Монголо-татарское нашествие: археологи свидетельствуют

Величайшим испытанием для нашего народа стало монголо-татарское нашествие 1237—1240 гг. Кочев­ники, по словам летописца, «приидоша бесчислени, аки прузы (бесчисленные, как саранча. — Прим. ред.)», оставляли за собой дымящиеся развалины не­когда цветущих городов и обезлюдевшие сёла, и «несть места, ни веси, ни сёл тацех редко, идеже не воеваша (почти не было городов и сёл, где не прошла война. — Прим. ред.)». «Да кто, — горестно восклицает лето­писец, — видевши такое Ьожие попущение на всей Рустей земле, и не плачется?» Не преувеличены ли здесь масштабы бедствия? Нет. И это с убедительной достоверностью подтвердили раскопки археологов.

На Руси знали о грозящей опасности и готовились к встрече врага. Тучи особенно сгустились после разгро­ма татарами в 1236 г. восточного соседа Руси — Волж­ской Булгарии. Археологи установили, что в небольшом городке на Волге под названием Городец после этих событий спешно начали строить новую линию обороны — ров и вал с крепостной стеной. Однако закончить строительство не успели: в 1238 г. город был штурмом взят татарами и разрушен.

Одной из первых подверглась нашествию Рязань. Раскопки выявили трагическую картину гибели и уничто­жения города. При появлении войск Батыя (Бату) жители спешно прятали своё имущество в печах или подпечных ямах, под половицами и лестницами погребов, а на­иболее ценные вещи, в том числе и фамильные драгоценности, закапывали в землю. Но никому не удалось вернуться за спрятанным добром. Археологи обнаружили уже 13 таких кладов. Самые известные из них — первый, найденный в 1822 г., и последний, относящийся к раскопкам 1992 г. В первом кладе находились знаменитые рязанские бармы — богатые наплечники со священными изображениями для тор­жественной одежды князей и церковных сановников. Во втором — тринадцать предметов женского головного убора, отличающиеся виртуозной техникой исполнения и сделанные из золота высочайшей пробы. Их общий вес составлял 240,8 г.

На берегу Оки, в котловане, вырытом в мёрзлом грунте, археологами найдены общие захоронения жертв монгольского нашествия. В них обнаружены останки 143 человек, похороненных уже после ухода татар, в последние дни декабря 1237 г. Люди лежали тесными рядами, местами в два-три яруса. Завоеватели не пощадили никого — вместе с мужскими найдено много женских и детских останков. Одна из женщин держала на груди маленького ребёнка. На скелетах — признаки насильственной смерти: следы сабельных ударов, отрубленные кисти рук, застрявшие в костях наконечники стрел.

Клады, общие могилы, разрушенные жилища, кос­тяки людей, обширные пепелища — всё это свидетель­ствует о страшной катастрофе, обрушившейся на Русь.

В небольшом верхневолжском городе Торжке от по­жарища 1238 г. отложился слой сплошных углей толщи­ной 60 см.

При раскопках двух городов земли вятичей (см. ст. «Восточные славяне. Расселение до IX века») — Серенска и Болдыжа — были обнаружены осколки ко­локолов, призывно гудевших во время штурма и пожа­ра. От сильного жара они раскалились, оплавились и, рухнув на землю, разбились.

сражаться за интересы наследников Чингисхана. В летописях разных стран отмечено участие русских отрядов в составе монгольских армий в Китае и на Кавказе, в Польше и на Балканах, во внутренних золотоордынских распрях.

Ясно, что для распределения населения по десятичной системе требовалось знать, сколько людей осталось в живых после походов Бату и Субедэя 1237—1241 гг. В 1248 г. монголы провели перепись населения Южной Руси, в 1257 г. переписчики добрались до северных княжеств. Итогом этих подсчётов стало обложение страны колоссальной данью — выходом. Кроме «выхода» существовали экстренные выплаты — запросы. Если хану нужны были средства на войну, то он направлял на Русь неожиданный «запрос», ко­торый взимался столь же неукоснительно, как и «выход». Огромные богатства уходили на подарки хану, его родичам и послам, на взятки придворным и подкуп ордынских чиновников. За выплатой дани следили особые монгольские наместники — баскаки.

Из обескровленных княжеств потянулись в степь обозы с пушниной и серебром, вереницы невольников. В рабство забирали тех, кто не смог уплатить «выход» (ведь сумма дани была «развёр­стана» между отдельными семьями).

Русь не только платила дань и поставляла воинские отряды при объявлении Ордой мобили­зации. Она ещё включалась и в общую систему путей сообщения Монгольской империи. Заимство­ванная из Китая сеть почтовых сообщений была внедрена и на территории завоёванных княжеств. Через определённые расстояния на проезжих путях устраивались конюшни и постоялые дворы. Служило там, отрабатывая повинность, окрестное население, оно же поставляло лошадей. Такой пункт назывался ям, а его служители — ямчи (отсюда происходит русское слово «ямщик»). Задачей ямчи было обеспечивать безостановочное движение гонцов с ханскими поручениями, дер­жать наготове и предоставлять свежих, отдох­нувших коней проезжим послам и чиновникам.

Ещё одним средством удержания Руси в повиновении были неоднократные монгольские набеги. По подсчётам историков, во второй половине XIII в. враг вторгался в русские пределы четырнадцать раз.

Русские князья по большей части осознавали могущество Золотой Орды и старались пока мирно уживаться с завоевателями. В тех условиях это было единственным средством уберечь свой народ, население своего княжества от гибели или угона в рабство. Начало такой примирительной политике положил Ярослав Всеволодович. Его сын Алек­сандр Невский продолжил её. Князь Александр неоднократно ездил в Орду, побывал в Монголии и сумел расположить к себе монгольскую знать. Так как хан считался государем Руси, вопросы очерёд­ности при получении ярлыков решались при ордынском дворе. Нередки были интриги между князьями, задаривание высокопоставленных мон-

204

гольских чиновников, клевета и оговоры соперни­ков. Правительство Золотой Орды было заин­тересовано в раздувании этих раздоров. Ведь чем более слабела княжеская власть на Руси, тем большим авторитетом становился хан при разборе конфликтов. Постепенно ханы настолько увери­лись в покорности Руси и её князей, что в начале XIV в. отозвали своих представителей в русских княжествах — баскаков. Отныне сами русские должны были собирать дань и привозить её в Орду. Именно это право стало впоследствии сильнейшим орудием в руках такого умного и изворотливого политика, как московский князь Иван Данилович Калита.

В 1327 г. он при поддержке монгольской армии подавил антиордынское восстание в Твери. Благо­дарный хан (им был тогда Узбек, праправнук Бату) даровал Калите ярлык на Владимирское княжение и право сбора «выхода» со всей Руси. У московских властей появилась возможность накапливать сред­ства для привлечения сторонников и устрашения противников (врагов не только Орды, но и своих). Великокняжеский ярлык с тех пор почти без перерывов сохранялся за московскими князьями.

С ослаблением Золотой Орды во второй поло­вине XIV в. иго стало менее тяжёлым. Начавшая дробиться степная держава уже не могла органи­зовывать большие нашествия на Русь, а частые набеги разрозненных кочевых отрядов на погра­ничные области русские научились отбивать. Попытка карательного похода против Московского княжества в 1380 г. закончилась катастрофиче­ским разгромом ордынских войск на Куликовом поле. Правда, через два года хан Тохтамыш всё-таки обманом взял Москву и сжёг её, но это уже были последние десятилетия относительного единства и могущества Орды.

Постепенно московские князья стали распоря­жаться во внутренних делах без оглядки на ханов. Выплата дани происходила нерегулярно, всё реже появлялись в ханской ставке князья с просьбой выдать ярлык. Переход престола теперь опреде­лялся завещанием: Дмитрий Иванович Донской передал княжение своему сыну без разрешения хана.

В течение XV в. зависимость Руси от Орды становилась всё призрачнее. В 1480 г. великий князь московский Иван III отверг требования хана Ахмата возобновить выплату «выхода» и выступил против него в поход. На противоположных берегах реки Угры ордынские и русские войска стояли несколько месяцев, вступая в мелкие стычки, но не решаясь дать генеральное сражение. Наконец хан отступил. Это событие сейчас принято считать окончанием ордынского ига (см. ст. «Рождение Московского государства. Иван III»). Правда, современники тогда не восприняли «стояние на Угре» как освобождение от зависимости. Лишь в 1502 г., когда крымские татары разрушили столицу Золотой Орды, изгнали, а частью истре­били правившую там ханскую фамилию, естест­венно отпала необходимость поездки туда за

Как показали исследования археологов, полному уничтожению подверглись такие города Южной Руси, как Изяславль и Райковецкое городище. Укрепления, дома и хозяйственные постройки обратились в пепел, но домашнее имущество уцелело. Сотни защитников города и их врагов лежали там, где они пали в битве, иногда с оружием в руках; женщины с детьми встретили смерть в своих жилищах. Повсюду огромное количество оружия, груды разрозненных костей. Только в Изяславле погибло более полутора тысяч человек.

Потрясающа картина разорения Киева. Когда татары ворвались в город и начался пожар, две девочки, тесно прижавшись друг к другу, спрятались в глиняной печи. Там их и настигла смерть: они задохнулись от дыма. На развалинах другого сгоревшего жилища лежали в бес­порядке многочисленные скелеты защитников города, погибших в рукопашной схватке с врагами. Последним убежищем киевлян стала Десятинная церковь. во время раскопок там был открыт тайник глубиной 5 м. На дне его обнаружили несколько скелетов. Рядом лежали меч и шлем, фрагменты богатых тканей, шесть серебряных медальонов, а также 37 литейных формочек, принадле­жавших ремесленнику по имени Максим. Пытаясь спас­тись, он прибежал в церковь из находившейся непо­далёку мастерской и принёс с собой свои самые ценные вещи — литейные формочки. У самого дна тайника начи­нался незаконченный подземный ход, прорытый всего лишь на 1 м. Тут же находились две большие деревян­ные лопаты с железной оковкой для земляных работ, заступы, топор, деревянное ведро с железной дужкой, целая связка плетёных из лыка верёвок. Спасавшиеся от гибели люди спрятались в тайнике, который до этого служил хранилищем церковных ценностей. Они хотели прорыть глубоко под землёй ход из церкви к склону горы. Но храм рухнул под ударами стенобитных машин осаждавших его татар. Обвалившиеся своды и стены засыпали тайник, и находившиеся в нём люди погибли.

Археологи подсчитали, что из 74 изученных ими городов, относящихся к периоду домонгольского нашествия, 49 были разорены Батыем; 14 из них так и не поднялись из пепла. Ещё 15 не смогли восстановить своего былого значения, превратившись в сёла. «Изсекоша (перебили. — Прим. ред.) вся от мужеска пола до женска, иерейский чин весь и черноризчезский (т. е. священников и монахов. — Прим. ред.)», «не оста во граде ни един живых, вси равно умроша и одну чашу смертную пиша» — это сообщение летописца не является преувеличением. Учёные стали невольными свидетелями сотен трагических судеб обыч­ных, рядовых людей. Они увидели нашествие глазами его современников — детей и взрослых, страстно желавших выжить; глазами людей, чудом уцелевших и пришедших на пепелище только что сожжённых городов и развалины поруганных святынь. Более семи веков прошло с той поры... Но и сегодня исследователи испытывают потрясение, открывая всё новые и новые страшные картины Батыева разорения.

205