Islamskaya_mysl

причин, окоторыхмы неможемздесьраспространяться3; ксожалению, это приводит к отсутствию исламского участия в рамках текущих дебатов о, например, Откровении, Истине и Истории4.

Все, чтоможнопрочестьнаэтутемуумусульманскихавторов, — более или менее пылкие утверждения об истинности, вечности, совершенстве

иподлинности Послания, полученного и высказанного пророком Мухам- мадом. Будучи в большей степени «оборонительной апологией», нежели поиском понимания, современная (moderne) литература о Коране во мно- гих отношениях уступает литературе классической5. Таким образом, Сло- во Божье, оспоренное и поставленное в уязвимое положение праксисом нашихсовременныхобществ, уважаемое, нонаделеобойденноестороной мусульманами, сведенное востоковедением к простому культурному явле- нию, — к причине скорее косности, нежели прогресса, — ожидает того, чтобы быть восстановленным в полноте своего Намерения (Intention), поскольку призыв (interpellation) адресован всем людям тем же самым Богом — Живым, Творцом и Судьей, — который был открыт (révélé) в Библии. Ясно, что в данной работе мы полностью пренебрегаем сегод- няшними знаниями о внешней истории и содержании Книги, дабы сде- латьакцентнасовременных(contemporaine) условияхеераспространения

иее восстановлениях (réactivations) в новых контекстах разворачивания истории обществ, находящихся под влиянием исламского факта, — после вторжения Хомейни в Иран говорят об «исламской революции» — кото- рые [восстановления] делают возможным ее новое включение (réinsertion) не только в духовную жизнь мусульман, но и в научный горизонт фило- софии, желающей понять религиозный факт в качестве категории челове- ческого сознания и модуса экзистенции. Можно увидеть, что наш подход

3Здесь стоит упомянуть смелую попытку египетского профессора М. Халафаллы, который опубликовал в 1953 г. новаторскую диссертацию об искусстве рецитации Ко- рана. Халафаллāх M. Ал-фанн ал-║а╕ā╕ийй фӣ ал-╒ур’āн. 3-еизд. Каир, 1965.

4Ясно, что востоковедение не способно обеспечить такого рода участие: оно прак- тикуеттакуюверность(respect) [изучаемомупредмету], котораяприводиткполнойне- вовлеченности(désengagement) мышления(l’intelligence). Следуетпризнать, чтопробле- маотношенияОткровения, ИстиныиИстории, заредкимисключением, нестановилась предметом рассмотрения ученых. Ср.: Marrou H.-I. Theologie de l’histoire. Paris, 1968.

5Догматическое богословие (калāм) в Средние века было также определено в ка- честве «оборонительной апологии» («apologie défensive») (Л. Гарде); но даже в своих полемических аспектах оно сохранило чувство трансцендентности, которое мало-по- малу утратилось у Современных (Modernes) [мыслителей]. Эти последние еще не пре- успели ни в том, чтобы полностью принять критические требования нашей эпохи, ни

втом, чтобы действительно придать новую жизнь неделимому сознанию Древних.

является философским, однако он остается открытым к вкладам и вопро- сам классического и современного (modernes) богословия. Мы хотим при- соединиться к сегодняшним дебатам об «экономическом» моменте и «он- тологическом» моменте в Sacra Doctrina6, дабы заставить богословов и философов религии, находящихся на пути к тому, сделать решающий шаг, который наделит их исследования эпистемологическим статусом, общим длявсехнаучныхисследований. «Поистине, СловоГоспода, — пишетпре- подобный отец Конгар, — это Иисус Христос: и не существует никакого другого. Господь достижим и познаваем для нас только во Христе»7. Все мусульмане подпишутся под этим символом Веры, если заменить «Иисус Христос» на «Коран». Таким образом, на протяжении веков люди были за- пертывсубъективныхдостоверностях, которыесовременнаянаукадолжна и может, наконец, или преодолеть, или переконцептуализировать в рамках критического сравнительного подхода. Речь идет о том, чтобы показать, что оппозиции религиозного происхождения расположены на уровне зна- ков — языковых, ритуальных, исторических, художественных, — которые отсылают к трансцендентностям, пересмотренным начиная с деконструк- ции классическойметафизики. Апологетика постулирует одного и того же (même) Бога, который говорит: «Я тот, кто Я есть» (Исх. 3: 14), — на би- блейском [ветхозаветном] этапе, или «Сын Божий, Сын Человеческий», — на этапе Нового Завета. Не нужно уступать поверхностному синкретизму; вместо этого следует обратиться к единственной очевидности, приемле- мой на текущем уровне наших знаний: если произвести лингвистический анализосновополагающихтекстов, СловоГоспода, проявленноевБиблии, а позже в Иисусе Христе, также проявилось и в Коране. Текстуальный и феноменологический анализ исламского сознания не оставляет в этом ни- каких сомнений. Соответственно, Откровение, ниспосланное Мухаммаду, вновь предстает перед лицом «людей Книги» в своем облике изначаль- ного вызова (défi); но вместо полемического вызова, противопоставляю- щего одну догму другим, на этот раз речь идет о вызове языковой понят- ности (l’intelligibilité), на протяжении долгого времени предшествующей теологическим конструкциям верования (la croyance). Или кораническое откровение действительно является только человеческим языком, подра- жающим подлинному Откровению, и, таким образом, следует объяснить, почему подражание (parodie) Откровению приводит к таким психологиче-

6 Священная доктрина (лат.). — Примеч. пер.

Касаемо определения этих концептов ср.: Congar Y. Le moment «économique» et le moment «ontologique» dans la Sacra Doctrina (Révélation, Théologie, Somme théologique) // Mélanges M. D. Chenu. Paris, 1967. P. 135 sv.

7 Ibid. P. 146.

ским, культурнымиисторическимпоследствиям, которыесравнимы(если неидентичны) стаковыминастоящегоОткровения; илижеКорантожеив полной мере является Словом Божьим, занимающим свое место в том, что христиане называют «экономикой Спасения»8, и современное богословие не может избегать его как такового, как оно это делало до сих пор9.

Наша цель заключается в том, чтобы сделать возможной солидарную заботу (prise en charge) «людей Книги» о священных писаниях. Для этого мы приглашаем читателя к дешифровке Корана сообразно с правилами метода, применимогоковсемвеликимдоктринальнымтекстам. Этометод подразумевает:

1)освобождение смысла от всего того, что может быть названо Sacra Doctrina в исламе, путем критического исследования корани- ческого Текста и всего того, что на протяжении истории исламской мыслистремилосьегопрояснить. Этоткритическийанализдолжен быть способен развеять заблуждения, выявить ошибки, отклоне- ния, недостатки и направить к принципам, которые были бы всегда действительными;

2)определитькритериологию10, врамкахкоторойбудутпроана- лизированы побудительные причины, на которые может ссылаться современное мышление (l’intelligence contemporaine) для того, что-

бы либо отклонить, либо принять изучаемые концепции11.

8Термин «экономика Спасения» используется в христианском богословии для обо- значения плана воплощения Бога на земле. Бог становится человеком в образе Иису- са и тем самым исполняет Свой план Спасения. — Примеч. пер.

9Предложение (schéma) Второго Ватиканского собора относительно нехристиан- ских религий в данном смысле открывает перспективы, при этом без выхода, по край- ней мере методологического, из единственного очага религиозной истины, которым яв- ляется католицизм и к которому со временем придут другие выражения божественной Воли. Однако нам кажется, что в нашу эпоху, где торжествует эгалитарная идеология, богословский проект должен по крайней мере идти в паре с проектом философским: «вера в поисках разума (intelligence)» должна быть дополнена на всех этапах иссле- дованием, производимым разумом в поисках веры. Имеет место объективный сговор (connivence) между эгалитарной идеологией, не имеющей биологических, психологи- ческих и онтологических оснований, и догматическими теологиями, основанных на фрагментарных, «искаженных» Писаниях, так называемом Коране.

10Под критериологией понимается критическое изучение критериев истинности чего-либо. — Примеч. пер.

11В пользу этого шага относительно всей истории философии выступает Анри Гуйе. См.: Les Grandes Avenues de la pensée philosophique en France depuis Descartes. Publication universitaires de Louvain, 1968.

фактов (фонемы, слова, предложения, фразы), текст должен быть рассмо- трен в его полноте в качестве системы внутренних отношений. Значение возникает на уровне этих отношений, а не на уровне элементов, которые были полностью изолированы искусственным образом. Обнаруживая все внутренние отношения, которые создает коранический Текст, мы не просто свидетельствуем о структуре и динамизме, присущих арабскому языку; мы улавливаем способ мысли и чувства, который как раз и будет играть глав- ную роль в реальной истории исламского сознания. Это также означает, что анализ может осуществляться только внутри арабского языка, что позволит показать, каким образом переплетаются физиология, акустика, психология, социология, история и т. д. и как они создают сеть неразделимых значений.

Для того чтобы применить эти теоретические воззрения, возьмем три примера из числа тех, которые в наибольшей степени способны навести на размышления: мāл, китāб, джāхил — «иметь», «книга» и «невежда» соот- ветственно. Если мы ограничимся постижением смысла этих слов только на уровне тех айатов, где они встречаются, мы останемся в рамках знания, расколотого на лексикографические, правовые, этические и психологиче- скиедетали. Все, чтоэтисловаполучаютотсовокупнойозначающейинтен- ции Текста13 и все, что они в свою очередь привносят в Текст, дабы придать ему соответствующие оттенки и настроенность, спрятано в имплицитном (l’implicite), т. е. для нас, современных (modernes)14, в невоспринимаемом, если вовсе не бесполезном. Таким образом, все, что связано с обладанием (l’avoir) в Коране (материальные ценности, женщины, дети, рабы, наслед- ство и т. п.), рождает ложные и бесконечные дискуссии вроде «Ислам и Ка- питализм», «Ислам и Социализм», «Ислам и Демократия»… Аналогичным образом слово «книга» попросту сводится к своему нейтральному значе- нию; так, применительно к Корану оно рискует быть оторванным от ассо- циаций, которые реактивируют его смысл на нескольких уровнях. Случай слова джāхил более тонок; всякая попытка перевода или даже определения нарушает одно из осевых [смысловых] соотнесений (corrélations) текста.

Дабыполучитьдоступксмыслу, следуетотказатьсяотвсякоголинейного чтения, которое предпочитает текущее значение и грамматическую логику.

13Мы пишем это слово с заглавной буквы, так как хотим подчеркнуть, что кора- нический дискурс является системой, в значительной степени построенной на семан- тических отношениях (ассоциации, импликации, оппозиции…). Таким образом, каж- дый отдельный текст или айат получает свой полный смысл, только если он соотнесен

слексикологическими сетями, воссоздание которых всегда возобновляет Текст.

14Здесь подразумеваются те из мусульман, которые больше не памятуют Коран со- гласно правилам и постоянству прошлого.

Даже если айаты были классифицированы cooбразно сферам интересов15, остается необходимым преодолеть риторический порядок, дабы выйти к по- рядку более сущностному — структурному. Действительно, коранический дискурсявляетсяодновременномузыкальнойисемантическойоркестровкой ключевых понятий, почерпнутых из общей арабской лексики, которая ради- кально трансформировалась в течение веков. Мы пренебрегаем стилистиче- скимаспектом, которыймногоизучалсяарабскимиавторамидлятого, чтобы доказать чудесный (ʼи‘джāз) характер Книги; но мы вернемся к нашим трем примерам, дабыопределитьглавныелинииструктурногоанализа16.

Мы начнем с идеи о том, что Коран осуществляет вертикальное упо- требление своего словаря, обязывая своего читателя выполнять постоян- ное восходящее и нисходящее движение через четыре сферы значений, которые подчинены Богу. На приведенной схеме можно увидеть, каким образом происходит движение от менее осязаемого, от бесконечного к конечному, от вечного к тленному, вслед за «ниспосланием» Откровения (танзӣл). Этопоследнеепронизываетреальности(réalités) этогомира, вну- шая человеку существование Сокровенного (─айб), раскрывая ему усло- вия Иной Жизни (ʼāхира) и показывая ему прелести небес и земли. В этом плане все знание (‘илм) открыто для того, чтобы обогатить внутренний взор (║алб, лубб, ‘а║л)17 и направлять вверх молитвы (дуʻāʼ), сокровенные мысли (зāт а╕-╕удӯр) и действия (ʼа‘мāл) человека. В результате данный язык (la langue)18 получает привилегию, которая всерьез будет ставить- ся под вопрос только начиная с воцарения современной (contemporaine) науки. Слово Божье учреждает вид знания, характерный для бытия-в-со- творенном-мире (рис. 1) и принципиально отличный от такого объектив- ного бытия-в-мире (рис. 2). Язык и мышление совместно разворачива- ются в мире значений, отсылающих к Богу Создателю-Упорядочивателю (хāликмудаббир) спомощьюцепиассоциаций, порожденныхкаждымсло- вом-символом. Вот почему слова мāл, китāб, джāхил, названные выше, выполняютсвоюфункциютольковтомслучае, еслионипонимаютсявка- чествеслов-символов, аневкачествепростыхязыковыхзнаков. Мāливсе

15Как это попытался сделать Ж. Лабем (Labeume J. Le Coran analysé); возобновлено на арабском языке: ‘Абд ал-Ба║ӣ M. Ф. Taф╕ӣл ʼāйāт aл-╒ур’āн aл-╝акӣм. Каир, 1955.

16Обстоятельное приложение этого метода см. в работе: Izutsu T. God and Man in the Koran. Оp. cit.

17«Сердце», «жизненный центр» и «разум» соответственно; каждое из этих слов имеет свое точное психологическое значение в Коране.

18В данном случае под «языком» понимается обсуждаемая знаковая система. —

Примеч. пер.

Схема 1

Примечания:

1.Сфера* сокровенного (─айб).

2.Сфера эсхатологии (ʼāхира).

3.Сфера небес.

4.Земля: земные объекты, прелести Творения, данные Богом для по- знания = иметь, мочь и хотеть, объект человеческой деятельности, об- ращенной к Господу.

*Символизм сферы доминировал в античном и средневековом видении. Он от- сылает к единству, тотальности и к Богу тотализации, что подчеркивается Кораном во всех его представлениях Творения.

существа (les êtres) или объекты (перечисленные внутри круга (рис. 3)), которые его воплощают, скорее являются не позитивными реальностями, предназначеннымидляприобретения, сохранения, управленияит. д., аме- стами манифестации священной связи Бог-человек, человек-Бог. Отсюда дуалистическое видение всяких земных данностей (donnée), согласно ко- торому изначальное Соглашение (мӣсā║, библейский Завет) соблюдается человеком веры (ʼӣмāн), покорности (╙āʻа) и благодарного повиновения (шукр) и т. д., или же нарушается человеком неверия (куфр), восстания

(‘а╕ā, ба─ā, ╙а─ā), неблагодарного отказа (джахл) и т. д. Заметим, что как один, так и другой образ действия в равной степени отсылают к одному и тому же абсолютному Бытию, которое тем самым разворачивается через антитезу, которая сама по себе является символической, как это подчер- кивают выражения Сподвижники Левой стороны/Сподвижники Правой стороны (ʼа╕╝āб аш-шимāл/ʼасхāб ал-йамӣн), высшая Обитель Избранных

(‘иллийӯн)/преисподняя Проклятых (ʼасфал ас-сāфилӣн).

Рис. 1. Бытие-в-сотворенном-мире

Пояснение к иллюстрациям. Коранический дискурс укоренен в араб- ском языке, который впоследствии на протяжении долгого времени был сам глубочайшим образом этим дискурсом преобразован. Таким образом, человек черпает истинные значения в дискурсе — необходимом посред- нике между ним и природой. Однако язык остается посредником, общим для других типов восприятия: «Нерефлексивная тотализация — язык есть человеческий разум (raison), имеющий свои основания (raisons), кото- рых человек не знает» (К. Леви-Стросс. «Неприрученная мысль»)19. Итак, отношения «восприятие — природа — язык [как конкретная система] (langue) — языковая способность (langage)» изменяются по направлению к ситуации, отраженной на рис. 2. И на сегодняшний день вся проблема заключается в том, чтобы суметь читать Коран, к примеру, согласно рис. 1, не отказываясь при этом от ситуации, изображенной на рис. 2.

19 Рус. пер.: Леви-Стросс К. Тотемизм сегодня. Неприрученная мысль. М., 2010.

С. 462.

Рис. 2. Бытие-в-мире

Пояснение. Восприятие направлено на преодоление мысленных об- разов, дабы заставить совпасть в дискурсе означающие реальности с ре- альностями означаемыми. В предельном случае объективный дух должен установиться в языке, ставшем «рефлексивной тотализацией».

Рис. 3. Семантические структуры

Язык мифической структуры

Миф — одно из наиболее плодотворных понятий, реабилитированных ивыведенныхнапервыйплансоциальнойикультурнойантропологией. Тень недоверия, наброшенная на миф, который был перепутан с небылицей — во-

ображаемымповествованием, лишеннымвсякогореальногооснования, — яв- ляетсякоррелятомраспространенияразума, особенноначинаясАристотеля20. Сегодняимеетместовсеобщеесогласиеотносительноготого, чтомифследует воспринимать в качестве символического выражения изначальных и универ- сальныхреальностей. Мифическоеповествованиевтойилиинойстепенивза- имосвязано с культурной ситуацией в той социальной группе, где миф был создан: такимобразом, существуютввысшейстепениочищенныебиблейские повествования, где в символическом ключе упоминаются константы челове- ческого бытия — поэтическая мифология греко-латинской античности, и де- градировавшие и скоротечные мифы нашей индустриальной цивилизации. Во всех случаях миф обладает функцией отсылать назад, к веку невинности, к мысленному пространству, где человеческие поступки не только достойны, ноижелательны. Такоеопределениеобладаетогромнымпреимуществомвви- дутого, чтоонопозволяетглубокопонятьвсекультуры, рассматриваемыекак сами по себе, так и относительно нас. Итак, задаваясь вопросом о том, какой тип мифологии учреждает Коран, мы увеличиваем наши шансы постигнуть тонкиемеханизмыегосимволическоговыражения, приэтомраскрывая, поче- муегоПризывможетбытьвоспринятсовременноймыслью.

Лингвистический подход приводит нас к тому, чтобы противопоста- вить основную идею-концепт, служащую основанием логизирующему (logicisante) знанию, слову-символу — бурному источнику разнообразных понятий, приведенныхвдвижениеотношениямиоппозиции, импликации, соотнесенности, симметрии. Продвижение от слова-знака к слову-симво- лу обеспечивает продвижение от дискурсивного, или конкретного языка (langage), к мифическому языку (langage). Все черты этого последнего, уже известные в Библии и Новом Завете, встречаются и в Коране21. Таким образом, легко показать, что коранический язык является:

1) «истинным», потому что он оказывает такое влияние на человече- скоесознание, котороеещенебылопроизведенодругиммифическимязы- ком, открывающим эквивалентные перспективы;

20См.: Durand G. L’Imagination symbolique. Paris, 1964; Eliade M. Aspects du mythe. Paris, 1963. Рус. пер.: Элиаде М. Аспекты мифа. М., 2010.

21Под этим не подразумевается, что мифы являются идентичными. Напротив, наш метод позволяет избежать пустых текстуальных и исторических сравнений, из кото- рых следует неточность Корана по отношению к Ветхому Завету, искажения, упро- щения и т. п. (ср. недавнее применение данной текстуальной критики в Speyer H. Die biblischen Erzählungen im Qoran. Hildesheim, 1961). Речь идет скорее о том, чтобы пока-

зать, каким образом Коран применяет уже использованные персонажи, рассказы, сим- волы для того, чтобы учредить свою собственную мифологию. Имеет место сходство

вприемах выработки и целях мифов и различие в выбранных фактах.