книги / Очерки истории теории архитектуры нового и новейшего времени

с1е5 МесЫИез, бе Псхчзез, с!е ВаИегз, & с1е Роётез Огата^иез / Ткёе с!ез КесЬегсЬез & без Кдигез йе Сезаг Шра, Оеззе^пёез & ^гауёез раг ^ас^ие5 с!е В1е, ег тогаНзёез раг Ваибот. Р., 1637.

162Цнт по: Дамиш Ю. Теория облака. Набросок истории живописи / Пер. А. Шестакова. СПб., 2003. С. 91.

163Михайлов А. В. Указ. соч. С. 126.

164Решающую роль в появлении буквенных обозначений и математических знаков сыграл французский математик Франсуа Виет (1540 — ок. 1603), а со­ временный вид алгебраическая знаковая система приобретает благодаря Де­ карту (Всемирная история: В ют. Т. IV. М., 1958. С. 741).

165Лотман Ю. М., Минц 3 . Г. Литература и мифология. Семиотика культу­ ры// Труды по знаковым системам. XIII. Тарту, 1981. С. 45. (Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. Выи. 546).

166Кассирер Э. Сущность и действие символического понятия / Пер. А. Н. Малинкина, М. И. Левиной, М. В. Поздняковой // Кассирер Э. Избранное. Индивид и космос. М.; СПб., 2000. С. 378-381.

167Лосев А. ф. Проблема символа. С. 138-139.

168Лотман Ю. М. (совместно с Б. А. Успенским). Миф— имя— культура // Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб., 2000. С. 525-526.

169Там же. С. 527.

170Там же. С. 528.

171Там же. С. 530.

172Барсуков С. Г. и др. Предварительные замечания к проблеме «эмблема- символ-миф в культуре XVIII столетия. Актуальные проблемы семиотики / Под ред. Ю. М. Лотмана // Труды по знаковым системам. XX. Тарту, 1987.

С.86. (Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 746).

173Алпатов М. Архитектура и планировка Версальского парка // Вопросы ар­ хитектуры. М., 1935. С. 114.

174Лосев А. ф. Диалектика мифа // Лосев А. ф. философия. Мифология. Культура. М., 1991. С. 172.

175Кассирер Э. философия символических форм. Т. 2: Мифологическое мыш­ ление / Пер. С. А. Ромашко. М.; СПб., 2002. С. 50-51.

176Лосев А. ф. философия имени. М., 1990. С. 142.

177Лотман Ю. М., Минц 3 . Г. Указ. соч. С. 45.

178Декарт Р. Небольшие сочинения 1619-1621 гг. / Пер. с лат. Я. А. Ляткера //

Декарт Р. Сочинения. Т. I. М., 1989. С. 573.

179Ригепеге А. Оюиоппаке ишуегзе! ... Т. 3. Науе-Коиегйат, 1690 [Запз ра$1- паиоп].

180См.: Рапп апорт А. Г. Пространство театра и пространство города в Европе XVI-XVII вв. // Театральное пространство : Материалы научной конферен­

ции (197В). М., 1979. С. 204.

181Мо11ег С1. ТЬёаСге с!ез р1апгез йс ]агсНпаде... Р., 1652.

182[Веззоп }.] ТЬёагге скз шзггитепгз тасЬётапциез & тесЬашциез с!е ]ациез Веззоп... Еуоп, 1679.

183Кассирер Э. философия Просвещения / Пер. В. Л. Махлина. М., 2004. С. 66.

184Григорьева Е. Г. Эмблема и сопредельные явления в семиотическом аспекте их функционирования. Символ в системе культуры / Под ред. Ю. М. Лот­ мана // Труды по знаковым системам. XXI. Тарту, 1987. С. 84. (Уч. зап. Тарт. гос. ун-та. Вып. 754).

185Аристотель. Политика. 1259 в., 5-10 / Пер. С. А. Жебелева.

186Цит. но: Элиас Н. Указ. соч. С. 147.

190Ямпольский М. физиология символического. Кн. I: Возвращение Левиа­ фана: Политическая теология, репрезентация власти и конец Старого режи­ ма. М., 2004. С. 49-52, 75 и далее.

191Цпт. по: Элиас Н. Указ. соч. С. 56.

тВоззиег ^-В. РоНицие игее без ргоргез раго1ез бе ГЕсгкиге 5а1т е а топзе^пеиг 1е баиПп. Р., 1709. Р 81. Три другие характеристики: «священная», «абсолютная» и «подчиненная разуму».

197Бауман 3 . Власть без места, место без власти / Пер. с англ. О. А. Оберемко // Социологический журнал. 1998. № 3/4. С. 91-92.

198Сахопе Е Ьошз XIV. Е, 1974. Е 262.

1" Воззие* ^-В. Ор. ск. Е 91.

200Лабрюйер Ж., де. Указ. соч. С. 358.

201Сахогге Е Ьошз XIV. Е 262.

202См.: Каптер ев а Т. П. Указ. соч. С. 29-71.

203Сопзсаш: ^-М. Ьа У1е ^иоиб^еппе бе 1а поЫеззе 1гапса15е аих ХУ1-е ег ХУН-е 51ёс1ез. Е, 1985. Е 62.

204Цит. по: Савин А. Н. Век Людовика XIV. М., 1930. С. 43.

205Этот неологизм появился еще в 1674 г., в первый год, когда двор больше нахо­ дился в Версале, чем в Сен-Жермене (Блюш ф. Людовик XIV / Пер. с фр. А. Д. Тарасенковой, О. Д. Тарасенковой. М., 1998. С. 442). Ж.-ф. Сольной приводит другую дату — 1682 г.— время окончательного расположения двора в Версале (Оюпоппаке би Сгапб 51ес1е. Е 94).

206Лабрюйер Ж., де. Указ. соч. С. 361.

207Кнабе Г. С. Двуединство культуры // Кнабе Г. С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1994. С. 18.

-08 Хейзинга И. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во франции и Нидерландах / Сост. и пер. Д. В. Сильвестров. М., 2004. С. 53.

-09 Архитектурный ансамбль как форма реализации синтеза: Сб. науч. трудов / Под ред. И. А. Азизян, Л. И. Кирилловой. М., 1990. С. 100-101.

210См.: Басин Е. Я., Краснов В. М. Социальный символизм // Вопросы фило­ софии. 1971. № ю. С. 164-172.

211Помимо «Бычьего глаза» и Спальни короля в частные покои короля входили также зал Гвардии (Стражи), Первая антишамбр, передняя (или «Большой кувер»), где король ужинал вместе с семьей.

212Шишкин В. В. Королевский двор франции и его структура при Ген­ рихе III // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и ран­ него Нового времени. СПб., 1996. С. 104.

213Он же. Мужчины в доме французской королевы XVI-XVII вв. // Двор мо­ нарха в средневековой Европе: явление, модель, среда. Вып. I. М.; СПб., 2002.

С. 162.

214Уоткин Д. История западноевропейской архитектуры / Пер. с нем. М. Текегалиева. Ко1п, 2001. С. 179.

215Шишкин В. В. Мужчины в доме французской королевы. С. 161.

216Подробно о распорядке дня Людовика XIV см.: Вепо 15с К Ор. ей. Р. 65-82;

Элиас Н. Указ. соч. С. 105-107.

21" С и 15еу К. Е. Мо<1ё1е5 бе роиуоий ёапз 1ез гйез гоуах еп Ргапсе // Аппа1ез: Есопоппе. Зоаесёз. СлуШзапопз. 1986. № 3. Е 596.

218Подосинов А. В. Указ. соч. С. 571.

219Там же. С. 233.

220РеНЫеп А. Оезспрпоп зоттайе с1и сЬазгеаи с!е УегзаШез. Е, 1674.

221Топоров В. Н. Указ. соч. С. 229.

222Там же. С. 268.

223Ливанова Т. Н. Проблема стиля в музыке XVII века // Ренессанс — барок­ ко — классицизм. Проблема стилей в западноевропейском искусстве XV-

XVII веков. М., 1966. С. 272.

224[5 оплате Л] Ье Сгапс! Ойпоппайе (1ез Ргез1еизе5 ои 1а с1еГс!е 1а 1апдаде екз гие11е. 5есопс1е ёй. геу., сог. еи аидт. // [5 оплате А.] Ье сНсиоппайе <1ез рге51еизез. Мои\ге11е ёбйюп / Аидт. бе сПуегз оризси1ез би т е т е аигеиг гекиГз аих Ргеаеизез ес с!’ипе С1еГ Ызюпцие ес апессЬицие раг М. СЬ.-Ь. Ыуес. Т. I.

Р, 1856.

22* Виппер Б. Р. Искусство XVII века и проблема стиля барокко // Ренес­ санс — барокко — классицизм. Проблема стилей в западноевропейском ис­ кусстве XV-XVII веков. М., 1966. С. 254.

22<> Боссан ф. Людовик XIV, король-артист / Пер. с фр. А. Булычевой. М., 2002.

С- 74- 2 2 7 Бойцов М. А. Указ. соч. С. 59.

ГЛАВА 6

Теория архитектуры Н .-ф . Блонделя

Нразованнейших людей своего времени. Кроме известного «Курса архитектуры», он помогал Антуану фюретьеру в составлении некоторыхиколл-фрлнсул Блондель (1618-1686) проявил себя одним из об­

разделов «Универсального словаря» (1690), написал исторический и филоло­ гический труды 1. Биография Блонделя — военачальника, дипломата (побы­ вавшего в различных западных, восточных странах, в России) и наставника сына секретаря иностранных дел (сопровождал его в поездках по Европе) была, несомненно, насыщенной и яркой, а приписываемая ему шпионская деятельность, возможно, была причиной того, что о его жизни сохранилось немного сведений. Однако значение его личности и трудов как-то раство­ ряется в величии века 2, одним из важнейших достижений которого было поддержание грандиозной отлаженной социокультурной системы, в функ­ ционирование которой внес свой вклад и Блондель. Некоторая имперсональность его облика соответствует особенностям эпохи, занятой, прежде всего, поиском всеобщих универсальных законов, и преобладание типиче­ ских, а не уникальных черт в деятельности Блонделя позволяет глубже по­ нять особенности мировидения его времени.

Многогранность личности Блонделя: от ренессансного универсализма

кэнциклопедизму Просвещения

Ар х и т е к т о р . Эта сторона деятельности Блонделя мало известна; она

иллюстрирует не столько попытку автора «Курса архитектуры» найти алгоритм воплощения в постройках совершенной красоты, сколько две дру­ гие витрувианские категории — прочность и полезность: Блондель внес свой вклад в расцвет фортификационного искусства во франции XVII века3. Правда, построенные им в Париже ворота Сен-Дени (1671-1672), изображение которых предваряет титульный лист «Курса архитектуры»

и которые сам автор без ложной скромности называет «величайшим творе­ нием такого рода в остальном мире», часто рассматриваются как иллюстра­ ция его «пуризма» и своеобразной геометрический эстетики.

Ф у н к ц и о н е р и и д е о л о г . Возглавляемая Блонделем со времени ос­ нования в 1671 году Академия архитектуры являлась по своей сути одним из правительственных институтов, среди целей которого было осуществле­ ние государственного контроля над деятельностью архитекторов. Социаль­ но-политическая составляющая архитектурного трактата Блонделя велика. Так, усматриваемый Л. И. Таруашвили «прогрессизм» Блонделя 4 имеет, прежде всего, идеологическое основание: древние не сумели достичь абсо­ лютного совершенства в следовании пропорций потому, что это свершение должно быть отнесено в Великому веку.

В о е н н ы й . Президент Академии архитектуры также был автором «Искусства метания бомб», «Нового способа укрепления площадей» и в своем «Курсе архитектуры» нередко прибегал к примерам из военной практики; на его взгляд «порядок, диспозиция, аранжировка, число, пропор­ ция массы батальонов, эскадронов» не менее прекрасны, чем архитектурная постройка.

« А н т р о п о л о г ». Происхождение архитектуры Блондель считает сугу­ бо утилитарным: «необходимость — мать архитектуры», она появилась из стремления человека к удобству, и до сих пор для недостаточно цивилизо­ ванных народов постройка служит лишь укрытием от неблагоприятных по­ годных условий; соответственно многообразие построек объясняется раз­ ницей природных условий 5.

В своей инаугурационной речи перед академиками, очевидно, под впечат­ лением результатов великих географических открытий, Блондель обнару­ живает обширные познания в области культурной антропологиии и делает экскурс в условия проживания традиционных народов, включая «даже та­ ких, которые живут в брюхе кита». Однако высшего расцвета архитектура достигает только в ходе дальнейшего политического и экономического развития цивилизации, достигнутого могущественными нациями. Архи­ тектура, отмечает автор, способствовала этому прогрессу, будучи сама не­ посредственно связана с развитием культуры; архитектурная деятельность пронизывает практически все сферы человеческой жизни: ею мы обязаны прежде всего тем, кто занялся возделыванием земли, строил амбары для хранения урожая и другие сельские постройки; впоследствии именно благо-

даря архитектуре появляются храмы для прославления богов, гробницы для сохранения памяти о героях, мосты на реках и дорогах, ранее непрохо­ димых из-за водных потоков, дворцы, театры, триумфальные арки, увекове­ чивающие победителей... Именно архитектура направляет реки и ветра, осушает болота, превращает бесплодные регионы в плодородные, изменяет течение рек, научила нас строить корабли, военная же архитектура (важней­ шая сфера деятельности Блонделя — архитектора-практика) учит нас со­ хранять все эти блага 6.

На этом стремление автора включить архитектуру в общекультурный контекст заканчивается вплоть до последней части курса, и он переходит к изложению правил архитектуры в соответствии с Витрувием и наиболее верными, на взгляд Блонделя, последователями древнеримского архитекто­ ра (Альберти, Палладио, Скамоцци). Однако, независимо от его устремле­ ний, трактат оказывается в констелляции с социальными, философскими и научными системами своего времени.

М а т е м а т и к . Трудно сказать, кем в большей степени был Блондель — математиком или архитектором. Он был не только президентом Академии архитектуры, но и членом Академии наук. Параллельно с «Курсом архитек­ туры» на основе преподавания в Королевском коллеже и уроков дофину он пишет «Курс математики» (1683). Деятельность архитектора, математика, а также физика совмещал и основной оппонент Блонделя — Клод Перро; неразрывны архитектура и математика в творчестве их современника Жи­ рара Дезарга. Природа, исследуемая ученым-математиком и архитектором, едина. Однако совместное усилие впоследствии окончательно разделенных «двух культур» не приводит к плодотворному синтезу — напротив, как и в других сферах мысли Нового времени, единый метод постепенно начинает заслонять сущность предмета, к которому он применяется.

Описание Блонделем построения архитектурных форм требует дальней­ шего анализа в контексте почти синкретического единства науки и фило­ софии того времени, а также выработки особой методологии для сопостав­ ления пространств в архитектуре и науке. Напомним лишь, что М. фуко первичным понятием новоевропейской эпистемы считает «порядок», идея которого влияет как на математику, так и на становление совершенно само­ стоятельных, по его мнению, эмпирических наук — всеобщей грамматики, естественной истории, анализа богатств — порядок в сфере слов, форм бытия и богатств 7. И хотя Блондель сетует, что как архитектор он не обла­ дает силой наглядного доказательства, доступного в естественных науках, однако архитектура, как во все времена, становится наглядной моделью

мироздания, а важнейшая в его трактате архитектурная тема ордера вопло­ щает «порядок» («ордер») всего мира Нового времени.

Порядок-«ордер», лежащий в основе как математического, так и архитек­ турного знания, способствует их взаимопроникновению. Математическая составляющая трактата Блонделя неоднозначна, так как и сама математика в начале Нового времени претерпевает значительные изменения. Число, по­ нятое как предельное понятие в истории культуры (к таковым можно отнес­ ти также саму культуру, природу, жизнь и пр.), может оказываться в центре различных мировоззрений и по-разному преломляться в различных куль­ турных феноменах. Числовые описания Блонделя — это, с одной стороны, сохранение древнего пифагореизма, магии числа как важнейшей или един­ ственной субстанции мира 8, с другой — свидетельство новоевропейской математизации знания, а в перспективе — позитивизма, в котором число из мистической субстанции превратилось в функциональное средство измере­ ния и не только не имеет смысла само по себе, но и способно стереть сущно­ стные характеристики измеряемых объектов.

Математизация архитектуры у Блонделя, вероятно, является также по­ пыткой возвысить архитектуру, вошедшую еще в античности в разряд ис­ кусств служебных или механических, до уровня искусств свободных, среди которых были математика, а также и теория музыки, и именно поэтому (по­ мимо оглядки на Витрувия) параллелизму их с архитектурой он уделяет достаточно много места. Он подробно анализирует книгу каноника и реген­ та (тайте с!е пншцие) Сент-Шапель, «одного из ученейших мужей», Рене Уврара «Письма о гармонической архитектуре, или Применение учения о пропорциях в музыке к архитектуре» (1679), где утверждалось, что без уче­ ния о гармонических пропорциях все архитектурные ордера суть лишь хао­ тическая груда камня без правил (гёд1е) и порядка (огбге) 9.

В предисловии к «Решению четырех основных проблем архитектуры», ко­ торые посвящены решению архитектурно-математических задач 10, Блондель пишет: «...все разделы математики заслуживают уважения за те блага, которые они привносят в человеческие деяния... Однако архитектура — та [из них], которую они [великие люди] считают величайшей, так как венчает их славу, хранит память их побед...» 11. Эту мысль Блондель утверждает и в своем курсе, где архитектура как одна из «прекраснейших частей математи­ ки// оказывается в одном ряду с механикой, оптикой и музыкой 12. Если у Витрувия арифметика, геометрия и музыка необходимы для архитектуры как Т8XV^| (умение), то у Блонделя они возвышают архитектуру до уровня еякутбре (знания); правда, как показал Э. Гуссерль, в это время сами науки начинают нисходить до уровня те%ут|, технизируются. Здесь, вероятно,

содержатся задатки будущего «отождествления архитектуры с геометрией» (Г. Зедльмайр) и вытеснению «организма» «механизмом» (Н. Бердяев) во всех сферах культуры.

ф илософ . Одно из самых важных положений картезианства, отразив­ шееся в трактате Блонделя, сформулировано самим Декартом следующим образом: «...наиболее достоверными являются те истины, которые ясно вос­ принимаются как относящиеся к фигурам, числам и другим материям, при­ надлежащим арифметике, геометрии и вообще чистой и абстрактной мате­ матике... Только математикам дано достичь несомненности и ясности, ибо они исходят из того, что наиболее легко и просто».

Если знаменитый садовник Великого века Андре Ленотр, по выражению Э. фора, не читал Декарта и именно поэтому следовал ему точнее, то Блондель ссылается на «того философа», который писал о «ясности» и «очевидно­ сти», не называя имени, вероятно, потому, что преподавание картезианской философии во франции было запрещено Людовиком XIV. Однако собствен­ но философская составляющая «Курса» достаточно скудна. Так, в полемике с К. Перро относительно необходимости изменения пропорций в зависимости от положения постройки, он замечает, что дискуссия о том, обманывается или не обманывается наше зрение, «слишком метафизична для архитекторов» 13.

Вслед за Витрувием архитектура сводится к оформлению материи. При этом эйдетическая редукция, которой следует Блондель в русле картезиан­ ства, ведет к устранению чувственных компонентов, видит, «чувствует» сам разум, а мир предстает рационально сконструированной системой, суще­ ствующей по определенным правилам.

Из этой модели мира также совершенно устраняются временные характе­ ристики, и он становится миром статики и ставшего. «В классической науке нет места времени»,— отмечают И. Пригожин и И. Стенгерс ,4. В эстетиче­ ских представлениях это выражается в требовании одномоментности вос­ приятия. Блондель цитирует Уврара: «...как необходим консонанс лишь звуков, составляющих аккорд, так и в архитектуре... [необходимыми] про­ порциями должно обладать только то, что представляется зрению одновре­ менно, каковы окна постройки, высота и ширина фасада и пр. Так как и в са­ мом деле зрение охватывает одновременно гораздо больше вещей, чем слух, красота всех частей постройки будет чарующей, если они смогут совместно находиться в образующих гармонию отношениях, не нуждаясь в других украшениях... все звуки, хотя и гармоничные, бесполезны в музыке, если не могут быть интонированы одним голосом, т. е. если они удалены один от другого на интервалы, большие октавы» 15.

Теоретик архитектуры

«Курс архитектуры», созданный Блонделем на основе его деятельности в Королевской Академии архитектуры, публиковался с 1675 по 1685 год, в 1688 году был переиздан.

Этот труд состоит из пяти частей, разделенных на книги. Первая книга первой части включает основанные на Витрувии главы о происхождении и развитии архитектуры, объяснение архитектурных терминов, об архитек­ турных ордерах в целом и о способах утонения колонн. Книги со второй по пятую посвящены соответственно тосканскому, дорическому, ионическому и коринфскому ордерам и их использованию Виньолой, Палладио и Скамоцци. Вторая часть, в восьми книгах, рассказывает о правилах построения от­ дельных ордерных элементов (колонн, пьедесталов, антаблементов и пр.). В третьей части, состоящей из пяти книг, рассматриваются правила постро­ ения перистилей, интерколумниев, пропорции колонн в зависимости от этажности; в четвертой части, из двенадцати книг,— арок и аркад; в пя­ той — мостов, акведуков и канализации, лестниц; там же обсуждаются воз­ можности коррекции ордерных элементов в зависимости от удаленности и месторасположения постройки; последняя, пятая книга пятой части посвя­ щена проблеме пропорции в архитектуре в целом.

Мы предполагаем затронуть лишь некоторые архитектурно-теоретичес­ кие идеи грандиозного по масштабу труда Блонделя в их связи с общим культурным контекстом.

Клод Перро вслед за Витрувием определил теорию архитектуры как означающее по отношению к означаемому — архитектурной практике ,6. В соответствие с эпистемой классической эпохи, выделенной М. фуко, «ве­ щи» и «слова» в этот период утрачивают единство, «задачей речи (как знака, и как теории — в нашем контексте.— С. X .) становится высказывание того, что есть, но она уже не является ничем сверх того, что она говорит», «язык удаляется из сферы форм бытия, чтобы вступить в век своей прозрачности и нейтральности» 17.

Многочисленные труды французских теоретиков (именно франция, как отмечается исследователями, становится в XVII веке центром архитек­ турной теории) отражают этот переходный период. С одной стороны, они отражают новоевропейскую эпистему, эпоху правил и дискурсивности. И «Курс» Блонделя — это, по преимуществу, пассивный «знак» 18, в нем нет игры различных уровней, подобий; это теория, которая обобщает, типологизирует практический опыт, но он не обладает порождающим творческое нача\о свойством и сводится к системе надлежащих правил. В. П. Зубов отме-