книги / Мир истории. Начальные века русской истории
.pdfсях говорится о месте погребения Олега иначе: «дру-
зии же сказають [то есть поют в сказаниях], яко идущу ему за море и уклюну змия в ногу и с того умре».
Разногласия по поводу того, где умер основатель
русской державы (как характеризуют Олега норманисты), любопытны: русские люди середины XI века не знали точно, где он умер — в Ладоге ли или у себя на родине за морем. Через семь десятков лет появится еще один неожиданный ответ: могила Олега окажется на окраине Киева.
Все данные новгородской «Остромировой летопи си» таковы, что не позволяют сделать вывод об органи
зующей роли норманнов не только для давно сложив шейся Киевской Руси, но даже и для той федерации се верных племен, которые испытывали на себе тяжесть варяжских набегов. Даже легенда о призвании князя Рюрика выглядит здесь как проявление государствен ной мудрости самих новгородцев.
Рассмотрим историческую обстановку другой эпо хи, когда подробный и значительный труд Нестора дважды переделывался сначала при участии игумена Сильвестра Выдубицкого, а потом неизвестным по име
ни писателем, являвшимся доверенным лицом князя Мстислава Владимировича Мономашича. Этот писатель от первого лица вел рассказ о своем посещении Ладоги
в1114 году (там он проявил археологический интерес к древним бусам, вымываемым из почвы водой). Назо вем его условно Ладожанином. По мнению А. А. Шах матова, он переделывал свод Нестора в 1118 году (так называемая третья редакция «Повести временных лет»).
Владимир Мономах, талантливый государственный
деятель и полководец, оказался на киевском велико княжеском столе не по праву династического старшин ства — он был сыном младшего из Ярославичей (Все волода), а были живы и представители старших ветвей. Взаимоотношения Мономаха с богатым и могуществен ным киевским боярством были сложными. Последние годы жизни Всеволода Ярославича Владимир состоял при больном отце и фактически управлял государст вом. После смерти Всеволода в 1093 году боярство, недовольное Владимиром, передало киевский стол бездарному Святополку (по старшинству), и Мономах двадцать лет безуспешно добивался престола. Только
в1113 году (после смерти Святополка) в самый разгар народного восстания боярство обратилось с приглаше нием к Владимиру, княжившему тогда в Переяславле Русском (ныне Переяслав-Хмельницкий), призывая его на киевский престол. Мономах согласился, прибыл в Киев и немедленно дополнил Русскую Правду особым «Уставом», облегчавшим положение простых горожан.
Как истинный государственный муж, Мономах, дей
52
стали называться русью лишь после того, как они утвер дились внутри Руси, в завоеванном ими Киеве. Ладожанин же уверял, что был варяжский народ «русь», вроде норвежцев, англичан или готландцев. На самом деле такого народа на севере Европы не было, и никакие поиски ученых его не обнаружили. Единственно, что можно допустить, это то, что автор принял за варягов фризов, живших западнее Ютландии.
Нестор указывал на близость книжного старосла вянского языка (на котором Кирилл и Мефодий созда вали письменность) к русскому языку. Ладожанин же внес сюда свой собственный домысел о происхождении
имени «Русь» от варягов, домысел, порожденный не правильным истолкованием одного места в полуисправленной рукописи Сильвестра.
Единственным объяснением такому неожиданному отождествлению русов с варягами может быть только одно обстоятельство: в руках редактора был извлечен ный из княжеского архива договор Руси с Византией 911 года, начинающийся словами: «Мы от рода русьскаго...» Далее идет перечисление имен членов посоль ства, уполномоченных заключить договор. В составе посольства были и несомненные варяги: Иньгелд, Фарлов, Руалд и др. Однако начальная фраза договора означала не национальное происхождение дипломатов, а ту юридическую сторону, ту державу, от имени кото рой договор заключался с другой державой: «Мы от рода [народа] русьского... послани от Ольга великого кънязя русьского и от всех, иже суть под рукою его светьлых и великых кънязь и его великых бояр к вам, Львови и Александру и Константину...»
Юридически необходимая фраза «Мы от рода рус ского» присутствует и в договоре 944 года, где среди послов было много славян, не имевших никакого отно
шения к варягам: Улеб, Прастен, Воист, Синко Борич и др. Если Ладожанин знал варяжский именослов, то он мог сделать вывод о том, что «русский род» есть варяж ский род. Но дело в том, что во всем тексте договора слово «русский» означает русского человека вообще, русских князей, русские города, граждан государства Руси, а само слово «род» означало «народ» в широком смысле слова. Текст договора — прекрасная иллюстра ция к рассказу о том, что, попав в Киев, варяги «оттоле» стали называться русью, став подданными государства Руси. К моменту заключения договора с императорами Львом и Александром от появления варягов в Киеве прошло три десятка лет.
Следует сделать одну оговорку — Ладожанин ни где не говорит о власти варягов над славянами; он толь ко утверждает, что славяне получили свое имя от при думанных им варягов-руси. Это не столько историче ская концепция, сколько попутные этнонимические за
55
анализа византийского летосчисления IX—X веков и сопоставления с точно известными нам событиями.
Представляет большой интерес то, что записи Ни коновской летописи восполняют пробелы в «Повести
временных лет», где между событиями первых датиро ванных годов существуют значительные интервалы.
Рассмотрим все первые датированные (даты услов ны) события русской истории по обеим группам.
«Повесть временных лет» (1118 год)
859 год.
Варяги берут дань с Чуди, Словен, Мери, Веси и Кривичей.
Северные племена изгнали варягов. Усобицы.
Призвание варягов. Рюрик обосновался в Ладоге (редакция 1118 года), а через два года в Нов городе.
Рюрик раздает города своим мужам: Полоцк, Ростов, Белоозеро. Двое «бояр» рюриковых — Асколд и Дир — отправились в Киев и стали там княжить.
866 год.
Асколд и Дир совершили поход на Царьград.
Никоновская летопись
867 год (дата условна).
«Въсташа Словене, рекше новогородци и Меря и Кривичи на варяги и изгнаша их за море и не даша им дани.
Начаша сами себе владети и городы ставити. И не бе в них правды и возста род на род и рати
и пленения и кровопролитна безп рестани. И по сем събравъшеся реша к себе: «Да кто бы в нас князь был и владел нами? Поищем и уставим такового или от нас или от Козар или от Полян или от Дунайчев или от Варяг». И бысть о сем молва велия — овем сего, овем другаго хотящем. Та же совещавшеся, послаша в Варяги».
870 год.
Прибытие Рюрика в Новгород.
872 год.
«Убиен бысть от болгар Осколдов сын». «Того же лета оскорбишася новгородци, глаголюще: «яко быти нам рабом и многа зла всячески пострадати от Рюрика и от рода его».
Того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и иных многих изби новгородцев съветников его».
57
873 год.
Рюрик раздает города: Полоцк, Ростов, Белоозеро. «Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сътвориша».
874 год.
«Иде Асколд и Дир на Греки...»
875 год.
«Възвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине и бысть в Киеве плачь велий...» «Того же лета избиша множество печенег Осколд и Дир. Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новогородцких мужей».
Приведенные отрывочные записи, не составляющие в Никоновской летописи компактного целого, но раз бавленные самыми различными выписками из Хроно графа 1512 года и других источников, представляют в своей совокупности несомненный интерес. Те собы тия, которые в «Повести временных лет» очень искус ственно сгруппированы под одним 862 годом, здесь
даны с разбивкой по годам, заполняя тот пустой ин тервал, который существует в «Повести» между 866 и 879 годом.
Абсолютная датировка сопоставимых событий в этих двух источниках не совпадает (и вообще не может считаться окончательной), но относительная датиров ка соблюдается. Так, в «Повести» говорится о прибы тии Рюрика первоначально не в Новгород, а в Ладогу; пишет это Ладожанин, посетивший Ладогу за четыре года до редактирования им летописи и, очевидно, с опорой на какие-то местные предания. В Новгороде же Рюрик оказался «по дъвою же лету» (через два года.— Б.Р.), что и отражено записями Никоновской летописи.
Главное отличие «Повести временных лет» (2 и 3-я редакции) от никоновских записей заключается в различии точек зрения на события. Сильвестр и Ладо жанин оба излагали дело с точки зрения варягов:
варяги брали дань, |
их изгнали; начались усобицы — |
их позвали; варяги |
разместились в русских городах, |
а затем завоевали Киев.
Автор записей, попавших в Никоновскую летопись, смотрит на события с точки зрения Киева и Киевской
Руси как уже существующего государства. Где-то на крайнем славяно-финском севере появляются «наход- ники»—варяги. Соединенными силами северные пле мена заставили норманнов уйти к себе за море, а затем после усобицы начали обдумывать свой новый госу
дарственный порядок, предполагая поставить единого
князя во главе образовавшегося союза племен. Об
58
суждалось несколько вариантов: князь мог быть избран
из среды объединившихся племен («или от нас...»), но здесь, очевидно, и содержалась причина конфлик тов, так как антиваряжский союз образовался из разных и разноязычных племен.
Названы и варианты приглашения князя со сторо ны; на первом месте Хазарский каганат, мощная ко чевая держава прикаспийских степей. На втором ме сте Поляне, то есть Киевская Русь. На третьем ме сте «Дунайцы», загадочное, но чрезвычайно интерес
ное понятие, географически связанное |
с низовьями |
и гирлами Дуная, вплоть до конца XIV |
века числив |
шимися (в исторических припоминаниях) русскими. И на самом последнем месте Варяги, к которым и на правили посольство. Призвание шведского конунга объяснялось, надо думать, тем, что варяги и без при глашения, но с оружием появлялись в этих северных местах. Призвание варяга (речь шла об одном князе) было, очевидно, обусловлено принципом откупа «мира деля».
Мы не знаем, какова была действительность, но тенденция здесь резко расходится с той, которую про водили летописцы Мономаха, считавшие варягов единственными претендентами на княжеское место в союзе северных племен. Тенденцию эту можно оп ределить как прокиевскую, так как первой страной, куда предполагалось послать за князем, было киев ское княжество Полян. Дальнейший текст убеждает в этом, так как все дополнительные записи посвящены деятельности киевских князей Асколда и Дира.
В «Повести временных лет» Асколд и Дир пред ставлены читателю как варяги, бояре Рюрика, отпро сившиеся у него в поход на Константинополь и будто бы попутно овладевшие Полянской землей и Киевом. А. А. Шахматовым давно показано, что версия о ва ряжском происхождении Асколда и Дира неверна и что этих киевских князей IX века следует считать потомками Кия, последними представителями мест ной киевской династии.
Польский историк Ян Длугош (умер в 1480 году), хорошо знавший русские летописи, писал об Асколде и Дире:
«После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Асколду и Диру».
Научный анализ искаженных редактированием ле тописей, произведенный Шахматовым без привлечения текста Длугоша, и выписка сандомирского историка
из неизвестной нам русской летописи в равной мере
59