- •1 См,: Die Identitat Europas: Fragen, Positionen, Perspektiven. S, 21.
- •1 Трактаты о вечном мире, с. 92.
- •1 Трактаты о вечном мире. С. 117-118.
- •1 Spengler о. Der Untergang des Abendlandes. T. I-II. Munchen, 1918-1922; Шпенглер о. Закат Европы. М.-Петроград, 1923. Переиздано в 1993 г.
- •1 См.: RougemontD. Op.Cit p. 192-195.
- •1 Jouffruy Th. De fEtat actuel de Phumanite, melanges philosophiques. Bruxelles, 1834.
- •1 Цит. По; Невлер в.Е. Мадзини и «Молодая Европа» // Вопросы истории. 1972. №7. С. 65.
- •1 См.: Genealogie des grands desseins europeens. P. 67-68.
- •2 См.: Brugmam h. L'idee europeenne, 1920-1970. Bruges, 1970. P. 373-376.
2 См.: Brugmam h. L'idee europeenne, 1920-1970. Bruges, 1970. P. 373-376.
уже в 1980-е гг., летопись истории европейской интеграции начинается именно с нее.
Подготовительный, предстартовый период интеграции занял пять лет (1945-1950). Это было время мобилизации общественного мнения, создания и консолидации множества организаций в поддержку объединения Западной Европы, разработки конкретных проектов на общественном и государственном уровнях, уточнения позиций заинтересованных стран и поисков взаимоприемлемых вариантов. Центральным событием этого периода стал конгресс сторонников объединения Западной Европы, состоявшийся в Гааге в 1948 г. Он собрал более 700 делегатов из 16 стран, в том числе государственных деятелей, политических лидеров, ученых, деятелей культуры и т.д., а также сотни наблюдателей, журналистов и гостей1. После Гаагского форума подготовка к объединению вступила в практическую фазу.
В ходе дискуссий выяснилось, что между двумя ведущими западноевропейскими государствами того времени - Францией и Великобританией - существуют непреодолимые разногласия относительно целей и формы будущего союза, объема его компетенции и их соотношения с принципом национально-государственного суверенитета. Великобритания и ряд других государств не соглашались идти так далеко, как предлагала Франция, которую поддержали ФРГ, Италия, а также Нидерланды, Бельгия и Люксембург, уже создавшие свой тройственный союз - Бенилюкс.
Решающий шаг был сделан Францией. 9 мая 1950 г., ровно через пять лет после окончания войны в Европе, французский министр иностранных дел Робер Шуман выступил с официальной Декларацией, обращенной в первую очередь к правитель-
1 Ни в советской прессе того времени, ни в более поздних отечественных исследованиях европейской интеграции этот процесс практически не освещался. Лишь недавно ему, наконец, было уделено внимание, которого он заслуживает, на Международной конференции по истории европейской интеграции (июль 1995 г., Москва). См.: История европейской интеграции, 1945-1994 /Под ред. А.С. Намазовой, Б. Эмерсон. Институт всеобщей истории РАН. Институт Европы РАН. М., 1995.
ству ФРГ1. В ней предлагалось положить конец длительному франке-германскому антагонизму и начать с чистого листа новую главу в отношениях между двумя государствами, основанных отныне на принципах мира, дружбы и сотрудничества. В качестве первого шага предусматривалось создание франко-германского объединения угля и стали.
Однако значение Декларации Шумана выходило далеко за рамки двусторонних отношений между этими государствами. Франция обратилась ко всем западноевропейским странам с призывом принять участие в предполагаемом сообществе, чтобы вместе начать осуществление давней идеи - строительства единой Европы мира, демократии, экономического и социального прогресса. Сам по себе этот призыв не был чем-то новым и оригинальным, но, в отличие от множества других предложений и проектов, Декларация Шумана предлагала цельную концепцию европейского строительства, разработанную при самом активном участии другого французского политического деятеля -Жана Монне.
Именно эта концепция (разумеется, со всеми более поздними уточнениями и дополнениями) легла в основу всего последующего развития европейской интеграции. Ее основные положения могут быть сформулированы следующим образом.
1. Вместо Европы, раздираемой националистическими распрями, социальными конфликтами и тоталитарными идеологиями, должна быть создана единая демократическая и миролюбивая Европа. Иной альтернативы у европейских народов нет. Инициаторами создания новой Европы должны стать западноевропейские государства, руководствующиеся принципами демократии, экономического благосостояния и социального консенсуса, принципами мира и равноправного сотрудничества.
2. «Европа не будет создана сразу или по единому плану. Она будет строиться на основе конкретных достижений, благо-
1 См.: Декларация 9 мая 1950 г. // Европа: новое начало. Декларация Шумана, 1950-1990. Европа и проблема расширения / Под ред. Ю.А. Борко, М.В, Каргалоеой, ЮМ. Юмашева. Пер. с франц. М.: Межд. изд. группа «Право», 1995. С. 51-54.
даря которым возникнет сначала фактическая солидарность»1. Участвующие европейские народы будут последовательно распространять эту солидарность на все новые области совместной деятельности.
3. Строительство единой Европы должно быть начато в сфере экономики. Не будучи самоцелью, экономическое сотрудничество в наибольшей степени отвечает повседневным практическим потребностям участников, способствует росту благосостояния народов, и в то же время меньше затрагивает такие чувствительные - особенно на первых порах - сферы государственного суверенитета, как национальная безопасность, оборона, внешняя политика и т.п.
4. Движение к единой Европе не может не быть поэтапным - от первоначальных и ограниченных форм региональной интеграции к бояее сложным и широкомасштабным. Объединение угля и стали ~ это начало продвижения к «экономическому сообществу», «первый этап европейской федерации». Позже этот общий принцип был конкретизирован в виде следующей схемы: от таможенного союза и общего рынка товаров — к единому внутреннему рынку со свободным движением товаров, услуг, капиталов и лиц - затем к экономическому и валютному союзу - и наконец, к политическому союзу.
5. Важнейшим условием успешного продвижения к единой Европе является формирование правовой базы интеграции и системы общих институтов, имеющих отчасти межгосударственный, отчасти наднациональный характер, т.е. наделенных правом принятия обязательных решений и правом контроля за их исполнением государствами и всеми другими участниками интеграционного процесса. Иными словами, этим институтам делегируются некоторые полномочия, составляющие часть суверенных прав государств - членов объединения. Именно эта уникальная особенность в наибольшей мере отличает Европейское сообщество от всех других объединений интеграционного типа, созданных в различных регионах современного мира.
Декларация 9 мая 1950 г. С. 51.
Поддержанная Западной Германией, странами Бенилюкса и Италией, Декларация Шумана положила начало практической подготовке объединения, завершившейся подписанием в Париже Договора об учреждении Европейского объединения угля и стали - ЕОУС (официально он именуется Европейским сообществом угля и стали). Дата подписания ~ 18 апреля 1951 г. - стала официальным днем рождения европейской интеграции. Многовековая идея «единой Европы» перекочевала, наконец, из области утопий в реальную жизнь.
В марте 1957 г, создавшая ЕОУС «шестерка» закрепила первый успех подписанием в Риме еще двух основополагающих договоров, учредивших Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) и Европейское сообщество по атомной энергии (Евратом).
Далеко не все страны Западной Европы приняли стратегию, предложенную Шуманом. Разделяя ее основополагающие цели и принципы, они придерживались иных взглядов на конкретные формы и методы «европейского строительства». Спустя десять лет, в I960 г., Великобритания вместе с шестью другими государствами - Австрией, Данией, Норвегией, Португалией, Швейцарией и Швецией - создали Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), поставившую перед собой гораздо более скромную задачу, обозначенную в самом названии этого объединения (позже к нему присоединились Исландия и Финляндия), Понадобилось более 40 лет, чтобы два направления западноевропейской интеграции окончательно слились в рамках Европейского Союза, возникшего на базе трех Европейских сообществ, начало которым было положено в 1951 г.
Крайне трудно дать суммарную характеристику истории развития европеизма, претерпевшего за семь столетий множество метаморфоз. Но если все же попытаться, то, пожалуй, следовало бы выделить пять тенденций.
Во-первых, от века к веку «европейская идея» становилась все более содержательной. Весьма простая мысль, что христианская, а фактически католическая Европа должна объединиться, чтобы противостоять «иноверцам», превратилась в развернутое идеологическое обоснование уникальности и целостности евро-
пейской цивилизации, сохранение и развитие которой требует единства народов, разделяющих ее ценности. «Европейская идея» впитала в себя многовековой исторический опыт Европы, духовное наследие эпох Возрождения, Реформации, Просвещения, достижения общественной мысли XIX и XX столетий. В итоге она обрела силу духовной традиции, что и сказалось после Второй мировой войны.
Во-вторых, при наличии отмеченной выше общей основы «европейская идея» принимала самые разные обличья. В разные времена ей давалось самое разное толкование - клерикальное, гуманистическое, пацифистское, реакционно-реставраторское, консервативное, либеральное, утопическое, социал-демократическое, европоцентристское, националистическое. И все же к середине нынешнего века возобладала либерально-демократическая и интеграционистская интерпретация «европейской идеи», учитывавшая трагический опыт предшествующей истории Европы. ..
В-третьих, в «европейской идее» почти всегда присутствовало два начала - защитное и наступательное. Соотношение между ними многократно изменялось, но в общем можно выделить три больших исторических периода, для каждого из которых было характерно преобладание одного из этих начал. В течение XIV-XVI вв. ведущей была защитная функция европеизма, причем в качестве противников, угрожающих европейской цивилизации, воспринимались арабы, турки-османы, а иногда «московиты». В XVII в. оба начала более или менее уравновешивали друг друга.
Второй период охватывал XVIII, XIX и начало XX столетий. Именно в этот период сложилась евроцентристская концепция, связанная с развитием промышленного капитализма, растущей мощью сложившихся в Европе национальных государств и их колониальной экспансией. Ключевой пункт этой концепции - представление об изначальном и неодолимом превосходстве европейской цивилизации над другими цивилизациями и культурами.
После Первой мировой войны в «европейской идее» вновь на первый план вышла защитная функция, что, однако, было ответом не только на вызовы, исходившие из-за пределов Европы (соперничество с Соединенными Штатами и империалистической Японией), но и на ситуацию в самой Европе (установление коммунистической диктатуры в России, преобразованной в СССР; приход к власти фашизма в Италии и особенно нацизма в Германии). После Второй мировой войны защитный характер европеизма обусловлен опять-таки коммунистическим экспансионизмом СССР и соперничеством с Соединенными Штатами, а также новыми вызовами со стороны национально-освободительного движения в колониях и полуколониях, выросшей в экономического гиганта Японии и некоторых группировок развивающихся государств - арабских стран Ближнего Востока и новых индустриальных государств в Юго-Восточной Азии.
В-четвертых, вся история «европейской идеи» распадается на два резко различных по продолжительности периода - шесть с половиной столетий утопии и каких-то полвека после Второй мировой войны, когда утопия становится практикой. Суть дела не в утопизме самой этой идеи, а в огромном разрыве между всей совокупностью нравственных и социальных идеалов, которыми руководствовались выдающиеся деятели европейской культуры, и реальной жизнью. Понадобились столетия, чтобы европейская цивилизация достигла той ступени развития, когда стало возможным осуществление этих идеалов. Такова была одна предпосылка реализации «европейской идеи». Другой предпосылкой стало осознание западноевропейскими политиками неотвратимости выбора: либо единство и мир, либо полная утрата всех позиций в мире, превращение в придаток одной из двух «сверхдержав». Жесткая альтернатива заставила принять радикальное решение и энергично действовать.
В-пятых, возможно, и этого было бы недостаточно, если бы не проявилась с необычной силой еще одна тенденция, а именно: превращение «европейской идеи» из достояния одиночек-утопистов, пусть даже выдающихся, в лозунг широкого общественного движения. Эта эволюция началась поздно. Ее первые признаки проявились в середине XVIII в. Еще через столетие она впервые стала программным требованием общественной организации - Лиги мира и свободы. Но только после 1945 г.идея «единой Европы» стала одной из основных политических идей большинства наиболее влиятельных партий и массовых общественных организаций в целой группе западноевропейских государств. Это обеспечило ей успех.
И все же, несмотря на то, что эта идея воплощена ныне в Европейский Союз, объединяющий уже 15 западноевропейских государств, т.е. почти всю Западную Европу, и намеревающийся принять в течение ближайших 10-15 лет еще 12 государств Центральной, Восточной и Южной Европы, несмотря на осуществляемую программу перехода к экономическому и валютному союзу, а также распространение компетенции ЕС на сферы внешней политики и безопасности, внутренних дел и социальной политики - несмотря на все это, будущая судьба «единой Европы» отнюдь не безоблачна. Трудности внутреннего и внешнего характера, не говоря уже об острейших глобальных проблемах, могут затормозить или временно заблокировать дальнейшее развитие европейской интеграции, а при некоторых обстоятельствах - даже поставить под угрозу прежние достижения.
Эти факторы будут рассмотрены в следующих главах. Здесь же следует напомнить о том, что «европейская идея» трансформировалась в программу практических действий, разработанную политиками и поддержанную обществом, в конкретной исторической ситуации 40-х гг. XIX в., когда одна всемирная эпоха сменялась другой. В преддверии нового столетия человечество, и Европа в том числе, вновь находятся на переломе истории. Последствия этого перелома еще не прояснились. Как ответят европейцы на вызовы новой эпохи? Будут ли политические «верхи», общественность европейских стран по-прежнему видеть в «европейской идее» наилучший ответ на эти вызовы, или получит развитие обозначившаяся в последние годы тенденция к возрождению национализма, руководствующегося в конечном счете нехитрым эгоистическим правилом «своя рубашка ближе к телу»? Опыт послевоенного развития Европы служит веским аргументом в пользу первого варианта. Тем не менее основания для сомнений и тревог - налицо.