«Мира у богов при дыханье шквала…»

Перевод Я. Голосовкера

Гросфу Помпею

Мира у богов при дыханье шквала

Молит мореход. Над Эгеем тучи

Месяц кроют тьмой, поглотив мерцанье

Звезд путеводных.

Мира! — Пыл бойца остудил фракиец.

Мира! — Мид устал колыхать колчаном.

Где же купишь, Гросф⁷⁶², этот мир за геммы,

Злато иль пурпур?

Роскошью прикрой, консуларским саном:

Крикнет ликтор: «Эй! Сторонитесь!» Тщетно:

Вьется рой забот под лепным карнизом,

Ум суетится.

Труженик простой упрощает счастье:

Отчая блестит на столе солонка,⁷⁶³

Легких снов его не тревожит алчность,

Страх да оглядка.

Краток жизни срок, а желаньям жадным

Нет числа. Зачем? И зачем так манит

Свет иных земель? От себя едва ли

Бегством спасемся.

Всходит и на борт корабля забота,

Конников она, как ни шпорь, догонит —

Диких серн быстрей и быстрее бури,

Спутницы Эвра⁷⁶⁴.

Чем душа жива, тем живи сегодня.

Завтра счет иной. И в лазурном смехе

Горечь утопи. Не бывает счастья

Без червоточин.

Славен был Ахилл, да недолго прожил.

Долго жил Тифон⁷⁶⁵— все старел и высох.

Может быть, тот час, что тебе на гибель, —

Мне во спасенье.

У тебя мычат по лугам коровы,

Кобылица ржет — к четверне по масти,

Плащ роскошен твой — из багряной шерсти,

Крашенной дважды⁷⁶⁶.

Я же принял в дар от нелживой Парки

Деревеньку, дух эолийской музы,

Утонченный стиль да еще презренье

К черни зловредной.

«Я Вакха видел…»

Перевод Я. Голосовкера

Гимн Вакху

Я Вакха видел, — верьте мне, правнуки,

Учил он песням в дальней расселине,

И нимфы-ученицы, вторя,

Всё озирались на уши фавнов.

Эво! трепещет и потрясен мой ум.

Я полон Вакха и ликования.

Зову, дрожу, эво! пьянею.

О, пощади, не грози мне тирсом.

В стихи виденья просятся: дикие

Бегут вакханки, бьет искрометный ключ

Струей вина, близ рек молочных

Мед из дуплистых дерев сочится.

В дыму видений к звездам возносится

Стан Ариадны⁷⁶⁷. Вижу, как рушится

Чертог безумного Пентея⁷⁶⁸,

Вижу Ликурга⁷⁶⁹-фракийца гибель.

Ты оплетаешь реки притоками,

Ты укрощаешь море Индийское,

Ты волосы менад, хмелея,

Вдруг перетянешь узлом змеиным.

Ты опрокинул Рета⁷⁷⁰, грозящего

Свирепой пастью, лапами львиными,

Когда гиганты штурмовали

Трон Олимпийца ордой безбожной.

Хотя ты склонен к пляске и пению,

К игре и шуткам и не для битв рожден,

Не мастер наносить удары, —

Равен ты мощью в войне и мире.

Тебя увидя, золоторогого,

У врат аида, Цербер, виляющий

Хвостом, всей пастью треязычной

Лижет покорно твои колени.

«Взнесусь на крыльях мощных…»771

Перевод Г. Церетели

К Меценату

Взнесусь на крыльях мощных, невиданных,

Певец двуликий, в выси эфирные,

С землей расставшись, с городами,

Недосягаемый для злословья.

Я, бедный отпрыск бедных родителей,

В дом Мецената дружески принятый,

Бессмертен я, навек бессмертен:

Стиксу не быть для меня преградой!

Уже я чую: тоньше становятся

Под грубой кожей скрытые голени —

Я белой птицей стал, и перья

Руки и плечи мои одели.

Летя быстрее сына Дедалова,

Я, певчий лебедь, узрю шумящего

Босфора брег, заливы Сирта,

Гиперборейских полей⁷⁷²безбрежность,

Меня узнают даки, таящие

Свой страх пред римским строем, колхидяне,

Гелоны⁷⁷³дальние, иберы,

Галлы, которых питает Рона⁷⁷⁴.

Не надо плача в дни мнимых похорон,

Ни причитаний жалких и горести.

Сдержи свой глас, не воздавая

Почестей лишних пустой гробнице.