книги / Мир истории. Начальные века русской истории

между собой и положение князя в обществе опреде­ лялись изустным, неписаным законом — обычаями, подкрепленными реальным соотношением сил.

Насколько мы знаем это древнее обычное право по записям этнографов XIX века, оно было очень разветвленным и регламентировало все стороны че­ ловеческих взаимоотношений: от семейных дел до пограничных споров.

Внутри маленькой замкнутой боярской вотчины долгое время не было еще потребности в записывании этих устоявшихся обычаев или тех «уроковм-платежей, которые ежегодно шли в пользу господина. Вплоть до XVIII века подавляющее большинство феодальных вотчин жило по своим внутренним неписаным законам.

Запись юридических норм должна была начаться

прежде всего или в условиях каких-то внешних сноше­ ний, где «покон русский» сталкивался с обычаями и законами других стран, или же в княжеском хозяйстве

с его угодьями, разбросанными по разным землям, и разветвленным штатом сборщиков штрафов и дани, непрерывно разъезжавших по всем подвластным пле­ менам и судивших там от имени своего князя по его

законам.

Первые отрывочные записи отдельных норм «рус­ ского закона» возникали, как мы уже видели на приме­ ре Устава Ярослава Новгороду, по частным случаям, в связи с какой-либо особой надобностью и совершен­ но не ставили перед собой задач полного отражения всей русской жизни. Еще раз приходится отметить, как глубоко не правы были те буржуазные историки, кото­ рые, сопоставляя разновременные части Русской Прав­ ды, механически делали из сопоставлений прямые выводы: если о каком-либо явлении в ранних записях еще не говорится, то, значит, и самого явления еще не было в действительности. Это крупная логическая ошибка, основанная на устаревшем представлении, что будто бы государственная и общественная жизнь формируется во всех своих проявлениях лишь в ре­ зультате законов, изданных верховной властью как волеизъявление монарха.

На самом же деле жизнь общества подчинена за­ кономерности внутреннего развития, а законы лишь оформляют давно существующие взаимоотношения, закрепляя фактическое господство одного класса над

другим.

К середине XI века обозначились острые социаль­ ные противоречия (и прежде всего в княжеской сре­ де), которые привели к созданию княжеского домениального закона, так называемой Правды Ярослави­ чей (примерно 1054—1072 годы), рисующей княжеский замок и его хозяйство. Владимир Мономах (1113— 1125 годы) после киевского восстания 1113 года до-

163

Во всех помещениях замка, кроме дворца, найде­ но много глубоких ям, тщательно вырытых в глинистом грунте. Вспоминается Русская Правда, карающая штра­ фами за кражу «жита в яме». Часть этих ям могла действительно служить для хранения зерна, но часть предназначалась и для воды, так как колодцев на территории замка не найдено. Общая емкость всех хранилищ измеряется сотнями тонн. Гарнизон замка мог просуществовать на своих запасах более года; судя по летописи, осада никогда не велась в XI—XII ве­ ках долее шести недель — следовательно, любечский замок Мономаха был снабжен всем с избытком.

Любечский замок являлся резиденцией чернигов­ ского князя и полностью был приспособлен к жизни и обслуживанию княжеского семейства. Ремесленное население жило вне замка, как внутри стен посада, так и за его стенами. Замок нельзя рассматривать отдельно от города.

О таких больших княжеских дворах мы узнаем и из летописи: в 1146 году, когда коалиция киевских и черниговских князей преследовала войска северских князей Игоря и Святослава Ольговичей, под Новгоро- дом-Северским было разграблено Игорево сельцо с княжеским замком, «идеже бяше устроил двор добре. Бе же ту готовизны много в бретьяницах и в погребах вина и медове. И что тяжкого товара всякого до желе­ за и до меди — не тягли бяхуть от множества всего того вывозити». Победители распорядились погрузить все на телеги для себя и для дружины, а потом под­ жечь замок.

Любеч достался археологам после точно такой же операции, произведенной смоленским князем в 1147 году. Замок был ограблен, все ценное (кроме запрятанного в тайниках) вывезено, и после всего он был сожжен. Таким же феодальным замком была, вероятно, и Москва, в которую в том же 1147 году князь Юрий Долгорукий приглашал на пир своего союзника Святослава Ольговича.

Наряду с большими и богатыми княжескими зам­ ками археологи изучили и более скромные боярские дворы, расположенные не в городе, а посреди села. Зачастую в таких укрепленных дворах-замках встре­

чаются жилища простых пахарей и много сельскохо­ зяйственного инвентаря — лемехи, плужные ножи, серпы. Такие дворы XII века отражают ту же тенден­ цию временного закрепощения задолжавших крестьян, что и Пространная Русская Правда, говорящая о «за­

купах», пользующихся господским инвентарем и нахо­ дящихся на господском дворе под присмотром «рядо­ вича» или «ратайного старосты», откуда можно было уйти только в том случае, если шли к высшим властям жаловаться на боярина.

169