КНИГА О ВОЙНЕ

была уже беременна на последних месяцах. С большим трудом она их нашла аж в Горьковской области, и где-то там по дороге родила мальчика Костю 1941 г. в сентябре.

Вот в таком состоянии она со всеми детьми еле втиснулась в эшелон, который шел в Ташкент с беженцами. Туда эвакуировался завод ее мужа. Их по пути еще бомбили. Как рассказывали потом, все они приехали в Ташкент только в декабре. Там уже было известно, какие заводы где находятся. Тетя Дуся попросила в администр.<ации> вокзала сообщить, чтобы их встретил муж. Тогда на вокзале в Ташкенте за ними пришел отец.

Теперь вернусь к зеркальцу, которое мне подарил военный. Я его положила на стул кверху цветочком и забыла, а на него положили что-то еще, то ли шарфик, то ли платок. Я куда-то полезла, пододвинула стул и встала на него коленкой. И почувствовала, что что-то хрустнуло, сняла шарфик и смотрю: мое зеркальце пополам треснуло. Мне его стало очень жалко, и я чуть ли не со слезами сказала маме. А она заволновалась и сказала, что это очень плохая примета. И что же произошло буквально на второй или на третий день: приходит телеграмма из Ташкента — умерла мамина любимая, да и всеми любимая сестра — Евдокия (Дуся) Ильинична на 36-м году жизни в 1941 г. в XII мес.<яце>. Осталось четверо детей — две девочки и два мальчика, как ей и предсказано было.

Так во время войны, помню, бабушка Александра (Саша) рассказывает маме свой сон: будто видит она своего сына Василия маленьким ребенком, и он всё бегает в красной рубашечке. Она его зовет, а он всё убегает. Тоже пришла похоронка вскоре — в марте 1943г. (она у меня хранится).

Жена его (дяди Васи) Елена во время войны заболела воспалением легких и умерла. Сын ее — Георгий в то время воевал на черноморском флоте и тоже погиб. Дочь ее Тоня вышла замуж во время войны за какогото афериста. Он уговорил ее продать дом. И куда она с ним уехала, никто не знает. Хотя ее все наши отговаривали от продажи дома.

Муж Татьяны Ильиничны Петр пропал без вести, а ребенок — мальчик Тимоша, 1940 г.<ода> рожд.<ения> умер в 1941 г., около года ему было, заболел дизентерией, а лечить было нечем. Все медикаменты были для фронта. Татьяна Ильинична потом тоже досталось работать на всяких трудовых фронтах.

Немцев по нашей Белорусской дороге задержали в Кубинке. Но некоторые воинские части, как говорили родители и прочие взрослые, это были зенитные точки, <нрзб.> оставались охранять Москву от налетов немецкой авиации.

Я помню, в наших краях стояли прожектора и пушки-зенитки, блиндажи, где жили военные. Потом после войны еще долго оставались канавы от солдатских блиндажей и от подковообразных блиндажей под прожекторы. Весной они были заполнены талой водой, в них размножались лягуш-

ки. Мы — дети ходили играть туда и наблюдали, как появлялось большое скопление лягушачьей икры в этих водах. Потом — как зарождалась жизнь в этих икринках. А если икра повисала где-нибудь на высохшей траве, то мы ее снимали и бросали в воду. Так мы спасали лягушачье племя. В этих канавах водились еще какие-то тритоны, жучки и прочая мелкая живность. Нам было интересно всё это наблюдать.

А пока шла война, и зенитная артиллерия стояла в подмосковных лесах, я часто гостила в д. Раздоры у папиной сестры Екатерины Михайловны. Помню, однажды ее мужу Александру Ивановичу пришла повестка — идти на фронт. И вот тетя Катя собрала ему в дорогу котомочку с какимито вещами, и рано утром дядя Саша попрощался с нами и ушел воевать. Сын их Володя был уже на войне, поскольку перед войной был призван на срочную службу. Он был с 1922 г. р., через некоторое время тетя Катя получила известие, что Володя погиб.

Оставался сын Алексей, 1924 г.<ода> рожд.<ения>. Он работал на военном заводе в Москве, у него была «бронь», поэтому на войне он не был. Зато познакомился с девушкой из военной части. Там было несколько девушек, они работали на прожекторах, освещали небо ночью, когда летели самолеты, если немецкие, то зенитчики их сбивали. Девушки жили в блиндаже. Лешка брал меня с собой на свидания к этим девушкам, видно, для поддержки духа. Его подругу звали Валя. Я помню, у них в блиндаже был патефон, и мы слушали пластинки. Небольшое зеркальце стояло между <нрзб.>, освещалось всё какой-то коптилкой. Валя со своими подругами иногда приходила домой к Леше. Все девушки были в военной форме. Валя иногда сажала меня к себе на колени.

Я ей говорила: «Валя, какая ты красивая», — а она смеялась. На ее гимнастерке были погоны с лычками и на груди всякие значки. Я у нее всё спрашивала, как они называются, а она мне объясняла. Потом, не очень помню, в какие годы войны все эти зенитчики пошли, наверное, в наступление, в общем, ушли дальше воевать. Так что Леша остался ждать свою Валю с фронта домой и дождался. Они после войны поженились.

Папин брат Виктор Михайлович, 1917 г. р. был призван в армию, точно не могу сказать, то ли 1937-м… 38 году на срочную службу, и попал на Тихоокеанский флот. Тогда на флоте служили четыре года. Там и застала его война. Как рассказывали старшие: родители, тетушка, что от Виктора не приходили письма во время войны целых два года. Все думали, что он погиб. Его жена Лидия Петровна ждала, ждала да и вышла замуж за одного офицера из ведомства <нрзб.>. У этого офицера (я его немного помню, его звали дядя Саша — отчества не знаю — Григорьев), говорили, что вся семья его погибла в блокадном Ленинграде. Сына дяди Вити он усыновил. Потом вскоре после войны его отправили то ли в Магадан, то ли на Чукотку охранять заключенных и повысили в звании.

Да, еще в начале войны погиб папин брат Сергей Михайлович. Осталось трое детей без отца. Бабушка Мария Степановна умерла от горя и болезней в 1943 г.

Чуть не забыла, брат папы Константин попал в плен тоже в начале войны. Но числился в пропавших без вести. Жена его не получала пособия на сына.

После, в конце войны от дяди Вити стали приходить письма. Он писал, что и он не получал писем из дома и думал, что все погибли. Вот такая связь была с Дальним Востоком во время войны. Ему, конечно, сообщили, что умерла мать, а жена вышла замуж и уехала. Он в то время служил во Владивостоке, сразу еще военных не демобилизовывали. Дядя Витя тогда поступил то ли на офицерские курсы, то ли в какое-то военно-морское училище и остался служить на флоте. Там он себе нашел жену, и они родили двоих детей: сына и дочь. Но вот однажды в конце сороковых, а может, в начале 50-х годов, рассказывал потом дядя Витя, когда приезжал в отпуск, произошло такое романтическое и трогательное событие с ним во Владивостоке, ну прям как в хорошем или сентиментальном кино. Было 1 Мая и, конечно, военно-морской парад. После парада они с сослуживцами стояли у буфета на ж/д вокзале и принимали свои «законные» сто грамм. Публика, которая ожидала отправления поезда на Москву, тоже толкалась там. И среди этой публики оказалась и дяди Витина жена Лидия Петровна с сыном Леонидом. Она ехала из Магадана получить ордер на квартиру, которую давали ее мужу Александру в Выборге. К тому времени у них уже были две дочки. И вот Лидия Петровна тут и встретила своего любимого мужа. Они узнали сразу друг друга. А сын, конечно, его уже и забыл, и отцом называл дядю Сашу. Вот такая была история.

IV

Теперь надо подсчитать потери в войне 1941 г. и что осталось после войны <в> 1945 г.

Потери семьи Золотовых.

Дедушка Илья Алексеевич умер еще в 1935 г. от астмы.

В1941 г. в декабре умерла дочь Евдокия Ильинична 1906 г., оставив четверых детей, правда с хорошим отцом. Потом они все вернулись из эвакуации из Ташкента в Москву. Отец их женился потом. Но всё равно без родной матери им было не очень легко.

В1943 г. погиб сын Василий Ильич. Семья его, пусть <с> неродными детьми, тоже вся исчезла.

Врезультате ранений скончалась, хоть и дома, бабушкина племянница — участница войны Яхонтова Антонина Ивановна. У бабушки Александры Алексеевны Золотовой остались еще дети.

Сын Александр Ильич, 1918 г. р. вернулся с войны в 1947 г. на радость всем родным.

Татьяне Ильиничне (хотя ее муж погиб, и сыночек умер) выходить замуж второй раз было уже не за кого.

Моя мама Анна Ильинична. Потери семьи Ширкиных. Сергей Михайлович, 1911 г. р.

Сын Екатерины Михайловны, урожд.<енной> Ширкиной, по мужу Корявихиной, Владимир Александрович.

Умерла мать папы и всех Ширкиных — бабушка Мария Степановна

в1943 г.

Всемье Ширкиных остались живы: мой папа Ширкин Михаил Михайлович, 1906 г. р., брат Ширкин Виктор Михайлович, 1917 г. р., <брат> Ширкин Константин Михайлович, 1909 г. р.

Он был в плену с первых дней войны, в самых ужасных концлагерях. Как только он выжил, сам даже удивлялся. Их освободили американцы в конце войны. Он рассказывал, как они хорошо к ним отнеслись. Сразу поместили в госпиталя, отмыли, одели в чистое белье, лечили, выходили, откормили в течение двух месяцев и в лучшем виде передали нашему командованию. Но наше начальство смотрело на пленных как на предателей, и сразу взяли многих под конвой, чтобы отправить в наши тюрьмы. Но дядя Костя и некоторые другие разузнали, что какие-то польские союзники вербуют людей на восстановление Варшавы. И он записался в эту команду. Их отправили в Варшаву. Ну, а потом эта волна с пленными как-то затихла. Тогда дядя Костя уже в 1947 г. мог вернуться домой. И то пока Сталин не умер в 1953 г., дядя Коля всё был под колпаком у энквдешников.

Сестры, слава богу, тоже все остались. Клавдия Михайловна, 1904 г. р.

Екатерина Михайловна, 1896 г. р. дождалась с войны мужа Алексан-

дра.

Ивановича Коревихина, сын Алексей тоже остался при них. Прасковья Михайловна, 1894 г. р. дождалась своего сына Леонида с

войны. Муж ее дядя Андрей на войне не был, причину этого я не знаю, может, по возрасту, может, «бронь» была или еще что…

Воспоминания записала я, дочь Ширкина Михаила Михайловича и Золотовой (Ширкиной) Анны Ильиничны, Маргарита Михайловна.

Е. В. Корякова

Воспоминания о войне Тамары Алексеевны Прохоровой

Летом 2009 года часть студентов филологического факультета первого курса (отделения филологии) проходила фольклорноэтнографическую практику в Бельском районе Тверской области. Среди местного населения живы воспоминания о Великой Отечественной войне. Например, удалось записать рассказ от Прохоровой Тамары Алексеевны о событиях этого времени.

Тамара Алексеевна родилась в 1929 году. Закончила Бельское педучилище, затем — Великолукский институт, работала учительницей математики в с. Чичаты Бельского района Калининской области. Сейчас она на пенсии, ей 80 лет. На разговор она пошла легко, была уважительна и гостеприимна. Речь ее правильная, выстроенная в логической последовательности. При ответах не задумывалась, отвечала сразу.

К моменту оккупации территории Бельского района семья Тамары Алексеевны жила в деревне, граничащей с Оленинским районом. Первый раз она попала в оккупацию в октябре 1941, когда училась в пятом классе. Вот как об этом вспоминает сама Т. А. Прохорова: «В оккупации мы были 2 раза, немцы нас занимали, оккупировали. Один раз в 41-ом году, в начале октября месяца (в сентябре месяце я пошла в 5-ый класс). Шла война, я кончила 4 класса. И в сентябре пошла в 5-ый класс. Вот в сентябре пошли <…> стали бои под Белым, а мы по ту сторону Белого, Оленино. Мы тут же, мы жили»1.

В связи с военными действиями школы были закрыты. Фашисты около месяца шли через деревню в Москву, забрали весь оставшийся скот. Боев в деревне, где жила рассказчица не было: «Бросили в школу ходить. Школы закрылись, и в октябре месяце оккупировали нас немцы, потом прошли. Очень много их было, наверно, месяц полный шли все немцы. Деревня наша была на большаке, на большом тракте, вот. Шли они всё под Москву. Боев в нашей деревне не было. Прошли, оккупировали, остались уже так… там <…> части. А эти прошли под Москву. Потом подо Ржевом там бои были, под Москвой, вот. Это в 41-ом году. Ну и потом наша местность вот эта, <…> район был, ну как вам сказать, в окружении. Становилась опять советская власть, наши оккупировали, наши войска, а вокруг были немцы. Ну в окружении мы были, ну все-таки, значит, наши были».

Затем в деревню вошли советские войска, но в 1942 немцы наступали во второй раз: «А потом, вот в 42-ом году, июле месяце, опять немцы стали наступать, второй раз. И вот мы опять в оккупации оказались. В тот

1 Архив Фольклорной лаборатории Центра тверского краеведения и этнографии (ТвГУ). Зап. Е. В. Коряковой и Л. С. Романовой от Т. А. Прохоровой, 80 лет, с. Чичаты Бельского р-на Тверской обл., 07.07.2009. Далее цитаты даются без сносок на архив.

раз мы были дома, а на этот раз всё население ушло в лес, вот. Ну, все ушли в лес, дети, все, все, как немцы стали нас оккупировать. Жили там. Ну, тепло было, в шалашах. Взяли продукты, какие там были. Первый раз немцы у нас все, всех животных забрали, ничего у нас не было, все: и коров, и свиней там, и овцы, ну все там было, а <…> скот отогнали во Владимирскую и Ивановскую область, вот. Ну, вот там и жили, недели две в лесу, а потом они стали бомбить лес. Вместе с нами там была разбита наша армия … тоже попала, значит, в окружение, вот. Ну, солдаты наши, конечно, все было: и оружие там, и машины, все жгли, чтоб немцам не попало. Немцы стали бомбить лес. И стали бросать листовки, кто не выйдет из населения

— будут считать партизанами нас и расстреливать будут, значит. Так мы пошли. И были мы опять в оккупации да марта месяца, до марта, в марте в 43-ем уже году наши разбили под Москвой, и наших — нашу местность уже освободили; и стали отступать немцы на запад. Вот, на запад отступать стали и в это время, значит, немцы стали угонять население. Угнали всех, нас, 11 девочек, и сестру тоже в Германию, туда. Вместе <…> дороги расчищали там, в общем <…> делать. Ну а потом они до Смоленска дошли, и наши девочки и из других деревень молодежь, вот. А они сбежали и в лесу, наверно, месяц. А потом, когда наши уже встали, они, немцы, стали отступать, и наши перешли к этим, девочки перешли сюда».

Таким образом, население было «угнано» в Германию, часть скрылась в лесу до освобождения их советскими войсками.

Во время оккупации убийств мирного населения, по воспоминаниям Тамары Алексеевны, было не много:

—А когда в оккупации была ваша деревня, немцы многих убили?

—Нет. Вот у нас обошлось без происшествий.

—Странно, да? Почему так?

—Не знаю. В округе были случаи. Но так вот нельзя сказать, так. Несильно много. Ну, может быть, чтоб меньше было партизан <…> ведь они тогда очень агрессивные были, если партизаны, например, там ходят или что. А так нас нет, не было, не убивали. Вот у нас обошлось без происшествий. В округе были случаи.

Как вспоминает Тамара Алексеевна, население больше боялось карательных отрядов, которые состояли из людей, перешедших на сторону фашистов. Каратели надевали советскую форму, шли в лес, вступали в контакты с партизанами. «Больше боялись даже карателей. Это люди, которые переходили на сторону немцев <…> Вот они переодевались, вот…. Там отряд был у нас в деревне, карательный отряд. Вот они переодевались

врусскую форму, ну как русские солдаты, и шли в лес вылавливать партизан, а партизаны-то не знали, что они на стороне немцев работают, и выходили, начинали разговаривать. Так они вылавливали партизан».

Как далее сообщила Т. А. Прохорова, каратели отступали с немцами.

После того как деревня была освобождена от фашистов, населению возвращали из областей отогнанный ранее скот: «Потом нас освободили в 43-ем году, освободили и стали скот, этих, теляток прислали из области, куда скот наш отгоняли, стали давать нам животных, и немножко приживались».

Также Тамара Алексеевна сообщила, что на войне без вести пропал ее брат: «А еще брат погиб на фронте, ему всего было 18 лет, вот. И где-то

вэтой же местности он погиб. Я не знаю, в общем, пропал без вести <…> ну, вот».

В1947-м году «отец умер, заболел. И мы остались с матерью вдвоем. Надо было в колхозе работать, <…> дети ж работали все равно <…> вот и огород был, мама отдала меня в школу. <…> 3года я пропустила. 2 года школа не работала. Потом школа нáчала работать. Надо было помочь. Спустя 3 года я пошла в 5-ый класс. Пошла, вот. Окончила семилетку. У меня одна только четверка была, вот. Потом пошла сдавать, вот, экзамены

вБельское педучилище. В Бельское педучилище набор был, отбор был, конкурс».

Как сообщает энциклопедический справочник «Тверская область», «с началом Великой Отечественной войны в городе <Белом> сформирован партизанский отряд (комиссар П. А. Кунагин, комиссар А. И. Деменок). В конце сентября — начале октября 1941 в р-не Белого шли ожесточенные бои. 4 октября 1941 город оккупирован немецко-фашистскими войсками, гитлеровцы создали в р-не Белого мощный укрепленный узел. В конце января 1942 17-я гвардия сд <стрелковой дивизии> вышла с боями к вост.<очной> окраине города; свыше года в р-не Белого шли напряженные бои. 10 марта 1943 в ходе Ржевско-Вяземской операции Белый был освобожден частями 93-й стрелковой дивизией. В результате оккупации и бое-

вых действий Белый был полностью разрушен, в первые послевоенные годы восстановлен»1.

Таким образом, даты и события, упомянутые в речи Тамары Алексеевны, соответствуют исторической справке; ее рассказы дают нам достоверную информацию о военных действиях, проводившихся в Бельском районе. Важными в воспоминаниях информанта является и то, что, вопервых, немцы не проявляли агрессивности по отношению к населению, кроме тех ситуаций, когда люди прятались в лесу; во-вторых, то, что самым страшным для населения во время оккупации были карательные отряды.

1 Тверская область. Энциклопедический справочник. Гл. ред. М.А.Ильин. Тверь: ТПК, 1994. C. 52—53

Л. С. Быша, Е. А. Жулева

Память о войне на Бельской земле

Наступает годовщина победы советских войск над немецкофашистскими захватчиками. Сегодня становится редкостью услышать воспоминания людей, которые были непосредственными свидетелями военного времени. В июле 2009 г. во время фольклорной практики, база которой была в с. Чичаты Бельского района Тверской области, нам представилась уникальная возможность побеседовать с такими людьми.

Так как события войны разворачивались не только в тылу врага, но и в мирной жизни, то во время экспедиции мы слышали много военных историй и от мирных жителей.

Татьяна Филипповна Хоченкова, жительница села Чичаты Бельского района, поделилась с нами воспоминаниями о событиях времен Великой Отечественной войны1:

«Была санитаркой. Бинтовала солдатам руки да ноги. И кушала с ними. Что они кушали, то и я кушала.

А сёстры мои (у меня две сестры: одна в Великих Лугах <!>, другая в Жарках), эти уже не кушали, они пухли, а я нет, потому что кушала. Думала, солдаты идуть, вон, под Белый, как идуть, все и погибають здесь. Думала солдаты кушать будут, да и дети, вон, голодные. Кругом же немцы были, пиши негде было достать. И вот, то лошадка какая убьют немцы, там конницы были, солдаты наши на конях ездили. Кушали, и я с ними кушала, то же, что и они. И так, и сколько по болотам ходила, то же самое, проводила своих партизан, а то ж немцы целые деревни занимали. Придут ка- кие-нибудь солдаты, у нас там речка уложена (вы там не были́?)Вот. из-за речки и кричат: «Доченька, доченька, видишь немцев?» А я шашка такая была поганая! Ну, шпионка, настояшшая! Скока танк стоить, скока шешть туди, или костры жгли какие, или там мотоциклы, или люди ихние. Я уже обязательно про это расскажу. Я думала придуть и нахуярят, по-русски сказать. Бьють, бьють сразу, где пушка, где что там, как стоить, пулеметами такими, убивали, очень много, очень много помогали, партизанам помогали, меня даже к награде хотели поставить. А я один раз большой отряд партизан спасла. Ну вот, зашли они у тупик там, ну хули у нас в деревне леса. И как, и они идуть, ну, человек двадцать даже идуть вверх на Кóтово, на этого, на Котóво. И увyидали: «Доченька, доченька (я ж тогда малы́нькабыла), доченька, видишь немцев?» «Вижу, — я говорю, — много, много, много». «А как нам попасть туда-то, туда-то?» А я говорю: «А вы не попадёте туда, давайте я вас повя́ду?» «А не заведёшь ты нас к нем-

1 Архив Фольклорной лаборатории Центра тверского краеведения и этнографии (ТвГУ). Далее цитаты даются без сносок на архив.

цам?» Я говорю: «Боже паси! У меня отец погиб и 10 дядек родных (у моей мамки 5 братов и у папки 5 братов). И вот, я их провела туда. Так они мне руки-ноги целовали, что оны́опять к своим попали. Вот, как бывало. Ну те долго было, немцы кругом, девчонка, видишь, и шла под пулями. Я опять их провела, так я опять же этим следом и шла, под пулями. Немцы стреляли, а я уже, будто в ягодах была. Провела всех, отряд остался живой. Даже письма после писали эти люди. Вот, как дело было, миленькие. Войну я всю знаю, всю знаю. Окопы, в Пречистом я была, я даже окопы копала, вот такие вот, вот смотрите, не прямо вот так бежите, а вот так вот, чтоб, пока он тут стреляет, а тот ушёл на другую сторону, но он глубокий. Всё о войне знаю. Ой, война была страшная! Ах, какая, страшная, даже не выносимая. Как щас помню: «Слава и честь нашим людям, что они завоевали и нам жить дали». Я сама выросла сиротой. Меня государство не бросило, то помогало. И паек давали, и одевали нас и всё, и сейчас. Это ж благодать, такая благодать».

Когда Татьяна Филипповна была маленькой, ее дом заняли немцы, а ее саму с матерью и сестрами «согнали» в сарай. Было Рождество. Татьяна Федоровна ходила колядовать, но, несмотря на войну, люди подавали в каждом доме. Подавали только кусочки хлеба, потому что, большего у них не было. В ту ночь было наступление. Русские выгоняли немцев из Котово. Наши шли в 4 шеренги. Немцы приказали ей все, что накалядует нести им, но Татьяна Федоровна, увидев советских солдат, побежала к нашим. Немецкий солдат заметил это, догнал ее и ударил прикладом по голове, но так как русские солдаты были уже близко, то фашист обратился в бегство.

Татьяне Федоровне с родственниками пришлось жить в доме одного сельского учителя. Стены его дома были увешаны фотопортретами известных русских людей: Ленина, Сталина, Пушкина, Лермонтова… Однажды немцы зашли в этот дом. Один солдат стал прокалывать эти портреты штыком. Маленькая Татьяна стала дразнить немцев: «Вам нас не победить», «Мы вас всех перебьем», «Гитлеру вашему капут». Среди этих солдат был переводчик, который передал остальным эти слова. Один солдат ударил ее наотмашь и стал избивать. Мать бросилась на пол и закрыла собой дочь.

Мы заметили некоторые нестыковки в рассказе Татьяны Филипповны и предполагаем, что они вызваны эмоциональными переживаниями рассказчицы и долгим временем после этих событий.

Ольга Васильевна Сарачинская тоже поделилась с нами воспоминаниями из своего военного детства:

Соб. А в войну вы здесь были или вас эвакуировали? О. В. Мы были дома, там, у своих дереунях.

Соб. А немцы дошли до туда?

О. В. Война началась, к нам туда пришли с границы, с германской, военные, в одном нижнем белье и босые.

Соб. Почему такие?

О. В. А потому что напал немец нечаянно. И рассказывали военные: они у казарме были и никакой команды не булó. Вскочили: Что гремит? Самолеты полетели, уже танки идуть немецкие, это, мотоциклы, техника боевая, и никакой команды не булó. Они тогда встали: Куда идить? Они и пришли к нам.

Соб. А как вы узнали, что война началась?

О. В. Никто не объявил, что она началась. Вот. Так летчики рассказывали, говорять к самолетам пошли, что, может, сколько заберем и улетим. Самолеты не заводятся. Что не заводятся? Видно не заправлены. Заправлены. Чем же заправлены, что не заводятся? Водой! Продáдена Россия была. Вот так вот. Вот так вот война началась, через неделю пришли они к нам полуголые. Так женщины, у кого мужики были́одежду собрали гражданскую. Всяко их одели.

Соб. А немцы зверствовали, когда захватывали деревни? О. В. Немцы да.

Соб. Что они делали?

О. В. Забирали молоко, забирали яички, забирали скот. И сами, своей рукой брали, не то, что кто-то даст, а сами искали и брали.

Соб. А над самими жителями не издевались?

О. В. Не трогали пока, а тут, когда к нам приехали оны, это как раз было перед вторым августа. Приехали немцы, скот забрали, у кого теленка взяли, у кого поросенка. Собрали нас усех у грунт, обставили вот так своими танкетками или не знаю какое у них там оружие было, так нас и грозятся убить, что мы все коммунисты, нас немного не постреляли, когда б у нас старик был один, он у ту войну в Германии в плену был, ну и научился по-ихнему говорить. Начал им объяснять, что нет у нас тут, а я тогда у Пречистом была, коммунистов, и в Боярино так же нет. И у нас наши солдаты такие же, как вы, это он нам после рассказывал, уже по-русски. Мы ж тогда не понимали, вот. Дед нас всех выручил.

Из рассказов мы узнали о героизме мирных граждан периода Второй Мировой войны. Многие ветераны неохотно рассказывают о своей военной молодости, считая, что ее у них не было. Например, Надежда (информант не сообщила свое отчество и фамилию):

Н. Молодость свою рассказывать не хочу, военная моя молодость. Соб. А до войны, вы помните, как праздники проводили, масленицу,

например?

Н. На масленицу я тыш еще тогда мáла была. Мы шли на Троицу тогда ходили в Котово.

Соб. А что в Котово?

Н. Там были качели такие высооокие. Вот, два яичка тащи, двадцать раз мужики тебе крогóм отмотают на тех качелях. Вот мы и ходили на те качели качаться. Как раз была Троица, когда война началась. Идем, а му-