558_Obshchestvo,_politika,_finansy_2014_

существующих социальных и политических институтов, разрыв с уже признанной, существующей традицией, ее капитальное изменение» [3, с. 215]. Ученый полагает, что радикализм проявляется скорее в содержании идей, а экстремизм – в методах их воплощения в реальность [3, с. 216].

Согласно первому подходу, экстремизм не имеет самостоятельной сущности, он лишь выполняет функцию реализации радикальных идей в предельно конфликтных обстоятельствах.

По сути, противоположной трактовке экстремизма следует целый ряд ученых, как правило, связанных с юридическим анализом понятия: экстремизм

– это не способ действия, а идеология. Данный подход можно обозначить как «идейно-детерминационный». Так, Е.П. Сергун в своей диссертации заявляет: «Экстремизм – это приверженность к определенной системе взглядов и идей, основанной на нетерпимости к основополагающим принципам конституционного строя Российской Федерации и охраняемым государством демократическим правам и свободам человека и гражданина, характеризующаяся внутренней готовностью к активной деятельности, направленной на претворение в действительность таких воззрений уголовно наказуемыми способами» [4, с. 9]. Данная дефиниция страдает тем явным недостатком, что она принимает в качестве ценностной и правовой точки отчета демократическую и конституционную модель общественного устройства Российской Федерации, т. е. привязывается к одному правовому и социальному контексту. Такое определение во многом копирует широко распространенное западное понимание экстремизма как антипода либеральнодемократической модели.

Другой вид определений экстремизма склонен к сочетанию двух противоречащих друг другу позиций на почве культуралистского понимания экстремизма. К таким дефинициями можно отнести взгляд, выраженный П. Ньюманом в «The Palgrave Macmillan Dictionary of Political Thought» (2010): «Экстремизм может быть использован в отношении политических идеологий, которые выступают против основополагающих ценностей и принципов общества. В контексте либеральных демократий это может распространяться на любую идеологию, которая оправдывает расовое или религиозное превосходство и/или выступает против центральных принципов демократии и всеобщих прав человека. Термин также может быть использован для описания методов, через которые политические акторы пытаются реализовать свои цели, т. е., используя средства, которые показывают пренебрежение к жизни, свободе и правам человека других» [5, с. 10].

Подобное определение более приемлемо, поскольку оно утверждает универсальный критерий фиксации экстремизма (нацеленность на разрушение основополагающих ценностей и принципов общества), учитывая при этом его историческую и социокультурную вариативность (зависимость содержания конкретной разновидности от социального и культурного контекста). К тому же оно сочетает в себе как первый, так и второй методологический подход к

141

определению сущности экстремизма (экстремизм – это и идеология, и действие).

Другая из ключевых методологических проблем «экстремизмоведения» заключается в вопросе о критерии демаркации, четкого разграничения социальных явлений, оцениваемых как соответствующих приемлемым моделям социального взаимодействия и явлений, выходящих за эти рамки, деструктивных и экстремистских по своей сути.

Эмпирически ориентированный и позитивистский характер западной политологии и социологии создает удобную почву для формирования у значительной части зарубежных ученых сознательной убежденности в непреодолимой относительности феномена экстремизма и подвижности его смысловых рамок, зависимых от общественного мнения и господствующих представлений о социальной и нравственной норме. К примеру, такой позиции придерживаются П. Колеман и А. Бартоли [6].

Другое теоретико-методологическое направление в данном вопросе в западной и отечественной социально-гуманитарной науке связано с попыткой выработки универсальных критериев выявления признаков экстремизма и освобождения концепта экстремизма от исторического и социокультурного контекста. В частности, одна из таких попыток принадлежит немецкому ученому У. Бакесу, который считает, что понятия крайностей (extremes) и экстремизма следует деконтекстуализировать, по возможности освободить от меняющегося исторического контекста при введении в рамки научной терминологии [7, с. 248].

Опираясь на фундамент античной этики «золотой середины», Бакес создает модель нормативной социально-политической конституционной системы (отражающей современные неолиберальные представления о демократии и конституционализме), в рамках которой экстремизм выступает как ее этические и правовые границы. Экстремизм становится универсальной антитезой конституционного порядка.

Позиция У. Бакеса выражает одну из наиболее распространенных концепций экстремизма на Западе, которая кладет в основу демаркации (социальной) крайности и нормативности критерий соответствия идеологического движения или публичной деятельности нормам современной неолиберальной модели социально-политического устройства. Таким образом, аксиологическая система координат, размечающая расположение социального действия в оценочном поле «экстремизм – норма», формируется исходя из либеральной системы ценностей.

Проблема такой концептуализации экстремизма заключается также в том, что современная неолиберальная идеология и производная от нее концепция толерантности как модели регуляции межэтнических, межконфессиональных и интерсубкультурных отношений в секуляризированном обществе, в последние десятилетия все более тяготеет к тотальной регуляции всех проявлений публичной жизни человека, которые могут быть «неполиткорректными» по отношению к представителям иных рас, этносов и социальных групп

142

(как правило, социальных и субкультурных меньшинств) того же общества. Возникает парадоксальная ситуация: с одной стороны, усиливается правовой контроль над личностью и его социальным действием, с другой – понятие (родной) культурной традиции приобретает значение крайне неопределенное. Традиция становится чрезвычайно плюралистичным и релятивным явлением по содержанию, находящимся в состоянии транзитивной динамики. Органическую цельность национальной культуры (по крайней мере, фундаментальная установка на приобретение такого состояния) сменяет дефрагментированное, мозаичное состояние социокультурного пространства. «Свое» и «чужое», «норма» и «девиация» спутываются и меняются местами. В таких обстоятельствах вместо незыблемого социального порядка нарастает энтропия, экстремизм в различных формах и проявлениях становится обратной стороной такой неравновесной системы.

Помимо этого, следует обратить внимание на следующее обстоятельство. Глубокий теоретический анализ социокультурных и онтологических истоков экстремизма в условиях общества постмодерна можно обнаружить в работах французского философа Ж. Бодрийяра. Выводы, сделанные ученым в отношении терроризма и других экстремальных явлений (без прямого включения в этот ряд интересующей нас категории), можно перенести на экстремизм как более широкий феномен, включающий в себя терроризм. Если следовать мнению Ж. Бодрийяра, можно прийти к тому заключению, что все экстремальные процессы, включая (политический) экстремизм, уже давно стали органической частью социокультурного пространства современного социума, которое философ именует «гиперреальностью» [8]. Гиперреальность – это виртуализированный социум, построенный на воспроизводстве фиктивных смыслов (симулякров четвертого типа), где сети и универсальные коммуникационные связи становятся вездесущим принципом, разрушающим перегородки между социальными группами. Экстремизм и терроризм как социально-политические явления – это лишь одна из сторон разбалансированного социума, в котором крайность становится нормой.

Суммируя все выше сказанное, можно предложить интегральную итоговую дефиницию, которая послужит ориентиром для дальнейшей концептуализации феномена экстремизма. Экстремизм в самом общем смысле подразумевает такую стратегию решения общественно значимых проблем, которая включает в себя бескомпромиссную установку по отношению к оппонентам, соединенную с нелегитимным насильственным способом реализации преследуемых целей (вплоть до террористической тактики). Важным признаком экстремизма является его деструктивный характер по отношению к исторически сложившейся ценностной и нормативной структуре социума, которая составляет цивилизационное ядро. Помимо этого, следует отметить, что экстремизм не может быть сведен к одним методам реализации задач, поскольку практически всегда скрывает за собой идеологическую мотивацию. Что касается проблемы демаркации экстремистских форм и социально приемлемых моделей социального действия, следует заметить, что

143

данный вопрос еще далек от своего разрешения и требует детального, прежде всего, социально-философского анализа в привязке к конкретным видам проявления экстремизма в социально-политической, этнокультурной, мировоззренческой, духовной сферах. При этом важной задачей исследователя в данном аспекте становится сохранить баланс между скатыванием к полному релятивизму и отсутствием учета социокультурного контекста, в котором действует та или иная модель экстремизма.

Литература

1.Эпштейн А. Полиция мыслей. Власть, эксперты и борьба с экстремизмом в современной России / А. Эпштейн, О. Васильев. – М.: Гилея, 2011. – 178 с.

2.Эпштейн А. Зарождение и развитие «экстремизмоведения» // Троицкий вариант. 2012. № 90. С. 8–9.

3.Ольшанский Д.В. Психология террора. – Екатеринбург: Академический Проект; Деловая книга, 2002. – 320 с.

4.Сергун Е.П. Экстремизм в российском уголовном праве: Автореф. дисс… канд. юр. наук. Специальность 12.00.08 – Уголовное право и криминология; Уголовно-исполнительное право. – Тамбов, 2009. – 24 с.

5.Borum R. Radicalization into Violent Extremism I: A Review of Social Science Theories // Journal of Strategic Security. 2011. Volume 4. Issue 4. – P. 7–35.

document/9386_WhitePaper_2_Extremism_030809.pdf(дата обращения:14.02.2014).

7.Backes U. Meaning and Forms of Political Extremism in Past and Present // Central European Political Studies Review. Autumn 2007. Volume IX, Part 4. Pp. 242–262.

8.Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://lit.lib.ru/k/kachalow_a/simulacres_et_simulation.shtml (дата обращения: 14.02.2014).

ГЕНЕЗИС И ДИНАМИКА ПРОСТРАНСТВА МЕНТАЛЬНОСТИ

Чуркина Н.А. СибГУТИ, Новосибирск

e-mail: nb1468@ngs.ru, тел.: (383) 221-97-87

Важнейшим аспектом анализа ментального пространства выступает проблема генезиса и динамики ментальных структур. Одними из первых динамические характеристики ментальности исследовали представители школы «Анналов», которые рассматривали ментальность как достаточно устойчивый к изменениям феномен. Например, Ф. Бродель говорит о существовании таких ментальных структур, которые не изменяются даже со сменой поколений.

144

Тем не менее, исследователям удалось выявить такие элементы структуры ментальности, которые все-таки подвержены изменениям и различаются между собой в зависимости от скорости протекания ментальных процессов. Ж. Дюби охарактеризовал четыре вида ментальных процессов.

Прежде всего, исследователь обозначает быстротечные и поверхностные ментальные процессы (резонанс, вызванный проповедью, скандал, рожденный модернистским произведением искусства или литературы, а также кратковременные народные волнения). Далее следуют чуть менее быстротечные ментальные процессы, которые затрагивают не только индивидов, но и социальные группы целиком (изменение эстетических вкусов). К третьей группе Ж. Дюби относит глубокий пласт представлений и моделей поведения, не изменяющихся со сменой поколений. И, наконец, существует четвертый тип ментальных процессов, который связан с биологическими свойствами человека.

В то же время представителям школы «Анналов» не удалось объяснить механизм изменения ментальности, выявить, почему и каким образом изменяются ментальности, хотя такие попытки были предприняты. Например, М. Блок рассматривал ментальности в качестве неотъемлемого аспекта социального строя и связал изменение ментальности с изменениями в общественных отношениях.

Анализ исследований динамических характеристик ментальности показал, что большинство исследователей важнейшей особенностью ментальных структур считает инерционность, т. е. устойчивость к изменениям, сохранение своеобразия и специфичности под воздействием разных факторов. Однако, т. к. ментальное пространство неоднородно, то необходимо учитывать, что инерционность различных его иерархических уровней различна. В соответствии с этим, можно предположить, что наибольшей инерционностью обладают архетипические ментальные структуры, связанные с биологическими свойствами человека, в то время как социокультурные структуры ментальности подвержены изменениям различной интенсивности. В целом же ментальность можно определить как темпорально устойчивый феномен, что отразилось в образной характеристике Ф. Броделя, который назвал ментальности «темницами», в которых заключено время большой длительности.

АДАПТАЦИЯ ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ С ОГРАНИЧЕННЫМИ ВОЗМОЖНОСТЯМИ ЗДОРОВЬЯ ПОСРЕДСТВОМ СПОРТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Шейко С.А., Чуркина Н.А. НГТУ, Новосибирск

Проблема детской инвалидности является актуальной во всем мире. В России адаптация детей и подростков с ограниченными возможностями здоровья является одной из самых острых проблем социальной сферы.

145

Инвалидность ограничивает возможности установления полноценных социальных контактов детей и подростков, а также приводит к депривации и ограничению в развитии. Это, в свою очередь, ведет к нарушению чувства идентичности между индивидом и социумом в целом. Поэтому задача полноценного духовного и физического развития детей, имеющих дефекты здоровья, а также полноценная интеграция их в общественные структуры является первоочередной.

Интеграционные возможности детей-инвалидов значительно усиливаются в рамках осуществления своевременной реабилитационной работы. Реабилитация выступает как комплекс мер, ориентированных на восстановление социально и личностно значимых характеристик и возможностей индивида.

Для ребенка с ограничением здоровья особую значимость приобретают его физические возможности. Адаптивный спорт играет важную роль в поддержании здоровья и агонистического духа среди молодых людей, лишенных многих возможностей в силу своего ограниченного состояния.

Важной задачей, которая должна реализоваться в рамках социальной работы, является создание системы мотивов для занятий спортом у детей, имеющих проблемы со здоровьем. Мотивация на включение в спортивную деятельность позволяет сделать занятия спортом для детей-инвалидов регулярными и результативными.

Нами было проведено качественное социологическое исследование с целью выявления мотивов, побуждающих подростков с ограничением здоровья к занятиям спортом. Опрос проводился среди участников зимней спартакиады среди лиц с ограниченными возможностями здоровья.

В качестве мотивов, определивших ориентацию подростков на спортивную деятельность, были выявлены такие как: укрепление здоровья и повышение физических показателей организма; воспитание целеустремленности, выносливости и внимания; расширение круга общения, чтобы появились друзья; стремление добиться высоких результатов, завоевать первое место в соревнованиях; для развлечения, удовольствия.

Полученные данные позволят выработать меры, которые будут направлены на усиление мотивации на спортивную деятельность у детей и подростков, имеющих проблемы со здоровьем.

Занятия спортом помогают детям и подросткам с ограниченными возможностями адаптироваться в обществе.

146

ПРОБЛЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ И АДАПТАЦИИ ДЕТЕЙ С НАРУШЕНИЯМИ СЛУХА

Ширяева Т.Б. СибГУТИ, Новосибирск

e-mail: shiriaevatoma@yandex.ru, тел.: (383)221-34-53

Социальная реабилитация и адаптация детей с нарушениями слуха – одна из самых сложных задач, стоящая перед нашим обществом. Отношение «нормальных» людей к детям с отклонениями в развитии и поведении, характеристика, оценка их развития и поведения в ходе исторической эволюции человеческого общества были неоднозначны. Если физические недостатки человека, увечья или другие аномалии были зримо различимы, то интеллектуальная недостаточность, отклонения в умственном развитии проявлялись на более поздних этапах жизнедеятельности человека. Палитра отношений располагалась от нетерпимости к дефекту, жестокости по отношению к его носителю до сострадания, милосердия, защиты и непосредственной материальной и моральной помощи людям, имеющим физический или психический недостаток.

Количество детей с нарушениями слуха растет каждый год. Внимание общества к судьбе таких детей имеет форму скорее обслуживания, а не отношения к ним как к своим равноправным членам. Необходимо формирование у окружения правильного отношения к таким детям, ведь адаптация ребенка на первом году жизни протекает не только изо дня в день, но и от минуты к минуте. Даже то, как ориентироваться в настроении близких, не слыша соответствующей интонации, но анализируя внешние выражения эмоций и настроения: мимику, жесты, движения – невероятно важно для ребенка.

Одна из главных проблем, стоящих перед детьми с нарушениями слуха – проблема профессиональной и трудовой реабилитации. В настоящее время, по данным региональных отделений ВОГ, отмечается тенденция снижения грамотности и общего образовательного уровня выпускников специализированных (коррекционных) образовательных учреждений I и II вида. Низкое качество образования влияет на возможность трудоустроиться и, следовательно, на качество жизни выпускника коррекционной школы. Основной причиной указанной проблемы является дефицит квалифицированных педагогических кадров и неприятие билингвистической системы обучения детей с нарушениями слуха, в которой жестовый язык и русский словесный имеют равный статус как средство и предмет обучения.

Необходима перестройка образовательного процесса, главным должно являться формирование личности не слышащего человека, как самостоятельного, активного, не испытывающего неполноценности из-за

147

недостатка слуха, осознающего свое место в обществе, а также имеющего четкую социокультурную идентификацию.

ОБНАРУЖЕНИЕ ГАЛАКТИК НА ОСНОВЕ МЕТОДА К-СРЕДНЕГО

Шмачилин А.А. НГТУ, Новосибирск

Галактика – гравитационно-связанная система из звезд и звездных скоплений, межзвездного газа и пыли, и темной материи. Все объекты в составе галактики участвуют в движении относительно общего центра масс. Галактики не имеют четких границ, поэтому нельзя точно сказать, где кончается галактика и начинается межгалактическое пространство. К началу 1990-х гг. насчитывалось не более 30 галактик, в которых удалось увидеть отдельные звезды, и все они входили в Местную группу. После запуска космического телескопа «Хаббл» и ввода в строй 10-метровых наземных телескопов число разрешенных галактик резко возросло. Полученные изображения галактик необходимо классифицировать для дальнейшего изучения, но для начала их необходимо как-то распознавать.

Распознавание изображения – сложная и до конца не решенная задача. Метод кластеризации К-среднего был выбран для распознавания дискретных изображений в целях его дальнейшей обработки.

На тестовых примерах галактика изображается в центре изображения, а ее расположение, ориентированное на плоскости в произвольном направлении, не всегда перпендикулярно направлению съемки (рис. 1).

Рисунок 1 – Спиральная галактика

Реализация данной задачи осуществляется из предположения о том, что галактики в основном представляют собой сфероидные скопления звезд.

148

Алгоритм выделения галактики:

1.На основании метода К-среднего осуществляется кластеризация по цветам, для получения областей изображения одинаковой яркости;

2.Область с наименьшей яркостью относится к фону, остальные области к скоплению звезд или звезде (рис. 2);

3.Звезды и скопления выделяются области таким образом, чтобы каждая из этих областей не имели изолированных точек и подобластей;

4.Из полученных областей выбирается та область, которая состоит из максимального количества пикселей, после чего все остальные области обозначаются как фон;

5.Определяются граничные точки области – точки, которые принадлежат самой области, и имеет соседнюю точку вдоль оси X или Y являющуюся точкой фона;

6.Через полученные точки строится эллипс:

argmin n x x0 cos n y y0 sin 2 m y y0 cos m x x0 sin 2 1

n,m,x0 ,y0 ,a

где n, m – коэффициенты полуосей; x0, y0 – координаты центра эллипса; α – угол поворота большей полуоси от вертикального положения; таким образом, чтобы его контур минимизировал разброс граничных точек галактики с наилучшим приближением (рис. 3).

Рисунок 2 – Изображение, разбитое на 5 кластеров

149

Рисунок 3 – Результат выделения галактики

Данный алгоритм позволяет выделить галактику для дальнейшего исследования ее вида. Выделение зависит от многих факторов: зашумленности изображения, плотности самой галактики (галактики неправильной формы достаточно сложно описать внутри эллипса), наличие стороннего скопления звезд рядом с границей самой галактики. Эти факторы и определяют результат выполнения программы. Однако некоторые из них можно уменьшить путем изменения начального количества кластеров. В целом результат определения является неплохим на всех проделанных наборах тестов для галактик, относящихся к эллиптическому типу.

Литература

1.Неделько В.М. Основы статистических методов : Учеб. пособие / В.М. Неделько. – Новосибирск: НГТУ, 2010. – 79 с.

2.Архангельский А.Я. Программирование в Delphi 7 / А.Я. Архангельский.

–М.: Бином-Пресс, 2003. – 1152 с.

3.АкуловН. Программ для разработчиков [Электронный ресурс] : руководство разработчика/Н. Акулов. –Режимдоступа:URL:http://delphiworld.narod.ru/.

КАТАСТРОФЫ И БЕЗОПАСНОСТЬ: СТРАТЕГИЯ УПРАВЛЕНИЯ КАЧЕСТВОМ ЖИЗНИ В ОБЩЕСТВЕ РИСКА

Щекотин Е.В. НГАСУ, Новосибирск e-mail: evgvik1978@mail.ru

Немецкий социолог Г. Бехманн отмечает, что современное общество устроено парадоксально – оно одновременно повышает безопасность и ненадежность [1, с. 75]. На наш взгляд точнее будет: современное общество структурируется вдоль оси безопасное-ненадежное. М. Фуко называет его

150