- •Глава 1.Национально-расовые различия и их значение
- •Глава III.Корреляция между национально-расовой принадлежностью и особенностями творческого мышления
- •Глава I национально-расовые различия и их значение
- •1.1. Философские понятия «этнос», «нация», «раса»
- •3 См.: Феоктистов а.П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков. М., 1976.
- •1.2. Теории полигенизма II моногенизма
- •Глава II
- •2.1. Проблема национально-расовых различий в истории философии
- •1 Моммзен т. История Рима. М., 1949. Т. V. С. 499.
- •2.2. Антропосощголоп1я и теория социальной селекции в философии и политике XIX-XX вв.
- •1 Gobineau de с. Op. Cit. P. 453.
- •1 Цит. По: Различия - должны ли быть преградами? // Пробудитесь! 1996. 8 июля. С. 6.
- •3.1. Национально-расовые особенности познавательного процесса
- •1 Hartmann p., Husband с. Rasism and the Mass Media. L., 1974. P. 28.
- •2 См. : Людвиг а., Петцольд г., Шульце д. Анализ на лауреатмте ...
- •1 В 1904-1906 гг. Работа под названием «Культура Италии в эпоху Возрождения» 6ы-|ла опубликована в Санкт-Петербурге в русском переводе.
- •3 Ясперс к. Смысл и назначение истории. М., 1994. С. 160.
- •1 Хомяков а.С. О старом и новом. М., 1988. С. 48.
- •4 Киреевский и.В. В ответ Хомякову // Критика и эстетика. М., 1979. С. 143.
- •3.2. Причины формирования национальных , особенностей творческого мышления
- •1 Urbach p. Progress and degeneration... P. 251.
- •1 Harwood j. The race-intelligence controversy. A Sociological. 1. - Professional factors // Social Studies of Science. L., 1976. Vol. 6, № 3-4. P. 371.
- •5 Лолер Дж. Коэффициент интеллекта, наследственности и расизм. М., 1982. С. 33.
- •1 Цвейг с. Совесть против насилия: Кастеллио против Кальвина. М., 1986. С. 213.
- •1 D'Epinay l.C. Time space and socio-cultural identity // Intern, social sciences]. P., 1986. Vol. 38, №1. P. 99.
- •2 Цит. По: Добренькое в.И. Современный протестантский теологический модернизм сша. М., 1980гс. 27.
- •1 См. : Heider e.R. Universals in color naming and memory // Journal of Experimental Psy chology. 1972. № 93. P. 10-20.
- •2 См.: Gleason h.A. An Introduction to descriptive linguistics. N.-y., 1961.
- •Глава 1. Национально-расовые различия и их значение 5
3 См.: Феоктистов а.П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков. М., 1976.
См.: Грамматика мордовских языков: Фонетика, графика, орфография, морфология. Саранск, 1980.
10
Можно ли на основании приведенных примеров сделать вывод, что общность языка не является необходимым фактором при определении •этнической общности? Такой вывод вряд ли можно назвать аргументированным, но отдельные примеры - слабая аргументация. .Для большинства наций наличие общего языка характерно. Полиязычность нации - исключение, но не правило. Однако перечисленные примеры псе же дают возможность для следующего заключения: общность языка- одно из важнейших условий этнической общности, но не всегда главный или даже один из главных факторов.
Тем не менее в отечественной научной и публицистической литературе при определении наций общность языка ставится на первое место. Так, украинский публицист Д. Павлычко, анализируя проблемы государственного языка и духовного творчества народа, писал, что «...народ объединяет физическая территория и духовное пространство. Утратив территорию, он все же может сохраниться как общность. Потеряв язык, свою духовную землю, народ перестает существовать, он распадается. Агония может длиться десятилетиями, наполняя атмосферу миазмами аморальности, вырождения духовности, отравляя все окружающее»1. Автор употребляет весьма сильные выражения, рисуя почти апокалиптическую картину. Нельзя не согласиться с Д. Павлычко в том смысле, что потеря языка большей частью связана с изменением этнической принадлежности.
Однако история помнит и ситуации противоположного характера, когда потеря национального языка не порождала этнической переориентации. В XII в. началось завоевание Ирландии Англией, и к XVII в. Ирландия была полностью порабощена. Английский язык насаждался среди населения, и хотя ирландцы упорно отстаивали свою национальную культуру и язык, английский язык завоевал господствующее положение в стране. С приобретением Ирландией независимости (1937 г.) ирландский язык наряду с английским объявляется государственным, но все же большинство населения им не владеет. Родным языком большинства ирландцев является английский. Однако незнание ирландского языка не стало помехой четкому ощущению и осознанию своей принадлежности к ирландской нации.
Пример ирландцев, когда потеря родного языка не ведет к этнической переориентации, не является совершенно редким исключением. Так, согласно переписи населения, в 1979 г. в бывшем СССР 1811 тыс. граждан объявили себя принадлежащими к еврейской нации, хотя ев-
1 Павлычко Д. Государственный язык и духовное творчество // Дружба народов. 1989. №6. С.222.
рейскими языками (идиш или иврит) владели лишь 14,2%. Подавляющее число евреев СССР (83,7%) не владели еврейскими языками, но себя самоидентифицировали с еврейским этносом, для них критерием принадлежности нации язык не является. Почти аналогичное положение сложилось и у греков, населявших бывший СССР. Из 344 тыс. греков родным языком владели лишь 38%. Но остальные греки, проживающие в бывшем СССР, также сохранили свое национальное самосознание. Во Франции государственный язык- французский, но из 55 млн французов 15 млн говорят на местных языках (бретонский, каталонский, корсиканский и т.д.). Бретонцев, каталонцев и других нельзя именовать «национальными меньшинствами». Все они считают себя французами. Это нельзя объяснить тем, что понятия «национальность» и «гражданство» по-французски звучат одинаково. И бретонцы, и каталонцы самоидентифицируют себя с французской нацией. Вначале они считают себя французами, а потом уже бретонцами и каталонцами.
На наш взгляд, не стоит преуменьшать фактор языка при определении нации. И все же при анализе отечественной и зарубежной литературы по данной проблеме создается впечатление, что в первом случае фактору «языка» придается большее значение, чем во втором. Объяснить подобную традицию несомненно трудно, если вообще возможно. Здесь наверняка придется обратиться к множеству исторических факторов.
В формировании данной традиции, когда общность языка рассматривается как главный признак при определении нации, не последнюю роль сыграла работа И. В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос». Эта работа впервые была напечатана в журнале «Просвещение» за 1913 г. и с тех пор переиздавалась десятки раз. В нашу задачу не входит анализ достоинств и недостатков работы И. В. Сталина, но необходимо отметить, что еще до прихода к власти автора она считалась непревзойденной.
И. В. Сталин писал: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры»2. В 60-х гг., когда основополагающие теоретические работы бывшего вождя подвергались «дружной» критике, изменилось отношение и к работе «Марксизм и национальный вопрос». Но, критикуя отдельные положения данной работы, истинность основных признаков нации не подвергалась сомнению. Определение нации, данное И. В. Сталиным, стало в отечественной литературе классическим, общепринятым.
1 См.: Население СССР: Справочник. М., 1987. С.128-129.
2 Сталин И.В. Соч: В 16 т. М., 1954. Т.2. С.296.
12
Анализируя соотношение различных признаков нации, И. В, Сталин отмечал, что «...не существует никакого единственно отличительного признака нации. Существует только сумма признаков, из которых при сопоставлении наций выделяется более рельефно то один признак (национальный характер), то другой (язык), то третий (территория, экономические условия). Нация представляет сочетание всех признаков, взятых вместе»1. Декларируя равнозначность и необходимость одновременного наличия всех признаков, вместе с тем язык всегда ставится на первое место. То есть язык рассматривается как самое существенное из всех «равных» признаков. И такое отношение к значимости языка стало традицией в отечественной литературе. Ни в коем случае не подвергая сомнению значение языка для наций, отметим, что имеются реальные факты, когда нация существует без общности языка. Такое утверждение, на первый взгляд, кажется несуразным, но не потому, что противоречит реальности, а так как противоречит сложившейся научно-литературной традиции.
При определенных условиях, как было сказано выше, двуязычие (мордва, иранцы), и даже полиязычие (евреи, греки), не является препятствием для национальной общности. Хотя подавляющее большинство наций моноязычно (один национальный язык), но моноязычие не всегда является обязательным условием национальной общности. Возможно наличие двух и более национальных языков. При этом между национальными языками может существовать различное соотношение. Так, мордовские национальные языки (эрзянский и мокшанский) характеризуются определенным равнозначием. Оба - литературные языки, письменность на основе русской графики.
Другое соотношение исторически сложилось между национальными языками в Грузии. Подавляющее большинство грузин говорит на различных диалектах литературного грузинского языка, письменность существует на основе грузинского алфавита с V в. н.э. На сванском же языке говорит всего несколько тысяч человек, и он бесписьменный. i" Языки одной нации могут быть родственными или даже близкородственными. Так, грузинский и сванский языки - родственные. Оба относятся к картвельской группе кавказских (иберийско-кавказских) языков. Языки мордовцев (эрзянский и мокшанский) также близкородственные - оба относятся к финно-угорским языкам, волжско-финской подгруппе.
1 Сталин И.В. Указ. соч. С.301.
13
Однако языки одной нации могут относиться и к различным языковым системам, т.е. не быть в родстве. Так, французский и каталонский языки относятся к одной, романской, группе индоевропейских языков, но бретонский язык относится к другой группе языков - кельтской (бриттская группа).
Итак, наличие общего национального языка не всегда является обязательным условием национальной общности. Но общность языка также не всегда предполагает национальную общность.
Вторым важнейшим признаком нации в отечественной литературе принято считать общность территории. Здесь, на наш взгляд, опять сказывается влияние работы И. В. Сталина, который отказывал в национальной общности русским, галицийским, американским, грузинским и горским евреям, поскольку они «живут на разных территориях»1.
В западной литературе к необходимости общности территории для нации часто относятся скептически. Так, X. Ортега-и-Гассет, анализируя основные признаки нации, утверждал, что «...ошибку совершают те, кто основывает идею нации на территориальном принципе и хочет найти объяснение единства в географической мистике «естественных границ»2. На наш взгляд, это не так. Подавляющее большинство нации характеризуется наряду с другими признаками также общностью территории. И все же уместно поставить вопрос: всегда ли общность территории является обязательным признаком нации?
Анализ этнической географии показывает, что люди могут проживать в разных регионах и государствах, но принадлежать к одной нации. В данном случае евреи, проживающие сотни лет в десятках совершенно различных географически, этнически и т.д. государствах, вместе с тем осознают свою национальную общность (хотя И. В. Сталин им в этом категорически отказывал), что не является редким исключением. Лишь около 40% азербайджанцев проживает в Азербайджане, большая часть азербайджанцев проживает в Иране, но о двух азербайджанских нациях говорить не приходится. Есть одна азербайджанская нация, хотя в Иране и принято всех мусульман страны считать иранцами. Ближайшие соседи азербайджанцев - армяне - также территориально разобщены. Лишь половина армян проживает в Армении, часть армян живет в Нагорном Карабахе, а значительная часть армян проживает в других странах (Россия, Грузия, США, Франция и т.д.). Но подавляющее большинство армян, независимо от региона проживания, однозначно самоидентифицирует себя с армянской нацией.
1 Сталиу И.В. Указ. соч. С. 297.
2 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. №
4. С. 144.
14
В отечественной литературе общепринятой точки зрения по данной проблеме нет. Так, в «Философской энциклопедии» говорится, что «есть нации, живущие в одном государстве и не имеющие своей .национальной государственности, и, наоборот, есть немало таких наций, отдельные части которых живут в разных государствах»1. Здесь подспудно отрицается обязательность общности территории для нации, поскольку представители одной и той же нации могут проживать в различных государствах. Но в то же время в нашей литературе наряду с понятием «нация» употреблялось понятие «национальность». При этом понятие «нация» отделяют от понятия «национальность», т.е. они имеют различное смысловое значение. Представители этноса, живущие в собственном государственном образовании, признаются нацией, а проживающие за пределами национальной государственности - национальностью. Национальность считается как бы рангом пониже.
Как это не парадоксально, но все этносы в зависимости от собственного государственного образования или отсутствия такового «выстраивались по определенному ранжиру». Кроме наличия государственности (не менее автономной республики), все остальные факторы (количественные, исторические и т.д.) во внимание не принимались. Это приводило к несуразицам. Так, гагаузы (численность около 200 тыс. человек), проживающие в Молдавии, на Украине, в Болгарии, но нигде не имевшие своего национально-государственного образования, считались лишь народностью, но никак не нацией. В аналогичном положении были также ногайцы (численность более 50 тыс. человек), проживающие в Ставропольском и Краснодарском краях, но также не имевшие своей государственности.
В более «привилегированном» положении в этой странной «табели о рангах» оказались абхазцы (численность около 90 тыс. человек), которые ввиду того, что имели свою автономную республику, признавались нацией. Аналогичное положение и у осетин, имевших в пределах бывшего СССР как автономную республику, так и автономную область, они также признавались нацией.
Разумеется, у абхазцев и осетин есть право считаться нацией, но такое же право должно быть признано и за другими этносами. В противном случае иначе как этнической дискриминацией данное явление невозможно именовать. На наш взгляд, совершенно прав венгерский политолог Чаба Табайди, заявивший, что «ученые классифицируют «материал», определяют, что такое нация, национальность, а жизнь эти
Философская энциклопедия: В 5 т. М., 1967. Т.4. С.13.
15
определения не принимает. Освоение этнических проблем должно идти а споре, в столкновении контрверсий, а у нас прочерчивают теорию по линейке, и все положения, не соответствующие выработанной догме. лишают прав гражданства»1.
Конечно, без дефиниции ни одно научное исследование немыслимо, как и наука в целом. Поэтому речь идет не о том, чтобы отказаться от научных дефиниций, а лишь о том, чтобы они были диалектическими, подвижными, учитывали изменения, происходящие в реальном мире. В связи с этим необходимо отметить, что проблема общности территории является одной из важнейших для национальной общности, но не обязательной.
На третьем месте при определении нации в отечественной литературе неизменно фигурирует общность экономической жизни. Не отвергая в целом значение этого признака, в то же время нам представляется, что он не всегда существенен. Отсутствие общности экономической жизни не является препятствием для национальной общности. Экономическая жизнь более чем динамична. Происходит постоянная переориентация экономических связей. Определенная часть нации, государства в силу сложившихся реалий оказывается экономически более взаимосвязанной с экономикой других наций, государств. Но это не ведет большей частью к национально-этнической переориентации. Ситуации бывают различные, порой причудливые. Примеров такого рода огромное множество не только в далеком прошлом. Так, в силу известных политических факторов Германия оказалась после второй мировой войны раздробленной на ГДР и ФРГ. Межэкономические отношения были минимальны. ФРГ была ориентирована политически и экономически на Запад, а ГДР -на Восток. Три четверти внешнеторгового оборота ГДР приходилось на Советский Союз и другие социалистические государства. Такое положение сохранялось более 40 лет, но восточные немцы, как и западные, не перестали быть немцами. Нарушение экономической общности не привело к потере национальной общности. Можно возразить, что четыре десятилетия - незначительный срок для национальной переориентации. Но история знает множество примеров, когда сотни лет отсутствует между представителями одной нации территориально-экономическое единство, но сохраняется национальная общность. Так, 75% всего населения Сингапура составляют
1 ТабайдЪ Ч., Холопов Б. Этнический ренессанс. Правомерен ли термин? // Дружба народов. 1989. №2. С. 185.
16
китайцы, хотя «65% из них являются местными уроженцами»1, т.е. несколько поколений их предков жили уже вне континентального Китая, но национальная ориентация не изменилась. Аналогичное положение наблюдается и в соседней Малайзии, где проживает около 3 млн китайцев. Не только руководство страны, но также и лидеры китайской общины стремятся оторвать свою общину от материкового Китая, хотя система образования в этой стране направлена к «формированию единой малайской нации с малайским языком общения»". Однако попытки малаизации китайцев не дают результатов. Создаются различные препятствия не только экономическим и политическим связям, но также личностным контактам континентальных китайцев и представителей китайской общины Малайзии. В данном случае (и не только в данном) можно говорить о своеобразном «этническом консерватизме», когда некоторая часть нации оторвана территориально и экономически от основной части своего этноса, но при этом не теряет национальную принадлежность.
Разумеется, нельзя абсолютизировать фактор «этнического консерватизма». Можно привести примеры обратного порядка, когда территориально-экономическая обособленность части нации приводит к национальной переориентации или национальной обособленности в форме образования новой нации. Так, в «Священной Римской империи» (962-1806), которая с XV столетия именовалась «Священной Римской империей германской нации», господствующее положение занимала Германия. Но в XVI-XVII вв. начинается распад на территориальные княжества, а в результате Вестфальского мира (1648 г.) империя превращается в конгломерат независимых государств. Одним из таких государств явилась Австрия. Территориально-экономический, а также политический отрыв Австрии от других германских государств привел к тому, что со временем формируется австрийская нация. Хотя австрийцы говорят как и немцы на немецком языке, но о национальной общности австрийцев и немцев говорить не приходится. Насильственное присоединение Австрии фашистской Германией 11-12 марта 1938 г. вызвало негодование большинства австрийцев, что несомненно свидетельствует об их национальном самосознании.
лИтак, общность этнической жизни как и территории не всегда является обязательным условием национальной общности. Сотни лет нация может быть разобщена территориально и экономически, но
1 Осипов Ю.А. К проблеме общего языка в молодых независимых государствах Юго- Восточной Азии // Расы и народы. М.. 1975. Вып.5. С. 136.
2 Там же. С. 139.
17
при этом часто сохраняется национальная общность. В других же случаях территориально-экономическая разобщенность может привести к национальной переориентации (ассимиляции) или же к образованию новой нации.
Четвертым, последним признаком нации И.В. Сталин считал общность психического склада, сказывающегося в общности культуры. «Конечно, - писал он, - сам по себе психический склад, или - как его называют иначе - «национальный характер», является для наблюдателя чем-то неуловимым, но поскольку он выражается в своеобразии культуры, общей нации, - он уловим и не может быть игнорирован»1. Опять-таки по традиции культура и особенности характера обязательно фигурируют при определении нации и неизменно стоят по значимости на последнем месте в отечественной общественно-философской литературе. Национальные черты характера весьма трудно поддаются определению, хотя эмпирически всегда воспринимаются, фиксируются. Национальный характер исторически весьма динамичен. Невозможно не согласиться в данном случае с И.В. Сталиным, писавшим, что «нечего и говорить, что «национальный характер не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, - он накладывает на физиономию нации свою печать»2.
Необходимо отметить, что национальный характер нельзя рассматривать как чисто биологический фактор. Он формировался в процессе образования нации и продолжает развиваться в настоящем. Особенности национального характера объясняются теми неповторимыми условиями, в которых формировались нации. Не только в настоящем, но вряд ли и в будущем станет возможным объяснить причины формирования тех или иных особенностей национального характера. Слишком много объективных и субъективных факторов способствовали формированию определенного национального характера.
Значение национального характера в общности нации в философской литературе оценивается неоднозначно. Так, И. В. Сталин значительное место в работе «Марксизм и национальный вопрос» уделил полемике с лидером австрийской социал-демократии О.Бауэром (1882-1938), который утверждал, что «нация - это вся совокупность людей, связанных в общность характера на почве общности судьбы»3. Общность характера в данном случае рассматривается не толь-
' Сталин И.В. Указ. Соч. С.296. ' Там ж£. Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. М, 1909. С. 139.
18
ко как главный, определяющий признак нации, но и как единственный признак. Прочие признаки (общность языка, территории и т.д.) игнорируются. Такое определение нации для И.В. Сталина оказалось неприемлемым. «Может показаться, - писал он, - что «национальный характер» является не одним из признаков, а единственно существенным признаком нации, причем все остальные признаки составляют собственно условия развития нации, а не ее признаки»'. Он утверждал, что только наличие всех признаков, взятых вместе, образует нацию. Подобная дефиниция нации сохранялась в отечественной литературе почти в незыблемости до конца 80-х гг.
Однако с началом «этнического ренессанса» и пробуждением национального самосознания, пересмотром сложившихся стереотипов в конце 80-х гг. в бывшем СССР пробуждается стремление по-новому оценить сущность нации. При этом в процессе анализа диалектики различных признаков нации часто доминирующим признается значимость национального характера, хотя и не отрицается роль других факторов.
Так, доктор исторических наук В. П. Ступишин писал, что «народ с национальным характером - это и есть нация, которая наследует от первобытных и последующих промежуточных состояний язык, обычаи, духовный склад, экономическое единство и, конечно же, территорию - ведь на ней только и может осуществляться его способность стать нацией, т.е. народом, организованным в государство»". Единственно существенным признаком нации в данном случае признается ^ национальный характер, все остальные признаки рассматриваются как условия развития нации, а не как необходимые признаки нации. В определенном смысле В. П. Ступишин возвращается к точке зрения О. Бауэра, против которой так категорично.выступил И. В. Сталин. Насколько такая позиция соответствует реальному процессу развития национально-этнических общностей? Действительно ли определяющим признаком общности нации является национальный характер, как утверждает Ступишин, или общность языка, согласно утверждению Павлычко? Вряд ли за отсутствием четких, общепризнанных критериев на подобные вопросы можно дать однозначный • ответ.
I- В этой связи нам представляется весьма интересным исследование, проведенное отделом социологии Института этнографии АН СССР в
• ' Сталин И.В. Указ соч. С.297.
• Ступишин В. П. Самоопределение народов: традиции и действующее право // Общественные науки и современность. 1994. № 2. C.110.
19
1987 г. По определенной программе был проведен опрос 1,э тыс. русских в Москве, 280 русских в Таллине и 300 - в Ташкенте. На вопрос «Что роднит вас со своим народом?» ответы (%), распределились следующим образом':
Признаки родства |
Москва |
Таллин |
Ташкент |
Язык |
2-1 |
39 |
44 |
Культура (образ жизни, обычаи, обряды) |
24 |
34 |
23 |
Черты характера |
25 |
20 |
9 |
Исторические судьбы |
9 |
8 |
17 |
Другое |
10 |
7 |
7 |
Материалы исследования весьма убедительно показывают, что значимость того или иного национального признака зависит в большой степени от той этнической среды, где проживает человек.
Выяснилось также, что ответ на вопрос «Роднит ли Вас что-то с людьми Вашей национальности? Если «да», то что именно?» варьируется от этнической среды обитания. «Результаты опроса показали, что почти для 85% русских в Москве, 88% в Ташкенте и 97% в Таллине характерно чувство родства с людьми своей национальности»". В инонациональной среде потребность в национальной солидарности проявляется полнее. Как в Москве, так и в Таллине и Ташкенте доминируют три этнических признака: язык, культура и черты характера. Однако если в Москве 25% респондентов отдают приоритет национальным чертам характера, то в Ташкенте всего лишь 9% опрошенных доминантным признаком нации признают черты характера. Это невозможно истолковать как несущественность национальных черт характера вообще. В инонациональной среде на первый план выходят другие национальные признаки (язык и культура). Материалы эмпирического исследования показали, что в Ташкенте 44%, а в Таллине 39% опрошенных главным признаком национальной общности признали язык. Это объясняется тем, что в инонациональной среде языковые различия сказываются заметнее, нежели в сравнительно однонациональной среде (Москва), где русский язык абсолютно доминирует.
Разумеется, выводы одного эмпирического исследования, какими бы значительными они не представлялись, невозможно абсолютизировать. Однако необходимо отметить, что материалы этого исследования лишь незначительно расходятся с данными аналогичных исследований, проведенных за рубежом. Так, Р. Провенчер, профессор антропологии, ру-
1 См.: Арутюнян Ю. В. Социально-культурное развитие и национальное самосознание // Социе. 1990. № 7. С.44. ~ Там же.
ководитель Центра исследований Юго-Восточной Азии (Гонолулу, США), исследующий природу межэтнических конфликтов, пришел к выводу, что язык, будучи одним из основных компонентов этничности, является одной из общих тем межэтнического конфликта1. Хотя Р. Провенчер исследовал межэтнические отношения в Малайзии, но данные, полученные им, лишь незначительно отличаются от материала эмпирического исследования Ю. В. Арутюняна.
Значимость языка, характера, культуры в философии давно осознана. Так, И. Гердер еще в конце XVIII в. писал: «Каждый народ - есть народ: он.имеет свой национальный склад и свой язык»". Более того, Гердер был уверен, что в языке отражается разум народа и его характер. Язык деятельных народов, утверждал он, характеризуется обилием глагольных наклонений, и наоборот - в языке пассивных народов глагольных наклонений значительно меньше. Гердер сожалел, что до сих пор (в конце XVIII в.) еще нет «общей физиогномики народов по их языку, о которой мечтали Бэкон, Лейбниц, Зульцер и другие»3. Отвлекаясь от весьма категоричных утверждений, не характерных в целом такому кропотливому исследователю, как И. Гердер, возникает вопрос: почему он при характеристике нации не упоминает культуру?
Анализ работ Гердера показывает, что в данном случае под «национальным складом» понимаются не только черты характера, но также и особенности национальной культуры. Можно говорить об определенной традиции в немецкой философии, основоположником которой является И. Гердер, рассматривающей культуру через призму социально-психологических категорий. Так, бывший президент Американского этнологического общества Р. Бенедикт в книге «Образцы культуры», считая себя приверженцем теоретических положений Дильтея, Шпенглера, Ницше и геиггальтпсихологии, утверждал, что различия между культурами следует искать не в различии или отсутствии определенных типов культуры. Культурная конфигурация, или культура в ее динамически организованной целостности, - это не система культурных феноменов, а специфическая , социально-психологическая предрасположенность изучаемой этнической общности, определенный стиль культуры4. Сведение национальной культуры к социально-психологическим факторам нам представляется непри-
' См.: Provencher R. Interethnic conflict in the Malay Peninsula // Ethnic Conflict: Interp. perspectivec. Newbury, 1987. P.92-118.
" Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М., 1977. С. 239.
3 Там же. С. 240.
4 См.: Benedict К. Patterns of culture. N.Y., 1934.
21
емлемым. Национальная культура является специфическим признаком (как и другие признаки) национальной общности.
Однако в работе Р. Бенедикта нам представляется особенно важным не объединение двух (культуры и черт характера) признаков национальной общности, а исследование диалектической взаимосвязи всех признаков нации. Язык, культура, черты характера - не механический набор, который в любом сочетании дает общность нации. Являясь существенными признаками национальной общности, они диалектически взаимосвязаны, взаимообусловлены. Язык служит средством выражения особенностей национальной культуры и черт характера. Но в то же время он формируется в рамках национальной культуры и под воздействием национальных черт характера. Национальные черты характера также сказываются в общей национальной культуре.
Как уже было отмечено, большей частью национальная общность предполагает общий национальный литературный язык, но имеются нации (французы, ирландцы, мордовцы и др.), имеющие два и более литературных языка. А можно ли говорить «о монолитности» национальных черт характера? Анализ показывает, что о такой «монолитности» говорить не приходится, поскольку внутри большинства нации слишком большая дифференцированность черт характера. Так, уроженцы различных провинций Франции пользуются в народе вполне определенной репутацией по части черт характера. «Нормандец, например, -писал Ю. Рубинский, - считается человеком осторожным, сдержанным, что называется, «себе на уме»; он предпочитает отвечать на вопросы двусмысленно и неопределенно, дабы не попасть впросак: недаром такой ответ называется «нормандским». Бретонец слывет крутым, своенравным упрямцем, с которым договориться не так-то просто, овернец -прижимистым и оборотистым хитрецом, любящим прикидываться простоватым только для того, чтобы обвести вас вокруг пальца, корсиканец - гордым, не прощающим обид, верным узам родства, но «не убивающим себя работой». Лионец обязан быть скуповатым, бордосец - замкнутым, марселец - хвастливым»'. Особенности черт характера уроженцев различных провинций объясняются прежде всего спецификой истории этих провинций. Хотя французская нация, как и централизованное национальное государство, сложилась гораздо раньше, чем нации в большинстве стран Западной Европы, но региональные различия (в том числе и черты характера) сохранились. Эти различия - след-
1 Рубинский Ю. Французы у себя дома // Знамя. 1989. № 4. С. 147-148.
22
ствие сложного, противоречивого, часто драматического, процесса формирования единой французской нации.
Лапидарно, но весьма красноречиво показал формирование единой испанской нации Хосе Ортега-и-Гассет в работе «Восстание масс». «Сперва, - писал он, - нация кажется кременем, «не-нация» - соседним племенем. Затем она слагается из обоих племен; потом она - «область», немного спустя графство, герцогство и, наконец, королевство. В Испании «нацией» был Леон, но не Кастилья; потом - Леон и Кастилья, но не Арагония»'. Объединялись родственные по языку племена, но часто объединялись также племена, различающиеся не только по языку, но и по цвету кожи и т.д. Объединялись как мирно, так и в результате жестоких и кровопролитных войн.
Если французы северных провинций считают своими предками прежде всего германские племена - франков, то уроженцы южных провинций ведут свое происхождение от кельтских племен - галлов и римлян, коренные уроженцы Нормандии считают себя потомками воинственных грабителей - норманнов, приплывших из далекой Скандинавии и осевших на севере Франции.
Уже в период раннего средневековья германоязычные франки слились с местным галло-римским населением. Однако в результате этнического слияния франков и германцев образовалась не одна народность, а две: северофранцузская и южно-французская, или провансальская. Северофранцузская народность населяла большую часть северной Франции и говорила на различных диалектах романских языков (нормандском, пикардском, франсийском и т.д.). Южно-французская (провансальская) народность также говорила на родственных романских языках (лимузенском, гасконском, верхне- и нижнеовернском, ланге-докском и т.д.). Лишь во второй половине XV в. завершается процесс естественного слияния этих народностей в единую. Процесс образования единой народности во Франции был замедлен вначале (IX-XI вв.) феодальной раздробленностью, сопровождавшейся бесконечными феодальными усобицами, а затем упорной, продолжительной борьбой французского народа с английскими завоевателями (Столетняя война 1337-1453 гг.), которая велась на территории Франции.
Процесс образования централизованного государства часто сопровождался жестокими боями. Особой жестокостью отличались Альбигойские войны (1209-1229 гг.), в результате которых фактически независимое Тулузское графство было включено в состав королевского
1 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 4. С. 143.
23
домена. Для покорения Тулузского графства был объявлен крестовым поход, в котором приняло участие большинство северофранцузского рыцарства. Цветущие города южной Франции в результате этого похода подверглись жестокому разгрому. С включением южной Франции в состав единого государства вражда между южными и северными французами не завершается. Отголоски этой вражды можно почувствовать во Франции даже в наше время на уровне бытовой жизни.
Сегодня французы считаются самом монолитной нацией Западной Европы, но этнические различия между населением различных провинций Франции сохранились. Несмотря на миграционные процессы, вряд ли эти различия в обозримом будущем исчезнут. Этническая «мозаич-ность» благоприятствует жизнеспособности нации, не противоречит национальной целостности. Сами французы убеждены, что разнообразие - «залог духовного богатства и свободы»1.
В этом отношении французская нация - не исключение. В Испании и Италии этническая «мозаичность» более рельефна, различия в языке, культуре, чертах характера значительнее. Если в Европе, где нации в рамках централизованных национальных государств сложились гораздо раньше и прочнее, все же сохранились существенные этнические различия, то о «монолитности» наций в других регионах планеты говорить не приходится. Тем более, что большинство государств мира, в отличие от стран Западной Европы, являются многонациональными. Так, большинство стран Африки унаследовали от колониального периода этническое многообразие. Границы колонии определялись совершенно произвольно, без учета географической специфики расселения народов, в результате чего многие народы были разделены границами и население колоний оказалось разнородным по этническому составу. В 60-70-х гг. казалось, что «...этнический фактор, если понимать его как различного .рода межэтнические трения и противоречия, не играет сколько-нибудь существенной роли во внутренней жизни»2 молодых африканских государств. Однако этнополитические процессы последнего времени (80-90 гг.) вызвали ожесточенные межэтнические столкновения, в результате которых несколько миллионов человек погибло, миллионы людей стали беженцами (Эфиопия, Заир, Уганда, Руанда и т.д.). Только в небольшой Руанде за последнее десятилетие в результате межэтнических схваток погибли более 2 млн человек, хотя население страны составляет всего 5 млн человек. Межэтнические конфликты, вероятно, приведут к изме-
' Рубинский IO. Французыу себя дома //Знамя. 1989. №4. С.148. 2 КальЩиков Е.Н. Волофы и этнические процессы в Сенегале // Расы и народы 1975 №5. C.2I5-216.
24
нению политической карты Африки, созданию новых государств, основанных на этническом признаке.
По отношению к большинству народов молодых африканских государств необходимо говорить не о внутриэтнических различиях наций, а фактически о бурном процессе формирования наций. Этот процесс носит противоречивый, неоднозначный характер. Не для всех регионов Африки оправдалось утверждение известного африканиста Д. А. Оль-денберга о том, что «...в течение почти столетнего существования колониального режима в каждой колонии складывалось новое этническое единство. Его еще нельзя было назвать нацией, но оно было достаточно сильно, чтобы предопределить создание новых государств в пределах прежних колоний»1. Для Сенегала, Танзании, Кении и других стран действительно характерно формирование единой нации в пределах новых государств, возникших на месте колонии. Иная ситуация сложилась в Заире, Руанде, Бурунди, Гане и др. , где «... часть населения одного государства в этническом, да нередко и в хозяйственном отношении, тяготеет к соседнему государству»2. Вряд ли можно утверждать, что происходит формирование единой нации в пределах государства Заир, раздираемого регионально-этническим сепаратизмом. Более трагично положение в Руанде, где столетиями враждебно противостоят друг другу скотоводы (тутси) и земледельческие племена (хуту). Слишком велико тяготение хуту в Руанде к родственным им хуту в Заире и Бурунди, значительны этнические (язык, черты характера, культура) различия между ними и тутси, чтобы говорить о вероятности формирования единой нации в пределах государства Руанда.
Как видим на примере африканских стран (а они - не исключение из - правил), в одном случае различия в языке, культуре, чертах характера являются непреодолимым препятствием для формирования единой нации в пределах одного государства, в другом же случае эти различия не исключают возможности слияния различных этносов в единую нацию. Решающее значение часто имеют не сами этнические различия, а конкретные условия и, прежде всего, история взаимоотношений этих этносов. Так, главной причиной этнического противостояния тутси и хуту трудно назвать различия в языке, культуре, чертах характера. Причины взаимонеприятия коренятся глубоко в средневековье, когда более 500
1 ОльденбергД.А. Колониальное общество - этап в этническом развитии Тропической Африки (постановка проблемы) // Проблемы населения и хозяйства стран Африки. Л., 1973. СП.
2 Ягья B.C. Административно-территориальное деление и этнические процессы в ос вободившихся странах Африки // Расы и народы. 1975. X» 5. С. 198.
25
лет назад в места, заселенные земледельческими племенными группами хуту, пришли воинственные скотоводы туте и и создали на территории современной Руанды феодальное государство с этносословной структурой общества, где туте и составляли высшие сословия правителей, воинов, сборщиков налогов и нещадно эксплуатировали хуту. Бельгийцы, владевшие Руандой после первой мировой войны, не лишили господства тутси. Они лишь увеличили норму эксплуатации хуту. Последние отождествляли тутси с колонизаторами, и когда в процессе освободительной войны в 60-х гг. хуту пришли к власти, то было вырезано свыше 100 тыс. тутси. С тех пор кровавое противостояние практически не прекращалось.
Итак, значимость таких национальных признаков, как язык, культура, национальный характер, варьируется в зависимости от конкретных исторических и общественно-политических условий. Причем в одних условиях доминирует значение языка, в других - черты характера, в третьих - культура и т.д.
В этой связи возникает закономерный вопрос: всегда ли наличие перечисленных признаков достаточно для национальной общности? В отечественной литературе на него большей частью дается положительный ответ. На наш взгляд, здесь опять сказывается традиция, начало которой положила известная работа И. В. Сталина. Перечислив в работе «Марксизм и национальный вопрос» такие признаки, как общность языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры, И. В. Сталин в характерной ему лапидарной форме подвел черту: «... мы исчерпали признаки наций»1.
Насколько оправдана подобная лапидарность в данном случае?
Не может ли, в частности, религия при определенных условиях выступать в качестве существенного и даже важнейшего признака национальной общности? Сам И.В, Сталин в категоричной форме заявил, что «на почве религиозных дел» нельзя «организовать» национальную общность. Возражая О. Бауэру, признающему национальную общность евреев, волею судьбы оказавшихся в различных регионах планеты, среди различных этносов и не имеющих общего языка, он утверждал: нельзя «...серьезно говорить, что окостенелые религиозные обряды и выветривающиеся психологические остатки влияют на «судьбу» упомянутых евреев сильнее, чем окружающая их живая социально-экономическая и культурная среда»3.
1 Сталин И.В. Указ. Соч. С.296.
2 Там Лее. С.350. ' Там же. С.ЗОО.
26
Невозможно отождествлять религиозную общину с этносом. Национальная общность не обязательно предполагает конфессиональную общность. Большинство этносов мира характеризуется поликонфессио-нальностью. Так, китайцы - крупнейший этнос мира — говорят на общем китайском языке, но в религиозном отношении делятся на даосистов, конфуцианцев, буддистов и т.д., однако наличие различных религий не дает никаких оснований для отрицания национальной общности китайцев. Половину верующих японцев составляют буддисты и около половины синтоисты, но это никак не отражается на этнической общности японцев. Итак, наличие различных религий большей частью не противоречит национальной общности. И если в одном случае религиозные различия не противоречат этнической общности, то в других случаях конфессиональная принадлежность стала определяющей причиной межнационального размежевания некогда единого этноса.
Нельзя игнорировать и тот факт, что религия оказывает огромное воздействие на формирование духовной и материальной культуры, а следовательно черт характера, образа жизни, обычаев, обрядов и т.д. Религиозная переориентация предполагает не только чисто внешние обрядовые изменения, но также и глубинные существенные изменения во всех сферах жизни народа. Убедительным примером в этой связи нам представляется диалектика этнического и религиозного в истории развития Индии. Так, сикхская сепаратистская идеология, основанная на утверждении о наличии особой сикхской нации, имеет под собой определенное этническое основание1. Без анализа особенностей формирования и развития идеологии сикхизма невозможно объяснить сикхский сепаратизм.
Начиная с основателя сикхизма Нанака (1469-1539), ни один из последующих сикхских гуру (духовных наставников, учителей, глав религиозной общины сикхов) не выступал с проповедью аскетизма и ухода от жизни. Как отмечает Б.И. Клюев, «... в отличие от индусских аскетов и мусульманских факиров, погружавшихся в самосозерцание в джунглях или горных скитах, Нанак пошел в шумные и беспокойные города, где на улицах и базарах кипела жизнь и бушевали страсти»2. В сикхизме, в отличие от индуизма и ислама, упор делается на активную, творческую жизнь, на труд, на взаимопомощь как на единственно правильную форму поклонения и служения Богу. Отсутствие в проповедях идеала аскетизма, безбрачия, созерцательности, требования ак-
1 См.: Полонская Л.Р. Религия в политической культуре Индии // Индия: религия в политике и общественном сознании. М., 1991.
2 Клюев Б.И. Указ. соч. С. 101.
27
тивного участия в жизни и труде определили в конечном счете как психологию отдельного адепта, так и облик всей сикхской общины в ее нынешнем виде. Сикхизму, как и большинству других реформаторских движений протестантского типа, присущ отказ от монашества и сложной церковной иерархии. В этом также сказывается существенное отличие сикхизма от индуизма и ислама. «Священное писание сикхов - Ади Грантх, - писал Г. Нерлих, - отвергает аскетизм, а труд считает наилучшим способом служения богу. Оно призывает оказывать почет тем, кто научился жить и сумел защитить себя на войне. Это учение немало способствовало тому, что сикхи преуспевали больше, нежели приверженцы какой-либо другой религии...»1. Приведенные выше оценки сикхизма нельзя рассматривать как попытку идеализации данной религии.
Изначально ориентированные на успех, энергичные и предприимчивые, физически выносливые и воспитанные в духе уважения к люб/эму труду, не связанные в отличие от индусов многочисленными ритуальными ограничениями, сикхи отличаются самой высокой географической мобильностью в Индии. «Процент мигрирующих среди них достигал в 60-х годах 23,8, тогда как среди андхров он составлял 17,9, бенгальцев -13,1, маратхов - 9,0»".
Самый высокий доход в Индии на душу населения - 945 рупий - в 70-х гг. был отмечен в Пенджабе, 52% населения которого составляют сикхи. Этот показатель в других штатах значительно ниже: в Махараштре - 778 рупий, в Западной Бенгалии - 524 рупии и т.д. За годы «зеленой революции» Пенджаб превратился в житницу Индии и поставляет в государственные фонды 73% пшеницы и 48% риса, хотя население штата составляет всего 17 млн человек. Нелишне-напомнить, что сикхи в Пенджабе живут преимущественно в селах. Сикхи-горожане составляют в штате лишь 12%, т.е. в сельском хозяйстве Пенджаба в основном трудятся сикхи.
Важную роль играют представители сикхской общины не только в сельхозпроизводстве, но и в других сферах жизни Индии. «Несмотря на то, - пишет А. Г. Вельский, - что сикхи составляют всего 2% населения страны, в 1985 г. они составляли 11% всего личного состава ее вооруженных сил и 22% офицерского корпуса. Представители сикхской общины неоднократно входили в состав правительства Республики Индия. В настоящее время сикх Бута Сингх является министром внутренних
1 Нерлих Г. ...А Ганг течет дальше. М, 1962. С.25.
2 Клюев,Б.И. Община сикхов (70-е года) // Религия и общественная жизнь в Индии. М., 1982. С.107.
28
дел, а сикх Заил Сингх является президентом страны»1. Конечно, оыло бы неверно рассматривать сикхскую общину как некий монолит. Внут-риобщинные противоречия были характерны сикхскому обществу в прошлом и особенно обострились они в последнее время. Единомыслие среди всех сикхов - миф, но не реальность. Именно Заил Сингх (сикх) отдал приказ в 1984 г. индийской армии очистить Золотой Храм от засевших в нем экстремистов, за что был «Комитетом по управлению гур-дварами» (создан в 1920 г.) отлучен от сикхской общины.
Каково бы ни было положение внутри сикхской общины, неоспоримым остается факт не только религиозного, но также и этнического отличия сикхов-пенджабцев как от пенджабцев-индусов, так и от пенджабцев-мусульман, проживающих в основном в Пакистане. В решении английских колониальных властей (60-е гг. XIX в.) считать сикхов «...самостоятельной нацией, имеющей - в отличие от прочего индийского населения - особые военные склонности и способности»2, видится не только стремление расколоть индийское общество, но также желание использовать существующие реалии на практике. В расово-антропологическом отношении сикхи-пенджабцы не отличаются от индусов-пенджабцев и мусульман-пенджабцев. Они все в основном потомки некогда единого этноса - пенджабцев. Религиозная дифференциация пенджабцев произошла лишь в эпоху позднего средневековья. Между пенджабцами различных конфессий сохраняется также языковая общность, хотя только сикхи претендуют, и не без основания, на роль защитников пенджабского языка. Пенджабцы-индусы относятся к родному языку с пренебрежением, считая его «речью крестьян» и всего лишь диалектом хинди. Среди пенджабцев-мусульман все большее распространение получает урду. И все же пока языковая общность большинства пенджабцев в основном сохраняется.
Все этнические отличия сикхов-пенджабцев объясняются в основном воздействием религиозных факторов. Диктуемый сикхизмом прагматический взгляд на реальный мир, призыв к активной мирной деятельности создал тип предприимчивого и в основном преуспевающего человека. Сикхизм предписывает человеку всю его жизнь неустанно трудиться ради процветания всей общины, а не только семьи. Сикхизм по сути «обрекает» своих приверженцев на успех. Стремление не признавать сикхизм отдельной от индуизма религией, так же как от-
1 Вельский А.Г. Сикхский сепаратизм: история возникновения, социально-экономичес кие корни, политическая эволюция. М, 1987. С.6.
2 Chopra V.D. Moderate politics and extremist postures // Link-Delhi. 1984. Vol. 26. Ns 44. P. 17. . _
29
рицпние или игнорирование этнических особенностей сикхов, обречено на неудачу, слишком велико стремление большинства сикхов к своей национальной самоидентификации. Даже умеренные лидеры партии Акали дал сделали своим главным лозунгом призыв : «Сикхи - это отдельная нация»'. Нельзя игнорировать тот факт, что религия сикхизма сформировала новую этноконфессиональную общность.
В то же время противостояние сикхов и индусов нельзя объяснить исключительно религиозными факторами. Напряжение, особо накалившееся в Пенджабе в 80-х гг., в значительной степени объясняется сложившейся н штате экономической ситуацией. Возможности дальнейшего развертывания «зеленой революции» непосредственно зависели от расширения рынков сбыта зерна за пределами штата, от фиксированных закупочных цен на сельхозпродукцию и, в первую очередь, от политики льготного субсидирования на внедрение современных агротехнических средств. Правительство же вынуждено было пойти на «...относительное сокращение государственных ассигнований на сельское хозяйство (с 27% всех ассигнований в 1980/81 гг. до 21,5% в 1984/85 гг.)»2. Это негативно сказалось на положении земледельческого населения штата (преимущественно сикхов).
Религиозные факторы в совокупности с экономическими и другими факторами способствуют противостоянию сикхов и индусов, все большему этническому и политическому обособлению первых. Первоначальную основу процессу противостояния и обособления положил религиозный фактор.
Исторически по-другому складывалось противостояние ислама и индуизма в той же Индии, но в некоторых регионах привело также к аналогичным последствиям - этническому обособлению на основе религиозных различий.
Необходимо отметить, что нельзя рассматривать мусульман Индии как пришельцев, чужеземцев, осевших в Индостане. Хотя отсутствуют точные данные о соотношении в рамках индийской общины мусульман - выходцев преимущественно из низших индусских слоев и потомков иммигрировавших в Индию тюрков, персов, арабов, афганцев, таджиков и т.п., однако есть сведения, что индийские мусульмане лишь в незначительной своей части - потомки переселенцев из стран Ближнего и Среднего Востока. Подавляющее большинство мусульман Индии -выходцы из местных сословно-кастовых групп, принявшие ислам в раз-
1 Kapur R.A. Sikh separatism: The politics of faith. L., 1986. Vol. XVI. P.260. • Бельркий А.Г, Сикхский сепаратизм: история возникновения, социально-экономические корни и политическая эволюция. М., 1987. С. 48.
30
ное время . В начале (в средневековье) ислам в Индии исповедуют лишь пришельцы - завоеватели из Средней Азии и ближнего Востока. В средние века случаи обращения в ислам представителей коренного населения хотя и имели место, но не стали явлением массовым. Обращение в ислам давало определенные социально-политические выгоды, но выход из индусской общины был связан с нарушением определенного социального комфорта. Лишь с XIX в. начинается массовое обращение индусов в ислам. Англо-индийская статистика с конца XIX в. фиксирует неуклонный опережающий рост удельного веса мусульманского населения в Индии. «Так, в 1881 году мусульмане Индии составляли 19,97%, а в 1941 г. - 24,28% населения. Одновременно происходило сокращение доли индусского населения с 75,09% в 1881 году до 69,46% в 1941 г.» . Как в XIX в., так и в XX зафиксированы многократные случаи обращений в ислам больших групп людей из наиболее обездоленных индусских слоев - неприкасаемых и низкокастовых. Такие случаи фиксируются и в наше время. Так, в Тамилнаде в июне-июле 1981 г. около 2 тыс. семей хариджанов приняли ислам. Слишком низок социальный и моральный статус неприкасаемых и представителей других низших каст даже в современной Индии, чтобы приостановился процесс «бегства от индуизма». Многие представители низших каст все свои надежды на освобождение от низкостатусности, на равенство, на возможность перемены наследственных «нечистых» занятий связывают исключительно с обращением в ислам.
Жесткая кастовая дифференциация, неприкасаемость остаются орга-вической частью жизни индусского общества и, следовательно, сохра-|няется почва для прозелатизма.
Идентификация религиозной и национальной общности и лозунг му-|"£ульманского национализма в свое время определили этнополитическое {"поведение большей части мусульман Индии. 3 июня 1947 г. английское ^правительство огласило «Закон о независимости Индии», согласно ко-ргорому на месте британской Индии образовались два независимых го-|сударства: Индия и Пакистан. Раздел был осуществлен исключительно 1 по религиозно-общинному признаку. Размежевание сопровождалось кровавыми столкновениями на религиозной почве, в результате которых погибло более 500 тыс. человек. Индию покинули около 10 млн переселенцев-мусульман3. Несколько миллионов индусов и сикхов также по-
1 См.: Микаелян Н.Р. Некоторые особенности... С.133.
2 Микаелян Н.Р. Некоторые особенности... С. 123.
3 См.: Кочнев В.И. Этнополиткческая обстановка на Индостанском полуострове// Ра-
сы и народы. М., 1975. С.104-105.
31
кинули Пакистан и переселились в Индию. Была нарушена национальная консолидация пенджабцев, бенгальцев и синдхов. Религиозный фактор оказался сильнее национального. Пенджаб и Бенгалия оказались разделенными между двумя государствами. Западный Пенджаб и Восточная Бенгалия, населенные преимущественно мусульманами, вошли в состав Пакистана. Восточный Пенджаб и Западная Бенгалия, населенные индусами, вошли в состав Индии. Между западными и восточными бенгальцами кроме религиозных различий других не существовало. В . расово-антропологическом, языковом1 и прочих факторах бенгальцы до 1947 г. составляли относительно консолидированную нацию. Аналогичная ситуация была характерна и для пенджабцев.
В результате раздела Бенгалии и Пенджаба, осуществленного на основе конфессиональной принадлежности, происходит национальное обособление как между западными и восточными бенгальцами, так и между западными и восточными пенджабцами. Но наряду со сходством этнолингвистические процессы, происходящие в Бенгалии и Пенджабе, также характеризуются существенными различиями, которые объясняются, прежде всего, тем, что «в этническом отношении по сравнению с остальными странами Южной Азии население Народной Республики Бангладеш наиболее однородно: почти 98% составляют бенгальцы, численно преобладающие во всех административных округах республики»2. Небенгальское население Бангладеш - это преимущественно хариджане-мусульмане, переселившиеся в Бангладеш (до 1971 г. Восточный Пакистан) после 1947 г., главным образом из Бихара, Западной Бенгалии и других районов Северной Индии. Большинство хариджан говорит на языке урду.
Одной из главных причин распада Пакистана в 1971 г. на два государства, наряду с экономическими, политическими и другими причинами, послужило стремление центрального правительства провозгласить урду единственным государственным языком. Такое волевое решение не могло не вызвать взрыва негодования в Восточном Пакистане (современном Бангладеш), где 98% населения говорит на бенгальском языке. Почти 100 млн бенгальцев Бангладеш и 70 миллионов бенгальцев Индии говорят на общем - бенгальском - языке, распадающемся на два диалекта, т.е. существенных языковых различий нет.
Наряду с языком и общим происхождением, западных и восточных бенгальцев многое объединяет. Достаточно сказать, что автором нацио-
1 рм.: Индия в древности. М., 1964.
2 Кочнев В.И. Этнополитическая обстановка на Индостанском полуострове // Расы и
народы. М„ 1975. №5. С. 126.
32
muiuioro гимна, как Индии, так и Бангладеш, является Р. Тагор, писа-!сл1,-|уманист и общественный деятель, лауреат Нобелевской премии. Однако религиозная принадлежность все же способствовала формиро-iiaiiiiio существенных различий в культуре, характере, национальном сознании и пр. В настоящее время очевидно, что на основе религиозных различий сформировались две нации: западные бенгальцы - индусы и восточные бенгальцы - мусульмане. Главным фактором национальной дифференциации стала религиозная принадлежность. Жизнь опровергает утверждение И.В. Сталина о том, «что окостенелые религиозные обряды и выветривающиеся психологические остатки»1 не могут являться существенным признаком национального самосознания. При определенных условиях конфессиональная принадлежность может стать существенным признаком национальной общности.
В Пакистане, в отличие от Бангладеш, отсутствует единство языка. Согласно справочнику2, свыше 90% населения Пакистана (до 1971 г. Западный Пакистан) составляют четыре основных крупных народа: пенджабцы (26,2 млн человек, или 61%), пуштуны (6,8 млн человек, около 15,8%), синдхи (5 млн, или 11,6%) и белуджи (2 млн человек, или 2,3%). Лингвистическая проблема Пакистана усугубляется тем, что языки панджабов и синдхов родственны, относятся к индийской группе языков, а пушту и белуджский языки - к иранской группе.
В целях сближения этнически разнородного населения Пакистана правительство начало проводить активную политику в области языка. Государственным языком Пакистана был объявлен урду. Изначально (в средневековье) урду представлял собой разновидность хинди, но со временем подвергся сильному влиянию персидского языка, заимствовав из него широкий круг лексики. Урдуязычное население Пакистана не принадлежит к какой-либо определенной единой этнической общности. Пока нет урдуязычного народа, но людей, признающих урду своим родным языком, можно встретить почти среди всех народов, населяющих Пакистан. «Согласно переписи 1961 г. 3,3 млн человек, или 7,7% населения Пакистана (до 1971 г. Западный Пакистан), назвали своим родным языком урду».3
Для языка панджаби после образования Пакистана была введена арабизированная графика языка урду. Политика сближения западного панджаби и урду является результативной, чему способствует близость между этими языками, выражающаяся в сходном грамматическом строе
1 Сталин И.В. Указ. соч. С.ЗОО.
2 См.: Пакистан. Справочник. М., 1966. С.36, 38.
3КочневВ.И. Этнополитическая обстановка... С. 119.
2-2804 33
и наличии в языке панджаби около 50% слов из урду и арабского'. Этому также способствует правительственная политика последовательного вытеснения санскритиз.мов из обоих языков и широким введением как п панджаби, так и в урду слов, взятых из персидской и арабской лексики.
В целом можно говорить о становлении западно-пенджабской нации в Пакистане и восточно-пенджабской в Индии. Если насильственная урдуизация в этнолингвистически однородном Восточном Пакистане (современный Бангладеш) потерпела крах, то в многонациональном Западном Пакистане (современный Пакистан) имеет успех. Хотя урду стал языком межнациональных связей в Пакистане и он господствует в литературе и прессе, все же единую нацию в стране сформировать не удалось". С этой целью в 1955 г. был принят «Закон об объединении», который предусматривал ликвидацию провинций: Пенджаба, северозападную пограничную провинцию, Синди и Белуджистана, сформированных на этнолингвистической основе. Вместо четырех этнолингвистических провинций страна была разделена на 12 областей без учета этнической принадлежности населения. Однако политика правительства вызвала недовольство (особенно пуштун и белуджи), и в 1969 г. четыре этнолингвистические провинции были восстановлены. Лозунг пакистанских идеологов ислама - «Одна религия - одна нация» - оказался неосуществимым.
Однако разделение некогда единого этноса пенджабцев на западно-пенджабцев и восточно-пенджабцев стало неоспоримым фактом. Здесь, как и в Бенгалии, дифференциация осуществилась исключительно по религиозному признаку.
Полуостров Индостан не является единственным регионом планеты, где некогда единый этнос разделился на различные национальности в зависимости от вероисповедания. Совершенно специфично развивалась история южных славян, но, как и в Индии, здесь национальное самосознание постепенно стало отождествляться с верой. Конфессиональная принадлежность стала определяющим признаком национальной принадлежности для южных славян. Народ Боснии и Герцеговины, этнически одного происхождения, но разделенный конфессионально, не сформировался в единую национальность. Уже в 1862 г. австрийский путешественник Стефан Иованович в топографическо-статистическом описании Боснии и Герцеговины отмечал, что православные и католики, как и приверженцы мусульманской веры, находятся во враждебных отношениях друг к другу. Православные называли себя христианами и
1 См.: Кочнев В.И. Этмополитическая обстановка... С. 118.
2 См.: Kureishi R. The Nation of Pakistan. Oxford, 1969.
34
сербами, мусульмане - турками, католики -латинянами, а в Боснийской Крайне - мадьярами.
Русский консул А.Ф.Гнльфердннг в 1857 г. в своей книге о южнославянских провинциях, анализируя специфику процесса национального развития, отмечал, что «для турецких славян народность, если так можно сказать, не в нации, а в религии. Действительно, рядовой серб тает, что отличается от грека и болгарина, но чувство, которым он ох-пачен и которое его делает членом человеческого общества, есть не чувство народности, а религиозное сознание. В зависимости от того, исповедует ли он православную религию, католическую или ислам, он считает себя соответственно принадлежащим православному, латинскому или турецкому народу. Идентичность языка, происхождения и обычаев ничего не значит перед различием конфессии»1. В достоверности описанных этноконфессиональных процессов нет основании сомневаться, поскольку характеристика, данная А. Ф. Гильфердингом, совпадает как с утверждениями С. Иовановича, так и других наблюдателей.
Национальное возрождение южных славян в XIX в. порождает Стремление определить себя в политическом и национальном отношениях, а не только в плане религиозного имени. Сербам это было легче сделать, поскольку уже в конце средних веков существовал обычай давать детям сербское имя как в смысле религиозной и церковной принадлежности, так и этнической. Этноним «хорваты» впервые употребил В Боснии и Герцеговине францисканец Грго Мартич в 1866 году. Однако как простой народ, так и образованная часть католиков, начинают так себя именовать лишь после австрийской оккупации Боснии и Герцеговины в 1878 г. Общепринятым же оно стало лишь спустя несколько десятилетий.
Турецкие власти всячески препятствовали процессу национально го возрождения южных славян. В 1863 г. чрезвычайный правитель ственный комиссар в Боснии Чаши-паша запретил, чтобы боснийс кие христиане назывались по национальности сербами. Православ ные должны были называться греческим народом (рум), а римо- • католики - католическим (католик милети), а не латинянами, как
было принято до сих пор.
Вопреки противодействиям властей, со временем сформировались три нации с определенной этнической самоидентификацией. Определяющим признаком этнической дифференциации послужила конфес-
' Экмеич М. Р\сские дипломатические документы о национальном сознании в Боснии \ И Герцеговине в 1850-1875 гг. // Босния, Герцеговина и Россия в 1850-1875 годах: народы И дипломатия. М., 1991. С.10.
35
сиональная принадлежность. Общность языка, происхождения и обычаев оказались несущественными, хотя культуры югославянских этносов (сербов, хорватов и боснийских мусульман) имели общие корни и их связь никогда не прекращалась. Волею истории эти народы оказались в ситуациях с неодинаковыми возможностями сохранять накопленные ценности и создавать новые, в ситуациях, которые по-разному позволяли включаться в мировую культуру. Результатом стало их «...неравномерное развитие, а также возникновение этнокультурных противоречий, которые временами то углублялись, то сглаживались, но всегда оставались в сознании людей»1.
На протяжении последних двух столетий во взаимоотношениях южных славян отчетливо проявились две диаметрально противоположных друг другу тенденции. Первая тенденция - это стремление к межэтическому и этнокультурному сближению и объединению, к полному отрицанию любых этнических и этнокультурных различий. Первая тенденция вела к идее южно-славянской общности, к этнокультурному, политическому и государственному единению.
Вторая тенденция - стремление к национальному и культурному обособлению, к размежеванию и даже противостоянию во всех сферах общественной жизни.
В начале нашего столетия верх одержала первая тенденция. Она привела после первой мировой войны к образованию единого государства южных славян (с 1918 г. Королевство сербов, хорватов и словенцев, с 1929 г. Югославия). Однако торжество первой тенденции никогда не было абсолютным, поскольку всегда существовало стремление у значительной части населения (особенно в Хорватии) к национальному обособлению. В наши дни наблюдается крах идеи сохранения общего Югославского государства в том виде, в котором оно существовало. Распад Югославии привел к образованию пяти самостоятельных государств. «Югославйзм как альтернатива моноэтническому национализму оказался несостоятельным, ибо югославизм (подобно всем остальным панславистским теориям) был основан все на той же идее и психологии этнического родства, которая так или иначе, раньше или позже ведет к отрицанию этнической индивидуальности и вступает в противоречие с процессом политического самоопределения этнических общностей»2.
' Ешич М.Б. На пути преодоления цивилизационно-купьтурной отсталости (Некоторые особенности развития культуры Югославии в 1945-1990 гг.) // Социокультурные процессы в странах Восточной Европы. М., 1992. С.9.
2 Романенко С.А. Хорватская историография 80-х: Между историей и политикой // Национализм и формирование наций (Теории - модели - концепции). М., 1994. С.133.
36
Мы далеки от мысли объяснить крах «югославизма» (одно государст-iio- одна нация) исключительно религиозными причинами. Самостоя-1елы1ые государства образовались не только в Хорватии и Словении, населенные преимущественно католиками, но и в Македонии, населенной, как Сербия и Черногория, преимущественно православными. Наряду с религиозными противоречиями сказались различия экономические, культурные и ряд других.
Эти различия за годы существования единого Югославского государства не удалось преодолеть. Если в Словении накануне войны было 5,5% неграмотных, го в Хорватии - 31,5%, в Сербии - 46,9%, в Черногории - 56,1%, в Македонии - 67,5%, в Боснии и Герцеговине - 70%. К 80-м гг. благодаря большой работе по обучению населения письменности число неграмотных значительно снизилось, но выровнить уровень Грамотности населения республик не удалось. По данным 1981 года в Словении имелось 0,8% неграмотных, в Сербии (без автономных краев)- 11,1%, в Черногории - 9,4%, в Македонии - 10,9%, в Боснии и Герцеговине - 14,5%'. Существенной была также неравномерность экономического развития республик Югославии. Различной оставалась внешнеполитическая ориентация народов Югославии. Если сербы, черногорцы и в значительной степени македонцы, осознавая языковое, историческое и культурное родство всех славян, ориентировались преимущественно на Россию, то иная была позиция национальных деятелей Словении и Хорватии. «Отношение словенских национальных деятелей к России и русским, - пишет Л. А. Кирилина, - на протяжении всего XIX в. было неоднозначным, с широким диапазоном колебаний -ОТ русофильства до русофобии. Связаны эти колебания были как с изменениями политической обстановки в России и Австрийской империи, так и с ростом национального самосознания словенцев, с развитием их политической идеологии»2. С изменением репутации России, в результате польского восстания 1830 г., русофильские настроения среди словенских и хорватских национальных деятелей сошли на нет. Формирующаяся интеллигенция Словении и Хорватии ориентировалась на Австрийскую империю, в то время как интеллигенция Сербии и Черногории в своих программах предполагала сближение (реже единение) с Россией.
Все эти факторы в совокупности обусловили формирование различных национальностей. Но доминирующим изначально был фактор кон-
1 См.: Ешич М.Б. Указ соч. С. 16-17.
2 Кирилина Л.А. Отношение словенцев к России в 1848-1849 гг.: По материалам сло венской прессы // Балканские исследования. М., 1992. Вып. 16. С. 106.
37
*,*
фессиональной дифференциации южных славян. Религиозные различия в конечном итоге породили множество других различий р, культуре, чертах характера и т.д. Попытка сближения южных славян в результате образования единого государства в 1918 г. оказалась безуспешной, поскольку было существенное различие в их культурной и геополитической ориентации. Эти различия и привели к распаду единого государства южных славян. Единства языка, территории и т.д. оказалось недостаточно для формирования единой нации сербов, хорват, черногорцев и этнических мусульман Боснии и Герцеговины. «Окостенелые религиозные обряды и выветривающиеся психологические остатки...»' оказались более существенными, нежели перечисленные факторы.
Нечто аналогичное, хотя в совершенно других исторических и географических условиях, наблюдается в Ливане и Ирландии. В указанных странах также произошло сложное переплетение религиозного и национального. «Ливанцы, - пишет М.А. Родионов, - говорят на общем ливанском диалекте арабского языка, имеют единую материальную культуру. В деревнях со смешанным друзско-маронитским населением невозможно определить, какие дома принадлежат той или иной группе. За немногими исключениями средние ливанцы одинаково питаются»". Однако о единой ливанской нации невозможно говорить, поскольку в современном Ливане примерно два десятка вероисповеданий (различные течения христианства и ислама). Население Ливана примерно поровну делится на христиан и мусульман. Сложность конфессионального момента заключается в том, что религиозная принадлежность часто отождествляется с этнической. Значительный интерес в этой связи представляет анализ маронитства - крупнейшей христианской секты в Ливане. Марониты - приверженцы особого толка восточного христианства, составляющие отдельную церковь во главе с патриархом. Свое название они получили в честь полулегендарного сирийского аскета Маруна (конец IV - начало V в.). Маронитами вначале именовали лишь монахов, но со временем так прозвали и мирян, придерживающихся учения Маруна. Монахи и часть мирян-маронитов в конце VII в. переселились из центральной Сирии в горные районы Ливана. Со временем переселенцы слились с местным населением, перенявшим их религию.
Принадлежность к маронитству «часто воспринимается как нечто большее, чем просто принадлежность к религиозной секте»3. Формируется концепция особого маронитского народа, в основе которого лежит
1 Сталин И. В.. Указ. соч.
2 Родионов М.А. Марониты в ливанском обществе // Расы и народы. М., 1975. С.298.
3 Там же. С.290.
38
идентификация религиозной и этнической принадлежности. Уже з XVII в. идеологи секты отождествляли маронитов с мардаита.ми - воинами-христианами, которые успешно воевали па стороне Византии прошв мусульманских завоевателей. Со временем выдвигается тезис о фнникийско-мардаитском происхождении маронитов. Делается все возможное для утверждения своей особенности, генетического отличия от своих соотечественников - приверженцев других религиозных сект. С этой целью в 40-х гг. предлагалось, по аналогии с возрождением древнееврейского как разговорного языка в Палестине, возродить в независимом Ливане мертвые языки - финикийский, арамейский и сирийский, от которых до нас дошло лишь немногое.
Десятилетия (70-80-е гг.) идеологического, а затем и вооруженного противостояния еще более отдалили приверженцев различных религий друг от друга. Хотя удалось сохранить единое Ливанское государство, говорить об единстве национальном невозможно. Маронит считает себя прежде всего членом своей религиозной общины, а затем уже ливанцем. Этническая самоидентификация определяется исключительно по конфессиональной принадлежности. Признаки национальной дифференциации некогда единого этноса все более усугубляются. При формировании наций основополагающим фактором является различие в вероисповедании, что порождает и другие различия (образа жизни, Обычаев, обрядов, черт характера и т.д.), т.е. происходит дифференциация этноса.
Историко-географический анализ роли религиозного фактора в формировании нации проведен не с целью дополнения перечня существенных признаков этнической общности, тем более, что наличие данного Признака, как и других, не всегда является обязательным. (Существуют нации полирелигиозные.) Необходимо осознать, что перечень объективных и субъективных признаков нации, каким бы подробным он не был, не дает возможности для исчерпывающей дефиниции нации. А. И. Миллер при анализе понятия «нация» пришел к выводу, что «любая попытка дать «положительное» определение через описание необходимых и достаточных черт неизбежно оказывается неудовлетворительной»'. Те признаки национальной общности, которые в одном случае являются определяющими, в другом случае не играют существенной роли или вовсе отсутствуют. Отсутствие одного или нескольких признаков нации, какими бы существенными они не представлялись, не лишает данное понятие его смысла.
1 Миллер А.И. Национализм как теоретическая проблема // Национализм и формирование наций. М, 1994. С.З.
39
При определении нации необходимо занимать гибкую, реалистическую позицию. В этой связи показательна попытка известного австрийского специалиста по национальной проблематике Хакса Кона, нашедшего убежище в США после установления в Австрии гитлеровского режима. X. Кон при определении национальности подробно перечисляет факторы, образующие национальную общность: общность происхождения, языка, территориально-политическое единство и т.д. Однако в конечном итоге он приходит к обескураживающему заключению, что «...ни один из этих факторов, сам по себе, не существен для существования национальности или для дефиниции»'. Такой вывод несмотря на свою категоричность не лишает термина «нация» определенного содержания. Однако вполне очевидно, что дефиниция термина «нации» не может исчерпываться перечислением определенных признаков, какими бы существенными они не представлялись, поскольку те факторы, которые в одних исторических условиях в одном регионе кажутся существенными, определяющими, в другом случае сводятся к второстепенным.
Ввиду непреодолимых трудностей при определении термина «нация» иногда предлагается вообще отказаться от дефиниции понятий «нация», «этнос» и т.д. Так, на первой сессии созданного при редакции журнала «Дружба народов» Совета по межнациональным отношениям в конце июня 1989 г. некоторые литераторы и исследователи предложили записывать национальность по желанию. На что Л.Н. Гумилев саркастически возразил: «А я хочу записаться зулусом»2. Несостоятельность такой позиции вполне очевидна. Понятие «национальность» не тождественно самоидентификации и не исчерпывается ею. Одних субъективных факторов (в данном случае - национальной самоидентификации) недостаточно как для принадлежности к той или иной нации, так и для определения термина «нация» вообще.
Стремление определить нацию исключительно отдельными факторами характерно не только отечественным исследователям, но и значительной части западных специалистов по данной проблеме. При этом наличие других факторов иногда не отрицается, но рассматривается как нечто несущественное. Так, английский исследователь Энтони Смит определяет этнос как «... общность людей, имеющую имя, разделяющую мифы о предках, имеющую совместную историю и культуру, ассоциируемую со специфической территорией и обладающую чувством
' Konh H. The idea of Nationalism. N.Y., 1967. P. 13.
2 Роль интеллигенции в межнациональных конфликтах. Первая сессия по межнациональным отношениям // Дружба народов. 1989. № 11. С. 208.
40
солидарности». В данном определении игнорируются общность языка, хозяйственной жизни и др. Доминирующим фактором в общности этноса рассматриваются различные исторические факторы. Э.-Смит рассматривает этнос как исторический этап в процессе формирования нации. По определению Э. Смита, «нация - население, имеющее общее имя, владеющее исторической территорией, общими мифами и исторической памятью, обладающее общей экономикой, культурой и предоставляющее общие права и обязанности для своих членов»". Добросовестный исследователь Смит перечисляет множество существенных признаков национальной общности, но на первом месте по-прежнему стоят исторические факторы. Разумеется, каждая нация имеет свою неповторимую историю, где наряду со всеобщими закономерностями развития всех народов обнаруживаются свои, специфические, черты. Без определенной истории нет нации. В то же время общность истории не исключает дифференциацию некогда единых этносов. Например, и бенгальцы, и пенджабцы некогда составляли один этнос, но как первые, так и вторые, со временем дифференцировались на несколько наций, и наличие общей истории, как и общность других признаков, не предотвратило этот процесс.
Диаметрально противоположную концепцию выдвигает Хосе Орте-га-и-Гассет при анализе термина «нация». Нацию объединяет не история, а будущее - таков лейтмотив рассуждений испанского философа. Он писал, что народы Центральной и Южной Америки имеют с Испанией общее прошлое, общую расу и язык, однако они не составляют с ней одну нацию. Почему? «Испания, - утверждает Ортега-и-Гассет, - не Сумела создать общей программы будущего, которая могла бы увлечь Эти биологически родственные группы. Поэтому «плебисцит», взвесив будущее, решил не в пользу Испании. И все архивы, воспоминания, предки и «отечество» оказались бессильными. Весь этот реквизит хорош для консолидации, но лишь при наличие плебисцита; без него он ноль»3. Плебисцит - программа будущего - признается единственным Существенным фактором, обусловливающим национальную общность. Наличие других факторов не отвергается, но их значимость второстепенна. «Все прочее, - уверен Ортега-и-Гассет, - имеет лишь преходящее значение и относится только к содержанию, форме и гарантиям, которые плебисцит требует»4. «Плебисцит», «жизненное задание» опреде-
1 Smith A. The Ethnic Origins of Nations. Oxford, 1986. P.30.
2 Smith A. National Identity. L., 1991. P. 14.
3 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс // Вопросы философии. 1989. № 4. С. 148.
4 Там же. С. 148.
41
1ЕВЗД11 ЩД
ляют, какой будет рождающаяся нация. «Жизненное задание» должно воспламенять и объединять людей в нацию. Если программу будущего нации Ортега-и-Гассет объясняет исключительно внутриэтническим «плебисцитом», то английский исследователь Тойнби склонен рассматривать этот фактор как результат внешних причин («Вызов» - «Ответ»)1. Разумеется, у каждой нации есть как прошлое, так и будущее, при этом и первое, и второе носят специфический характер. Нет двух наций (если они в прошлом не составляли один этнос) с абсолютно идентичной историей, но не могут совпадать в деталях и программы на будущее. У одних наций главной программой на будущее может быть стремление не подвергнуться ассимиляции, у других ассимилировать сходные этносы. Неимеющие своей государственности нации главную свою задачу в будущем могут видеть в построении собственного государства, и наоборот. Нации, имеющие свои государства, могут стремиться к удержанию в пределах своей государственности другие этносы и т.д. Программы нации на будущее могут быть самыми различными в зависимости от прошлого и настоящего, от внутренних и внешних факторов.
Однако ни прошлое, ни будущее не исключают наличия определенных признаков национальной общности и необходимости определения нации. Совершенно очевидно, что перечисление признаков национальной общности или условий существования этноса невозможно истолковать как дефиницию термина «нация». В этой связи большой интерес представляет модернистская концепция нации в работах английского социолога и антрополога Эрнста Геллнера. Суть нации он объясняет следующими принципами.
-
Два человека принадлежат к одной нации, если, и только если, их объединяет одна культура, которая, в свою очередь, понимается как система идей, условных обозначений, связей, способов поведения и об щения.
-
Два человека принадлежат к одной нации, если, и только если, они признают принадлежность друг друга к этой нации. «Обычная группа людей (скажем, жителей определенной территории, носителей определенного языка) становится нацией, если и когда члены этой группы твердо признают определенные общие права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого товарищества и превращает их в нацию, а не другие общие качества, какими бы они ни были, которые отделяют эту
Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991. С- 106.
42
•pytiny от всех стоящих вне ее» . Для существования нации, по мнению ! гллпсра. необходимы два условия, а именно культурная общность и мГ>роиольное признание принадлежности к этой нации. Остальные фак-юры существенного значения не имеют. В буквальном смысле слова в работах Геллнера нет определения нации, лишь рассматриваются необходимые для существования нации условия. Создается впечатление, что исследователь сознательно избегает однозначных, жестких дефиниций термина «нация», ввиду их уязвимости. Это не показатель слабости работ исследователя, а осознание невозможности универсального определения понятия «нация» с перечислением всех признаков, присущих национальной общности.
При определении нации необходимо занимать гибкую, реалистическую позицию, избегая жестких, однозначных утверждений2. Но одновременно возникает потребность в указании наиболее существенных признаков, необходимых для формирования национальной общности. В противном случае термин «нация» лишается определенного, конкретного содержания. При дефиниции понятия «нация» исследователю приходится пройти между «Сциллой и Харибдой», поскольку определение должно быть универсальным, но в то же время детально гибким и реалистичным.
Нация - общность людей, для которых необходимо наличие определенных объективных и субъективных предпосылок: общности языка, культуры, территории, экономической жизни, истории, самосознания и т.д. Однако отсутствие одного или нескольких признаков, какими бы существенными они не представлялись, не лишает понятия «нация» смысла. Значимость различных признаков весьма относительна исторически и географически. Национальные признаки, имеющие определяющее значение в одно время, в одном регионе, в другое время, в других условиях являются второстепенными, либо вовсе отсутствуют.
На наш взгляд, не следует включать в перечень национальных признаков «общность происхождения», хотя при дефиниции термина «нация» многие исследователи называют данный признак в числе наиболее существенных факторов3. Общность происхождения - характерный признак расы, но не национальной общности. Раса и нация по сути разные понятия. Нация, как уже отмечалось выше, прежде всего социаль-
1 Геллнер Э. Нации и национализм // Вопросы философии. 1989. № 7. С.124.
2 См.: Исламов Т. М. Вопросы нации, национального самосознания и национальной идеологии в австрийской историографии // Национализм и формирование наций. М., 1994. С.180-181.
3 См.: Konh H. The idea of Nationalism. N.Y., 1967.
43
но-культурная общность. Раса - естественная группа людей, обладающих совокупностью общих наследственных физических признаков, т.е. биологическая общность.
Большинство наций формировалось в результате множества последовательных смешений различных племен и народностей. Английская нация формировалась, например, в результате смешения кельтов, англосаксов, римлян, датчан, норманн и нескольких миллионов представителей различных рас, переселившихся в Британию после распада колониальной империи. Вряд ли возможно в таком случае при характеристике английской нации говорить об общности происхождения. Англичане в этой связи - не исключение, а, скорее, правило, поскольку ближайшие континентальные соседи англичан - французы — также не характеризуются общностью происхождения. Предками современных французов по праву считаются галльские племена, иберы, греки, римляне, германцы и т.д. Приток выходцев из других стран во Францию не прекращается и в более близкие к нам времена. По статистике в 1850-1975 гг. во Францию въехали на постоянное жительство около 50 млн человек - чуть меньше, чем население Франции сейчас. Это дало повод известному французскому комическому актеру и клоуну итальянского происхождения Колюшу (Колуччи) заметить: «Француз - это иностранец, который не любит иностранцев»1. Согласно переписи 1982 г. во Франции проживает около четырехсот с половиной миллионов иностранцев (португальцев, алжирцев, итальянцев, марокканцев, испанцев, тунисцев, турок и выходцев из бывших африканских колоний). Процесс ассимиляции иностранных граждан происходит и в наше время. В силу этих факторов французы, как и население большинства других стран, лишены ярко выраженных антропологических черт.
Физический тип отдельных этнических общностей, как правило, неоднороден, поэтому необходимо различать расы и этнические общности. «Чистых» в расовом отношении наций почти нет, среди большинства этносов мира можно выделить различные антропологические типы. О расовой «чистоте» можно говорить лишь относительно, поскольку, как пишут В. И. Козлов и Н. Н. Чебоксаров, «при детальном анализе вообще оказывается почти невозможно выделить не только «чистые» в антропологическом отношении народы, но и «чистые» в антропологическом отношении расы, ибо как внутри больших рас второго порядка, так даже и внутри «антропологических» типов всегда можно обнаружить группы людей, так или иначе отличающихся в биоантропологиче-
' См.: Рубинский Ю. Французы у себя дома //Знамя. 1989. № 9. С. 160.
44
1.-КОМ отношении друг от друга»1. Следовательно, можно утверждать не о расовой «чистоте» нации, а лишь о сравнительной расовой однородности.
В научной литературе выделяют регионы с сильным расовым смешением этносов и регионы, где нации не имеют внутри себя резких ви-1уалыю антропологических различий. К регионам, где особенно ярко проявляется расовое смешение внутри отдельных этносов, относятся Средняя Азия, Латинская Америка, Океания и т.д. Примером значительных расовых различий внутри одного этноса могут служить узбеки, самая крупная нация Средней Азии. Часть узбеков по всем признакам -явные европеоиды, другая часть принадлежит к монголоидной расе, и значительное количество населения представляет в расовом отношении переходный тип между монголоидами и европеоидами. По большинству расовых признаков туркмены, таджики и часть узбеков принадлежат к европеоидам, обычно их считают потомками древнего автохтонного европеоидного населения, а киргизы, каракалпаки и казахи причисляются к монголоидному типу. Однако есть основания все коренное население Средней Азии и Казахстана рассматривать в расовом отношении как переходный тип, хотя у туркменов, таджиков и части узбеков превалируют европеоидные признаки, а у киргизов, каракалпаков и казахов -монголоидный тип2. При всей сложности расовой мозаики населения Средней Азии очевидно одно, что этническая и расовая дифференциации не совпадают.
Сложное расовое смешение происходит в Латинской Америке. Во всех латиноамериканских государствах, за исключением Аргентины и Уругвая, происходит метисация между европеоидами и монголоидами (индейцами). К этим расовым компонентам присоединяются еще африканские негроиды, а в Суринаме - азиатские монголоиды3. Предполагается, что 75% населения Бразилии - лица смешанного происхождения, и их удельный вес, как и в других странах Латинской Америки, возрастает. Иногда говорят об образовании особой «бразильской» расы, однако такое утверждение не соответствует реальности, поскольку в бразильском этносе сохраняется значительная часть населения, относительно «чистая» в расовом отношении. Бразильцы, как и большинство этносов Латинской Америки, весьма дифференцированы в расовом отношении.
1 Козлов В.И., Чебоксаров Н.Н. Расы и этносы // Расы и общество. М, 1982. С. 100.
2 См.: Хить Г.Л. Расовая дифференциация населения СССР: (Соматологическнй и дерматоглифический аспекты) // Расы и народы. М., 1975. № 5. С.70.
3 См.: Козлов В.И., Чебоксаров Н.Н. Указ. соч. С. 99.
45
Хотя «этнос» и «раса» - понятия различные по содержанию, но между ними наблюдается определенная корреляция. Этнические общности всегда складывались на основе реально существовавших в различные исторические периоды территориальных групп людей, которые были сопряжены с биологическими ареальными общностями, популяциями. Хотя совпадение этноса с расой или даже с расовым подразделением совершенно необязательно, нельзя игнорировать стремление этносов к расовой однородности. «Каждая популяция, - пишет Ю. В. Бромлеи, -несомненно, характеризуется тенденцией к усилению однородности генетического фонда, то есть стремлением к превращению в расовое подразделение...»1. Для достижения популяцией генетической однородности требуется значительное время, в течение которого происходит смена десятков поколений, но такое стремление характерно человеческим популяциям.
Нельзя игнорировать также тот факт, что наряду с регионами с сильным расовым смешением этносов существуют регионы с сравнительной расовой однородностью этносов и даже группы родственных этносов. К таким регионам относятся Европа и Китай (за исключением северовосточных районов). Многие этноязыковые группы, населяющие указанные регионы, не имеют внутри себя резких визуально антропологических различий. По данным В.И. Козлова и Н.Н. Чебоксарова, «свыше 85% всех людей, входящих в индоевропейские народы, и около 95%, говорящих на языках уральской семьи языков, принадлежат к европеоидной расе, а около 100% людей, говорящих на языках китайско-тибетской семьи, входит в монголоидную расу»2.
Следовательно, необходимо разграничивать расы и этнические общности, хотя между ними существует определенная корреляция.
Этнос может характеризоваться как смешением различных рас, так и сравнительно однородным расовым составом.