Islamskaya_mysl_1_2016

Он продолжил эту тему в опубликованной в 1910 году книге ╒авā’ид фикхиййа («Законы фикха») 32, которая в очередной раз вызвала полеми- ку на страницах прессы. Книга представляет собой «Свод законов» Осман- ской империи, 100 параграфов которой из 201 приведены из этого свода (общие проблемы фикха), а остальные являются комментариями сочине- ний аш-Шатиби (ум. 1388), Шихабаддина ал-Карафи (ум. 1285 или 1286) и Иззы б. Абдассалама. В этом труде Биги выступает за вынесение иджти- хада: «В Коране имеется множество ясных айатов о самых больших и важ- ных проблемах повседневной жизнедеятельности человека. Эти проблемы должны решаться силою разума ис помощью иджтихада» 33. Причем иджти- хад должен основываться не только на Коране, сунне, иджме, киясе и сло- вах Абу Ханифы, но и на изречениях авторитетов других толков.

В книге Озын көннәрдә руза («Пост в длинные дни») Биги также обра- щается к вопросу следования мазхабам. Он пишет, что главный оценочный критерий любой проблемы—не​ слова идела факихов, аих способность по- стигнуть суть вопроса, обращаясь кКорану и сунне, поскольку «ни один из четырех или десяти мазхабов не изменит ине отменит Корана. Священный Коран будет основой, фундаментом и лидером мышления мусульман и их верований, деяний иобщественных движений… Ипотому слепое подража- ние иследование одному из первых мазхабов [имеются ввиду ханафитский, шафиитский, маликитский и ханбалитский. — А​ .Ю.] никогда не будет но- сить обязательного характера… Аутверждение о том, что „необходимо сле- довать одному из имеющихся или могущих появиться мазхабов“ означает не что иное, как заявление отом, что „эти мазхабы отменили или отменяют Коран“» 34. Он выступает резко против таклида: «Обязательность следования одному мазхабу, неукоснительность таклида стали самым тяжким бедстви- ем, и в мире ислама они возникли благодаря усердию подобных „факихов“ [не постигших суть Корана и сунны]. Обязательность следования одному из четырех известных мазхабов стала налагаться на каждого человека при- нудительно». При этом Биги ссылается на сочинение Футӯ╝āт маккийййа («Мекканские откровения») известного средневекового суфия Ибн ал-Ара- би: «Следование людей одному из четырех мазхабов стало самым большим бедствием из всех бед, обрушившихся на головы мусульман» 35.

Муса Джарулла полагал, что такие основоположения фикха, как Ко- ран, сунна, иджма и кияс, должны быть переосмыслены с точки зрения их

32  Биги М. ╒авā’ид фикхиййа. Казан, 1910; 2 изд.: Казан, 1927. 33  Биги М. ╒авā’ид фикхиййа. Казан, 1910. Б. 2–3.

34  Биги М. Озын көннәрдә руза. Казан, 1911. Б. 4. 35  Биги М. Озын көннәрдә руза. Б. 7.

современной общественной значимости и нужд людей. Он утверждал, что каждый мусульманин может выносить иджтихад, высказывать свое сужде- ние по тому или иному общественно-правовому вопросу, но при этом дол- жен знать Коран, сунну иарабский язык, как филологи Халил иСибавайх 36, то есть предполагается знание арабского языка на самом высоком уровне; и при вынесении иджтихада следует соотносить то или иное решение соб- стоятельствами изменения общественной жизни 37. Подобные оценки дей- ствительности, согласно взглядам Биги, не должны стать непреложным зако- ном для исполнения. Они представляют собой только теоретическую основу, поскольку право законотворчества принадлежит иджме — ​согласному мне- нию авторитетных людей различных социальных слоев общества.

Биги писал, что «иджма не может быть аргументом для решения на- учно-богословских вопросов. Иджма — ​это лишь инструмент исполне- ния или решения какого-либо положения закона или какой-либо пробле- мы… Но только вот наши уважаемые специалисты по основоположениям фикха не придали должного значения этой стороне иджмы, они не смог- ли ее оценить должным образом» 38. Кияс же, считал он, если законодатель не указывал причин применения того или иного положения закона, трудно применим на практике. «Жизнь развивалась и эволюционировала, а фикх остается таким же, каким он был тысячу лет тому назад» 39.

В 1920-х годах в «Азбуке ислама» Муса Джарулла досконально разра- ботал проблемы иджтихада, иджмы икияса. Он писал: «Умма обладает, ко- нечно же, полным правом на вынесение самостоятельного суждения, то есть правом на иджтихад и полным правом на законотворчество в сфере шариа- та… Каждому человеку дано право на иджтихад, право на вынесение соб- ственного суждения. Но право на законотворчество всфере шариата, иными словами—право​ на принятие непреложных законов социальной, культурной, религиозной жизни, должно быть предоставлено только участникам иджмы, на усмотрение общественного органа, на компетентность консенсуса знато- ков права» 40. Таким образом, Биги полагает, что вынесение иджтихада как мусульманской общиной, так иотдельным человеком может быть воплоще- но в действительность только после санкции участников иджмы.

«В силу переменчивости времени и места, — ​писал он — ​она [иджма] никогда не может иметь вечной силы. Иджма одного народа или времени

36  Биги М. Мулā╝а├а. Казан, 1914. Б. 24. 37  Биги М. ╒авā’ид фикхиййа. Б. 2–5, 111.

38  Биги М. Ал-мувафакат мукаддимасы. Казан, 1909. Б. 5.

39  Там же. Б.11.

40  Муса Джаруллах Бигиев. Т. 2. Казань, 2006. С. 86.

не может быть доказательством для других людей и иных времен. Несмо- тря на то что мусульманская умма непорочна, эта черта не присуща иджме, как шариатскому доводу» 41. Таким образом, только участникам иджмы —​ согласного мнения общины мусульман, состоящей из компетентных тео- логов и ученых своего времени — ​должны быть предоставлены права на вынесение новых суждений, обязательных для религиозной и обществен- ной жизни мусульман.

Биги как религиозный реформатор предлагал совместить знания Ко- рана, хадисов, всего лучшего из правовых школ с современным знанием, выступая против изучения в медресе калама — ​спекулятивной теологии. Обучение каламу, по его мысли, было основано на комментариях исубком- ментариях, а не на самих источниках. Сочинения по акиде (вероучению) должны быть «очищены» от различных недоказанных толкований. Высту- пая за «очищение» религии, Биги отводил ей одну из регулятивных функ- ций жизни общества — ​воспитание в человеке добра, стремления к полу- чению современных знаний — основного​ компонента прогресса татарского общества первой четверти XX века.

Перевод Корана на татарский язык — один​ из компонентов религиоз- но-реформаторских взглядов Биги. В 1911 году Муса Джарулла подготовил к изданию перевод Корана на татарский язык. Он хотел сделать Коран до- ступным для большинства татар, поскольку арабским языком владели дале- ко не все. В январе 1912 года он договорился с руководством издательства «Умид» в Казани об издании перевода в количестве пяти тысяч экземпля- ров 42. В газете «Вакыт» («Время») писали об издании перевода Корана в Петербурге: «Как нам стало известно от самого переводчика, он присту- пает к изданию перевода в собственной типографии, открываемой в Петер- бурге» 43 (типография «Аманат» была открыта только в 1914 году). Инфор- мация о готовящемся издании дошла до прессы, в которой в очередной раз по поводу деятельности Биги развернулась дискуссия.

Традиционалисты писали о том, что перевод Корана недопустим. Осо- бенно много статей вышло в газете Дин ва маийшат («Религия и жизнь»), где Биги обвинялся даже в неверии 44. Оппоненты Биги не видели его пе- ревода Корана вообще, поэтому судить о его научности или не научно- сти они не могли; их нападки были основаны на неприятии самого факта перевода. Казанские имамы, а также имамы Оренбурга и Уфы (отдельно

41  Там же. С. 88.

42  Джарулла М. Татар дөньясында ридала // Вакыт, 1912, 19 апр.

43  Вакыт, 1912, № 986. Б. 616.

44  Дин ва маийшат, 1912, № 25. Б. 396–397.

от первых) обратились к муфтию с просьбой не разрешать перевод Ко- рана на татарский язык и воспрепятствовать его распространению сре- ди населения 45.

В целом отношение татарских теологов кпереводу Биги оказалось нега- тивным, хотя были итакие, кто высказывался вего поддержку. Врезультате разгоревшейся кампании Духовное собрание мусульман в Уфе приняло ре- шение о запрещении перевода Корана, выполненного Биги 46. Муса Джарул- ла выступил впрессе сответной статьей, где писал, что запрет Духовного со- брания противоречит российскому законодательству освободе прессы, при этом российская действительность наполнена бесполезными толкованиями Корана иего списками, изобилующими ошибками. Несмотря на все препят- ствия, он все же надеялся опубликовать свой перевод Корана47  .

Рукопись не успели напечатать, поскольку ее изъяли. Полемика вокруг издания Корана на страницах печати велась вплоть до 1917 года. Так, из- вестный татарский теолог Хади Максуди считал, что перевод Корана Биги, хотя и научный, но несвоевременный и должен выполняться комиссией 48 (видимо, его мнение о научности перевода основывалось на признании вы- сокого профессионализма Биги).

Сигнальный экземпляр с типографского оттиска текста оригинала остался у Биги, а после его нелегальной эмиграции перешел к жене Ась- ме-ханум. Только в 2010 году репринтное издание полного текста Корана от первой до сто четырнадцатой суры включительно на арабской графике было напечатано и презентовано общественности 49. Хотя на титульном ли- сте и не указан автор перевода, стиль изложения, характерный слог языка текста однозначно говорят об авторстве Биги.

Язык перевода — ​«османский», тюрки (старотатарский) c арабизмами и фарсизмами, вполне доступный для образованной части всех тюркских народов России начала XX века. Названия сур приводятся на арабском язы- ке с характерными окончаниями, присущими татарскому языку, например Ниса сурасе (сура «Женщины»). Во многих случаях опускается определен- ный артикль, как указано выше.

45  Дин ва маийшат, 1912, № 7. Б. 276.

46  Коран тәржемәсене табы кылудан маны (Запрет на издание перевода Кора- на)// Дин ва маийшат, 1912, № 13. Б. 204–205; См. Резван Е. А. Коран и его мир. СПб., 2001. С. 434.

47  Джарулла М. Татар доньясында ридала // Вакыт, 1912, 19 апр.

48  Йолдыз., 1915, 1 янв., № 1340. Б. 2–3.

49  Благородный Коран. Перевод Священного Слова. Репринт перевода, подготов- ленный к изданию в 1912 году. Казань, 2010.

Биги следует традиционным толкованиям названий сур, как они имеют место быть у ученых (как светских, так и мусульманских). Так, на с. 382 название суры 20 Та Ха, по Биги, означает сокращенную форму обраще- ния («О, Мухаммад!»), на с. 547 в названии суры 36 Йа Син Муса Джарул- ла усматривает имя пророка — ​«Мухаммад», хотя имеются и другие про- чтения: «Йā инсāн» («О, человек!») 50.

Для уточнения смысла того или иного слова по всему тексту в скобках даны пояснения автора. Иногда пояснения приводятся внизу страницы, на-

пример на с. 48 к суре Ба║ара («Корова»), с. 83, 95, 127, 147, 208, 214–215, 366–369…

Это первый научный перевод Корана на татарский язык, который по- служит отправной точкой для предстоящих переводов.

Книги Мусы Биги, написанные и вышедшие из печати еще в начале XX века, сделали его известным во всем тюркском и мусульманском мире. Он стал общепризнанным лидером татарского религиозно-реформаторского движения. Не случайно турецкий журнал Тюрк урду отмечал: «Наконец-то появился ученый в России, который своими сочинениями приобрел себе всеобщую известность. Это Муса Биги. Несомненно, он является истин- ным новатором в исламе» 51. Отстаивая концепцию о всеобщности боже- ственной милости Муса Джарулла выступил против традиционных устоев татарского общества, значительную часть которого составляли консерва- торы-традиционалисты, понимающие Коран и сунну буквально. Он пока- зал, что с помощью знания основных источников религии и грамотного их толкования можно решить многие религиозные проблемы, стоящие перед татарским обществом.

Муса Биги продолжил славные традиции татарского реформаторства XVIII–XIX веков, заложенные А. Курсави, А. Утыз-Имяни и Ш. Марджа- ни, развил его основные идеи и адаптировал их к российской действитель- ности начала XX века.

Список литературы:

Вакыт, 16 дек. 1909. Вакыт, 1912, № 986.

Дин ва маийшат, 1909. № 14. 15, 22, 23.

50  Коран / Перевод И. Ю. Крачковского. М., 1986. С. 596 (Крачковский приводит пример из перевода на английский язык Мухаммада Али).

51  Мир ислама. Вып. 4. Т. II, 1913. С. 226.

Дин ва маийшат, 1912, № 7. Дин ва маийшат, 1912, № 13. Дин ва маийшат, 1912, № 25.

Йолдыз., 1915, 1 янв., № 1340.

Мир ислама. Вып. 4. Т. II, 1913.

Шура, № 22 (ноябрь), 1909. Шура, № 4, 1916.

Благородный Коран. Перевод Священного Слова. Репринт перевода, подготовленный к изданию в 1912 году. Казань, 2010.

Муса Джаруллах Бигиев. Т. 2. Казань, 2006. Мусульманская печать России в 1910 году. Оксфорд, 1987. Коран / Пер. И. Ю. Крачковского. М., 1986. Биги М. Ал-мувафакат мукаддимасы. Казан, 1909. Биги М. Бөек мәүзуглардан уфак фикерләр. Пг., 1914.

Биги М. Инсанларның акыйда илахияларына бер назар. Оренбург, 1911. Биги М. ╒авā’ид фикхиййа. Казан, 1910 (2 изд.: Казан, 1927).

Биги М. Мулā╝а├а. Казан, 1914.

Биги М. Озын көннәрдә руза. Казан, 1911.

Биги М. Рахмат илахия борханнары. Оренбург, 1911 (см. русский перевод в данном сборнике).

Джарулла М. Татар дөньясында ридала // Вакыт, 1912, 19 апр. Икбал М. Реконструкция религиозной мысли в исламе. М., 2003.

Ибн ал-╒аййим ал-Джавзиййа. ╞āди ал-арвā╝ илā билāд ал-афрā╝. Каир, 1978.

Марджани Ш. Китāб ал-╝икма ал-бāли─а ал-джанниййа фӣ шар╝ ал-‘а║ā’ид ал-╝ана- фиййа. Казань, 1888.

Резван Е. А. Коран и его мир. СПб., 2001.

Тагирджанова А. Книга о Мусе-эфенди, его времени и современниках. Казань, 2010. Фахраддин Р. Рахмат илахия масалясе. Оренбург, 1910.

Mustafa Sabri. Yeni muctehidlerinin kummet ilmiyyesi: Kazanli Musa Bigiev efendinin Rahmet illahiyye burhanlari. Istanbul, 1998.

Р. И. Гайнутдин

(Московский исламский институт, г. Москва)

Д. В. Мухетдинов

(Московский государственный университет  им. М. В. Ломоносова, г. Москва)

Проблема правоверия и спасения

втрудах Абу Хамида ал-Газали

Абу Хамид ал-Газали (1058–1111) является выдающимся исламским мыслителем, специалистом по фикху, каламу, фальсафе и тасаввуфу. За ин- тегральность понимания религии он получил прозвище ╝уджджат ал-ис- лāм («довод ислама»). Особый интерес представляет проблема правоверия

испасения в творчестве мыслителя, которая, к сожалению, не была в долж- ной мере рассмотрена в научной литературе. Эта проблема напрямую свя- зана с темой всеохватности божественной милости, поднятой Мусой Бигие- вым. Вобоснование своей точки зрения оконечном спасении всех верующих

ивозможности разных путей кБогу, Бигиев, наряду страдиционными право- выми источниками, ссылался на ряд авторитетов, среди которых был иимам ал-Газали. Как будет показано ниже, ал-Газали действительно может быть отнесен к сторонникам умеренного и плюралистичного понимания ислама, хотя его взгляды не всегда выражены эксплицитно. Мы полагаем, что имен- но благодаря сбалансированному сочетанию традиционного фикха, калама

иболее глубоких идей тасаввуфа, ему удалось стать выразителем интеграль- ности исламской религии, найдя поддержку как всреде традиционалистов, так и в среде суфиев. Этот пример обладает актуальностью в наше время, особенно в контексте тех фундаментальных проблем, которые были подня- ты представителями российской богословской школы.

Чистота человеческой природы

Центральное место в учении ал-Газали о правоверии занимает ис- ламское представление о первоначальной чистоте человеческой природы

людей он пишет следующее: «Евреи, христиане ипоследователи других ре- лигий, такие как зороастрийцы, идолопоклонники ипрочие, — все​ должны считаться неверными, как это выражено вКоране иединогласно принято ум- мой» 5. Неверие, согласно ал-Газали, имеет градации, поскольку дальше всего от Бога отстоят индусы иатеисты, которые отрицают единство Бога ипроро- чество 6. Несмотря на столь строгую позицию, ал-Газали все же оговарива- ется в нескольких местах, что юридическая оценка неверия является чисто социальным фактом, то есть она делается людьми, так что человек, являю- щийся «неверным» с социальной точки зрения, все же может надеяться на попадание в рай 7. Эта же мысль повторяется в более поздней работе «Вос- крешение наук о вере», где предлагается несколько иная перспектива: юри- дическая принадлежность к умме не гарантирует онтологической принад- лежности кисламу, ведь шахаду можно произнести «формально», то есть без внутреннего сердечного согласия с утверждаемыми принципами 8.

Ключевое значение для понимания взглядов ал-Газали в юридической и теологической плоскости имеет поздняя работа «Критерий различения ислама и ереси», подготовленная в 1104 году. Ее написание связано сактив- ными дебатами среди исламских ученых по вопросу правоверия. Ал-Газали отвечает на популярное в ашаритских кругах мнение Абд ал-Кахира ал-Баг- дади (ум. 1037), согласно которому большинство мусульман являются не- верными, а спасения заслуживает лишь одна группа мутакаллимов. Кроме того, критика ал-Газали направлена против батинитов и фалāсифа, счита- ющих, что Пророк мог сознательно вводить людей в заблуждение, руко- водствуясь соображениями «общего блага». Остановимся на этом тракта- те подробнее 9.

Ал-Газали начинает свое рассуждение со следующего важного тезиса: вопросы веры (имāн) и неверия (куфр) не могут адекватно рассматривать- ся людьми, чьи сердца загрязнены стремлениями к славе и богатству. Это же справедливо и для проблемы различения истины (╝а║║) и заблуждения (┌алāл). Исламский мыслитель поясняет: «Все это открывается лишь серд- цам, во первых, очищенным от грязи бренной жизни; во вторых, закален- ным соверше́нными духовными упражнениями; в третьих, просветленным чистым зикром; в четвертых, вскормленным правильной мыслью; в пятых, украшенным соблюдением установленных Законом (шарʻ) границ. Тогда

5  Абу ╞āмид ал-│азāлийй. Ал-и║ти╕āд фӣ ал-и‘ти║āд. Каир, 1972. С. 207–209. 6  Там же. С. 209.

7  Там же. С. 207–208.

8  Абу ╞āмид ал-│азāлийй. Ихйā’‘улӯм ад-дӣн. Т. 1. С. 107–108.

9  Перевод указанной работы см. в данном сборнике.