Oldenburg_S_F_Kultura_Indii_S_F_Oldenburg__Moskva_Berlin_Direkt-Media_2020

—Отшельник борется со своим—сердцем, которое все не может

успокоиться, он говорит:

Я поступлю, как владыка, и он кончает исповедь своих

переживаний обращением к тому же сердцу, но уже не как во-

прошатель, а как решающий судьбу, он говорит:

Как серна вол; на я в лесу цветущем чудных гор,

увенчанных в вершинах облаками, бродить ты будешь,

там на горах а безлюдье насладишься ты,

о сердце, все превзойдя.

А те, кто следует твоим велениям, сердце мужчины,

женщины, наслаждаясь счастьем, тобою данным,

стремясь к возврату в жизнь, сами, того не видя,

подчинены власти Мары.

Перед нами глубокое внутреннее переживание человека

сильного и деятельного; весьма вероятно, что предание сохра-

нило нам память об истинном факте и что Талапута был, дей-

ствительно, директор театра, любивший свое дело и

покинувший его, только проникшись идеею искания спасения.

В первой части поэмы долгая внутренняя борьба, где совесть

побуждает человека покинуть любимое дело—

и любимых лю-

дей, чтобы искать единое, что есть на потребу. Во второй части

мы видим, что победа как будто одержана

перед нами уже

«отшельник» , уже покинувший мир, который лицом к лицу с

природой, которая ему близкая и родная, надеется найти

главное . Но сердце его, видимо, не знает покоя, оно все еще

ищет и стремится. В третьей части мы видим конечную победу—

непреклонной воли человека, нашедшего путь к высшему по-

знанию, а следовательно, и к нирване; сердце побеждено

ис-

тинный путь обретен.

«

Чрезвычайно велико»

разнообразие этих буддийских иска-

телей и искательниц истины, и указанная нами книга

Стихи

старцев и стариц представляет нам драгоценный материал

для размышлений и показывает всю интенсивность индийских

духовных переживаний уже в глубокой древности.

Насколько«

искательство»

духовное было широко распро-

странено в Индии, видно из того, что в главном

«индийском

эпосе, Махабхарате , герои которого известны в самых глухих

деревнях Индии, мы находим философскую поэму

Песнь Гос-

214

Совершенно иначе стал вопрос в Индии. В противовес брахма--

нам, ушедшим в значительной мере в культ, с его бесконечными

жертвоприношениями, появились искатели религиозно

философских истин, нищенствующие—

шраманы. В их среде, как

вы знаете, возникли Упанишады, в которых так ярко сказалось

искание мировой души

пантеизма— . В их представлении-

за об-

манчивым нереальным внешним покровом мира лежит мировая

душа, сам мир действительный

истинносущий, его то и надо

познать, и только это познание и важно, всякое иное знание

есть, в сущности, незнание.

общего вопроса ясно, что подробно-

При такой постановке

сти культа, жертвы имеют мало значения, нет надобности их

отрицать, можно даже в интересах тех, кто не способен под-

няться до истинного познания, приносить жертвы, произно-

сить молитвы, но все это для истинно познающего будут

только символы, нечто условное и, в сущности, маловажное. И

мы видим, что, в сущности, тип шрамана, создавшийся еще в

ведический период, продолжал существовать и потом с самы-

ми незаметными изменениями и жив и в наши дни, знающие

святых; он даже проник в индийскую мусульманскую среду,

явившись и в ней, как и в брахманстве, животворным, творче-

ским началом. Буддизм внес существенные-

изменения в шра-

манство, создав параллельно

свое монашество, которое

«провозгласило»

непознаваемость« »

истинно сущего и отрицание

брахманских—

представлений« »

о существовании« »

единого бога,

я

человеческого и

я

мирового и конечного слияния лично-

го

человеческого

я

с мировым

я . Вместе с тем буддизм

Это впечатление получаешь-

и теперь, когда беседуешь с уче-

ными буддистами на философские и религиозные темы

чувствуешь у них какое то недоступное нам сочетание несоче-

таемого по нашим понятиям. Здесь, может быть, и ключ к по-

-

—

ниманию той широкой религиозной терпимости Индии, о

которой мне уже не раз приходилось говорить.

Мы получаем вместе с тем и объяснение того, почему рядом

с поразительным развитием религии в Индии мы видим и по-

разительное развитие философии. В нашу задачу не может

входить, конечно, даже краткий очерк индийской философии,

но я не могу не указать на то исключительное место, которое

она занимает в индийской культуре, и не сказать несколько

слов о тех философских школах, в которых философская мысль

получила свое высшее развитие. Прежде всего приходится ука-

зать на два прямо противоположных направления, которые

владели индийскою мыслью и боролись в ней: это идеализм и

реализм; победа в конце концов осталась за реализмом, но и

идеализм, представленный главным образом буддийскими—

учителями, оставил неизгладимые следы—на реализме. Мы мо-

жем эти два направления свести,

—в сущности, к буддизму

представителю идеализма и брахманству

представителю ре-

ализма, но философия брахманизма

веданта, зачатки которой

мы находим уже в Упанишадах, в своем высшем развитии, при-

мерно уже в VIII в. н. э., является, в сущности, иллюзионизмом.

Отличие это между буддизмом и брахманизмом прекрасно

сформулировано русским исследователем буддийской филосо-

фии: Дармакирти (величайший буддийский философ, живший,

вероятно, в VII в. н. э.), говорит акад. Щербатской , отрицает ре-

альность познаваемого нами мира явлений и на этом останав-

21

ливается, далее для него начинается область, недоступная для

познания. Шанкара же (великий брахманский философ—

VIII в.)

отрицает реальность мира явлений только для того, чтобы этим

путем установить истинное бытие своего брахмана единой и

вечной духовной субстанции. Философская литература Индии

составляет целую библиотеку, в которую европейский ум только

начал еще вчитываться и вдумываться, и уже первые результаты

академик,

прославленный индолог,

(1896 1942)

автор многочисленных трудов по истории буддизма и его философии.

21 Щербат кой Ф. И.

–

—

217

этого преподавания показывают с полной очевидностью богат-

ство источника. Длинный ряд«столетий»занят этим философским

движением, движением лишь в слабой мере соприкасающимся с

религиею. Но затем искание

главного опять принимает более

религиозный характер, и мы видим ряд учителей столь же фи-

лософов, сколько и религиозных проповедников и даже скорее

последнее. Их« мы встречаем и в XIX и в XX в. Один из этих индий-

ских искателей XIX в. облек в образную форму это искание; вот

его слова: Говорят, что жемчужница покидает ложе свое на

морском дне и поднимается на поверхность моря, чтобы при-

нять капли дождя, падающего под звездою света. Жемчужница

плавает, открытая на море, пока не падет в нее капля волшеб-

ного дождя света. Затем она погружается опять на дно и оста-

ется там, пока из дождевой капли не образует чудную

жемчужину. Подобно тому есть и настоящие искатели истины,

которые странствуют с места на место, ища святого и совер-

шенного учителя, который-

сказал бы им то слово, что откроет

им врата вечного блаженства. И когда во время упорного и

терпеливого искания кто нибудь из них найдет такого учителя

и получит от него жданное слово, которое разобьет»

все оковы,

он сразу покидает мир и уходит в глубину своего сердца и там

пребывает, пока не достигнет вечного мира .

1910

-

«

Поставлю рядом с этим и слова русского ученого, поехавше—

го в Индию ради изучения индийской философии в

г.:

Счастливая случайность свела меня с одним нищим

от-

шельником, с которым мне удалось сойтись, а через него и с

многими другими... Авторитет его среди местных индийских

каст был столь высок, что он мог, не стесняясь правилами ка-

стовой исключительности, свободно жить со мною. Жили мы в

совершенно индийской обстановке, в местности, в которой не

было ни одного европейца, где единственный разговорный язык

был санскрит» , проводя время—

с утра до вечера в философских

диспутах, с двумя перерывами в месяц, в день новолуния и

полнолуния . Вы видите

в XX в. нашей эры то же искание