1516

Роль образца, заданного Д ю рером , велика — ровно столе­ тие спустя Бен Д жонсон, готовивш ий первое издание сборника пьес Ш експира, где на ф ронтисписе помещ ен портрет драм атурга, вошедший во все энциклопедии, предпослал ем у короткое стихотво­ рение

В портрет, что здесь изображен, вглядись, читатель. Это — он!

П рироду превзойти стремился гравер. Он яростно трудился, чтоб передать не только сходство, но ум, и честь, и благородство.

ный Э разму своей карьерой в Англии (письмо Эразма к Томасу М ору откры ло м олодом у худож нику из Базеля все двери Лондона),

создает свой вариант портрета философа. Гольбейн редко ограни ­ чивался портретом в профиль, обычно предпочитая «три четверти» или «анфас». Его модели почти всегда холодно и спокойно глядят вперед. П ортрет Эразма — проф ильный. Поскольку модель см от­ рит на рукопись, глаз не видно. А трибуты сведены к м иним ум у —

положенный на книгу в роли подставки (письмо?). О бщ ее впечатле­ ние абсолю тного покоя, исполненного сосредоточенности, нару­ шено лю бопы тны м задником . Спокойным вертикалям деревянной рамы вторят сомасштабные вертикали ткани весьма неспокойного рисунка при сдерж анности колорита, и граница м еж ду этими фактурами точно проходит через середину головы модели. Незави­ симо от того, вложено ли в это сочетание програм м ное значение или нет, эффект беспокойства, порож даем ы й им, весьма заметно влияет на целостное впечатление от портрета.

Еще два портрета, написанные Гольбейном во время его первого пребывания в Англии (1526— 1532), привлекают особое внимание в рамках нашей темы: Николас Кратцер и Томас Мор.

Николас Кратцер — воспитатель детей Томаса М ора и глав­ ный астроном при дворе Генриха V III. Его портрет существенно отличается от большинства других работ Гольбейна тем, что к обычной для худож ника холодной точности прибавилась непривыч­ ная черта: руки астронома столь же портретны, как и его лицо \ Эти руки «живут» и заставляют «жить» инструменты на столе и на стене, и потому, изображенные с обычной для Гольбейна тщатель­ ностью, эти инструменты становятся не столько внешними атрибу­ тами занятия модели, сколько выразителями его характера, скорее укры того за спокойствием позы и взгляда. Если бы мы и не знали о том, что худож ника и его модель связывала пожизненная дружба,