Западная социология XIX-XX вв. от классики до постклассической науки

—среди взятых на вооружение функционализмом методов исследования важное место занимает моделирование. При этом имеется в виду пре­ имущественно функциональное моделирование. Функциональные моде­ ли общественных процессов, которые разрабатываются сторонниками данной методологии, исходят из того же принципа, которого придержи­ ваются и позитивисты: общество — это система-организм, только акцен­ ты переносятся с «субстанции» на «функции». Кроме того, функциона­ лизм обходит вниманием причинные (каузальные) связи в обществе.

Всвязи с этим функциональные модели часто лишаются своего реально­ го содержания.

Функционализм имеет свою историю. Его появление связано с именами Г. Спенсера, Б. Малиновского и А. Радклиффа-Брауна, а дальнейшее разви­ тие в достаточно своеобразных вариантах — с именами Р. Мертона, Т. Пар­ сонса, М. Леви, Н. Лумана и др. Авторы «Большого социологического сло­ варя» (перевод на русском языке издан в 1999 году в 2-х т.) Д. Джери и Дж. Джери констатируют, что еще никто из ученых не предложил полно­ стью адекватной функционалистской оценки человеческого общества. В 50-60-е годы в мировой социологической литературе развернулась про­ должающаяся по настоящее время критика как в целом функционализма, так и отдельных его положений.

Структуралистская методология (структурализм), первоначаль­ но сложившись в лингвистике (работы Ф. де Соссюра, Р. Якобсона и др.), перемещается затем в социологию благодаря работам К. Леви-Стросса, Ж. Лакана, М. Фуко, Р. Барта, Ж. Дерриды идр. в качестве достаточно само­ стоятельной социометодологии1, хотя говорить о ее целостности было бы

1История появления структурализма убедительно свидетельствует о том, что он изначально представлял собой именно методологию, особую методологическую альтернативу генетической (исторической) методологии. Вот что пишет по этому поводу П. Рикер: «... слово “структура” появилось лишь в 1928 году на Первом меж­ дународном конгрессе лингвистов в Гааге в сочетании “структура системы” Слово “структура” возникло, таким образом, для обозначения специфической особенно­ сти системы и обозначало ограничительные сочетания, исключающие возможность соединения и сочетания, которые создавали бы индивидуальную конфигурацию язы­ ка. Но в качестве прилагательного “структурный” это слово стало синонимом систе­ мы. Структурная точка зрения тем самым во всех отношениях была противопостав­ лена генетической точке зрения. Она сочетала в себе одновременно идею синхронии (приоритет состояния языка над историей), идею организма (язык как единица все­ общностей, включающих в себя части), идею сочетания, или комбинаторики (язык как конечный порядок дискретных единиц). Таким образом, был совершен переход от выражения “структура системы” к прилагательному “структурный”, чтобы опре­ делить точку зрения, которая содержит в себе различные идеи, и, наконец, к “струк­ турализму”, чтобы обозначить конкретные исследования, принявшие структура­

непростительной натяжкой: как и вышерассмотренный функционализм, структуралистские подходы отличаются пестрым разнообразием. И тем не менее попытаемся, как и в предыдущем случае, определить некоторые наи­ более значимые черты данной методологии:

—общество — не атомизированный, а скорее молекулярный конструкт, имеющий свою специфическую структуру. Соответственно, познание социальной жизни сопряжено в первую очередь со структурным анали­ зом1. Именно структура, ее наличие объективно обусловливает устойчи­ вость (стабильность) социальной системы (социальных систем). В каче­ стве базовой, изначальной структуры, определяющей все общественные процессы, называются язык, символические (знаковые) обозначения,

а также мифы, ритуалы, системы родства и т. д., отличающиеся особой исторической (во времени и пространстве) устойчивостью. Так, акты дарения, согласно их исследователю М. Моссу, имеют свой язык и «объ­ ективную грамматику». Власть, помимо прочего, есть, с точки зрения Р. Барта, феномен «политической семиологии». Все названия, высказы­ вания, определения нормы и патологии, оценки истиного и ложного, со­ гласно рассуждениям М. Фуко, обусловлены в конечном счете «симво­ лической собственностью». В общем, все социальные системы можно чи­ тать как системы знаков — таков общий тезис К. Леви-Стросса. И сейчас можно говорить о «принципе Леви-Стросса» — основополагающем в ме­ тодологии структурализма: первым условием социальности выступает способность человека к категоризации. И если Дюркгейм на основе ана­ лиза тотемизма считал, что последний представляет собой систему клас­ сификации, согласно которой индивиды и группы определяются (теперь можно сказать: идентифицируют себя) путем отождествления с тотем­ ными объектами, то Леви-Стросс показывает, что все обстоит наоборот: вначале имеет место процесс категоризации (обозначения) окружающего мира, а затем уже — на основе категоризации — формируются образцы поведения и складывается соответствующая социальная организация. Основополагающий принцип структурализма: язык структурирован и сам является структурирующим фактором социальной организации.

листскую позицию в качестве рабочей гипотезы, то есть в качестве идеологии и на­ ступательного оружия». (Рикёр П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевти­ ке. М., 1995. С. 128.). Показательно, что здесь — применительно к языку — по суще­ ству формулируются общие методологические установки структурализма: анализ социальных факторов системной стабильности (1), целостности (2) и порядка(З).

1М. Мосс заметил однажды, что социология сможет успешно развиваться, если она будет взаимодействовать с «лингвистикой» (имеется в виду структурная линг­ вистика, структурализм). Так известный ученый очертил действительно очень важ­ ное место структуралистской методологии в социологических исследованиях.

Общее положение о приоритете структуры перед историей обосновыва­ ется целым рядом авторов, в частности П. Рикёром;

—в основе структурализма лежат методологические принципы, заимство­ ванные из лингвистики (фонологии):

1)признание примата отношений над элементами и целого над его ча­ стями;

2)все элементы социальной организации принципиально неверно трак­ товать как «независимые сущности», напротив, анализ идолжен быть направлен на отношения между этими элементами;

3)последние являются «членами конкретной системы», т. е. компонен­ тами структуры;

4)структурный анализ имеет своей конечной задачей открытие общих законов общественной организации;

—среди вопросов, оказавшихся в центре внимания ученых, пользующих­ ся методами структурного анализа, — структурный изоморфизм. Так, все культуры при их нередко разительных отличиях имеют в своем истори­ ко-генетическом основании запрет на кровосмесительные браки, а так­ же правило экзогамии, согласно которому мужчины должны брать себе

вжены представительниц другого рода. Структурный изоморфизм вы­ ражается также в вышерассмотренной бинарности мышления перво­ бытных людей (идею бинарной категоризации человеческого мышления впервые высказал Р. Якобсон) и других социальных проявлениях;

—поскольку центральным понятием в структуралистской методологии вы­ ступает «структура», следует уточнить, что под ней понимается некий инвариант в системных преобразованиях. В социологической трактовке структура является не столько «скелетом», сколько своеобразным инст­ рументом построения социальности. Иными словами, структура при­ обретает собственный методологический смысл — разделения единой культуры на некоторое множество объектов и его фиксацию как бы в не­ подвижном времени (для структурализма характерен примат синхронии над диахронией), а также формально-логическое моделирования (как уже было сказано, преимущественно знаково-символическое) самой со­ циальности. Такая методология позволяет социологам отрешиться от мо­ ментов субъективного в культурно-исторических процессах и предста­ вить их в объективном ракурсе. Структурализм делает акцент на обще­ человеческие, универсальные моменты социальной жизни;

—для структурализма характерны отказ от субстанциализации общест­ венной жизни и обращение к ее «реляционным» основаниям, причем для постструктурализма такой подход особенно показателен. И тут вообще приходится учитывать различия в подходах классических структурали­ стов и постструктуралистов. Последние постоянно подчеркивают зна­

последнее у исследователя-социолога. Он должен смотреть на общество не как сторонний наблюдатель, а как непосредственный участник соци­ альной жизни. Или, говоря иначе, должен быть включен в реальные жиз­ ненные процессы, исследовать их изнутри, в собственных органичных связях, а не отстраненно, в препарированном виде, как это делают со­ циологи-позитивисты, превращая общество в «объект» своего анализа. В связи с такой исследовательской позицией в феноменологической со­ циологии особой популярностью пользуется метод включенного (участ­ вующего) наблюдения1;

—важным моментом феноменологической методологии является объяс­ нение появления «эмерджентных обыденных структур значений», или, проще говоря, «всем известного и принимаемого на веру мира». Здесь многое могут объяснить закономерности или, по феноменологической терминологии, «правила» игры. Они включают пять пунктов:

1)знание предельных условий, ограничивающих возможности выбора;

2)соблюдение норм взаимности, относящихся к возможному поведению;

3)следование правилам применения предпосылок, согласно которым взаимные экспектации социальных партнеров воспринимаются и ин­ терпретируются одинаковым (релевантным) образом;

4)знание и соблюдение основного правила любой игры, в которой свобо­ да действий предоставляется каждому партнеру в обмен на его выбор;

5)учет общих условий игры (например, наличие некоторой информации);

—социолог-исследователь и «человек с улицы» познают одну и ту же «ре­ альность» — общество. В основе социологических понятий (терминов) лежит все тот же рутинный опыт (обыденное знание). Это видно на са­ мых простых примерах: социальные роли «мать», «отец», «муж», «жена», как и сами понятия, имеют равный смысл идля социолога, идля рядового члена общества. И обусловлено это общими методологическими прин­ ципами («правилами») познания, в частности, уже известной нам кате­ горизацией и в более широком плане — общей для того идругого так назы­ ваемой «естественной установкой». Отличие социологических методов от методов «обыденного познания» в данном случае заключается в «сис­ темах координат»: феноменологические методы направлены на анализ, «понимание», выработку «типизаций второго рода», тогда как «уличная социология» имеет дело с «типизациями первого рода», целиком осно­ ванными на вере в то, что мир таков, каким он воспринимается (понятие

1Для того чтобы изучить жизнь больных в психиатрической больнице, И. Гофф­ ман оформился на работу помощником санитара. Результатом его многомесячных наблюдений стала целая книга: «Сумасшедший дом: очерки социального положения душевнобольных и дефективных».

«жизненного мира»). Другое важное направление феноменологического познания социальной реальности — «прояснение понятий» (значений) путем и посредством своих особых методов, в частности, редукции, кото­ рая, однако, как признают сами феноменологи, может быть бесконечной (что и вызывает дополнительные трудности познания);

—одной из центральных методологических задач является исследование то­ го, каким образом происходит «взаимное согласовывание» возникающих

искладывающихся в жизненном потоке — «потоке сознания» — ситуа­ ций и какую роль в этом играет язык как основное средство передачи зна­ чений, а также символизация, стигматизация («наклеивание ярлыков»)

ит. п. Для решения этой задачи феноменологическая методология при­

влекает понятия «конститутивного императива», или «нормы», а также «ценности», указывая при этом на необходимость различения двух типов «правил» согласования — «поверхностных», доступных эмпирической фиксации (грамматические, технические и прочие правила), и «базис­ ных», скрытых, не доступных непосредственному наблюдению, но именно таких, которые имплицитно участвуют в конструировании социальной реальности. Они-то и должны изучаться социологами в первую очередь;

—в числе наиважнейших задач, которые стоят в центре внимания фено­ менологической методологии, — «обоснованность интерпретации зна­ чений». Решение этой задачи связывается с ретроспективной природой процесса познания. Соответственно, в иной формулировке задача за­ ключается в определении отношения (дистанции) между ретроспектив­ ной рефлексией социолога и ушедшей в прошлое реальностью, которую надлежит понять. Считается, что допустимо говорить об обоснованно­ сти социологических объяснений, если они удовлетворяют требованиям трех постулатов.

1)постулату логической строгости (гносеологические, т. е. научно-со­ циологические познавательные контрукты должны быть ясными, от­ четливыми и не должны противоречить законам формальной логики);

2)постулату субъективной интерпретации (возможность построения таких содержательных моделей индивидуального сознания, которые бы объясняли данные, полученные социологами, — таким образом достигается соотнесение любых человеческих действий и их резуль­ татов с субъективными значениями действий индивидов);

3)постулату адекватности (каждый термин или модельдействия должны конструироваться с расчетом на их понимание самим действующим лицом и другими лицами согласно обыденной схеме интерпретации, чем обеспечивается согласованность социологических конструктов

сконструктами повседневного опыта). Следование этому постулату ведет к тому, что социологическое объяснение должно допускать об­

ратный перевод на язык повседневности, которым пользуются все, осмысливая свою жизнь. Другими словами, обоснованность можно считать обеспеченной, когда достигнуты преемственность и совмес­ тимость социологических объяснений и обыденных интерпретаций. Если социологическое объяснение не удовлетворяет этому требова­ нию, его нельзя считать состоявшимся, т. е. оно интенсионально не обосновано.

Разработке и осмыслению феноменологической методологии в западной социологии посвящены многочисленные работы, в частности таких иссле­ дователей, как М. Рош, Д. Силвермен, М. Филипсон, П. Филмер и др.

Психоаналитическая методология (психоанализ) получает свою первоначальную разработку в трудах 3. Фрейда и очень скоро разделяется на клиническую и социологическую (социально-философскую) *. Первая связана с системой методов диагностики и терапии психоневротических заболеваний. В их числе можно указать на метод свободных ассоциаций (с разработки которого, собственно, и начинается психоанализ — 1896 год), катарсический метод12, метод переноса (трансфер)3 и др. Вторая основыва­ ется на основополагающем понимании фрейдизмом неразрывной связи и взаимодействии биологической, психологической и культурной (социаль­ ной) сфер и направлена на выяснение закономерностей этой связи под уг­ лом зрения психической жизни человека и общества. При этом Фрейд исхо­ дил из признания существования особой, по его словам, «психической реаль­ ности». Это признание лежит в основании всего «Движения» (надо подчерк­ нуть: весьма неоднородного), как называли Фрейд и его сторонники «психо­ анализ». Фрейдом же был сформулирован и главный принцип психоанализа. Согласно этому принципу, каждое психическое явление необходимо рас­ сматривать в трех аспектах: 1) динамическом, и именно как результат взаи­ модействия различных психических факторов, 2) топическом — предпола­ гающем определение точного местонахождения, 3) экономическом (или энергетическом), т. е. как результат функционального действия свободной и связанной психической энергии, вовлеченной в конкретные жизненные процессы.

1Сам основоположник психоанализа разделял его на «клинический» и «метапсихологический».

2 Фрейд рассматривал этот метод как «предварительную ступень психоанализа». Посредством гипноза врач старается заставить больных заново пережить сцены жизни, ставшие источником психонервных заболеваний, с тем, чтобы те в состоя­ нии катарсиса «разрядили напряжение», вытесненное в предсознание.

3 Психотерапевтический метод избавления от психопатологических состояний больного путем «переноса» их на личность врача в процессе психоаналитических сеансов.

по крайней мере на такие черты психоаналитической герменевтики: резко выраженные и весьма значительные по удельному весу элементы искусст­ ва, субъективного произвола и мистификации, нередко граничащие с недо­ пустимыми в научном анализе спекуляциями1, что весьма существенно сни­ жает научно-познавательную ценность психоаналитической методологии в целом, а в ряде случаев вообще компрометирует ее.

Имея отчетливо выраженную гуманистическую направленность и про­ являя повышенное внимание к индивидуальной и социальной патологии, психоанализ широко использует методы критики, диагностики и терапии, причем последний метод нередко граничит с социальным прожектерством. Втрудах самого Фрейда — и теперь можно говорить — классиков психоана­ лиза: Юнга, Лоренцера, фрейдо-марксистов Райха и Фромма, франкфурт­ цев Хоркхаймера, Адорно, Маркузе и др. встречаются прямо-таки виртуоз­ ные приемы психоаналитической технологии. По примеру своего учителя эти и другие авторы оставили подлинные литературные шедевры, содержа­ щие богатейший биографический материал и его, как правило, блестящий анализ, который в наше время квалифицируют как патографию. Но в целом психоаналитическая методология отличается эклектичностью и ущербной доказательностью (типичными здесь можно считать рассуждания фрейди­ стов по такой схеме: при выборе духов женщины всегда отдадут бессозна­ тельно предпочтение флакону, напоминающему по форме мужской фал­ лос). В изданной в нашей стране в 2001 году книге «Ключевые понятия пси­ хоанализа» (немецкое издание под редакцией В. Мертенса) справедливо указывается на несовместимость психоаналитической методологии и «сци­ ентистских идеалов познания».

И по сей день, как и ранее, психоанализ имеет и своих убежденных за­ щитников, и непримиримых критиков, не говоря уже о целом корпусе прин­

1Поистине сканадальной в науке стала история со заменитой «Анной О.» (в дейст­ вительности — Бертой Паппенхейм), в случае с которой Фрейд впервые в своей кли­ нической практике применил метод катарсического лечения, положившего начало психоанализу. В 1972 году Г Элленбергер — об этом известном канадском врачепсихиатре у нас уже шла речь речь, правда, по другому поводу — обнаружил подлин­ ную историю болезни Берты Паппенхейм. Этот документ явно расходился с полу­ чившим мировую известность литературным описанием хода болезни и ее лечения. Последовавшие скрупулезные исследования, проведенные М. Борк-Якобсен (они были опубликованы в 1996 году), позволяют говорить о явной фальсификации мно­ гих реальных фактов действительной истории заболевания и лечения прославлен­ ной пациентки 3. Фрейда, в то время еще малоизвестного венского врача. Наш оте­ чественный исследователь психоанализа А. М. Руткевич в одной из своих публика­ ций обращает внимание на элементы мистификации в знаменитой работе Фрейда «Тотем и табу» (См. Руткевич А. М. Современное состояние психоанализа / / Браун Дж. Психология Фрейда и постфрейдисты. М., 1997).

ципиально не приемлющих его ученых, деятелей культуры и политиков. Огромное множество изданий (авторы Ф. Салловэй, Дж. Клайн, Р. Файн, Р. Гринсон, П. Гранов и др.) содержат достаточно полное описание психо­ аналитической методологии. За разработку общих методологических вопро­ сов психоанализа премии Американской психоаналитической ассоциации получили Д. Рапапорт (1960) и Р Шафер (1982). В 1976-1982 годах изда­ тельством «Киндлер» (Цюрих) была выпущена в свет 15-томная энциклопе­ дия «Психология в XX столетии», где значительное место занимает освеще­ ние методологических проблем психоанализа.

Эпоха социологического постмодернизма в социологии ознаменована, в частности, распространением предварительно и преимущественно в рам­ ках постмодернистской социологии знания — в чем, собственно, и заключа­ ется существенная особенность постмодернизма как специфического стиля научного исследования — агонистической методологии, которую по справедливости следует рассматривать как метаметодологию. Ее появле­ ние обычно связывают, во-первых, с кризисом основного методологическо­ го принципа, лежащего в основе всей классической науки — детерминизма (лапласовского), кризисом и инициирующим «неклассические» вероятно­ стно-статистические подходы, и, во-вторых, с пониманием научного знания как вида дискурса. «Мета»-статус рассматриваемой методологии происте­ кает из того, что она связана с поиском общих правил игры (языковой), в про­ цессе познания, в равной мере распространяющихся на все вышеперечис­ ленные методологии: диалектическую, позитивистскую, психоаналитиче­ скую. И поскольку в основе агонистической методологии лежат исходные тезисы: «общество есть языковая связь», которая, в свою очередь, представ­ ляет собой «игру», «языковые игры», мы можем сделать заключение о ее ге­ нетическом родстве с феноменологической и структуралистской, точнее, постструктуралистской методологиями. Из сказанного следует также, что агонистическая методология свойственна исключительно антипозитивистскому крылу в науке и по своей сущности она глубоко антисциентична (если понимать сциентизм в позитивистском духе).

Свое название — весьма условное — рассматриваемая методология и получила в связи с названными принципиально важными обстоятельства­ ми. Греческое agon — «состязание», и еще такие древнегреческие филосо­ фы, как Гераклит, Аристотель, софисты, а также писатели-трагики рассмат­ ривали весь мир («космос») как «игру». В их представлениях агонистика вы­ ступает как противоборство, игра многочисленных сил, где значительную, если не исключительную, роль играет случай (случайность). Агонистиче­ ская методология имеет своим полем приложения все человеческие знания. И тут исходным является тезис об изменении роли и места научного позна­ ния в общественной жизни, поскольку в современном обществе знание ста­