Спасение природы

I

На уровне научного сознания реальная опасность надвигающейся экологической катастрофы глобальных масштабов осознана настоль­ ко детально, что в данном отношении приходится говорить главным образом о чисто технических или чисто экономических нововве­ дениях. А вот на уровне обыденного сознания (в которое пока что органически включено сознание подавляющего большинства управ­ ленцев на всех уровнях их иерархии и во всех странах мира, не исключая и нашей собственной) до четких представлений о реаль­ ности сложившейся опасности все еще очень далеко. И с этой точки зрения открывается определенный простор для социальных ново­ введений тоже.

По части технических нововведений экологического характера магистральный курс давно определен. Это — курс на малоотходное и в идеале на полностью безотходное производство с замкнутым циклом водооборота, «связыванием» твердых, жидких и газообраз­ ных отходов в состояния, пригодные для утилизации, и максималь­ ным использованием вторичного сырья. По части экономических нововведений речь идет о действенном стимулировании ресурсос­ берегающих технологий, включая энерго- и материалосберегающие, малоотходных и безотходных технологий, оптимального сочетания критериев «экономичности» и «экологичности» с постепенным все более категоричным преобладанием последнего над первым. В нашем поле зрения имеется только одна потенциальная возможность раз­ вертывания социальных нововведений экологического характера, касающихся сферы производства (к сфере потребления мы обратимся специально ниже), — и то в высшей степени дискуссионная. Это — вопрос о разграничении собственно потребностей, подлежащих все­ мерному удовлетворению, и псевдопотребностей, подлежащих изживанию.

Лишь одна сфера псевдопотребностей особых дискуссий не вы­ зывает.* Это — общественные потребности, связанные с гонкой во­ оружений. Всего несколько лет назад тут тоже наличествовало немало разных оговорок. Но сегодня, коща приоритет общечело­ веческих интересов в сравнении со всеми остальными обозначился довольно четко и признан нами идеологически, всякие сомнения отпадают: чем скорее человечество подойдет к состоянию мира без оружия, без солдат, без войн —тем лучше. Мало того, как было метко сказано в свое время, если мы не сумеем покончить

Либо эскалацией какого-нибудь международного конфликта, либо соблазном применения какого-либо оружия массового уничтожения качественно нового типа, какого еще нет у потенциального

противника, либо попаданием оружия массового уничтожения в руки безответственных правящих клик, гангстеров, террористов, с использованием его почти стопроцентно вероятно в качестве средства шантажа. Так что в данном отношении «псевдопотребностный» характер проявляется достаточно ярко. Но даже и в данном отношении сохраняется не «псевдо», а самая подлинная потребность в необходимых и достаточных средствах обороны на индивидуальном уровне, на уровне охраны общественного порядка и на уровне межгосударственных отношений.

Все остальные сферы остаются дискуссионными, причем по на­ растающей. Так, например, законные (алкоголь и никотин) и не­ законные наркотики являются заведомо псевдопотребностями с точки зрения интересов общества, но для настоящего курильщика, алкоголика и наркомана — это вовсе не «псевдо», а органические потребности, без удовлетворения которых начинаются физические страдания. Еще более расплывчаты критерии культуры питания, одежды, жилища, т. е. рубежи, за которыми кончается рациональное питание и начинается гибельное для организма «переедание»; кон­ чается рациональное использование одежды (включая эстетическую сторону дела) и начинаются стадная мода, накопительство, рас­ точительность — все, что мы обычно именуем крайне туманным термином «потребительство» (не только в одежде); кончается рациональное формирование интерьера жилья (тоже включая эс­ тетическую сторону дела) и начинается загромождение его хаосом случайных, часто меняющихся вещей. И чем дальше в глубь этой сферы — тем выше степень дискуссионности.

То же самое можно сказать о сублимации или, точнее, квазисублимации коммуникативных потребностей заменой средств транспорта для их удовлетворения средствами связи (как уже го­ ворилось, широкоформатным стереоскопическим или даже голографическим видеофоном с возможностью подключения более широкой аудитории для проведения телеконференций и т. п.), о сублимации потребностей в сохранении здоровья и чистоты заменой химических лекарственных препаратов и моющих средств натураль­ ными (например, лечебными травами или соответственно аналогами зольного щелока там,' ще это возможно) плюс системой действенной профилактики болезней или соответственной профилактики загряз­ нения предметов обихода и одежды.

Однако то обстоятельство, что проблема соотношения потребно­ стей и псевдопотребностей носит дискуссионный характер, вовсе не означает, что проблема не поддается научной разработке, принципиально неразрешима. Напротив, по опыту нашей работы, здесь есть возможность объективных оценок (Бестужев-Лада И. В. Поисковое социальное прогнозирование. М., 1984. С. 168 и след.), и если последовательно идти по пути научного (в том числе и прогнозного) обоснования последних, то, на наш взгляд, открывается достаточно широкий простор для социальных нововведений, позво­ ляющих свертывать производство товаров, объективно вредных для нормального развития личности и общества, а тем самым сущест­

венно снижать уровень воздушного, водного, почвенного, радиационного, шумового и теплового загрязнения окружающей природной среды.

II

Намного шире пространство социальных нововведений в сфере не производственного, а бытового загрязнения окружающей природ­ ной среды, где возможна и необходима реализация принципиального курса на безотходность потребления. Последнее понятие включает в себя минимизацию потерь на пути продовольственного или про­ мышленного товара к потребителю, с одной стороны, и возможно более полную утилизацию потребительских отходов — с другой. Соб­ ственно, здесь речь идет о культуре быта и досуга, о тех ее сторонах, которые связаны не столько с производством (и соответствующим потреблением) каких-то продовольственных и промышленных то­ варов, сколько со стереотипами сознания и поведения, с ус­ тойчивыми традициями, нравами, обычаями, которые были когда-то адекватными социальной действительности, а затем сделались явными анахронизмами, в частности наносящими колоссальный ущерб окружающей природной среде.

Такого рода традиций, обычаев, нравов — бесчисленное множе­ ство, и в рамках настоящей работы физически невозможно доста­ точно полно осветить хотя бы важнейшие из них. Для этого требуется специальное исследование. Но детальное освещение каждого свершившегося или потенциально возможного нововведения по инте­ ресующему нас в данном случае предмету и не требуется. Достаточно рассмотреть несколько типичных инновационных ситуаций, чтобы прояснить суть дела, с возможностью логической экстраполяции на каждый конкретный случай.

Для начала —в качестве модели — рассмотрим инновационную ситуацию, не имеющую ровно никакого отношения к экологии, но типичную для нововведений экологического характера. Имеется в виду проблема рационализации календаря. Известно, что господст­ вующему пока что в мире древнеримскому календарю свойственны существенные недостатки. Недельные циклы расходятся с месяч­ ными, так что на каждый год приходится составлять специальный календарь. Продолжительность месяцев колеблется от 28 до 31 дня, продолжительность полугодий и кварталов тоже неодинакова, в связи с чем трудно рассчитывать нормальные производственные и учебные циклы работы. Праздничные дни, как правило, выпадают из недельной структуры, что вносит еще большую дезорганизацию в производственный или учебный процесс. Да и сама семидневная неделя не является в современных условиях идеальным подразде­ лением месяца, ее приходится различными способами «модифицировать». Кроме того, полностью лишенным каких-либо рациональных оснований является начало года, перенесенное в свое время древними римлянами с марта на январь только по той причине, что им надо было срочно менять должностных лиц (пред­ стояла война), а сделать это, согласно законам того времени, можно

было только с началом нового года. Тем самым новое летосчисление вступило в кричащее противоречие с астрономическим (оказалась утерянной существовавшая до того логическая связь с весенним или осенним равноденствием), а впоследствии пришлось дополнить понятие «астрономического года» понятиями «учебный год», «фина­ нсовый год» и т. д.

Словом, несостоятельность господствующего календаря во многих отношениях настолько очевидна, что рационализация пос­ редством радикального нововведения напрашивается сама собой. На этот счет детально разработаны десятки проектов, причем два

другой — во время Великой Октябрьской революции в России на­ чала XX века. Оба нововведения закончились полным крахом и возвращением к древнеримскому календарю, хотя оба были под­ креплены всей мощью абсолютной диктаторской власти. Примеры настолько поучительны, что заслуживают специального анализа причин неудачи.

Дело в том, что господствующий календарь — не столько древ­ неримский, сколько канонизированный христианский. Его единственное основание — то, что он существовал во времена рож­ дения Нового завета. По сравнению с этим фактом все остальные характеристики не имеют значения. Кроме того, введенная во Франции вместо недели декада оказалась слишком продолжитель­ ным циклом, непопулярным среди населения, помимо всего прочего, такж£ по причине уменьшения нерабочих дней, а введенная в СССР

шестидневка — экономически менее выгодной по сравнению с семидневкой, в связи с чем и была упразднена.

Урок, проистекающий из этих двух прецедентов, сводится к тому, что при проектировании социального нововведения меньше всего следует полагаться на здравый смысл, а больше учитывать психологию масс (включая идеологические моменты) и не упускать из вида сугубо корыстные соображения — как со стороны государства, так и со стороны населения. В обозримом будущем предстоят изме­ нения, которые могут повлиять на судьбу господствующего кален­ даря. Во-первых, христиане составят все менее значительное меньшинство народонаселения земного шара, тогда как на первый план и количественно, и авторитетно будут все более выдвигаться японский, китайский, индийский и исламский миры, с христианской традицией не связанные. Во-вторых, в развитых странах мира семидневная неделя теряет свое значение, сменяясь сложной россы­ пью шестидневных, пятидневных, четырехдневных и даже трех­ дневных циклов. Да и равномерность подразделений года приобре­ тает все большее значение. Все это почти наверняка вновь поставит в повестку дня рационализацию господствующего календаря. Будет плохо, если третий инноватор вновь положится только на здравый смысл и придется несколько раз корректировать инновацию, прежде чем она окажется социально приемлемой для большинства ведущих государств планеты.

С учетом рассмотренного урока обратимся к бытовым источникам загрязнения окружающей природной среды. Из них выделяются по значению три: психология потребительского отношения к природе, массовый туризм (в особенности неорганизованный, «дикий») и некоторые традиции, наносящие серьезный ущерб природе.

Психология потребительского отношения к природе формируется, как известно, в маргинальных слоях населения, от традиционной сельской культуры уже отошедших, а к достаточно высокой город­ ской культуре еще не пришедших. Не секрет, что эти слои состав­ ляют подавляющее большинство (в иных случаях до 80—90%) современного городского населения нашей страны, можно сказать, задают тон практически в каждом городе и оказывают огромное обратное влияние на эрозирующуюся сельскую среду, так что стереотипы их сознания и поведения в жизни общества трудно переоценить. Традиционная сельская культура по отношению к природе, как и ко всему остальному, жестко ритуальна, и в силу этого морально запрещает любое действие, наносящее вред (если он осознается, конечно) природному окружению и тем самым — самому человеку. Кроме того, в условиях сельского образа жизни такой вред был обычно масштабно ничтожен и быстро ком­ пенсировался естественными процессами восстановления. Традиционная городская культура также морально запрещает на­ рочитое загрязнение окружающей природной среды, но на сей раз с сугубо рационалистических позиций: горький вековой опыт пока­ зал, что пренебрежение санитарией и гигиеной в условиях городской скученности населения чревато гибельными эпидемиями, вообще дискомфортом и различными крупными неприятностями. А вот человек, для которого уже потеряли значение прежние жесткие ритуалы, но еще не сформировалось сознание крайней опасности «антиэколошческого поведения» — такой человек и в городе и на селе стихийно становится губителем природы. Что мы и наблюдаем повсеместно в нарастающих масштабах.

Как бороться с* этим социальным злом?

Казалось бы, проще всего — штрафами. Известны страны, где брошенный окурок или неубранный специальным совком помет собаки, которую вывел на прогулку (не говоря уже о более серьезных экологических грехах), влечет за собой убытки до среднего недель­ ного заработка включительно. Но опыт показывает, что такая мера действенна только при сознании неотвратимости наказания, т. е. когда окружающие обязательно тут же сообщают о проступке в полицию. «Выборочные» же наказания, «для острастки», мало кого пугают. К тому же при мизерности нашей средней зарплаты сколь­ ко-нибудь крупный штраф обернется безденежьем семьи вплоть до следующей получки. Таким образом, эта мера, при всей своей полезности, никак не может быть ведущей.

Вторую группу мер можно условно назвать «пассивной». Они сводятся к созданию условий» при которых загрязнения окружающей среды не получается как бы само собой, хотя субъект загрязнения даже не задумывается над этим. Например, вместо тротуаров по

катетам и безобразно вытоптанного сквера по гипотенузе, сначала смотрят на протоптанные в строительной грязи тропинки, а затем уже асфальтируют или мостят их по оптимумам с точки зрения пешехода, а не абстракциониста-архитектора. Или перестают про­ давать мороженое в бумажных обертках моды 40-х годов и начинают продавать в вафельных стаканчиках образца 60-х, чем сразу изна­ чально ликвидируют один из источников мусора в городах. Или расставляют такие урны и таким образом, что трудно бросить окурок мимо. Можно и наоборот: в московском метро, например, из-за нехватки уборщиц убрали почти все урны, и подавляющее большинство пассажиров привыкает доносить мусор до урны у входа, так что равновесие восстанавливается на менее трудоемком уровне.

воспитание населения, начиная с детсадовского возраста. Почти религиозный культ свежего воздуха, чистой воды, живой зелени, тишины плюс мания преследования по части малейшего подозрения относительно естественности фона радиации или содержания нитра­ тов в продуктах питания. Такое воспитание, чтобы молодой человек к шестнадцати годам своей жизни самолично вызывал милицию, увидев шлейф дыма за самосвалом или автобусом, услышав мо­ тоцикл без глушителя или магнитофон на подоконнике, чтобы он ужасался виду обломанной ветки или растоптанной травинки, как растерзанного трупа живого существа. Разработать программу такого воспитания и тем более провести ее в жизнь очень непросто, однако отнюдь не выходит за пределы реально возможного.

Таким образом, сравнительный анализ различных возможных нововведений по части перестройки социальной психологии в отно­ шении к окружающей природной среде показывает явную недоста­ точность какой-то одной группы мер и требует конструирования определенной системы, в которой ключевую роль играло бы воспитание, а вспомогательные — страх перед наказанием и создание условий для оптимизации экологического поведения людей.

С социальной психологией людей в их отношении к природе тесно связана практика массового туризма. Теоретически никакой туризм не должен наносить заметного ущерба природе. Там, где имеет место массовое посещение каких бы то ни было памятников культуры — городских ли, сельских ли, все равно — нетрудно так продумать маршрут и его материально-организационное обеспе­ чение, чтобы ущерб во всех случаях сводился к минимуму. Там, где идет турпоход, — еще легче оборудовать места стоянок и пре­ дусмотреть хорошее состояние туристской тропы. К сожалению, на практике мы видим нечто противоположное оптимуму, однако пана­ цея уже найдена и опробована: это —сдача в аренду местностей, представляющих интерес с точки зрения туриста, различным спортивным клубам, члены которых начинают заботиться о природе в данном районе, как о своей собственности. Естественно, такой подход подразумевает непривычную для нас (но вполне обычную

в других странах) платность за пользование туристскими тропами. Но этот «предрассудок» не так уж трудно преодолеть.

«Экологизация» турпоходов имеет тем большее значение, что они наверняка составят один из краеугольных камней будущей альтерцативной цивилизации. Памятник культуры можно обозреть с помощью стереоскопического или голографического телеэкрана. Но полностью лишить человека возможности побывать в иной местности, предпринять поход с рюкзаком за плечами, на ве­ лосипеде, на лодке под парусом или на веслах, на воздушном шаре, дельтоплане и т. п. (при минимизации моторного транспорта), переночевать в походной палатке, испытать непривычные трудности, приключения (пусть имитированные) — значит в большой мере обез­ долить, обеднить его жизнь, лишить его психику той «подзарядки», какую дает организму преодоление трудностей (пусть имитирован­ ных). Следовательно, XXI век —век лавинообразно растущих мас­ совых турпоходов. И требуется серия продуманных нововведений, чтобы эти турпоходы нанесли минимальный ущерб природе.

Что касается «антиэкологических традиций» (за рамками без­ думно-варварского отношения к природе и массового туризма), то в нашей стране они большей частью относятся к рудиментам былых жертвоприношений и в принципе сравнительно легко преодолимы. Рассмотрим в качестве примера две такие традиции: букет цветов и новогодняя елка. Коща-то то и другое затрагивало ничтожную долю процента населения и быстро утилизировалось: завядшие цветы отправлялись на корм домашнему скоту, а осыпавшаяся елка — в печь, вместе с другими дровами. Затем в развитых странах мира (в развивающихся положение не изменилось) практика подношения цветов и устройства новогодней елки приняла более широкие мас­ штабы и, в условиях постоянного тотального кризиса перепроизвод­ ства, тут же вызвала появление «цветочной индустрии» и «елочных плантаций», причем «отработанные» цветы и елки сжигаются в печах городского мусорозавода вместе с прочим горючим мусором. Мы, к несчастью, застряли на полдороге в этой эволюции: у нас подношение цветов оборачивается дикой спекуляцией либо опусто­ шением городских окрестностей, а новогодняя елка — обезлесением пригородных лесов.

Пытались в свое время заклеймить подношение цветов и но­ вогоднюю елку, как пережитки жертвоприношений. Что по­ лучилось? Да то же самое, что при призыве не здороваться за руку, чтобы не разносить инфекцию. Традиция оказалась сильнее доводов абстрактного разума. Ныне не остается ничего иного, как идти по пути развитых стран, а чтобы оптимизировать этот путь (не бог весть какой рациональный), можно развернуть пропаганду иных, тоже опробованных, обрядов, не связанных с ущербом для окружающей природной среды. Например, комнатное и уличное цветоводство, в том числе в виде подарка (или в честь) любимой. Или посадку «своей» дворовой ели, чтобы украсить ее под новый год гирляндой фонариков и провести вокруг нее свой семейный хоровод.