Судьба храмовых танцовщиц после отмены института девадаси

Вскоре после рождения бхаратанатьяма в Тамилнаду интерес к танцу заметно возрос, а потом начался настоящий бум. Еще до обретения Индией независимости стали появляться школы танца, организовываться выступления артистов, танцующих бхаратанатьям, началось активное изучение «Натьяшастры» и других древних текстов. Виджаянтимала, родившаяся в Мадрасе, вспоминала, что у же в 1940-х годах было несколько школ танца. Казалось бы, возникли благоприятные условия для деятельности девадаси и, наконец-то, их знания будут востребованы. Однако лишь несколько танцовщиц, принадлежащих к семье девадаси, смогли войти в мир нового танца и сделать себе карьеру (как, например, Баласарасвати) или же просто быть замеченными. Но в целом, несмотря на то, что девадаси желали выступать и обучать танцу, общество предпочитало иметь дело с новым поколением артистов, которые не были связаны с традицией девадаси.

В 2006 году Давеш Сонеджи посетил 80-летнюю Нагалакшми, жившую недалеко от Танджавура, в Тирувидаймарудуре. Она не предложила ему поесть и попить, так как у нее абсолютно ничего не было – она показала ему жестом на пустой дом. Нагалакшми принадлежала к тамильской общине девадаси. Ее учителем был Куппайя Наттуванар (1887–1981). В 1930–1940-х годах она была танцовщицей, выступала в Танджавуре и даже на Цейлоне. В 1940-х годах ее учитель переехал в Бомбей (ныне Мумбай), чтобы обучать «классическому» бхаратанатьяму, а у самой Нагалакшми стало гораздо меньше возможностей танцевать. Тем не менее, она продолжала периодически выступать на свадьбах и местных праздниках. Ей удалось благополучно выдать замуж своих трех дочерей, из которых ни одна не была связана с музыкой и танцами. Нагалакшми жила одна в Тирувидаймарудуре, но ее поддерживали дочери и внуки. Она все еще помнила песни из своего репертуара и рассказывала Давешу Сонеджи о падамах, которые традиционно исполняли девадаси (Soneji, 2012: 226).

Давеш Сонеджи поведал историю еще одной девадаси, которая не пожелала назвать своего имени для читателей его книги. Автор назвал ее Сарасвати. Сарасвати изучала традиционный дворцовый танец в Танджавуре у одного известного наттуванара, который в 1953 году, то есть через шесть лет после введения в 1947 году «Madras Devadasis Act», попытался стать профессиональным певцом. В то время многие наттуванары и девадаси пробовали переквалифицироваться. Сама Сарасвати не примкнула к киноиндустрии, не прославилась в качестве концертной или граммофонной певицы, не стала замужней дамой и не приспособилась к образу жизни домохозяйки. У нее был покровитель и дети от него. Чтобы улучшить свое положение, она вместе с детьми переехала в Мадрас. Поселившись в пригороде, Сарасвати попыталась давать уроки бхаратанатьяма в самом городе, чтобы обучать девочек-недавадаси. Но тщетно: городская элита не желала для изучения танца отдавать своих дочерей девадаси. На момент знакомства Сарасвати с Давешем Сонеджи, у нее была всего одна ученица – студентка небраминка (Soneji, 2012: 226). Хотя мужчины наттуванары имели неплохие возможности для педагогической деятельности и обучали танцу представителей среднего класса. Наверное, потому что обучали «древнему бхаратанатьяму», а не садиру.

Всоседней Андхре ситуация была не лучше. В некоторых случаях девадаси преподавали эпизодически, когда кто-то из постоянных учителей приглашал их к своим собственным ученикам. Иногда это было не столько обучением, сколько консультацией. Для калавантулу тоже не нашлось достойного места на современной сцене, а возможность за деньги обучать своему искусству женщин не своей общины была минимальна. Например, в деревне Татипака (дистрикт Западный Годавари) некоторые женщины, желавшие открыть школу, должны были пройти через унизительную процедуру: они должны были получить в полиции необходимый сертификат, позволявший узаконить их статус учителя танца и свидетельствующий о том, что они не приводят девушек в свой дом «для иных целей». Сертификат при этом должен был висеть на видном месте

(Soneji, 2012: 201).

В1930-х в Андхре началось движение за создание региональной формы танца, по примеру тамилов, создавших бхаратанатьям, который стал одним из национальных символов Тамилнаду. Но за основу был взят не женский танец калавантулу, а мужская танцевальная традиция браминских смартов из деревни Кучипуди. Гораздо позже было восстановлено искусство

бхогамелам (bhogamelam) и в 1970-х годах его стали осваивать высшие классы. В 1972 году Натараджа Рамакришна, учитель танца из Хайдарабада, оказывал существенную поддержку традиционным артистам, владеющим искусством абхинайи, помогая им материально. В первые годы после «Anti-Devadasi Act» он привез в Хайдарабад многих калавантулу и попросил этих женщин обучать его учеников. Вместе с калавантулу он разработал программу обучения традиционной бхогамелам, которую назвал «андхра натьям» (andhra nāṭyam). А Свапнасундари, тщательно изучив репертуар калавантулу, создала свой вариант танца Андхры, который назвала «виласини натьям» (vilāsini nāṭyam). Хотя эти две версии танцевального искусства калавантулу получили распространение в таких больших городах с большими возможностями как Хайдарабад и Дели, сами калавантулу оказались ненужными на городской сцене (Soneji, 2012: 201).

Американский антрополог Роксана Гупта, изучавшая в Индии кучипуди, изучала абхинаю у девадаси по имени Венкатаратнама, которую периодически приглашал ее учитель танца, Натараджа Рамакришна, для обучения своих учеников. У Венкатаратнамы был покровитель, от которого она родила дочь. Несмотря на отмену института девадаси, она сумела приспособиться к изменившимся условиям, преподавая искусство танца. Она, как и подобает девадаси, носила шелковые сари, золото, жемчуг и бриллианты и жевала пан (Гапта, 2004: 17). Несмотря на то, что учитель помогал девадаси, давая им возможность заработать, он не смог преодолеть барьер общественного мнения и не позволил своей ученице принять приглашение Венкатаратнамы посетить ее дом. Он объяснил: «Мы никогда не заходим и не гостим в домах девадаси. Это выглядело бы нехорошо»

(Гапта, 2004: 20).

К сожалению, в независимой Индии отношение к девадаси в лучшую сторону не изменилось. Это можно видеть также на примере романа «Гид», автором которого является тамильский писатель Р. К. Нараян. Рози, танцовщица из традиционной семьи девадаси, рассказывает о себе главному герою – Раджу: «В нашей семье все женщины были храмовыми танцовщицами – и моя мать, и бабушка, и мать моей бабушки. Будучи еще совсем юной девушкой, я уже танцевала в нашем деревенском храме. Вам известно, как к нам относятся люди?… Они относятся к нам, как к проституткам…» (Narayan, 2012: 84). И это правда. Спросите любого индийца, кто такие девадаси, и человек, смутившись, ответит, что это проститутки, которые раньше танцевали в храме.

Девадаси Ранганаяки рассказывала, что танцы являлись ее основным занятием. Она танцевала в храме и другой какой-либо деятельностью не занималась. Храмы обеспечивали своих девадаси землей и домом, а правитель периодически приглашал их танцевать в свой дворец. Так танцовщицы получали возможность дополнительного заработка. Но после 1947 года она стала преподавать свое искусство. Ее ученицами в основном становились девушки, которые никак не были связаны с общиной девадаси (Kersenboom-Story, 1987: 191). Такой поворот событий можно считать если не исключением или случайностью, то редкостью, поскольку общество не жаловало преподавателей девадаси.

Девадаси не смогли полноценно интегрироваться в современное общество и культуру. За редким исключением им не удалось реализовать себя в качестве учителей танца. Таким редким исключением, да и то с большими оговорками, пожалуй, можно считать Майлапур Гаури Амму. Она была посвящена храму Капалешвары, который расположен в районе Майлапур, в Ченнае. Ее учениками были Т. Баласарасвати, Рукмини Деви, Падма Субраманиям, В. П. Дхананджаян, Хемамалини, Ямини Кришнамурти и многие другие знаменитости. Несмотря на то, что Гаури Амма вырастила плеяду таких замечательных учеников, она жила в крайней нужде. После отмены института девадаси, у Гаури Аммы было конфисковано жилье, которое ей когда-то выделил храм Капалешвары. Она просила Рукмини Деви походатайствовать, чтобы ей оставили дом, но из этого ничего не получилось. Последующие годы своей жизни Гаури Амма провела в доме, расположенном неподалеку от храма Капалешвары, с которым у нее оставалась тесная духовная связь. Открывая утром окно своей комнаты, она могла видеть гопурам родного храма. После смерти Гаури Аммы в 1971 году у ее родни не было денег даже на гирлянду, чтобы положить на тело девадаси, и похороны оплачивала Рукмини Деви (Soneji, 2012: 225).

Баласарасвати и Майлапур Гаури Амма

Гаури Амма преподавала в основном абхинаю, поскольку традиционный репертуар девадаси состоял из номеров с преобладанием абхинайи. Хотя ее учителем был наттуванар Наллур Мунусвами, искусству абхинайи ее обучала в основном мать. Некоторые учителя танца, стараясь поддержать девадаси материально, время от времени приглашали их к своим ученикам именно для преподавания абхинайи. Несмотря на то, что искусством абхинайи владели и наттуванары, оно считалось сугубо женской специализацией и зачастую вместе с песнями переходило от матери к дочери. Это, кстати, является одной из причин невостребованности девадаси в качестве учителей танца – они специализировались, как правило, на абхинае композиций эротического содержания, таких как падамы и джавали. Но именно эти композиции были «забракованы» исполнителями бхаратанатьяма.

Женщины, веками хранившие искусство, которое сегодня называют классическим, оказались никому не нужными. Как во время нашествия мусульманских завоевателей люди прятали изображения своих богов и втайне поклонялись им, так и некоторые девадаси продолжали тайно изучать танец – священное искусство и куладхарму (kuladharma), без всякой надежды на получения какого-либо вознаграждения или славы (Ragini Devi, 2002: 49). В целом девадаси как учителя не состоялись. Можно по пальцам пересчитать тех, кому удалось добиться успеха на этом поприще и сделать карьеру преподавателя танца. С глобальными преобразованиями системы справиться удалось не многим девадаси. Лишь единицы смогли удачно выйти замуж за своих богатых покровителей, как, например, певица М. С. Суббулакшми, которая, несмотря на свое происхождение, вышла замуж за брахмана, или танцовщица Джаялакшми, которая стала рани Рамнада (Srinivasan, 1988: 193). Некоторые девадаси стали учителями, или скорее, консультантами танца, но большинство из них обнищали и канули в безвестность. Те же девадаси, которые не блистали знаниями, мастерством и именем, мало что потеряли в своем статусе (Whitehead, 2001: 176).

Сегодня многие артисты с гордостью признают, что изучали танец у девадаси. Но востребованным оказывался лишь идеализированный образ

девадаси – востребованным в качестве символа древней традиции. А реальные девадаси, по справедливому замечанию Давеша Сонеджи, и поныне отделены от общества социальным и культурным барьером (Soneji, 2012: 226). Однако было бы ошибкой считать, что храмовые танцовщицы исчезли сразу же после отмены института девадаси. Этим женщинам запретили посвящать себя Богу и танцевать публично, но редкие посвящения все же случались. Они проходили тихо, без лишнего шума, и даже тайно. Тайно дети бывших девадаси изучали садир и так же тайно в некоторых храмах появлялись танцовщицы, чтобы исполнить для Бога танец или песню. Индолог Камил Звелебил в одной из своих статей сообщал о девадаси в мадурайском храме Минакши, который он посетил уже в независимой Индии. Танцовщицы приходили в храм тайно, чтобы исполнить перед богами свой танец. «В конце богослужения откуда-то из темноты коридоров появились две «нелегальные» танцовщицы (это, повторяем, запрещено законом) и спели колыбельную – красивый тамильский гимн IX века, немного потанцевали, что было необыкновенно прекрасно и производило чарующее впечатление, и исчезли так же быстро и тихо, как появились. Тот, кому посчастливилось хотя бы раз увидеть дэвадаси, пережил несколько незабываемых минут» (Звелебил, 1969: 304).

По сообщениям Ф. Марглин, изучавшей традицию махари в Ориссе, на 1955 год в Пури в храме Джаганнатха было тридцать девадаси, а в 1975 году их оставалось только девять, включая бывших девадаси (Marglin, 1985: 11). На 1977 год эти женщины были в возрасте от тридцати пяти до семидесяти, при этом только четверо из них участвовали в храмовых ритуалах и лишь одна в ежедневных. Остальные из тридцати к тому времени уже умерли либо были замужними женщинами. Все дочери девадаси тоже были замужем (Marglin, 1985: 26). Это означало конец традиции.

Институт девадаси прекратил свое существование и никто даже не попытался его реформировать. Имущество девадаси отошло к мужчинам их общины, в некоторых случаях – к государству, а танец «спасли» брахманы. Это был беспрецедентный случай лишения целой группы людей их наследственного профессионального занятия и передачи его другой группе. И произошло это в кастовом обществе, где свято чтится джатидхарма, в обществе, которое веками жило согласно правилу: «Лучше плохо выполнять свою дхарму, нежели хорошо чужую».