1. Точность диагноза.

Точность диагноза должна быть достаточной для того, чтобы можно было принять дальнейшее управленческое решение (меди­цинское, судебное, кадровое, учебное и т. п.). Мера точности оп­ределяется конкретной практической ситуацией. Изучая историю развития общей и специальной диагностики разного рода экспер­тиз — судебных, психологических, психиатрических, врачебных, криминалистических, — можно сделать вывод, что по мере разви­тия общественной практики требования к точности постоянно повышаются. Это связано как с общей направленностью внима­ния на индивидуальные особенности людей, так и с развитием прикладных областей знаний (например, фармакологии).

Из-за постоянного усложнения, детализации профессиональ­ного труда повышаются требования к личности субъекта деятель­ности. Соответственно, это требует и более специализированной, более «точечной» диагностики свойств человека. Поэтому степень точности постоянно увеличивается. Этому способствуют и общий

уровень человековедческих знаний, и совершенствование спосо­бов и средств диагностики.

2. Полнота диагностики.

Диагностическое заключение о свойствах индивида, личности, субъекта должно не только содержать точное количественное ука­зание о данном специальном параметре, но и включать информа­цию о сопутствующих качествах человека. Полнота диагностики требует и информации об истории развития того или иного ка­чества (симптома), и реализации генетического подхода к диагно­стике.

3. Своевременность диагностики.

Диагностическое заключение о качествах человека должно быть у управленца именно в тот момент, когда оно необходимо. Чаще всего требование своевременности формулируется в терминах «ранняя», «быстрая» диагностика. Но, учитывая ряд последующих, иногда противоречивых требований, лучше, на наш взгляд, исполь­зовать термин «своевременная». Всякая диагностическая проце­дура связана с расходованием определенных ресурсов — финан­совых, материальных, трудовых, временных и т. п. Поэтому излиш­не ранняя диагностика может оказаться пустой тратой ресурсов, не обусловленных требованиями практики.

4. Безопасность диагностики для самого человека.

Это связано с использованием таких процедур, которые наи­менее опасны, не обременительны для человека. Не допускается применение таких средств, которые могут нанести существенный вред человеку. Известно, что некоторые современные методы ме­дицинской диагностики связаны с существенным проникновени­ем в тело человека, с изъятием у него большого количества важно­го материала (крови, тканей и т. п.).

Любая диагностика невозможна без некоторого «насилия» над человеком. Даже простое неаппаратурное наблюдение над пове­дением человека может быть истолковано как несанкционирован­ное (или даже преступное) вмешательство в личную жизнь. По­этому в некоторых странах существуют законы, запрещающие та­кое посягательство на личные тайны людей без их на то согласия. Например, нельзя взять диагностическое интервью без согласия человека. С развитием же средств диагностики (электронная, ви-

део-, звукозаписывающая аппаратура) требование безопасности для жизни, соматического, психического и социального здоровья гражданина становится чрезвычайно актуальным.

S. Обеспечение коллегиальности и преемственности диагностики.

Учитывая, что современное человекознание все более диффе­ренцируется, возрастает необходимость согласования результатов диагностических процедур и формулирования общего вывода представителями разных научных дисциплин. Например, в судеб­ной практике проведения экспертиз двух типов — психологичес­кой и психиатрической — уже осознана нужда в их комплексном осуществлении для решения вопросов (не)вменяемости, наличии или отсутствии психологической аномалии у обвиняемых и под­судимых лиц. Еще более остро встает эта проблема в медицине, где уже существует около 200 наименований специалистов. Про­блема обеспечения коллегиальности имеет несколько аспектов: организационный, образовательный и т. п.

Мы скажем только об одном — методологическом. Каждая из наук о человеке исторична, имеет собственный терминологичес­кий аппарат со своим словарем значений понятий, со своим инст­рументарием, концепциями и подходами. Возникают трудности их совмещения по отношению к конкретному, отдельному чело­веку. Здесь необходима хорошая общеметодологическая подготовка специалистов.

Велика и роль ритуалов в профессиональном воспитании, в по­вышении культуры профессионального самоопределения. Клят­ва, присяга, другие ритуалы, красиво и с душой организованные, помогают начинающим специалистам быстрее и точнее понять сущность своей деятельности. Тексты клятвы, присяги могут ме­няться, уточняться на протяжении жизни разных поколений, как это было, например, с клятвой Гиппократа, но сам текст должен вызывать яркие и четкие образы, быть легко запоминаемым. В нем должны быть определенно сформулированные принципы труда. Очень важно при этом формулировать тезисы клятвы (присяги) в положительных терминах, стараться, чтобы частичка «не» отсут­ствовала в тексте. Например, тезис «Не навреди!» в клятве Гиппок­рата является примером плохой позитивной ориентации деятеля.

Сейчас уже для нескольких профессий предусмотрены свои присяги. Если раньше только одна из гражданских специальнос­тей имела собственную клятву, то в последнее время их уже не-

сколько. Например, последние, кто решил приносить присягу — это работники таможенной службы России (октябрь 1994 г.).

Ритуально-церемониальные формы в рамках профессиональ­ных, должностных ролей, кроме личностного включения челове­ка в профессиональную среду и и ознакомления с деятельностно-профессиональными нормами, выполняют несколько функций:

• обеспечивают фиксацию и трансляцию значимых профес­ сиональных ценностей, традиций, обычаев, шаблонов по­ ведения;

• закрепляют и совершенствуют нормы трудовой и профес­ сиональной морали и этикета;

• фиксируют и поддерживают устойчивость и психологичес­ кое единство со своей профессиональной организацией;

• облегчают процессы профессионального самоопределения.

Нормы профессиональной этики испытывают на себе давле­ние социальных условий труда, ближайшего социального окруже­ния, доминирующего мнения членов определенного профессио­нального цеха, традиций, технологий, орудийного оснащения и других сугубо деятельностных факторов. Они могут под этим дав­лением деформироваться. Подобное тесное взаимодействие меж­ду этическими и деятельностными нормами, носителем которых является, с одной стороны, человек как личность, а с другой — человек как субъект, может приводить к определенному (де)фор-мированию сознания и мировоззрения в целом.

Таким образом, моральные нормы, в том числе нормы профес­сиональной этики, служат мощным регулятором деятельности че­ловека. Носителем этих норм является личность. Эти нормы лич­ность получает также из произведений литературы и искусства, из средств массовой информации. Нормы профессиональной этики существуют в разных формах — в понятиях о профессиональном долге, в идеальном образе специалиста, — они транслируются в виде специальных ритуалов, обрядов.

Нормы профессиональной этики по сравнению с нормами су­губо деятельностными, носителями которых является именно субъект, характеризуются большей абстрактностью, обобщеннос­тью, их применимостью к некоторому множеству конкретных дея­тельностных ситуаций. Нормы профессиональной этики выполня­ют функцию дополнительных оснований для доопределения чисто деятельностных норм в ситуациях вынужденного «усматривания».