Пережитое земля и жизнь историко-социологический очерк
..pdfпретензий по отношению к маме. Следовательно, знала о замысле хищения, т.е. была его соучастницей.
Вконце 1948 года наконец-то сбылась моя давняя мечта –
язаимел часы. После отмены карточной системы и денежной реформы произошло чудо: прилавки и магазины в обилии наполнились товаром. Был ли это последний резерв, хранившийся в годы войны и расходовавшийся осторожно – по продовольственным карточкам, или это было следствие восстановления народного хозяйства – промышленность могла уже заменить запасы, сейчас неважно. Цены были довольно высокими. В начале года появились в магазине сельпо карманные часы ЗИМ. Цена – 600 рублей, равна одной моей месячной зарплате, а с учетом вычета налогов и по государственному займу – выше. Тем не менее я в конце года скопил нужную сумму. Купил и с покупкой зашел в сельский совет. Там сидел Аксеновский. Я ему похвалился. Он мне говорит: «Завтра они будут дешевле». «Почему?» «Узнаешь. А сейчас снеси их в магазин, возьми деньги». Он уже, как крупный чиновник, все знал о предстоящем снижении цен. Я – в магазин. Продавец – ни в какую. Это была у меня вторая осечка с часами. Снижение цен на отдельные виды промышленных товаров было существенным, а на продовольственные – несколько меньше. Ибо сразу после реформы более высокие цены были установлены на промышленные товары, а на продовольственные – наоборот. Теперь этот разрыв сократили и в целом все снизили. Затем это вошло в практику в последующие годы. Лишь при Хрущеве стали повышать зарплаты.
Летом 1954 года я по подсказке Балабанова поступил в Пермский сельскохозяйственный институт на заочное отделение. Кроме учебных забот, я в тайне лелеял надежду встретить подругу среди студенток и абитуриенток. Желающих учиться было много – до пяти человек на место. Вероятно, 80 % составляли девушки и женщины. Много было привлекательных, со многими я завязал знакомство. После окончания сессии тетрадь была исписана адресами. Хотя экзамены были строгими, по конкурсу никого не отчислили. Адреса мне давали многие, но
301
elib.pstu.ru
моего не брали. Отвечать на мои письма обещались. Не помню, писал ли я хоть по одному адресу. Скорее, не писал. На зимнюю сессию ни одна из адресаток не явилась. Вообще, на зимнюю сессию нас явилась едва ли пятая часть. Отсеялись без конкурса.
Потом окончательно определились как студентки, намеренные получить высшее образование, интересовавшие меня Бякова и Нина, но и они с третьего или четвертого курса ушли. Бякова вышла замуж за пермяка, Нина увлеклась моим сокурсником Виктором Рябовым, женатым.
Так, год от года круг вероятных избранниц моего сердца сужался, а я старел. Пришлось остановить выбор на балакинских. Девушки меня уже отвергали, как старика. Оставались женщины. Их было достаточно. Война многих оставила моло- духами-вдовами. Иные открыто давали знать о себе. Однако ни с одной я на любовь не пошел, кроме Лушки. Дорожка к ней была проторена еще с лета 1950 года. Периодически заходил к ней втайне от других (больше всего – от мамы). О супружестве ни она, ни я речи не вели.
Стал присматриваться к одной из балакинских доярок по имени Валентина, знал, что у нее есть ребенок. Живет она с родителями. К работе относится добросовестно. Пока не был готов новый коровник, ее группа коров стояла с другой группой коров, за которыми ходила тетя Маня в отдельном помещении. Я однажды застал Валю у коров одну, мы разговорились. Я между прочим спросил ее, как она относится к отцу ее дочери, некоему Троше. Она чистосердечно призналась: до сих пор надеется, что они будут вместе. Это насторожило меня, но я стал уделять ей больше внимания, и она стала приглядываться ко мне.
Работа в Удмуртии. Камбарка
Как я встретил новый 1949 год, не помню, но в конце января меня пригласили в райком партии и предложили перейти на партийную работу. Я не только не отказался, но принял предложение с охотой. Предстояло переехать на жительство в Камбарку, в город. При райкомах создали отделы по сельскому хозяйству.
302
elib.pstu.ru
В Камбарском РК он состоял из заведующего и инструктора. Заведующим был назначен Иван Николаевич Бурдыгин. Его я раньше встречал среди уполномоченных райкома и райисполкома, обычно в Межной. Близко, конечно, мы не сошлись, но, думаю, это знакомство повлияло на выбор в мою пользу. Сыграла роль и моя активная работа с молодежью. Секретари райкома комсомола могли хорошо отозваться и рекомендовать, но главное, конечно, то, что я оказался среди специалистов сельского хозяйства района (кроме специалистов сельского хозяйства в райзо) единственным коммунистом. Так я переехал в Камбарку.
Райком партии теперь возглавлял Русинов. Четвертных, как нам объяснили, направили учиться. Мол, он имел лишь начальное образование, и при нынешних требованиях это не соответствует его должности. Думается, здесь другая причина и связана она по времени с перетасовкой кадров нового состава Удмуртского обкома. Выдвиженцев, ставленников и сторонников Чекинова заменяли. И «материал» подавался снизу, ибо на местах всегда имеются пострадавшие от руководителей района. Ведь и прежнего руководителя заменили Аксеновским вслед за Четвертных. И еще: И.Н. Бурдыгин – мой непосредственный начальник – был братом Колбиной. Той самой Колбиной, которая донесла на Чекинова. Не помню, остался ли в составе бюро обкома Коротков – второй секретарь. Что ни говори, Иван Николаевич – протеже своей начальствующей сестрицы. Во время войны он служил во флоте на Дальнем Востоке. Не знаю, участвовал ли он в боях с японцами. Явно, что после демобилизации сестрица пристроила его на партийную работу. Надо признать, он освоился неплохо. Став заведующим сельхозотделом (вероятно, не без подсказки сестрицы Русинову), он нуждался в инструкторе с сельскохозяйственными знаниями. Есть еще одна причина, почему я оказался инструктором, но о ней чуть позже.
По штату в Камбарском РК должно быть три секретаря, но состояли на должности лишь два. Русинов, работавший с Четвертных вторым, стал первым, а работавший третьим секрета-
303
elib.pstu.ru
рем Пресняков стал вторым. Следовательно, готовилась личность на должность первого, пока же Русинов и Пресняков были исполняющими обязанности секретарей.
Иван Николаевич с семьей (женой Полиной, двумя дочерьми и бабушкой – своей матерью) занимали на втором этаже одного довольно большого дома квартиру. Этаж был поделен на две квартиры. Мира с соседом-квартирантом не было. В чем причина – не знаю. Для того чтобы избавиться не только от нежелательного соседа, но и вообще оказаться хозяином всего этажа, подходила моя кандидатура, как холостяка. Мне отвели отдельную комнату, из двух съехали квартиранты. Потом я оттуда был убран, и этаж полностью перешел Ивану Николаевичу. По нынешним нормам небогато – четыре комнаты. Это еще одна из косвенных причин моей партийной карьеры.
На заседаниях бюро иногда присутствовали инструкторы; все или в зависимости от обсуждаемого вопроса сведующие в нем. На первом заседании в начале февраля обсуждался вопрос о проведении отчетно-выборных собраний в колхозах. Главным при этом был вопрос о кандидатурах на должность председателей. Скомпрометировавших себя председателей (их оказалось два-три человека) было решено снять, на их место предлагать новые кандидатуры. Остальных – не трогать. Распределили всех руководящих работников райкома и райисполкома по колхозам. Мне, как новому, предстояло ехать с Пресняковым в самый дальний сельсовет. На следующий день мы на лошади райкома выехали. Я был одет в демисезонное (розовое) пальто, а Пресняков – в полушубок, а поверх него – в тулуп. День выдался не очень морозный, но ветреный. Ветер дул справа. Пресняков правил лошадью и сидел справа от меня. Я прятался от ветра за его тулупом. Он, видя мое бедственное положение, снял тулуп и надел на меня. Зато теперь его самого донимал ветер. Остановились на полпути у одного председателя колхоза основательно промерзшие. Председатель колхоза нас хорошо покормил и согрел несколькими чарками то ли бражки, то ли самогонки. Пока обедали и обогревались, ветер усилился, начался легкий буран.
304
elib.pstu.ru
Мы опять основательно продрогли. Зимние дни у нас короткие –
внужную деревню приехали вечером. Там проведена подготовка к собранию, как было предусмотрено графиком еще в районе.
Деревня поделена глубоким оврагом, вдоль которого растянулись дома по улице-двухсторонке. На южной стороне колхоз крепкий, семеноводческий. Возглавлял его умный председатель, беспартийный. Этот колхоз слыл передовиком наравне с тремячетырьмя другими. Пресняков остался провести собрание здесь, а меня отправил на другую сторону оврага. В деревне оказался, не знаю по какой причине, начальник уголовного розыска Камбарской милиции некто Шумилов. Я его не знал раньше. Пресняков Шумилова отправил со мной; видимо, не особо доверяя новичку.
Контора колхоза полна. Собрание началось. Шумилов сразу взял вожжи по ведению собрания в свои руки. Я – в стороне. После отчета председателя, довольно молодого мужчины, на него буквально набросились с требованиями-вопросами, особенно женщины. А женщин тогда в колхозах было большинство. Винили председателя в том, что он чуть ли не в личных целях и только любимчикам позволял использовать имевшуюся
вколхозе грузовую машину. Бюро РК приняло решение председателя не менять, эту линию я должен был проводить. Действительно, в целом дела в колхозе шли неплохо. Из-за недемократичного использования автомашины менять руководителя было просто глупо. Резкой критики в то время, видимо, было бы достаточно как урока председателю.
Однако тут вступает с обвинениями Шумилов и давай: «Да ты, подлец! Да я тебя посажу!», и все в том же духе. Бабы довольны, председатель стих, а я – в растерянности. Что делать? Предлагаю: «Вечер поздний, давайте на сегодня отложим собрание до завтрашнего утра».
Меня охотно поддержали. Видимо, и у многих благоразумие взяло вверх. Вернулся к Преснякову, говорю: вот так и так. «Ну, что ж, – отвечает, – если народ против, снимем его!» Слушая ныне разглагольствования демократов о диктатуре партии,
305
elib.pstu.ru
я, свидетель многих происходивших событий, до глубины души возмущаюсь. Наутро Пресняков отправился на собрание один, поручив мне помочь агроному в составлении планов на будущий сельскохозяйственный период. Председателя колхоза не сменили. За ночь колхозники поостыли, председатель тоже «оправился». Так мой первый блин получился комом, но небезуспешно.
Мне еще пришлось несколько раз ездить по колхозам в моем розовом пальто. В результате в марте по всему телу у меня пошли чирьи. По глупости я их выдавливал, а это вело к воспалению. На работу ходил с наклейками на лице. Мучился чирьями долго – с месяц. Следы от них на лице носил лет 20–25. В мае меня послали в сельсовет в качестве уполномоченного. Активной роли я не играл. Надобности вмешиваться в дела руководителей колхоза не было. Для меня это было синекурой. Правда, здесь я встретился с секретарем местной партийной организации. Даже не помню, кем они с женой были по профессии. То ли учителя, то ли культурные работники. Он заводил со мной разговоры на высокие политические темы, а я был еще тогда политическим «ребенком».
Основной же моей обязанностью в райкоме было готовить решения для бюро по вопросам сельского хозяйства. Я писал их, а Иван Николаевич браковал. Решения носили хозяйственный характер, а не партийный. Я нескоро понял, в чем разница. А разница проста – не приказывать, а рекомендовать. Использовались слова: предложить то-то и то-то, посоветовать… На деле это означало – выполнять.
В конце июня меня пригласил Русинов и, стоя у окна, глядя куда-то в сторону, объяснил, что по указанию сверху в райкоме должность инструктора сокращается. О твоем трудоустройстве, побеспокоился, но ты сначала это сделай сам, чтобы получилось по твоему собственному желанию. Я с охотой ушел с этой работы. Правда, зарплата в райкоме была выше. О переезде обратно в Мазунино не могло быть и речи. Там на моем месте уже работала женщина. Также я не поехал бы ни в какую другую глу-
306
elib.pstu.ru
бинку. В райзо Иван Агафонович Сухих без всяких разговоров назначил меня заведующим райветлечебницей.
***
В г. Камбарке, окруженной лугами р. Камы и особенно р. Буй, были благоприятные условия для животноводства. Домов жилкомхоза, завода и райисполкомовских было немного. Частные дома занимали до 95 % города. Домохозяева держали коров и молодняк крупного рогатого скота. Только коров насчитывалось до 600 голов. Овец не держали. Многие имели свиней. Даже секретари райкома имели коров, не говоря о служащих
ирабочих. Конечно, нужна была хорошая ветеринарная служба
идля города, и для района.
До войны имелась ветеринарная лечебница, но на окраине, недалеко от железнодорожной станции. Однако во время войны какая-то воинская часть заняла здание лечебницы с ее пристройками. И почему-то после войны не возвратила, более того, здание куда-то исчезло. Видимо, оно теперь в лесу, где размещалась какая-то воинская часть. Что это за часть, я узнал только года два назад. Здесь хранились запасы химического оружия. После соглашения с НАТО об уничтожении этого оружия камбарский склад рассекретили и объявили об этом в печати.
За утраченное прежде здание ветлечебницы воинская часть построила (начерно) новое здание недалеко от городских строений, но за полотном железной дороги на четной стороне.
Здание типовое из бруса. Его предстояло доводить до ума райисполкому. До войны райветлечебницей заведовал Малков, вернувшись, он энергично взялся за это. Вместе с тем вплотную приступить к делу неуспел. Его жену, судью по профессии, перевели в другой район, и они уехали где-то в конце 1948-го или в начале 1949 года. Заведоватьстала Парасковья ФедоровнаТрошкова.
В Камбарке в те годы развернулось строительство жилых домов. Муж Парасковьи Федоровны – плотник-пьяница, но с умом. Они начали строить себе дом. У ветлечебницы имелось две лошади, и Трошковы на этих лошадях заготавливали лесо-
307
elib.pstu.ru
материал для строительства своего дома. Видимо, это повлияло на решение сместить заворовавшуюся заведующую. Моя личность оказалась кстати.
Коллектив встретил меня не особо приветливо. Кроме самой Трошковой здесь оказался работавший лишь с год ветфельдшер Щеткин. Другие встретили меня лояльно. Это конюх Комышев с женой Полиной, оформленной ветсанитаркой, ветсанитар старичок Воробьев и еще одна санитарка. Трошкова стала заведовать ветеринарной аптекой.
От Александра Федосеевича остался мотоцикл и мешки цемента. До войны владельцев личных мотоциклов в СССР было немного. Отечественное мотоциклостроение началось в Ижевске. После войны по репарациям из Германии вывозили в Ижевск мотозавод фирмы БМВ (вместе с инженерами). В первых послевоенных государственных планах значилось отдельной строкой производство мотоциклов. Кроме Ижевска возводились другие заводы для создания мотоциклов: одних с меньшей, других с большей мощностью. Пока другие заводы возводились, Ижевск уже освоил массовый выпуск ИЖ-350. Правительством за подписью Сталина специально (в печати) запрещалось приобретать организациям мотоциклы. Они должны были продаваться только населению. Однако Малков как-то сумел обойти постановление и приобрел один из первых выпущенных ИЖей. После ухода Малкова фельдшер Щеткин вывелмашину из строя.
Вообще к середине 1949 года в г. Камбарке имелось пять мотоциклов (кроме владелицы ветлечебницы): у А.А. Ипатьева «Харлей Девидсон», еще в 30-х годах приобретенный им, еще у двоих камбарцев и у Созина – инструктора райкома и один мотоцикл в районе – у замполита Галановской МТС. Я воспылал желанием ездить на мотоцикле. Все-таки много оперативнее, чем на лошадях. Приступил к восстановлению машины, не имея ни малейшего представления о двигателях внутреннего сгорания. Мне указали на мастера-механика, мотоциклиста. Им был механик Камбарского завода Алексей Александрович Ипатьев. Так я связался с семьей Ипатьевых, о чем – ниже.
308
elib.pstu.ru
Оказалось: у машины сорвана вторая скорость в коробке скоростей и сожжено магнето в коробке распределения зажигания. А запасных частей Ижевский завод еще не выпускал. И начались мои мыкания по восстановлению машины. Единственный выход – искать в Ижевске работающих на заводе, которые, воруя, выносят запчасти. Пришлось приобретать за наличный расчет из своего кармана, без каких-либо документов. Я почти заново купил двигатель из-за коробки скоростей, но никак не мог приобрести коробку распределения зажигания. Денег ухлопал! И почти не поездил!
Прежде чем описывать свою работу, остановлюсь на составе райсельхозотдела. Иван Агафонович Сухих заведующим райзо работал недолго. Примерно в октябре 1949 года он стал председателем колхоза имени Кирова в Мазунино вместо Шнейдермана.
Летом 1949 года проходило общеколхозное собрание в Мазунино. Чем это было вызвано, не знаю, но присутствие на нем корреспондентагазеты «Ижевская правда» (или «Удмуртскаяправда») простым совпадением объяснить трудно. Дело в том, что, несмотря на хорошие организаторские способности Шнейдермана, недовольство им среди колхозников (и не только среди них) имело место. Это объяснялось его моральным падением. Все обострилось после возвращения из армии молодых мужей ибратьев. Летом 1948 года проходило такое же собрание, и на нем я, выражая настроение молодежи (отчасти как выполняющий партийное поручение), поднял вопрос о недостойном поведении Шнейдермана. Правда, не выступая, а через записку в Президиум от имени молодежи. Аксеновский, председательствовавший на собрании, защитил Шнейдермана. Мол, это дело (и право) женщин.
Слухи и, вероятно, письменные жалобы на поведение Шнейдермана по части хозяйничанья в кассе и на складах колхоза дошли до ушей ижевского руководства (уже обновленного после Чекинова). Этим можно объяснить присутствие корреспондента. Ко всему прочему примешивался антисемитизм. Почвой для него было назначение (но отнюдь не избрание) председателем колхоза в д. Межной его зятя. На этот раз Аксеновский
309
elib.pstu.ru
Шнейдермана защищать не мог. Появилась в «Ижевской правде» разгромная статья этого корреспондента, наделавшая шуму в Удмуртии. К сожалению, я не читал этой статьи. Но знаю из разговоров среди камбарского руководства, что корреспондента даже снимали с работы, но потом, после вмешательства Москвы, восстановили, а осенью 1949 года Шнейдермана убрали, арестовали, судили и дали срок. Теперь спустя полвека это можно объяснить и волной антисемитизма в руководстве страны. Его место занял Иван Агафонович Сухих, который руководил колхозом не хуже Шнейдермана.
Однажды ко мне на квартиру (помню, под вечер) является Николай Сергеевич Балабанов. Откуда? Как? Оказалось, его назначили заведующим Камбарским райсельхозотделом. До появления Николая руководителем был Яговкин, работавший до этого главным агрономом района. Яговкина перевели в Завьяловский район председателем колхоза в Завьялово. Это пригородный колхоз г. Ижевска. Позднее он стал председателем Завьяловского районного совета.
Приехал другой агроном. С ним Балабанов сработался, и они дружили семьями. Из других работников райсельхозотдела, о которых сохранилась добрая память, назову прежде всего Анатолия Федоровича Попова, человека с интересной судьбой, оказавшего не меня хорошее влияние.
Анатолий Федорович – уроженец Андреевки. Так называли район в устье р. Белой. Здесь благодатные места, хорошие земли. Видимо, этим можно объяснить, что здесь была колония немцев-поселенцев со времен Екатерины II. Это, насколько я представляю, был третий регион поселенцев из Германии. Другие два – в Причерноморье и в Среднем Поволжье.
Семья Андрея Федоровича была состоятельной, он мог окончить перед империалистической войной земледельческую школу, получил образование агронома. Его образование подкреплялось дружбой с немцами – народом, отличавшимся высокой культурой по сравнению с местным населением. Какое-то время он занимал, видимо, агрономическую должность в местных органах земства. В 1909–1910 годах был призван в солдаты.
310
elib.pstu.ru