книги / Мир истории. Начальные века русской истории

киевских полков, у Треполя, в устье Стугны, и отказы­ вался выступать далее.

А в это время Кончак осадил Переяславль; князь Владимир едва вырвался из боя, раненный тремя копьями. «Се половьци у мене, а помозите ми!» — послал он сказать Святославу.

Святослав же и его соправитель Рюрик Ростиславич не могли немедленно двинуть свои силы, так как Давыд Смоленский готовился к возвращению домой. Смолен­ ские полки устроили вече и заявили, что они-де усло­

вились идти только до Киева, что сейчас боя нет, а участвовать в дальнейшем походе они не могут: «уже ся есмы изнемогли».

Пока шел этот недостойный торг с Давыдом, Кончак напал на Римов на Суле, и половцы изрубили или полонили всех его жителей.

Святослав и Рюрик, шедшие на помощь Переяслав­ лю и Римову, задержались из-за «коромолы» Давыда. Гибель Римова летопись прямо ставит в связь с тем, что русские силы «опоздишася, ожидающе Давыда смолняны».

Когда же соединенные полки Святослава и Рюрика форсировали Днепр, чтобы отогнать Кончака, Давыд ушел от Треполя и повернул вспять свои смоленские войска.

С большой горечью пишет об этом автор «Слова о полку Игореве». Он вспомнил древних князей, пожалел

отом, что старого Владимира (Святославича) нельзя было навечно оставить здесь, на Киевских горах, сказал

отом, как стонет Русь, потому что «теперь стоят стяги Рюрика, а рядом — его брата Давыда, но поразному развеваются их бунчуки, но по-разному поют их копья».

Не случайно поэт вспомнил старого Владимира — ведь именно здесь, на берегах Стугны, где соверши­ лось предательство смоленского князя, два века назад Владимир Святославич поставил цепь своих богатыр­

ских застав. Мысль автора еще раз настойчиво возвра­ щается к этой реке: при описании побега Игоря, вспо­ миная гибель Мономахова брата в 1093 году в водах Стугны, он противопоставляет ее Донцу, «лелеявшу князя на волнах»:

Не тако ти, рече, река Стугна; Худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы, Рострена к устью, Уношу князя Ростислава затвори...

Можно думать, что автор «Слова», находясь при своем князе Святославе, провел это грозное лето 1185 года в стане русских войск между Каневом и Тре­ полем, между Росью и Стугной, был свидетелем и

приезда гонцов из осажденных городов, и рассылки

254

Ивана, но в конце концов ему пришлось бежать на Дунай, а Владимир, войдя в город, «многы люди изсече». На Дунае Иван Ростиславич по области Берлади и получил прозвище Берладника.

В 1156 году мы видим Берладника в вятических ле­

сах, где он за 12 гривен золота и 200 гривен серебра служит неудачливому союзнику Юрия Долгорукого — Святославу Ольговичу. Затем он перешел в другой лагерь, и сразу его судьбой заинтересовались и Юрий Долгорукий, которому удалось схватить его и заточить в Суздале, и на другом конце Руси, в Галиче,— Ярослав Осмомысл, помнивший вражду Берладника с его от­ цом. Он посылает целое войско к Юрию, чтобы доста­ вить Берладника в Галич и казнить. Но на пути неожи­ данно дружины черниговского князя Изяслава Давы­ довича отбили Берладника у суздальских войск, и он избег жестокой расправы.

В 1158 году он уезжает от гостеприимного Изяслава, ставшего уже великим князем киевским, так как дип­

ломатический конфликт из-за него принял европейский

масштаб: к Изяславу в Киев прибыли послы Галича, Чернигова, Венгрии и Польши, требуя выдачи Ивана Берладника. Он снова вернулся на Дунай, а оттуда во главе шеститысячного войска пошел на Галицкое кня­

жество. Смерды открыто переходили на его сторону, но союзные половцы покинули его, так как он не раз­ решил им грабить русские города. Изяслав и Ольговичи поддерживали Берладника и затеяли поход на Галич, но галицкие войска Ярослава опередили их,

оказались под Киевом и скоро овладели столицей. Ярослав «отворил ворота Киеву», а Изяслав и Берладник бежали к Вырю и Вщижу.

Спустя три года, в 1161 году, Иван Берладник ока­ зался в Византии и умер в Салониках; ненависть князей настигла его здесь: «Инии тако молвяхуть — яко с от­ равы бе ему смерть». Князь, за которого горожане Галича целый месяц сражались насмерть, князь, не допускавший половецких грабежей, князь, к которому «смерды скачут через заборола», конечно, интересная фигура для XII века, но слишком односторонне обри­ сованная враждебными летописями.

Волынское княжество с 1118 года и далее сохраня­ лось за потомством Мономаха и его сына Мстислава. Отсюда Изяслав Мстиславич молниеносными марша­ ми, делая по 100 километров в сутки, внезапно врывал­ ся в пирующий Белгород и в Киев, сюда в свой Влади­ мир Волынский уходил он, проигрывая битвы, когда «кияне» и Черные Клобуки говорили ему: «Ты — нам князь, коли силен будешь, а ныне — не твое время, поеди прочь!» Внуки Изяслава Мстиславича разделили землю на пять уделов, и ко времени «Слова о полку Игореве» объединение их еще не состоялось.

258