книги / Территориальная дифференциация защищённости занятости населения постановка проблемы

Предметом диссертационного исследования на соискание ученой степени доктора социологических наук А.Д. Шопенко является риск, а именно рефлексия рисков транзитивности в различных социальных процессах, среди которых безработица, бедность и социальное расслоение общества, а также последствия этих процессов – маргинализация, аномия и другие – на социетальном, региональном и организационном уровнях88.

В.А. Иванова, В.Н. Шубкин считают, что «достижение высокого уровня безопасности стимулирует общество к развитию и совершенствованию, к движению по пути прогресса, а незащищенность отдельных социальных групп или общества в целом тормозит любой социальный процесс и переводит население в режим выживания»89.

В.Г. Немировский, А.В. Немировская указывают на то, что как в отечественной, так и в западной социологии имеются исследования, направленные на изучение социальных чувств, среди которых большое внимание уделяется изучению чувства социальной защищенности и его противоположности – чувства социальной незащищенности. С учетом того, что в разных социумах степень и виды чувства социальной незащищенности (страха перед угрозами) отличаются, определенные виды чувств могут преобладать, их можно сгруппировать по тем или иным признакам, провести типологизацию социумов, в том числе в региональном аспекте90.

Риск снижения защищенности занятости приводит к переживанию теми, кого это касается, эмоций страха, получивших широ-

88Шопенко А.Д. Социальные риски транзитивного общества: автореф. дис. … д-ра социол. наук. СПб., 2011. 44 с.

89Иванова В.А, Шубкин В.Н. Массовая тревожность россиян как препятствие интеграции общества // Социологические исследования. 2005.

№2. С. 23.

90Немировский В.Г., Немировская А.В. Чувство незащищенности от социальных опасностей как основа типологизации регионов (по материалам социологических исследований в Восточной и Западной Сибири) // Мониторинг общественного мнения. Январь-февраль 2012. № 1(107).

С. 113.

51

кое освещение в российской социологии. За время проведения экономических и социально-политических реформ в стране чувство страха стало доминирующей реакцией населения на изменения в обществе91.

Рассматривая страхи, тревоги и беспокойства как побудители к действию, В.А. Ядов приводит статистику распределения ответов на вопросы о характере действий для упреждения тех угроз, которые названы как наиболее вероятные и страшные.

Согласно приведенным статистическим данным для предотвращения угроз, опасных лично для себя, готовы предпринять или уже предпринимают какие-то усилия 40,2 % опрошенных и намерены так поступить 30,6 %. Почти такой же процент опрошенных предпринимают все, что от них зависит, для предотвращения этой опасности для близких. Это уже делают 37,9 % и намерены так поступить 35,8 % опрошенных.

С учетом того, что к самым опасным бедствиям, наряду с ядерной войной (первое место – 14,6 % опрошенных) и гражданскими и межэтническими войнами (третье место – 9,3 %), были отнесены снижение жизненного уровня, обнищание (второе место – 9,9 %) и массовая безработица (четвертое место – 7,7 %), становится понятно, почему из депрессивных территорий и сельской местности, где высок уровень безработицы, массово мигрирует население. Население просто бежит от катастрофы, ощущение которой, по В.А. Ядову, «это восприятие жизненного пространства как непригодного для жизни»92.

91Горбунова М.Ю., Фиглин Л.А. Эмоции как объект социологических исследований: библиографический анализ // Социологические иссле-

дования. 2010. № 6. С. 13–22.

92Ядов В.А. Структура и побудительные импульсы тревожного сознания // Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века (по материалам международных исследований) / под ред. В. Шляпентоха,

В. Шубкина, В. Ядова [Электронный ресурс]. URL: http: //www.vusnet.ru- \biblio.

52

Безработица разрушает социальную стабильность в обществе, становится «реальным фактором бедности»93.

По данным Н.И. Лапина, чувство незащищенности от бедности

вРоссийской Федерации охватывало все большую часть населения после проведения реформ и проявления их негативных последствий. Если в 1990 году страх перед бедностью испытывало около 20 % населения страны, то к 1996 году это чувство испытывали уже около 80 %, и только с улучшением общеэкономической ситуации

встране страх бедности стал постепенно покидать некоторую часть населения. В 2010 году чувство страха перед бедностью испытывало 60 % населения страны94.

Чувство страха перед бедностью, которая могла стать следствием потери работы, влияло на замедление роста оплаты труда. В 1990 годы, в новых социальных и экономических условиях, пришедших на смену разрушенному советскому укладу жизни и его базовым ценностям, страх безработицы был одним из наиболее сильных страхов, фактором понижения заработной платы наряду с фактором реальной безработицей. Это происходило потому, что страх «вне зависимости от того, отражает ли он реальную ситуацию или нет, парализует действие»95.

Сточки зрения работодателей, чем сильнее страх людей потерять работу, тем сильнее они за нее держатся, поэтому чувство страха влияло на то, что гибкость заработной платы увеличивалась. Это приводило к понижению ее относительных и абсолютных значений, так как люди согласились принять модель низкой заработной платы, составной частью которойбылаеенесвоевременная выплата96.

93 Голенкова З.Т., Игитханян Е.Д. Безработные: особенности российского бытия // Социологические исследования. 2001. № 5. С. 71–72.

94 Лапин Н.И. Социокультурные факторы российской стагнации и модернизации // Социологические исследования. 2011. № 9. С. 6.

95Капелюшников Р.И., Гимпельсон В.Е., Ратникова Т.А. Страх безработицы и гибкость заработной платы в России // Экономический журнал ВШЭ. № 3. 2003. С. 342.

96Там же. С. 342–343.

53

Страх безработицы подталкивает людей к переобучению, заставляет соглашаться на срочные трудовые контракты, ухудшение условий труда, увеличение транспортных издержек97.

Это объясняется тем, что, по словам В.А. Аникина, населением России возможность иметь или не иметь работу, обеспечивающую относительно благополучный уровень жизни, воспринимается как экономическая безопасность. Этот тезис он подтверждает результатами социологического опроса, проведенного в 2009 году, согласно которому 16 % трудоспособных россиян за год, предшествующий этому опросу, попадали в ситуацию безработицы, продолжительность которой была более трех месяцев, реальную опасность потерять работу ощутили 40 % работающего населения. При этом 47 % считали возможность стать безработным маловероятной и 13 % исключали такую возможность. В.А. Аникин пишет о том, что ощущение реальности перспективы потери работы сопровождается тем, что человек испытывает чувство отчаяния и беспомощности, так как не может повлиять на происходящее, ощущает несправедливость и чувство одиночества. Поэтому, с точки зрения В.А. Аники-

на, «работа выступает не просто детерминантом социального неравенства, о чем говорилось выше, но вместе с тем сферой жизни, успех или неудача в которой приравнивается человеком к жизненным победам или поражениям. Другими словами, работа не про-

сто является одной из сфер жизни для россиян, но зачастую приравнивается к самой жизни»98.

Чувство незащищенности от бедности переживает более половины населения из числа опрошенных в пяти субъектах Российской Федерации. Суммарное число опрошенных, утвердительно ответивших на вопросы «Совсем не защищен» и «Пожалуй, не защи-

97Гимпельсон В.Е., Монусова Г.А. Страх безработицы и поведение работников на рынке труда: опыт межстрановых сопоставлений. М.: Изд-

во ГУ– ВШЭ. 48 с. (Препринт WP3/2009/04).

98Аникин В.А. Работа в жизни россиян // Социологические исследо-

вания. 2009. № 12. С. 52.

54

щен», составляет 59 % среди жителей Алтайского края и России в целом, 57 % – Красноярского края и 56 % – Республики Хакасии. Защищенными от бедности более других чувствуют себя жители Омской и Новосибирской областей – 27 %, что превышает аналогичный показатель Алтайского края (15 %), Красноярского края (18 %), Республики Хакасии (19 %) и среднероссийский показатель –

22 %.

Сомневаются в своей защищенности от бедности 25 % жителей Красноярского края и Новосибирской области, 26 % – Республики Хакасии и Омской области и 27 % жителей Алтайского края. В среднемпоРоссийской Федерации этотпоказательсоставляет 19 %99.

Доминирующим страхом, по результатам массового опроса, проведенного в 1996 году, от 50 до 70 % граждан России называют боязнь экологических катастроф, но на втором месте в группе страхов были экономические проблемы, такие как снижение жизненного уровня, обнищание (66 %) и безработица (63 %).

К 1999 году кардинальных изменений в оценке опасных явлений не произошло. До 50 % снизился страх перед экологическими катастрофами, но увеличилось число людей, испытывающих страх перед вероятностью социально-экономических потрясений и проблем, связанных с общим ощущением бесправия, – снижением жиз-

ненного уровня, обнищанием (71 %) и безработицей (60 %).

В январе 2003 года было выявлено, что в сознании жителей России в группе угроз, связанных с проблемами социальной и экономической адаптации, присутствуют низкий уровень жизни (28 %), безработица (27 %), инфляция (14 %), экономический кризис, экономический упадок (12 %).

В списке из 43 пунктов в рейтинге вероятных событий, которые вызывают сильную тревогу и постоянный страх, на первом месте стоит страх перед обнищанием общества (76,4 %), на втором – страх перед химическим и радиационным заражением воды, воздуха, продуктов (74,3 %) и на третьем – массовая безработица (69,3 %).

99 Немировский В.Г., Немировская А.В. Чувство незащищенности от социальных опасностей как основа типологизации регионов. С. 116–117.

55

Для сравнения: на Украине, где реформы проводились по сходному с Россией сценарию, но на момент проведения опроса жизнь была еще более тяжелой, чем в России, на первых строчках рейтинга разместились страхи вероятного наступления тех же самых событий, но они вызывали тревогу у большего числа опрошенных. Страх обнищания общества вызывал тревогу у 86,7 % населения, вторым по значимости был страх перед химическим и радиационным заражением воды, воздуха, продуктов (80,9 %) и третьим – массовая безработица (78,4 %)100.

К 2006 году положение с ощущением чувства страха в России значительно улучшилось. Количество лиц, испытывающих страх перед безработицей и последующим обнищанием общества, стало сопоставимо с показателями развитых стран. В 2006 году в число социальных угроз, чаще всего вызывающих серьезное беспокойство населения стран G8, вошли угрозы распространения терроризма и массовой безработицы и обнищания.

Исходя из поставленных задач более подробно остановимся на анализе страха массовой безработицы и обнищания. В ходе обработки результатов исследования было выявлено, что меньше всего на момент исследования боялись потерять работу и стать нищими жители Великобритании, Соединенных Штатов Америки и Канады – 28, 33 и 36 % соответственно. С показателями 44 и 49 % населения, боящегося потерять работу, Россия и Германия входили в среднюю группу стран. Больше всего боялись потерять работу Японцы – 52 %, жители Италии – 61 % и Франции – 65 % 101.

С нашей точки зрения, именно страх за свою семью, ее благополучие сдвигает людей с насиженных мест, заставляет их покидать привычную среду жизнедеятельности в случае снижения деловой

100Иванова В.А, Шубкин В.Н. Структура страхов и тревог в России и на Украине // Мир России. 1989. № 1–2. С. 158.

101Социальные угрозы: восприятие населения стран G8 // Материалы совместного исследовательского проекта агентства «Евразийский мони-

тор» и компании GMI (США), июль 2006 г. [Электронный ресурс]. URL:http://www.zircon.ru/russian/publication/5_4.htm.

56

активности в месте их постоянного проживания. Наиболее инициативная и мобильная часть общества делает это даже до наступления этих событий, руководствуясь ощущениями вероятности наступления неблагоприятного сценария развития ситуации на локальном рынке труда. Часть трудоспособного населения переходит на работу вахтовым методом, надолго отрываясь от семьи, но делая это для ее благополучия.

Данное утверждение базируется на результатах социологических исследований Н.И. Лапина, который в процессе изучения структуры ценностей российского общества как «обобщенных ориентиров поведения индивидов, социальных общностей, территориальных сообществ и больших обществ» выявил, что в иерархии списка базовых ценностей населения большинства исследованных регионов России на первом месте находятся семейные ценности, благополучие семьи, которое непосредственно связано с независимостью человека и его трудом102.

Следует отметить, что массовое проявление поведенческих реакций в ответ на переживание чувства страха вызвало интерес отечественных социологов к проблематике эмоций103. Причем проявление эмоций населением также дифференцируется в зависимости от места проживания этого населения. В 2009 году коллективом известных социологов была издана книга, оценивающая разные аспекты формирования и силы проявления различных страхов и тревог населения Российской Федерации и их дифференциацию по демографическим, поселенческим и другим признакам. Из материалов книги видно, что в сентябре 2008 года (еще до массового проявле-

102Лапин Н.И. Функционально-ориентирующие кластеры базовых ценностей населения России и ее регионов // Социологические исследова-

ния. 2010. № 1. С. 28–36.

103См. Ядов В.А. Структура и побудительные импульсы социальнотревожного сознания // Социологический журнал. 1997. № 3; Витковская М.И. Теоретико-методологические проблемы изучения страха в социологии // Вестник РУДН. 2003. № 4–5. С. 86–91; Чего опасаются россияне? М.: Изд-во Ин-та социологии РАН, 2008.

57

ния кризисных явлений) в мегаполисах – Москве и СанктПетербурге – ситуацию в стране со знаком «плюс» оценивали 69 % опрошенных. При этом в районных центрах, поселках городского типа и сельских поселениях – от 34 до 38 %. Ситуацию в стране катастрофической или кризисной считали лишь чуть более четверти населения, а в других населенных пунктах такого мнения придерживались около половины всех опрошенных. Также наблюдался значительный разброс по городам России. С учетом перечисленных обстоятельств авторы книги справедливо приходят к выводу, что сохраняющиеся на протяжении многих лет межпоколенческие, имущественные и территориальные «линии раскола» приводят к постоянной напряженности, поэтому сохраняется база для социального недовольства104.

Возвращаясь к проблеме территориальной дифференциации населения, авторы пишут о том, что чувство уверенности в себе

иизбавление от страхов и тревог растет пропорционально размеру

иадминистративному статусу места проживания. В книге приведены данные, согласно которым число тех, кто за последнее десятилетие обрел уверенность в себе, снижается от мегаполисов к селам (с 38 до 17 %). При этом авторы отмечают парадокс, согласно которому доля не уверенных в себе людей в городах-миллионниках почти такая же, как в селах (на уровне 8–9 %). И в то же время со снижением размера и статуса поселения растет число тех, кто отмечает примерно прежний уровень тревожности, но с новым наполнением. Так, если при проведении опроса в мегаполисах ответ «одни тревоги ушли, другие пришли» выбирали 38 %, то в остальных городах таких насчитывается 41–45 %, а в селах – 50 % 105.

Снашей точки зрения, именно чувство социальной защищенности (незащищенности), в том числе и на рынке труда, жителей различающихся по величине населенных пунктов, субъектов Российской Федерации, достигших разного уровня развития, приводит

104 Россия на новом переломе: страхи и тревоги / под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумма, В.В. Петухова. М.: Альфа-М, 2009. С. 8.

105 Тамже. С. 89–90.

58

к тому, что степень доверия к местному правительству, другим органам политической власти так сильно дифференцирована.

А это прямо влияет на принятие решения населения в области планирования семьи, деловой активности, миграционного поведения.

Чувство страха может возникать в условиях недоверия, когда субъект социальных отношений не идентифицируется как надежный и безопасный. В России уровень межличностного и институционального доверия стал снижаться на начальном периоде рыночных преобразований.

По выражению Ю.В. Латова, в 1990–2000- х годах в российской экономике официальная рыночная деятельность переплелась с неофициальной теневой, основанной на нерыночном насилии и обмане, при этом доверие, являющееся главным институтом, необходимым рыночному хозяйству, значительно уменьшилось106.

Еще одной важной причиной межличностного и институционального недоверия в обществе, на наш взгляд, являются проявления в общественном сознании антиномий, когда население начинает видеть, по высказыванию Ж.Т. Тощенко, «разрыв между широковещательными обещаниями правящих сил и тем, что стала представлять собой реальная жизнь миллионов людей, так как политические программы и концепции, будучи логически, концептуально и привлекательно выстроенными, привели в реальной жизни не к тем результатам, на которые они были нацелены»107.

Мы считаем, что низкий уровень доверия в обществе обусловлен в том числе и таким фактором, как убежденность значительной части населения России в том, что в обществе произошла утрата моральных ценностей и выросла безнравственность. По результатам

106Латов Ю.В. Социальные функции теневой экономики в постсоветской России: автореф. дис. … д-ра социол. наук. Тюмень, 2008. С. 39.

107Тощенко Ж.Т. Антиномия – важнейшая и специфическая характеристика общественного сознания // Материалы Тюмен. социол. форума 15–16 октября 2009 года / под ред. М.М. Акулич, Г.С. Корепанова, В.А. Юдашкина; Тюмен. обл. дума; Тюмен. гос. ун-т; Тюмен. гос. нефтегаз. ун-т. Тюмень, 2009. С. 3.

59

социологических опросов населения стран «Большой восьмерки» в 2006 году граждан России более всего (59 %) волновал страх «утраты моральных ценностей, безнравственности» в обществе, больше, чем россиян, эта угроза беспокоила только население Франции (61 %). Для сравнения: меньше всего население России на тот момент волновала угроза военного нападения (14 %), тогда как в Японии угроза военного нападения волновала 43 % опрошенного населения108.

Рассматривая институциональное доверие как степень неопределенности и неконтролируемости будущего, когда «доверие выступает вероятностным суждением индивида о будущих действиях других людей, структур в отношении этого индивида, связано с рациональным выбором, риском, свободой действия других, с активными действиями индивида в условиях неопределенности»109. Г.С. Ромашкин привел данные, согласно которым средний уровень индекса институционального доверия в российском обществе

к2009 году составил 45 баллов, т.е. 45 человек из 100 в той или иной мере доверяют Государственной думе Российской Федерации, Федеральному правительству, местному правительству, милиции, банкам и т.д. (всего список из 13 институтов). Доверие к местному правительству оказалось медианой институционального доверия. Причем разброс индекса доверия в различающихся по численности и типу населенных пунктах к политическим институтам, определяющим правила поведения индивидуумов и организаций в социуме, составил по отношению к Федеральному правительству 27–64 %, по отношению к Государственной думе – 37–48 % и по отношению

кместному правительству – 36–58 %.

108 Социальные угрозы: восприятие населения стран G8 [Электрон-

ный ресурс]. URL: http://www.zircon.ru/russian/publication/5_4.htm.

109 Ромашкин Г.С. Доверие в российском обществе: экономикосоциологический анализ: автореф. дис. … канд. социол. наук. Тюмень,

2011. С. 18–22.

60