в стране. Здесь на постоянной основе находились две дивизии японских регулярных войск, увеличилась

260