4.2. Правовые предпосылки теории

Право собственности является формальным институтом, а значит, экономическим правилом. Экономическими называются правила, определяющие возможные формы организации хозяйственной деятельности, в рамках которой индивиды или группы кооперируются друг с другом или вступают в конкурентные отношения. Например, к экономическим правилам может относиться запрет на слияние двух компаний, принадлежащих одной отрасли, если результатом будет превышение значения индекса концентрации заранее определённой критической отметки. К аналогичного рода правилам может быть отнесено установление предельных цен на продукты и ресурсы, определяющих соответственно рамки обмена на конкретном рынке; введение ограничений на импорт (посредством квотирования, повышения таможенных пошлин, ужесточения экологических требований и т.п.); сроки действия патентов. Экономическими правилами являются правила собственности и ответственности, которые более подробно рассматриваются в связи с исследованием вопроса о правах собственности и внешних эффектах, спецификации и «размывании» прав собственности.

Экономические правила являются условием, непосредственной предпосылкой возникновения прав собственности, так что последние оказываются результатом их создания и применения. Таким образом, права собственности появляются там и тогда, где и когда возникают правила, определяющие общие принципы отношения между людьми по поводу ограниченных благ. Учитывая данное обстоятельство, можно сказать, что, рассматривая права, мы одновременно анализируем правила, и наоборот.

Понятие «собственность» имеет различную смысловую нагрузку, что отражается в использовании в английском языке двух терминов: «ownership» и «property». Если под «ownership» подразумеваются полные права, которыми обладает человек, за вычетом определённых ограничений, введённых государством, то под «property» подразумевают притязания на вещь, имеющую ценность (ожидаемый поток дохода) или ожидаемую полезность. Доступ к объекту, обеспечиваемый «ownership», ещё не обеспечивает притязания на ценность. Таким образом, доступ к вещи обеспечивается безотносительно её ценности для конкретного человека. Логически притязание на вещь как потенциальный источник полезности принимает общественно определённую форму, когда становится правом собственности (property right), поскольку последнее, как станет очевидно из дальнейшего анализа типов правовых

46

отношений, определяется через существование отношения между людьми по поводу ограниченного блага. Таким образом, присвоение вещи становится реализацией права собственности тогда, когда отношение человека к ней опосредованно отношением его к другим индивидам.

В историческом плане можно выделить два подхода к определению и исследованию собственности: как внутри себя нерасчленённое целое, абсолютное и неделимое; как набор правомочий, которые представляют собой открытое множество. Первый подход основан на континентальной правовой традиции, представленной в кодексе Наполеона. Второй подход реализован в рамках англосаксонской традиции. Значимость второго подхода обусловлена возможностью дифференцированного отношения к вещи экономических агентов в соответствии с их сравнительным преимуществом в её использовании.

Следствиями развития континентальной традиции были: рассмотрение собственности как вещи; формальная неделимость имущественных прав;

ограниченные возможности использования принципов прецедентного права ввиду формальной неделимости собственности.

Для понимания англосаксонской традиции необходимо иметь в виду, что благо имеет множество измерений (по полезным свойствам), которые можно классифицировать:

-по времени;

-месторасположению;

-форме.

Данные измерения обладают динамическими характеристиками в рамках отношения «человек – вещь». В связи с этим следует напомнить, что К. Менгер выделял четыре условия превращения вещи в благо:

существование потребности;

существование полезных свойств;

осознание человеком полезных свойств; возможность распоряжаться (присваивать) вещью.

многогранность правовых отношений к ней других людей, принимающих форму правомочий. Перечисленные выше условия позволяют различать ограниченный ресурс (благо) и вещь, а также права собственности и ограниченный ресурс. От-

47

сутствие различий по первой части делает невозможным отделить «ownership» от «property», тогда как во второй части это приводит к отождествлению собственности и права собственности, что означает невозможность обособления обмена благами от обмена правами на них. Строго говоря, это противоречит хозяйственной практике. Наглядный пример тому − организация обменов на фьючерсных рынках, где сам товар отсутствует, а обмениваются только права на него.

Права собственности определяют те действия по отношению к объекту, которые разрешены (санкционированы) и защищены от препятствий их осуществления со стороны других людей. Таким образом, наряду с этими правами продуктом правил являются обязанности, поскольку речь идёт о взаимодействии людей, в рамках которого одни экономические агенты должны соблюдать права других.

Права собственности представляют собой такие санкционированные (экономически, юридически, этически) и принятые в обществе (формально и неформально) поведенческие отношения между экономическими агентами, которые открепляют перечень возможных способов использования ограниченных ресурсов как исключительную прерогативу отдельных индивидов или групп. В качестве возможного способа структуризации права собственности С. Пейович рассматривает следующие виды правомочий3:

-право пользоваться вещью (uses);

-право извлекать из использования данной вещи доход (uses fructus);

-право изменять физическую форму и субстанцию вещи (abuses);

-право передавать указанные правомочия другому лицу, (дарить, завещать, продавать, передавать на время).

Наиболее полно англосаксонская правовая традиция воплощена в перечне А. Оноре, состоящей из одиннадцати правомочий. Выделение правомочий позволяет приписать каждому из них некоторую величину полезности, что будет иметь важные последствия с точки зрения объяснения поведения экономических агентов.

1. Право владения, суть которого в защищённой возможности осуществления физического контроля над вещью. Данное правомочие лежит в основе исключительности права собственности.

3 Капелюшников Р. И. Экономическая теория прав собственности. М. : ИМЭМО, 1990. С. 14.

48

Если отсутствует право владения (вне зависимости от того, кому оно принадлежит), то бессмысленным становится и сам термин «собственность».

2.Право пользования, состоящее в извлечении либо личной выгоды (если речь идёт о пользовании в узком смысле слова), либо пользования ею как благом более высокого порядка. Иными словами, право пользования относится к вещам, обладающим как непосредственной, так и косвенной полезностью.

3.Право управления включает в себя возможность определения направления, в котором может быть использована данная вещь, а также определение круга лиц и порядка доступа к ресурсу.

4.Право на доход, который может проистекать из непосредственного пользования вещью (имплицитный доход) или пользования вещью другими индивидами (доход в явной форме − денежной или натуральной).

5.Право на капитал (или капитальную стоимость), которое предполагает возможность дарения, продажи, промотания, изменения формы или уничтожения блага. Данное право включает временной аспект в отношения между людьми по поводу того или иного блага.

6.Право на безопасность, или иммунитет от экспроприации, которое предполагает защиту от вредного воздействия на поток доходов в виде экспроприации даже при условии наличия компенсационной системы.

7.Право на передачу вещи по наследству. Существование данноrо права обусловлено тем, что после смерти данная вещь перестаёт быть ценной для её обладателя, однако интерес к ней как активу сохраняется для других. Раз это так, то данное правомочие может быть ценным для того, кто является завещателем, в той степени, в какой посредством его использования может быть осуществлён обмен правами.

8.Бессрочность, которая означает отсутствие каких-либо временных границ в осуществлении правомочий. Чем длиннее временной горизонт, тем выше ценность данного актива для его обладателя.

9.Запрет вредного использования. По сути, это «отрицательное» право,

которое не позволяет использовать вещь таким образом, чтобы это было связано

свредом, наносимым имущественным объектам других агентов.

Рассмотрение данного правомочия имеет принципиальное значение при анализе возникновения и эволюции монополий закрытого типа, когда потенциальные конкуренты не могут оказать вредного воздействия на положение монополиста в силу легального запрета на свободный вход в ту или иную отрасль. В то же время правила добросовестной конкуренции не

49

позволяют использовать имеющиеся в принципе возможности устранения конкурентов. Данное правомочие даёт возможность провести грань между исключительностью права и его абсолютностью.

10.Ответственность в виде взыскания. Это правомочие даёт возможность отчуждать вещь в уплату долга. Данное правомочие также обладает ценностью, так как позволяет использовать имущество в качестве залога и соответственно формулировки достоверных обещаний как неотъемлемого элемента большинства сделок, в которых оппортунистическое поведение агента особенно опасно для финансового положения конрагентов.

11.Конечные права, которые состоят в «естественном» возвращении переданных кому-либо правомочий по истечении срока передачи, вследствие утраты силы договора или по иной причине.

B связи с перечисленными правомочиями необходимо сделать несколько поясняющих замечаний.

Во-первых, часть правомочий может выступать только в пучке, то есть являются взаимодополняемыми и не имеют ценности одно без другого. Например, право на доход бессмысленно, если не существует правомочия «безопасность», поскольку низкая вероятность получения дохода ввиду отсутствия безопасности означает фиктивность данного правомочия. Право пользования часто объединяется с правом на доход, особенно если трудно провести различие между явным и имплицитным доходом. Данное правомочие оказывается нeотъeмлемой частью права на капитальную стоимость, поскольку ценность последнего определяется через дисконтированный поток ожидаемых доходов.

Во-вторых, следует проводить различие между исключительными правами собственности и их передаваемостью. В частности, фермер может обладать исключительным правом на физический контроль по отношению к участку земли, однако продать или заложить его он не может. Здесь предполагается, что нарушение данного правила для фермера связаны с запретительно высокими издержками, так что права собственности де-юре совпадают с правами собственности де-факто.

В-третьих, существует принципиальное различие между исключительным

иабсолютным правом собственности. Исключительность права для данного человека может существовать при наличии девятого правомочия, тогда как именно данное правомочие не позволяет говорить о праве собственности как абсолютном. Ограничение права собственности по данному правомочию

50

является важным элементом структуризации отношений между людьми. Однако это ещё не означает, что оно обязательно обеспечивает более высокую эффективность, соответствующую, например, условиям равновесия при совершенной конкуренции.

В-четвёртых, в экономической литературе не существует единой, общепринятой классификации правомочий. В качестве первого шага к снятию конфликта между различными точками зрения на классификацию правомочий можно было бы выяснить, какие факторы обусловливают ту или иную комбинацию правомочий.

Чем более дифференцированы отношения между людьми по поводу вещей, тем более полезными оказываются дробные классификации правомочий для более адекватного отражения характера отношений. Поскольку дифференциация отношений − процесс, сопровождающий размещение ресурсов, его неотъемлемой характеристикой является процесс расщепления права собственности, что, собственно, и позволяет выделять множество правомочий. Следовательно, природа данного процесса в каждом конкретном случае определяет характеристики правомочий. Следует отметить, что процесс расщепления права собственности − одна из динамических характеристик отношений между людьми по поводу ограниченных благ наряду с процессами спецификации и размывания прав.

В-пятых, как экономические правила могут быть формальными и неформальными, так и права собственности могут быть правами де-юре и дефакто. Такая постановка вопроса требует преодоления нормативизма правовой теории, ориентированной на формальные правила. Данный подход позволяет объяснять, например, функционирование рынка земли как инструмента по передаче прав собственности в ситуациях, когда последние не специфицированы и не защищены государством.

В-шестых, перечисленные элементы дают огромное количество комбинаций, но не все их сочетания, как было сказано выше, заслуживают названия права собственности. По мнению Г. Беккера, таковыми могут быть признаны: право на «капитальную стоимость» даже взятое отдельно; любая комбинация с его включением; любая пара из первых четырёх элементов (право владения, право пользования, право управления и право на доход) с добавлением к ней права на безопасность и т.д. В любом случае один из первых пяти элементов обязательно должен присутствовать в связке, которая могла бы составить право собственности. Но даже при этих оговорках число осмысленных

51

сочетаний оказывается равно 1,5 тыс., а если учесть их варьирование по субъектам и объектам права, то разнообразие форм собственности становится, по мнению Г. Беккера, поистине устрашающим.

С точки зрения экономистов-теоретиков прав собственности, такой подход с жёстко проводимой границей между ситуациями, где есть право собственности и где его уже нет, не вполне корректен. Право собственности − это непрерывный ряд, а не фиксированная точка. По замечанию А. Алчиана и Г. Демсеца, в какой мере то или иное правомочие на вещь принадлежит собственнику, можно судить по тому, насколько его решение предопределяет её действительное использование. Если существует вероятность, равная единице, что решение собственника, выражающее реализацию им какого-либо правомочия, и в самом деле без малейших отклонений будет выполняться в процессе использования ресурса, то тогда можно сказать, что собственник обладает абсолютным правомочием на этот ресурс.

В-седьмых, самым уязвимым из списка А. Оноре является девятый элемент – запрещение вредного использования. Американский правовед Дж. Уолдрон предлагает исключить его из полного определения права собственности, потому что общие запрещения не имеют прямого отношения к имущественному статусу вещи: если для автомобилей существует ограничение скорости, то его следует соблюдать независимо от того, едет человек на своей, одолженной или взятой на прокат машине. Но это запрещение идёт вразрез с представлением о праве собственности как пучке правомочий. Даже если какието сочетания правомочий признаются «правом собственности» в полном смысле слова, то это не означает, что они не могут отпочковываться и принадлежать кому-либо в таком усечённом виде. Взяв напрокат или одолжив автомобиль, человек приобретает по меньшей мере право пользования им, и, следовательно, ограничение скорости сужает для него объём этого правомочия.

Проблемы, связанные с запрещением вредного использования, состоят в другом. Дело в том, что многие способы нанесения ущерба другим лицам не только не запрещены, но охраняются законом. В условиях частнособственнического правового режима обычно нельзя причинять вред физически, путём прямого воздействия на потребительную стоимость чужого имущества, но можно наносить ущерб косвенным путём, снижая его меновую стоимость. Предприниматель не вправе разорить конкурента, устроив поджог на его фабрике, но он вправе разорить его, резко повысив эффективность собственного производства. А в средневековых цехах и этот способ поведения считался незаконным.

52

Существующие трудности определения объёма правомочия, связанного с запрещением вредного использования, выводят на ключевую проблему о допустимых пределах ограничения прав собственности. Смысл этого правомочия состоит в том, что даже включение в набор элементов из полного определения не делают право собственности неограниченным. Это естественно, поскольку равные права предполагают симметричные ограничения взаимного плана. Ограничения на право собственности индивидуума вытекают из признания им прав собственности других индивидуумов. В обмен на свой отказ от поведения, способного причинить ущерб чужому имуществу, индивидуум рассчитывает на такой же отказ от других по отношению к его имуществу. Но очень многие ограничения не носят такого обменного характера (т.е. не являются по сути ограничениями). Они мотивируются не тем, что данный способ действия может нанести ущерб интересам другого лица, а тем, что он противоречит интересам общества в целом. Это сразу делает границы понятия «воздержания от вредного использования» зыбкими и подвижными. Общий вывод будет состоять в том, что права складываются в определённую систему, отдельные подсистемы которой могут вступать между собой в конфликт, и что нет никаких универсальных критериев, определяющих, какое из конфликтующих прав должно быть подвергнуто ограничению.

При этом, рассматривая проблему ограничения прав, чрезвычайно важно не смешивать два внешне схожих, но по сути совершенно различных процесса. Уже было отмечено существование противоположных традиций в трактовке права собственности. Первая представляет его как некий монолит, вторая – как пучок правомочий, которые могут бесконечно комбинироваться и рекомбинироваться. Поэтому эволюция капиталистической собственности в девятнадцатом – двадцатом веках может прочитываться двумя различными способами. В рамках первой традиции она будет представать как прогрессирующее обужение, урезание, сжатие когда-то единого и неделимого права частной собственности, а в рамках второй – как естественный и непрерывно идущий процесс перегруппировки правомочий самими собственниками. С этой точки зрения единое и неделимое право – не более чем некая идеальная конструкция, а в реальной жизни – и в прошлых веках, и в нынешнем – отдельные правомочия всегда вступали в разнообразнейшие сочетания и могли каждое по отдельности принадлежать разным лицам. В хозяйственной практике имеют место и процессы ограничения, и процессы расщепления права собственности.

53