жетов, вольно или невольно ослабляя в сфере историописания влияние богословских идей.

Вопросы для самоконтроля

1.Какие наиболее важные исторические события повлияли на развитие историографии Франции, Англии, Германии, Италии во второй половине XI – XIII вв.?

2.Что нового в историографии Западной Европы появляется в

XI – XIII вв.?

3.В каких из западноевропейских стран в XI – XIII вв. наиболее успешно развивались традиции историописания? С чем это было связано?

Лекция 6. Историография XIV – XV вв.

Происходившие в XIV – XV вв. в Западной Европе наряду с п о- литическими социально-экономические изменения свидетельствовали о начавшемся здесь кризисе феодализма и зарождении элементов нового общественного устройства.

Одним из проявлений этого процесса стало усиление влияния в обществе так называемых «денежных» людей, незнатных по происхождению, но сумевших благодаря активной предпринимательской деятельности и обретенному таким образом богатству значительно укрепить свой социальный статус. Одновременно они теснили традиционную элиту – дворянство, многие представители которого беднели прежде всего вследствие уменьшения доходности феодальных поместий.

Дворянская поэзия того времени, живо откликнувшаяся на перемены в обществе, проникнута горечью, презрением к богатым горожанам, которые неизменно именуются в ней «подлыми» людьми.

Важным результатом появления и расширения этого нового социального слоя стало заметное усиление в обществе интереса к светским знаниям, образованности и одновременно постоянное увеличение количества читателей, запросы которых уже не могли удовлетворять средневековые монашеские хроники. Читателей все больше интересовали подробности политических событий, занимательные рассказы о битвах, турнирах, придворной жизни. Поэтому особенно популярными в этот период становятся жанры рыцарской и город-

80

ской хроник, биографии и автобиографии, мемуары, т.е. сочинения, проникнутые в основном чисто светскими настроениями и нередко враждебные духовенству, церкви.

Постепенному ослаблению религиозного влияния на духовную жизнь европейского общества способствовало широкое распространение передовых философских идей, народных ересей, сатирических антицерковных произведений, а также снижение в целом роли папской курии в общественно-политической жизни Западной Европы.

В этих условиях кризисные явления начинают находить отражение и в традиционной средневековой историографии. Монастырские скриптории перестают быть главными центрами создания сочинений на историческую тематику. Приходят в упадок такие известные прежде очаги развития исторического знания, как аббатства Сент-Олбанс и Сен-Дени. Творения монахов-хронистов, представлявшие собой теперь в основном сухие и скучные компиляции произведений церковных историков, все меньше интересовали читателей.

Авторами сочинений, в том числе исторического характера, пользовавшихся в XIV – XV вв. наибольшим читательским спросом, все чаще становились светские лица. В своих работах они, как правило, описывали современные им события и уже поэтому в большей мере, чем это делалось прежде, заботились о достоверности своего повествования, предпочитая писать о том, что видели сами или о чем узнавали из первых рук.

Примерно с середины XIV в. все более громко начинают заявлять о себе представители так называемой «бургундской школы» – писатели, жившие во владениях герцогов Бургундских и создававшие исторические произведения в жанре рыцарских хроник.

Одним из них был поэт и хронист Жан Фруассар (ок. 1337 – ок. 1410 г.). Он родился в семье мелкого бюргера из г. Валансьена во Фландрии. Поэтические способности, обнаружившиеся у Жана Фруассара еще в четырнадцатилетнем возрасте, позволили ему быстро выдвинуться и обрести влиятельных покровителей, среди которых были, например, принц Уэльский Эдуард (Черный принц) и английская королева Филиппа. Большую часть своей жизни, около 40 лет, Жан Фруассар провел в странствиях по свету, служил при разных королевских и княжеских дворах, меняя покровителей и одновременно политическую ориентацию. Особенно ярко это качество характера историка-хрониста проявилось при подготовке нескольких редакций

81

главного его исторического произведения – «Хроники Англии, Франции, Шотландии, Испании, Бретани, Гаскони, Фландрии и соседних стран», в котором изложена политическая и военная история многих европейских стран на протяжении XIV в. При написании этого труда автор опирался на собственные наблюдения, свидетельства очевидцев, устную традицию, труды своих предшественников, в том числе знаменитую хронику Жана Лебеля.

Хронологически сочинение Жана Фруассара охватывает период с 1327 по 1400 г. и затрагивает, в частности, события первого этапа Столетней войны, важнейшим летописцем которой он считается. Первоначальная, ранняя редакция «Хроник», подготовленная в то время, когда писатель еще находился при дворе английского короля, была выдержана в откровенно проанглийском духе. А следующие, вторая и третья редакции, составленные им во время пребывания на службе у французских феодалов, имеют уже ярко выраженную профранцузскую направленность.

Жан Фруассар известен в историографии западноевропейского Средневековья как «певец рыцарства»: лейтмотивом его «Хроник» стало прославление рыцарских подвигов. Рыцарям автор прощает любые неблаговидные поступки и злодеяния, если только при этом они не нарушали кодекса «рыцарской чести». В любого рода вооруженных столкновениях, в том числе расправах с восставшими крестьянами и горожанами, хронист видит лишь проявление рыцарской доблести, возможность для каждого рыцаря отличиться, совершить подвиг. Поэтому в многочисленных описаниях битв в сочинении Ж. Фруассара обращают на себя внимание подробности стычек между рыцарями (например, того, как один другого прокалывает шпагой), прославление их ловкости и других ратных талантов, приводимые автором пространные списки наиболее отличившихся рыцарей. Не случайно и Столетняя война рассматривается в «Хрониках» главным образом как серия поединков между отдельными рыцарями или группами рыцарей. При этом хронист продемонстрировал абсолютное нежелание признать явные несовершенства рыцарской тактики ведения боя, все более очевидные в условиях начавшихся изменений в структуре традиционного феодального войска. Расписывая в ярких красках личную храбрость рыцарей, красоту и блеск рыцарского войска и считая военное дело исключительной монополией дворянства,

82

Жан Фруассар с нескрываемым презрением, а иногда и со злостью пишет о воинах из числа горожан и свободных крестьян.

Несмотря на бюргерское происхождение Ж. Фруассара, все его симпатии – на стороне аристократии. Посвятив немало страниц своего сочинения описанию обычаев и нравов дворянства XIV в., писатель выказал полное пренебрежение к простым людям.

Всемерное преклонение поэта-хрониста перед рыцарской славой, его стремление всеми способами отстаивать интересы французского феодального дворянства во многом определили и отношение Ж. Фруассара к королевской власти. В глазах писателя король Франции– всего лишь сеньор своих вассалов, а вовсе не воплощение силы или единства Французского королевства. Поэтому, например, и измену королю он воспринимает не более как измену любому другому сеньору, а в дворянах-изменниках видит лишь противников короля как частного лица. Если хронисту и приходилось с похвалой отзываться о французских королях, то исключительно за их «рыцарские», с его точки зрения, качества, а вовсе не за какие-либо политические заслуги и таланты, к которым Ж. Фруассар был абсолютно равнодушен.

Несмотря на то, что сочинению Жана Фруассара присущ ряд серьезных недостатков, таких, как неточность датировок, искажение имен, недостоверность и даже фальсификация исторических фактов, в основном чисто описательный характер повествования, оно пользовалось исключительным успехом уже у современников хрониста прежде всего благодаря хорошему литературному стилю и языку, увлекательности сюжета. Хроника Жана Фруассара была переведена почти на все европейские языки, а со второй половины XVв. многократно переиздавалась.

Постоянно возраставшее влияние идей итальянского гуманизма на традиции бургундской школы историописания привело к появлению в XV в. по-настоящему серьезных исторических трудов, близких к жанру военно-дипломатической истории нового времени.

Особенно наглядно эта тенденция реализовалась в творчестве выдающегося представителя французской историографии XV в. Филиппа де Коммина (ум. ок. 1511 г.). Он был выходцем из фландрской патрицианской семьи и воспитан при дворе бургундского герцога Карла Смелого, который, приняв Филиппа на службу, осыпал его милостями и доверял ему самые ответственные поручения. Тем не

83

менее в 1472 г. Филипп де Коммин перешел к заклятому врагу своего прежнего покровителя – французскому королю Людовику XI, успешно проводившему в своей стране курс на централизацию. Он стал его личным советником и продолжал активно участвовать в политических событиях. После смерти Людовика XI Филипп де Коммин был вовлечен в борьбу, связанную с вопросами престолонаследия и в результате сначала оказался в заточении, а затем – в изгнании. Однако в дальнейшем, при Карле VIII и Людовике XII, его таланты политика и дипломата вновь были востребованы. В конце жизни Филипп де Коммин получил окончательную отставку и приступил к написанию исторического произведения («Хроника и история, содержащая события, происшедшие во время правления королей Людовика XI и Карла VIII за период от 1464 до 1498 гг.»), известного сегодня под названием «Мемуары».

Этот труд состоит из двух частей: первая посвящена правлению Людовика XI (1464 – 1483 гг.), а вторая повествует об итальянском походе Карла VIII (1494 – 1495 гг.).

Одна из наиболее важных проблем, затронутых Коммином в «Мемуарах», касалась политического устройства государства. Однако высказывания хрониста по ней далеко не однозначны. С одной стороны, он выступает за ограничение полномочий короля, как это было в Англии, резко критикуя, например, произвольные, без санкции Генеральных Штатов, поборы с населения и нерациональное расходование короной получаемых таким образом денежных средств. С другой – он не возражает против абсолютных полномочий монарха – при условии, что это будет мудрый, заботящийся о своих подданных государь.

Вопрос о том, каким должен быть хороший правитель, также один из ключевых в сочинении Филиппа де Коммина. В этой связи писатель противопоставляет монарху феодального типа – Карлу Смелому, политика которого носила авантюрный характер, Людовика XI – государя, действовавшего разумно, в соответствии с продуманным планом. Хронист особенно отметил образованность, дипломатические способности французского короля, его стремление избегать войны и кровопролития, если они не были вызваны крайней необходимостью. В то же время, стремясь к объективности, Филипп де Коммин рисует довольно реалистичный портрет Людовика XI: подчеркивая его заслуги перед Францией, он не скрывает недостатков

84

короля, отметив лишь, что «их у него было меньше, чем у других государей».

Главное, что ценил хронист в политическом деятеле, – это благоразумие, ум, последовательность поступков, чувство ответственности, считая, например, что глупость хуже жестокости. Именно поэтому Коммин не раз высказывался против чрезмерной экономической эксплуатации государством широких слоев населения. При этом его внимание к тяжелому положению народа (что было совершенно нехарактерно для феодальной историографии) было продиктовано не сочувствием к простым людям, а исключительно практическими соображениями – пониманием пагубности такого политического курса для всей страны.

Видя главную цель политики в отстаивании государственных интересов, писатель не признавал здесь каких-либо ограничителей из области христианской или рыцарской этики: давая рекомендации «мудрому» правителю, он советовал, к примеру, широко использовать шпионаж, подкуп людей из окружения противника.

Сугубо утилитарный, прагматичный подход Филиппа де Коммина

вописании и оценке политической сферы жизни в определенной мере выдает в нем предтечу феномена Н. Макиавелли, утверждавшего в трактате «Государь», что во имя государственных интересов допустимо нарушение любых норм морали. Но в отличие от Н.Макиавелли, видимо все-таки признавая непреложность неких высших божественных принципов, Коммин, например, осуждал политические убийства и расправы как способ достижения политических целей. По мнению писателя, за ними следовало неминуемое воздаяние, Божья кара.

Столь приземленный взгляд на политику, как и на историю в целом, был следствием весьма пессимистичного отношения Коммина к людям – участникам политических и исторических событий, в основе которых он видел столкновение частных интересов и желаний. При этом писатель не осуждал подобный порядок вещей: по его мнению, человек должен жить и действовать, исходя прежде всего из собственной выгоды (скорее всего, имея в виду свой собственный пример),

вто же время «не переступая через последнюю черту и не впадая в крайний грех».

Вотношении к историческому знанию Филипп де Коммин полностью отошел от установок многих средневековых историковхронистов, видевших в истории прежде всего учительницу христиан-

85

ских этических норм. Он полагал, что история учит, но не морали, а практической мудрости, необходимой для достижения успеха в земных делах.

Историческая концепция французского хрониста строилась на известных положениях августиновского провиденциализма: он признавал участие Бога в организации мира на основе определенных принципов. В то же время, наделяя людей известной свободой воли, разумом, Коммин отводил и им самим немаловажную роль в истории, имея в виду прежде всего выдающихся личностей, особенно государей с их умением или неумением управлять. Вмешательство же Бога в земные дела проявлялось, в частности, в том, каких советников он посылал этим людям: если он хотел помочь правителю, то наделял его способностью выбирать мудрых, дальновидных помощников (здесь Коммин, видимо, опять имел в виду себя), а обреченного на гибель монарха лишал и разума, и настоящей поддержки…

Хотя в своих описаниях политической жизни и нравов феодальноаристократических кругов рубежа XV – XVI вв. автор о многом умолчал (особенно, когда это касалось его не вполне благовидной роли в тех или иных событиях), «Мемуары» прекрасно отображают переломную эпоху кризиса феодального общества и являются настоящим учебником политической мудрости, провозгласив приоритет новых ценностей – ума, расчета, хитрости – над грубой феодальной силой.

Практически с самого своего появления сочинение французского историка-хрониста пользовалось огромной популярностью, несмотря на его местами чрезмерно деловой и даже тяжеловесный стиль: с момента первого опубликования в 1524 г. оно постоянно переиздавалось и также было переведено практически на все европейские языки.

На XIV – XV вв. приходится расцвет жанра городских хроник, которые получают уже повсеместное распространение, что обусловливалось, в первую очередь, все более нарастающим экономическим и политическим подъемом городов Западной Европы в этот период.

Городские хроники как источник по истории западноевропейского Средневековья ценны прежде всего тем, что в них впервые обнаруживается повышенный интерес авторов к экономической жизни и повседневной истории – состоянию торговли и финансов, бытовых условий жизни горожан. Еще одной важной чертой городских хроник XIV – XV вв., неизвестной средневековой историографии предшест-

86

вующих столетий и сочинениям других жанров, стало то, что персонажами исторического повествования в них впервые стали люди незнатного происхождения – горожане. При этом в наиболее благоприятном свете изображались представители зажиточных слоев городского населения, а о рабочих и простых ремесленниках авторы хроник чаще всего отзывались негативно – как о реальных или потенциальных возмутителях общественного спокойствия.

Вместе с тем городские хроники XIV – XV вв. в своей массе попрежнему оставались детищем средневековой традиции историописания со многими присущими ей характеристиками: наличием легендарного материала, еще значительным вниманием к церковнорелигиозной проблематике, несмотря на общий светский тон изложения, фальсификацией исторических фактов и др.

Городские хроники подразделяются на две категории: официаль-

ные и частные.

Официальные хроники писались по заказу городских властей на основе разного рода официальной документации (городских хартий, решений городских советов и т.п.) с привлечением старых хроник и анналов, в том числе монастырских, сочинений средневековых хронистов. Авторами официальных хроник чаще всего были заведовавшие архивами городские писари (секретари совета). Иногда написание хроники поручалось посторонним людям – не жителям города, которым предоставлялись все необходимые материалы. В отличие от Италии, Англии, Франции, в Германии до середины XIV в. авторами официальных городских хроник почти всегда были люди духовного звания и учителя церковных школ. Написанные по заказу городских властей, официальные хроники, как правило, носили весьма тенденциозный характер, отражая настроения и интересы прежде всего правящих патрицианских кругов.

Авторы частных хроник, гораздо более свободные в суждениях и оценках, чем создатели официальных хроник, собственными политическими пристрастиями тоже привносили ощутимые элементы тенденциозности в содержание своих сочинений. Тем не менее частные хроники, которые по сравнению с официальными были гораздо шире распространены, традиционно считаются более информативными и достоверными историческими источниками.

Одним из ярких образцов частной городской хроники является анонимный «Дневник французского буржуа», в котором нашли отра-

87

жение события французской истории первой половины XIV в. и, в частности, противоборство партии бургиньонов и арманьяков. По некоторым оценкам, записи в этом дневнике дают самую точную картину политической и частной жизни Парижа того времени. Для автора «Дневника», зажиточного горожанина, характерна неустойчивость политических взглядов: убежденный бургиньон, враждебный дофину Карлу, он постепенно переходит в оппозицию к герцогу Бургундскому и его союзникам – англичанам.

Среди ранних произведений бюргерской историографии в Англии – «Лондонские анналы» первой половины XIV в., приписываемые казначею г. Лондона Эндрю Хорну. Большая часть «Анналов» представляет собой сокращенную монашескую компиляцию XIV в. «Цветов истории» Роджера Уэндовера, и лишь за 1316 – 1330 гг. даны материалы, относящиеся к жизни лондонских бюргеров. Более содержательны написанные на французском языке анонимные «Лондонские хроники», также датируемые XIV в.: помимо настроений, царивших в среде богатого столичного купечества, в них отображена и противоречивая эпоха борьбы Генриха III с баронами. Городские хроники на английском языке появились в Англии только в XV в.

В Германии весьма интересной и богатой по содержанию была хроника в четырех книгах богатого купца из г. Аугсбурга Буркарда Цинка. Являясь выходцем из среды ремесленников, Цинк в своей хронике выразил настроения и интересы не патрициата, к правлению которого он относился критически, а среднего бюргерства. Человек консервативных взглядов, хронист проявил резко негативное отношение к разного рода новшествам в социальной, экономической и политической жизни: любые перемены в христианском мире он рассматривал как ухудшение существующего порядка вещей, видя в них наказание людям за их пороки и прегрешения. В то же время сочинение Буркарда Цинка отличается глубоким интересом хрониста к экономической жизни, а также обилием автобиографических и бытовых деталей.

Наибольший интерес в качестве исторических источников представляют городские хроники Италии. От сочинений подобного рода в других странах Западной Европы они отличались, например, значительно большим реализмом и рационализмом в изложении событий, более выраженным критическим отношением их авторов к источниковым материалам. А из итальянских городских хроник наиболее вы-

88

дающимися были хроники Флоренции – одного из крупнейших и развитых в социально-экономическом и политическом отношении городов Италии.

Пожалуй, самым известным итальянским хронистом XIV в. был флорентиец Джованни Виллани (ок. 1274 – 1348 гг.), автор двенадцати книг «Флорентийских историй», или «Всемирной хроники». Он происходил из состоятельной пополанской семьи и сам долгое время был крупным сукноторговцем, членом торговых компаний Перуцци и Буонакорси, совершая в качестве их представителя деловые поездки по Италии, Франции, Фландрии. Принадлежа к партии «черных» гвельфов, Виллани после переворота 1301 г. несколько раз входил в состав правительства Флоренции – приората, назначался членом правительственных комиссий, выполнял дипломатические поручения. Таким образом, он был хорошо осведомлен по многим вопросам внутренней жизни Флорентийской республикации, которые уже в то время тесно переплетались с политикой и экономическими интересами ряда других государств не только Италии, но и всей Западной Европы. Но после разорения в 1345 г. компании Буонакорси Джованни Виллани попадает в долговую тюрьму, а в 1348 г. становится одной из первых жертв эпидемии чумы во Флоренции.

Уже во время своих поездок начиная примерно с 1300 г. Виллани стал собирать материалы для будущей хроники, делать заметки о важнейших событиях, происходивших во Флоренции и в тех местах, где он побывал. О событиях в других странах Европы и на Востоке историк-хронист узнавал из французских источников, из писем своих соотечественников-купцов, путешествовавших по всему свету. Необходимые сведения Виллани черпал из документальных материалов (договоров, официальных и частных писем и т.п.), сочинений античных авторов (Тита Ливия, Валерия Максима, Саллюстия и др.), итальянских хроник XII – XIII вв.

Сочинение Джованни Виллани еще во многом напоминает средневековые хроники. Прежде всего – некритичным отношением автора к сведениям легендарного характера, когда он, например, приводит миф о троянском происхождении древнейших жителей Флоренции и вполне соглашается с фантастической этимологией средневековых хронистов, полагавших, что название Британия происходит от имени Брута, сына Приама, сарацины – от имени Сарры, жены Авраама и т.д. Хроника Виллани содержит также немало сообщений о чудесах,

89

знамениях, сверхъестественных явлениях, хотя некоторые из них автор и пытается толковать с позиций рационализма. Августиновский дуализм и провиденциализм пронизывает многие излагаемые хронистом оценки и объяснения событий: все противники папской власти рассматриваются им как орудия дьявола, которых рано или поздно настигнет божье наказание, как это произошло, например, с Филиппом IV и Людвигом Баварским. Карой небесной хронист считал и разного рода восстания, стихийные бедствия. При этом Виллани неоднократно повторял, что божественное решение не отменяло свободную волю человека: наряду с провидением, важной причиной многих из рассматриваемых им событий он называл человеческие страсти и устремления, а также сложившиеся тем или иным образом политические обстоятельства.

Пытаясь быть объективным, хронист стремился уйти от однозначных оценок описываемых им фактов и исторических деятелей. Так, в характеристике папы Бонифация VIII Виллани, отметив его глубокие познания и прекрасную память, одновременно сообщает о его гордости, жестокости, своекорыстии. В то же время, полагая, что историческая правда для хрониста прежде всего заключается в правильном истолковании события, его нравственной подоплеки, он далеко не всегда заботился о фактической точности своего повествования. Не случайно поэтому «Хроника» Виллани содержит немало ошибочных дат, а многие ссылки на авторов и даже цитаты из Библии здесь носят приблизительный характер.

Но при всем этом сочинение Джованни Виллани является уникальным, незаменимым источником по истории экономической жизни итальянских городов XIV в. Так, приведенные в хронике статистические данные о промышленности и бюджете Флоренции, ее монетной системе, рыночных ценах, численности населения, налогах, потреблении и расходах коммуны, крахе банкирских домов в 1345 г., причинах и следствиях этого краха по точности и полноте являются единственными во всей средневековой историографии.

Уже для современников Джованни Виллани его труд стал хрестоматийным произведением, «народной книгой», без знания которой, как и без знания сочинений Данте, невозможно было представить образованного флорентийца. Во многом это было связано с тем, что «Хроника» была написана на volgare – тосканском наречии

90