книги / Системный подход в современной науке

нию статьи «О системном подходе к системному подходу», опублико­ ванной в 1973 г. в журнале «Философские науки», и к изложению ее выводов в первой главе вышедшей в 1974 г. монографии «Челове­ ческая деятельность: Опыт системного анализа» со схематическим изображением трехгранной структуры этой методологической систе­ мы (она воспроизводилась с некоторыми уточнениями в последую­ щих моих работах).

4.

Нельзя считать случайным, что в эти же 70-е годы прошлого века, на Западе родилась, а в нашей стране сразу получила признание но­ вая научная дисциплина, получившая название синергетики. Ее со­ здатели — И. Пригожин, Г. Хакен. С.П. Курдюмов — вывели ее основ­ ные положения из анализа физических процессов, разрабатывали со­ ответствующий математический аппарат, но не знали о существова­ нии общей теории систем, методологии системных исследований и их философского обоснования и обобщения; это значит, что сама логи­ ка развития теоретической мысли объективно сделала синергетику развитием теории систем, поскольку предметом синергетики являют­ ся процессы самоорганизации, дезорганизации и реорганизации саморазвивающихся диссипативных систем; эта же логика подняла фи­ зическую теорию, раскрывавшую закономерности термодинамичес­ ких и лазерных процессов, на уровень философского обобщения и ос­ мысления подобных процессов в других системах, в частности антро- по-социо-культурных. Предельно четко сформулировал это Г. Хакен: «Вопрос о том, существуют ли общие принципы, управляющие воз­ никновением самоорганизующихся структур и (или) функций, — ос­ новной вопрос синергетики... Системы, состоящие из столь различ­ ных по своей природе компонентов, как электроны, атомы, молекулы, фотоны, клетки, животные или даже люди, должны, когда они само­ организуются, подчиняться одним и тем же принципам». Точно так же Г Николис и И. Пригожин в заключении их книги «Самоорганизация в неравновесных системах. От диссипативных структур к упорядочен­ ности через флуктуации» сочли необходимым отметить, что обосно­ ванный в ней подход было бы «интересно применить к проблемам со­ циальной и культурной эволюции». Понятно, что физики и математи­ ки, подобно биологам-«системщикам», были вынуждены ограничить­

ся самой постановкой вопроса — постулированием всеобщего харак­ тера действия открытых синергетикой закономерностей, в расчете на то, что это будет доказано конкретными исследованиями специалис­ тов. В этой связи показательно сотрудничество математика С.П. Курдюмова с философом Е.Н. Князевой для совместного теоретического осмысления общих закономерностей саморазвития сложных и сверх­ сложных систем, независимо от их субстрата.

Э. Ласло, конечно же, прав, считая эволюцию общим свойством бытия и соответственно местом грядущей встречи естественных и со­ циально-гуманитарных наук, но он словно не замечает того, что, вопервых, развитие есть высшая форма эволюции, а история — выс­ шая и весьма специфическая форма самого развития. Правомерно считать, что развитие есть форма эволюционирования живых систем, а история — форма развития систем социокультурных. Следователь­ но, рассматривая синергетику как общую теорию процессов самоор­ ганизации, дезорганизации и реорганизации сложных и сверхслож­ ных систем, ее неправомерно ограничивать изучением эволюцион­ ных законов, с чего начиналась ее жизнь в мире наук, но следует включить в поле ее зрения принципы превращения эволюции в раз­ витие, а развития — в историю, иначе она не выйдет за границы тер­ модинамической или лазерной отраслей физики.

В книгах последних лет («Философия культуры», СПб, 1996; «Фи­ лософская теория ценности», СПб, 1997; «Эстетика как философская наука», СПб, 1997; «Введение в историю мировой культуры», СПб, 2000-2001; «Се человек», СПб, 2001) и ряде статей методологическо­ го характера автор этих строк излагал вырабатывавшееся им реше­ ние данной задачи применительно к изучению культуры не только на методологическом уровне, но и в конкретном исследовании истории, поэтому сейчас ограничусь заключением, что синергетический подход к изучению истории человечества является развитием системного по­ нимания бытия и высших его социокультурных проявлений.

В последнее время сделан ряд интересных и перспективных опы­ тов разработки отдельных аспектов социальной синергетики — в Пе­ тербурге В.П. Бранским в статье «Теоретические основания социаль­ ной синергетики» («Петербургская социология», 1997, № 1) и в кни­ ге «Искусство и философия», Калининград, 1999), а так же В.В. Ва­ сильковой в монографии «Порядок и хаос в развитии социальных си­ стем» (СПб.,1999), и в Москве А.П. Назаретяном (см. его работу «Аг­ рессия, мораль и кризисы в развитии мировой культуры. Синергети­

ка социального прогресса». М., 1995 и ряд последующих статей на эту тему), группами ученых, работающих в Институте философии АН РФ (см. изданный ими сб. «Синергетическая парадигма». М., 2000) и в Академии государственной службы (в серии изданных ими сбор­ ников см. посвященный одному из аспектов интересующей нас про­ блематики «Синергетика и социальное управление», М., 1998). Одна­ ко во всех этих работах не ставится вопрос об особенностях самой системно-синергетической методологии изучения внеприродных про­ цессов, а без этого, как уже было отмечено, конкретные исследова­ ния обречены на произвольность и эмпирическую бессистемность.

Такая методология должна базироваться на понимании того, что же обусловливает историческую природу жизни человечества, вклю­ чающей ее социальные и культурные аспекты. Представление Марк­ са об определяющем значении материального производства сохра­ няет свою силу, но лишь при учете двух обстоятельств: во-первых, то­ го, что материальное производство не сводится к экономике, к про­ изводственным отношениям, которые являются «базисом» только по отношению к политической и правовой «надстройке», но сами вто­ ричны по отношению к производительным силам-, во-вторых, того, что производительные силы общества не сводятся к орудиям труда, к тех­ нике, но включают и человека, причем человека не как физическую «рабочую силу», а как деятеля, практические действия которого опо­ средуются, по четкому суждению Маркса в «Капитале», созданием идеальных проектов того, что он хочет создать, и того, как он это бу­ дет создавать. Поэтому системно-синергетическое понимание исто­ рии требует выработки такой модели самого ее субъекта, которое преодолело бы односторонность и экономического, и технологичес­ кого, и политического, и психологического, и идеологического детер­ минизма.

Хотя процессы самоорганизации имеют всеобщий характер, выс­ шей их формой является развитие антропо-социо-культурных сис­ тем — высшей в том смысле, что в них сложность строения не толь­ ко умножена на сложность развития, но что последняя порождается

сознательно-целенаправленной деятельностью человека. В данном случае не имеет значения различие — в других отношениях весьма существенное — между деятельностью личности, коллектива или на­ родных масс, равно как и мера адекватности осознания ими смысла их действий — значение имеет то, что, в отличие от движений элек­ трона, «свобода воли» или даже более осторожное выражение «сте­

пени свободы» являются здесь не антропоморфизирующими мета­ форами, а точными обозначениями уникальной способности челове­ ка выбирать цели и средства своих действий. Поэтому идет ли речь о выборе киевским князем Владимиром новой религии для Руси вза­ мен язычества, или о признании народными массами Пугачева закон­ ным правителем России, или об избрании декабристами конкретной линии поведения 14 декабря 1825 г., в каждом случае сложность то­ го пучка сил, который детерминировал развитие страны в данных об­ стоятельствах, оказалась существенно большей, чем в термодинами­ ческих процессах или в миграции птиц с изменением климатическо­ го режима. Можно ли в таком случае не включить эту детерминанту поведения в систему факторов, определяющих процессы самоорга­ низации антропо-социо-культурных систем?

Таким образом, значение признанных синергетикой ролей случай­ ности и «малых воздействий» в процессах развития, особенно в «точ­ ках бифуркации», существенно возрастает в истории общества и культуры не только само по себе, но и потому, что действие этих факторов умножается на свободный выбор субъектом деятельности программы своего поведения. Поэтому синергетическая трактовка отношения «закономерность — случайность» в применении к антро- по-социо-культурным системам требует дополнения таким неизвест­ ным природе параметром, как отношение «необходимость — свобо­ да». Преодоление узко гносеологического понимания свободы как «познанной необходимости» и признание ее праксиологически-акси- ологической природы как уникальной для живых систем способнос­ ти выбора поведенческого акта определяет ее грандиозное значение в истории культуры. Нельзя не согласиться с Н.А. Бердяевым, кото­ рый считал свободу самой сущностью человека, как и с Ж.-П. Сарт­ ром, афористически определившим бытие человека как «приговоренность к свободе». Но при этом необходимо иметь в виду, что на разных этапах развития общества — в традиционном, феодальном и в креативистски-инновационном буржуазном, и в разных сферах деятельности — экономической и политической, научной и философ­ ской, религиозной и художественной — роль свободы существенно различна; это обязывает историка учитывать свойственную каждой из этих сфер и каждому этапу истории специфическую меру свобо­ ды, не универсализируя и не абсолютизируя ту или иную конкретную ее меру — свободу художника или ученого, свободу того и другого в условиях тоталитарного или демократического общества.

Нелинейность эволюции является, как известно, одним из фунда­ ментальных принципов ее системно-синергетического понимания. Ес­ ли же социокультурный процесс отличается несравненно более широ­ ким спектром проявлений данного его свойства, чем все природные процессы, то объясняется это формированием на определенной сту­ пени данного процесса личности как субъекта деятельности. Ибо по­ нятие «индивид» характеризует человека как носителя определенных анатомо-физиологических и психологических свойств, в основе своей врожденных и отличающих его от всех других индивидов, даже одно­ го однояйцового близнеца от другого; поэтому данное понятие право­ мерно используется и по отношению к животным — каждая особь в по­ мете щенков или котят является индивидом, и даже химики использу­ ют это понятие в выражении «химический индивид». Между тем лич­ ностью может быть только человек, и при том, что таковою он не рож­ дается, а становится — или не становится, в зависимости от условий и направленности его формирования: говоря об изначальности взаи­ моотношений людей в родоплеменном коллективе не как «Я — Ты», а как «Мы — Они», социальная психология объясняет отсутствие лич­ ности на этой ступени истории как особого культурного качества ин­ дивида; точно так же понятия «традиционное общество» и «традици­ онная культура» говорят о том, что и на более высоких ступенях раз вития человечества подчинение индивида власти традиции означало

ненужность и невозможность развития личностного начала в данных социокультурных системах — точнее, его появление в рабовладель ческом и феодальном обществах только у немногих людей, имевши) исключительные условия для обретения этого культурного качества Фундаментальное культурологическое различие Запада и Востока со стоит в том, что Возрождение и Реформация открыли Западу принци пиапьную возможность формирования личности в каждом члене об­ щества, тогда как Восток сохранял до XX в., а во многих случаях со храняет по сей день, безличностно-традиционапистский тип культуры

основанный на мифологическом сознании мусульманского, буддий ского, индуистского или чисто языческого склада. Качество личноси' обретается индивидом на основе осознания им и признаваемого об ществом права свободного выбора системы ценностей и соответст венно реализующих ее поведения и деятельности. Отсюда и возника ет роль личности в истории — как сформулировал это в свое времс Г.В. Плеханов — не индивида, а именно личности, и не только вели кой, но нередко и малой — скажем, не только царя-реформатора Алек

сандра II, но и его убийцы, само имя которого мало кому известно. По­ нятно, что многие века господства доличностно-традиционалистского общества сохраняли и политическую, и культурную стабильность на протяжении тысячелетий и столетий, тогда как нелинейная структура развития могла выявиться в полной мере лишь с выходом на истори­ ческую арену самосознательной и свободной личности — вспомним, как А.С. Пушкин утверждал, что судить «Бориса Годунова» следует не традиционалистски, по канонам классицистической драматургии, а по законам, им самим, Александром Пушкиным, «над собою принятым». Такая оценка прав и роли личности в развитии культуры объясняет культ Наполеона в Европе — личности, собственным талантом и энер­ гией поднявшейся, как говорили на Руси, «из грязи в князи» и собст­ венной волей изменившей ход истории.

Только понимание принципиального различия самих психологиче­ ских структур человека традиционного общества и человека общест­ ва персоналистского может привести к адекватному истолкованию сложившегося ныне конфликта между вставшим на путь терроризма мусульманским Востоком и цивилизацией Запада, основанной на свободе и творчестве самоценной личности, не забывая при этом, что Средние века, когда и Запад, и Русь находились на уровне традици­ онного общества, сознание этих народов было таким же, каким явля­ ется в наши дни сознание «застрявших» в средневековье чеченцев, афганцев и многих других народов Востока...

Главный вывод из всего вышесказанного состоит в необходимос­ ти признать: перспектива дальнейшего развития начатого Берталан­ фи системного движения состоит в разработке методологии изучения самых сложных типов систем, какими являются системы антропо-со- цио-культурные. Достижение этой цели возможно при условии объе­ динения усилий философии и всех областей социально-гуманитарно­ культурологического знания, поскольку в этой сфере бытия системы отличаются крайним разнообразием, которое не может не учитывать­ ся методологической рефлексией. Тем самым теория систем стано­ вится из биологической философско-онтологической концепцией, а системный подход — из частного способа решения конкретных за­ дач гносеологической программой синергетического исследования.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Берталанфи Л. фон. Общая теория систем — критический обзор // Исследо­ вания по общей теории систем. Сборник переводов. М., 1969. С. 62-63.

2 Там же. С. 65.

3 Там же. С. 65-68

4 Сноу Ч. Две культуры. М., 1972

5 Bertalanffy L. Von. Das biologische Weltbild: Die Stellung des Lebens in Natur und Wissenschaft. Neudruck. Wien-Koeln. 1990. S.185.

6 Ibid. S. XX.

И.К. Лисеев

СИСТЕМНАЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ МОДЕЛЬ И СОВРЕМЕННАЯ НАУКА

В истории науки давно подмечена закономерность, согласно ко­ торой каждая научная идея проходит в своем становлении и разви­ тии как бы три этапа: этап пророков, когда она угадывается и наме­ чается, этап апостолов, когда она реализуется и утверждается, и, увы, этап апологетов, когда она размывается и извращается.

Сегодня, отмечая 100-летний юбилей выдающегося ученого Лю­ двига фон Берталанфи, мы можем посмотреть на системное движе­ ние с довольно внушительных исторических позиций. Такой взгляд дает нам основание назвать А.А. Богданова одним из пророков идеи системности, которую он гениально угадал и в условиях своего вре­ мени (начала XX в.) попытался обосновать в своей всеобщей органи­ зационной науке (тектологии). С этих же позиций Людвиг фон Берта­ ланфи и его многочисленные сподвижники и последователи являют­ ся апостолами системного движения, придавшими ему контуры ново­ го мировоззрения и мировосприятия. И, наконец, в конце XX в., ког­ да идеи системности стали, во всяком случае на словах, общеприз­ нанными, когда без термина «система» уже почти не обходилось ни одно научное и ненаучное мероприятие, мы стали свидетелями глу­ бокого кризиса системного движения. Произошел откат обществен­ ного интереса к постмодернистским представлениям, отрицающим какую бы то ни было системность, любые жесткие глобальные схе­ мы, требующие упорядоченного описания реальности. Постмодер­ низм отрицает все формы монизма и унификации. Не приемлет ка­ ких-либо общеобязательных методологических программ. Провоз­ глашает, напротив, множественность этих программ, их многообра­ зие и конкурабельность. Представляет мир как комплекс разобщен­ ных гетерогенных элементов, не оставляя системности, по сути дела, никакого места.

Почему же так произошло? Почему не реализовались радужные ожидания пророков и апостолов системности, или, если говорить бо­ лее точно, насколько они реализовались? Какое место занимает си­

стемное мышление в методологических конструктах XX в. и есть ли перспективы развития или трансформации этого методологического направления, а если есть, то каковы они? Все эти темы, несмотря на обилие литературы по системному анализу, еще требуют своего фи­ лософского осмысления.

Сегодня, отдавая должное Людвигу фон Берталанфи, мы может констатировать, что системный подход стал одним из самых мощных методологических регулятивов XX в., превратился во второй полови­ не века в доминирующую познавательную модель.

Надо отметить, что этот факт не до конца осознан, поскольку еще недостаточно само понимание роли познавательных моделей как фун­ даментальных методологических конструктов. «Познавательные моде­ ли, — пишет А.П. Огурцов, — представляют собой инвариантные струк­ туры, лежащие в основании взаимодействия и развития наук на том или ином этапе научного знания, выступающие в качестве конструктивного средства познавательной деятельности, сочетающие в себе абстракт­ ность с наглядно-знаковыми формами представления, ориентирован­ ные на выявление устойчивого, всеобщего и необходимого, задающие целостное представление об уровнях организации научного знания, способ постановки проблем, аналитические единицы и картину мира для научного сообщества на том или ином этапе истории науки»1.

История цивилизации демонстрирует нам последовательное за­ рождение и утверждение, а затем и смену различных познаватель­ ных моделей, доминирующих на конкретных исторических этапах ци­ вилизационного развития. Так, для античности была характерна биоморфная познавательная модель живого организма, по аналогии с которой мыслился весь мир. В средние века утвердилась семиоти­ ческая познавательная модель, в соответствии с которой мир рассма­ тривался как книга, как текст, т. е. как шифр, который надо прочесть, расшифровав его. Новое время привело к становлению механичес­ кой познавательной модели, к взгляду на мир и природу, как на ча­ сы, т. е. как на сложный механизм.

Продолжая смотреть на цивилизационное развитие под этим уг­ лом зрения, мы можем утверждать, что XX в. принес нам становле­ ние новой системной познавательной модели. Взгляд на мир с пози­ ций системности привел к существенной трансформации и измене­ нию онтологических, гносеологических, ценностных и деятельност­ ных установок и ориентации. И первотолчок всем этим процессам во многом дал Л. фон Берталанфи. Берталанфи был выдающимся био­