ЦВЕТЕНИЕ САКУРЫ

Большой любовью пользуются в Японии цветы-деревья. Здесь прежде всего надо назвать знаменитую японскую вишню — сакуру, воспетую в японской поэзии и наиболее широко отображенную в картинах художников разных поколений. Цветы сакуры, появляющиеся на голых изогнутых ветвях вишни весной, встречаются простые и махровые, раз­ личных цветов и оттенков, в том числе розового, кремового, желтого. В период цветения сакуры каждый японский дом украшается ее прекрасными ветвями, помещенными обычно в изящные фарфоровые вазы или специальные цветочницы.

«Сакура видна по цветам», и японцы часами любуются прелестью весеннего дня, когда на ветвях сакуры распу­ скаются белые и желто-розовые лепестки. Этот народный обычай любоваться цветущими вишнями воспет в многочи­ сленных творениях японской поэзии. О захватывающем зре­ лище цветения сакуры, заставившем, например, остано­ виться знатного всадника в сопровождении пышной каваль­ кады, говорится в чрезвычайно емком, хотя и миниатюрном по размеру стихотворении поэта Исса (1763—1827), в произ­ ведениях которого звучит живая образная речь, задушевная лирика и тонкая ирония:

Как вишни расцвели! Они с коня согнали

Икнязя-гордеца.

Вдругом стихотворении Исса воспевается поэтическая тема душевной дружбы, уз братства, навеянная цветением

сакуры:

Чужих меж нами нет! Мы все друг другу братья Под вишнями в цвету.

В солнечные дни ранней весны жители японских городов неудержимо стремятся попасть в парк или сад, и часто мож­ но видеть, как толпы зачарованных людей, стоя, часами любуются белым или розоватым облаком цветущей сакуры. Не случайно это поклонение цветам отозвалось в особом понятии «кансё» (китайское слово, пришедшее в японский язык): оно означает «взирать», «всматриваться», «наблю­ дать», «не сводить глаз». Не сводить глаз и видеть прекрас­ ное! «Слива цветет — запах хорош, вишня цветет — глаз не оторвешь», — гласит японская пословица.

252

Здесь, как у художественного полотна, нужно отступить на несколько шагов от предмета любования, чтобы увидеть его пропорции, охватить глазом всю раму живого творения. Многих в эти радостные часы влекут уединенные места, гор­ ные выси, заповедные уголки девственной природы, где их воображение может быть взволновано внезапным видением любимого зрелища. Именно с таким настроением написано поэтом Кито одно из коротких стихотворений в классиче­ ском жанре хокку:

Идешь по облакам, И вдруг на горной тропке

Сквозь дождь — вишневый цвет!

С темой цветения сакуры в японской поэзии органиче­ ски сплетены мотивы интимных чувств, любовная лирика. Прекрасным образцом такой поэзии является одно из сти­ хотворений поэта японской древности Цураюки:

Как сквозь туман вишневые цветы На горных склонах раннею весною Белеют вдалеке, — Так промелькнула ты,

Но сердце все полно тобою!

С большой силой выразительности передано настроение глубокой влюбленности поэта в чарующую своей неповтори­ мостью картину не только цветения, но и увядания цветов сакуры — в другом коротком произведении Цураюки:

Туман весенний, для чего ты скрыл Те вишни, ч го окончили цветенье На склонах гор?

Не блеск нам только мил, — И увяданья миг достоин восхищенья!

Нигде, вероятно, не существует столь своеобразного и едва ли не всенародного культа, как культ цветов сакуры в Японии. Живая ветка сакуры, которая как бы служит сим­ волом богатого и своеобразного растительного мира этой островной страны, полнее всего, пожалуй, отображает эсте­ тический вкус японского народа. Среди разновидностей са­ куры особое место занимают цветы горной вишни — «ямадзакура». В этом слове японец, воспринимая его как целое, слышит в то же время и составляющие его элементы: яма — гора, сакура (в соединении: дзакура) — вишня, хана — цветок. А горы, вишневые деревья, цветы и есть

253

в глазах японца олицетворение «Ямато» — Японии. Назва­ ние «Ямато» по своему настроению близко к тому, что для русского содержится в имени «Русь».

Известный японский ученый и поэт восемнадцатого сто­ летия Мотоори Норинага не без гордости провозгласил в одном из своих стихов:

Коль спросят у тебя о духе, Что в истинных сынах Японии живет,

То укажи на цвет дерев вишневых, Что блещут белизной, благоухая В лучах веселых утреннего солнца.

Мы долго любовались в красивейших местах Японии — Нара и Никкб — работами японских художников, с изуми­ тельным мастерством запечатлевших на простой бумаге нежнейшие цветы сакуры и дикой сливы. И в моей памяти невольно возникали картины этой островной страны. Ран­ ней весной, когда зацветает сакура, и стар и млад стремит­ ся в горы и парки страны. Нет, кажется, зрелища прекрас­ нее, чем кроны этих дивных растений.

И я подумал о нашей совместной поездке с прославлен­ ным китайским художником Сюй Бэй-хуном в горную де­ ревушку Хуангоя, ютящуюся на скалистом берегу Янцзы неподалеку от Чунцина. Мы вышли из машины и пешеход­ ной тропкой взбирались с уступа на уступ. Солнце лежало где-то за горами, и скалистый гребень горы казался черным. Будто смоляной корой одеты были стволы деревьев — интенсивно-черные, уродливо вывихнутые. Оттого что черны были горы и стволы деревьев, необыкновенно хо­ рошо выглядели розовато-белые миниатюрные кроны са­ куры, будто созданные чудесным ювелиром. В них было что-то праздничное, свадебное. Сюй Бэй-хун отломил ветвь, щедро украшенную цветами, и бережно передал мне:

— Взгляните, как тонка ветвь, будто проволока. Только цветок — маленький, бледно-голубой или розовый — спо­ собен оживить эту ветвь. ..

Мы взобрались еще выше и, достигнув покатого склона, остановились, пораженные видом, открывшимся перед нами. Из расщелин, расколовших горы, словно выступил дым и голубыми, нежно-розовыми, сиреневыми кушаками перевил камень. Необыкновенное, захватывающее зрелище! Ничто с такой силой не свидетельствует о приходе весны, о про­

254

буждении непреоборимых сил, скрытых в природе, как цве­ тение сакуры.

Трудно было оторвать глаза от этой изумительной пано­ рамы.

Мы уже готовились сойти вниз, когда Сюй Бэй-хун по­ казал на выступ скалы, террасой повисшей над долиной.

—Взгляните внимательнее. Видите?

Яувидел большую группу крестьян, обративших взгляды на горы.

—Они что-то увидели в горах? — спросил я неосто­ рожно. — Что именно?

—Как что? — недоуменно взглянул на меня Сюй Бэйхун. — Они увидели то же, что и мы . . . сакуру.

—Они здесь работали?

—Нет, они приехали или пришли сюда, чтобы полюбо­ ваться сакурой.

Уступом ниже тоже стояли крестьяне.

—И они?

—Да, конечно...

Ивыше, и ниже стояли сельчане, приехавшие сюда це­ лыми семьями, с детьми.

—У вас сегодня праздник?

—Праздник? Ах, да... праздник, ведь цветет сакура.

Мы сели в машину и направились в Чунцин. Я долго смотрел на ветвь, полную цветов сакуры, которую подарил мне Сюй Бэй-хун, и не без волнения думал о том, что только что увидел. И как ни чудесно было зрелище цветущих ви­ шен в горах, сознаюсь, не это волновало меня. Я думал о толпах простых крестьян, пришедших как на радостный праздник, чтобы полюбоваться цветущей сакурой. Потреб­ ность созерцать красивое была очень сильна, если в страд­ ную весеннюю пору они пришли сюда. Как чутки люди ко всему прекрасному, как сильно в них чувство красоты, как глубоко у простых тружеников искусство проникло в быт.

За долгие годы жизни среди японцев я обращался к этой мысли вновь и вновь. И это было не без причины. Мне при­ ходилось не раз убеждаться в том, как глубоко в японском народе эстетическое чувство, как воспринимает он прекрас­ ное. И я счастлив, что в дни ранней дружбы с народным ху­ дожником Сюй Бэй-хуном произошел случай, давший, быть может, неполное, но такое яркое представление о художест­

255

венном чувстве народа, о его способности воспринимать красивое.

В упоминавшемся нами поэтическом памятнике «Книге песен», содержится стихотворение под названием «Цветы дикой вишни». В этом наиболее раннем на всей земле поэ­ тическом произведении суровому осуждению подвергаются вражда и распри, воспевается идея дружбы и верности между братьями:

Цветы дикой вишни, Разве не пышен их убор? Из всех людей на свете

Нет ближе, чем братья родные.

Прошли годы, и случай привел меня в дом-музей Сюй Бэй-хуна. Долго и с глубоким чувством признательности я осматривал произведения этого яркого и самобытного ма­ стера, в творчестве которого отозвались так многогранно и с такой проникновенностью лучшие душевные черты чело­ века. И прежде чем переступить порог, чтобы покинуть му­ зей, я еще раз оглянулся вокруг. И на дальней стене, почти от потолка до пола, был развернут широкий свиток — чу­ десная акварель: цветет сакура обильным и ярким цве­ тением, как там, за Чунцином, на утесах могучей реки Янцзы.

Прекрасны ветви цветущей сливы. Цветы эти не умирают даже в студеную, морозную погоду. И в самом деле, на дворе еще лежит снег, стоит леденящий холод, а на призе­ мистых деревьях умэ — сливы — с их черными узловатыми, перекрученными, точно проволока, ветвями распустились цветы. Кажется парадоксальным — среди снежных хлопьев, подобно вате повисших на ветвях, нежнейшие лепестки слегка розовеющих цветов японской сливы, распустивших­ ся под животворными лучами раннего весеннего солнца.

Замечательно об этом сказано в стихотворении уже упо­ мянутого Акахито, выдающегося певца родной природы:

... Я не могу найти цветов расцветшей сливы, Что другу я хотела показать:

Здесь выпал снег, — И я узнать не в силах,

Где сливы цвет, где снега белизна?

Цветение сливы воспринимается японцем как примета времени. С цветением сливы начинается год, разумеется по лунному, природному, а не искусственному, астрономиче-

256

скому году. Вообще все сезоны, а их японцы насчитывают двадцать четыре в году, соединены в Японии со своим цвет­ ком. Предвестие весны — слива, весна в разгаре — вишня, один из сезонов осени — хризантема и т. д.

Японская умэ напоминает наше сливовое дерево, но, как

исакура, не является плодоносящей.

Иэто не просто ботаническая характеристика; это — фактор, определяющий семантику соответствующих слов. Для нас слова «вишня», «слива» значат прежде всего (если

ине исключительно) плод, для японцев — растение, цветок. Между прочим, отсюда пошло выражение, весьма ход­

кое среди европейцев, познакомившихся с Японией; «В Япо­ нии деревья не дают плодов, цветы — не пахнут». Вообще говоря, это довольно верно: японские цветы в подавляющем большинстве действительно не пахнут. Поэтому в японском языке даже нет выражения: «нюхать цветы». На цветы смотрят. Для цветов у японцев — не нос, а глаза.

На японских островах насчитывается несколько сот раз­ новидностей умэ. По расцветкам умэ разделяется на крас­ ную, белую и дымчато-зеленую, а самой ценной считается умэ с белыми цветами и фиолетовыми тычинками. Японская слива бывает пряморастущей, изгибающейся и «прививоч­ ной». Цветы сливы пользуются у японского народа необык­ новенной любовью. Они являют собой не только прекрасное зрелище, но и символизируют непреоборимое проявление сил природы, их пробуждение от зимнего сна, радостную по­ ступь весны. Бросая вызов зимней стуже, цветы сливы, не­ сущие людям тонкое благоухание и красоту, являются оли­ цетворением благородства, торжества животворных сил. Прекрасно о цветах сливы поется в одном из произведений японской народной поэзии:

Лишь первый свой цветок Весной раскроет слива, — Ей в мире равных нет!

При звуках птичьих песен, Вещающих весну, Повсюду лед растаял, — И свежая волна Прибрежной иве моет Зеленую косу...

Высокий светлый гребень — Трехдневная луна — Под вечер набелилась, Богато убралась. — Глядеть не наглядеться, Такая красота!

257