Урал и просторы Евразии

БУСЫ ИЗ КРЕМНИСТЫХ МИНЕРАЛОВ

БУСЫ-ПРОНИЗИ

101

102

шаровидная, продольное и поперечное сечения - овал

Таблица 7. Макроэлементный состав стеклянных изделий.

103

Рис.1 Диаграмма соотношения щелочных и щелочноземельных элементов.

Аникеева О.В., Русланова (Тамимдарова) Р.Р., Храмченкова Р.Х., 2013

ПОЧИТАНИЕ ЗМЕЙ И ЛЕГЕНДАРНОГО ДРАКОНА

ВНАРОДНЫХ ВЕРОВАНИЯХ КЫПЧАКСКИХ

ИДРУГИХ ТЮРКСКИХ ПЛЕМЕН

Г.Н. Гарустович

«Религиозные представления отличаются большой консервативностью, и обращению к этнографическим материалам при расшифровке семантики древних культовых предметов и исследовании первобытных верований особенно перспективно…»

(М.Ф. Косарев)

Наличие в идеологических представлениях кыпчаков-язычников целого пласта верований, связанных с почитанием различных животных давно признается исследователями средневекового номадизма. Когда заходит речь о поклонении животным у половцев, вспоминают, в первую очередь, о сакрализации волка, собаки, и других хищных зверей (Стоянов, 2013. С. 40-41), которые, по мнению исследователей, были их древними тотемами. Но нас в

105

данное время будут интересовать не реальные существа, а мифологический персонаж – гигантский летающий змей Ельбеген (он же – Аждаха, Юха, Барадж, Маджар), также имевший черты тотемного животного у тюрок-кыпчаков.

Изучение иконографии и смыслового содержания образов драконовидных существ в нашей стране имеет длительную историю, особенно это касается восточнославянских материалов. Статьи о гигантских змеях в Средней Азии и в пределах Великого пояса степей Евразии появились несколько позже. Одна из первых заметок на эту тему была подготовлена русским краеведом (французского происхождения) И.А. Кастанье (1913. С. 17-24). Посвящалась она рассмотрению находок из Средней Азии, но материалы для этой работы учитель французского языка начал собирать еще во время своей работы в г. Оренбурге. Сейчас у нас научная литература о драконах настолько велика, что с трудом поддается обобщению. Но вопрос о летающих монстрах у тюркских племен, все еще слабо изучен, а потому – весьма актуален.

Зарождение образа титанического змея обычно связывают с небесными молниями, сопровождающимися устрашающими раскатами грома. К тому же, «змей олицетворялся в языческие времена с кометой, его видели в радуге, отождествляли с природными стихиями, он мог перевоплощаться в чудовищное пресмыкающееся. В то же время к змее издревле относились положительно, она воспринималась как символ очищения, благоразумия, мудрости и покровительства. Ее изображение выступало часто в качестве оберега»

(Антонова, 2000. С. 214).

На тот факт, что кыпчаки почитали змей, специалисты обратили внимание уже давно. Да и как тут было не заметить, если одно из «коренных» кимакских племен называлось каи (змеи). В целом, можно привести множество примеров из этой области. Так, для нашей темы несомненный интерес представляет имя хана донских половцев Шарукана (отца ханов Атрака и Сырчана, деда Кончака), который неоднократно упоминался в русских летописях на протяжении 10681107 годов (ПСРЛ. Т. II. 1923. С. 716), а также на страницах «Слова о полку Игореве» (Баскаков, 1985. С. 147-149; Менгес, 1979. С. 171-174).

Венгерский исследователь З. Гомбоц указал на связь антропонима Шарукан с венгерским словом ‘sarga’ (которое является древним заимствованием из волжско-булгарского языка) и ст. венгерским ‘sarkan’ (‘sarkany’, в значении «дракон»). Об этом же писал В. Стоянов (Стоянов, 2013. С. 41), указывая также на вариант из ст. чувашского языка – *sarkan. «Дракон является очень древним символом, связанным с мудростью и силой» (Стоянов, 2013. С. 41). Согласно Barczi, в венгерских документах это слово впервые встречается в 1193 г., затем как личное имя в 1329 г. и как нарицательное в XIV веке. Монголовед Н.Н. Попе сравнивает венгерское ‘sarkan’ c турец., крым., куман. ‘sazayan’ – «дракон, змея». Известно также ‘sarubek’ «дракон, крокодил» в карачаевском, и ‘saruwek’ «дракон, змей» в балкарском языках. З. Моравчик отметил также имя тюркского князя Сарухан-Огуллары (1300-1345) из византийских исторических текстов. Но К.Г. Менгес возводил это имя (также как «Шарукан») – к слову «желтый господин-правитель», т.е. мифический хан в шаманском пантеоне алтайцев. Но при этом он отмечал: «Отражает ли Шарукан

106

древнее Saryy Qayan (Qan) «Желтый господин» или же это имя первоначально обозначало дракона, почитавшегося «великим духом» или тотемным животным, чье имя могло, быть не только «желтый господин», но также и «старый»? …Два слова, а вместе с ними два понятия могли подвергнуться смешению» (Менгес, 1979. С. 173).

Можно еще вспомнить о том, что в русских народных песнях встречается древний шарк-великан (Рыбников, 1910. С. 697, и др.), в образе которого в народе переосмысливалась борьба с половецкими набегами. В формулировке С.Ф. Фаизова, драконий концепт имеет на Руси давние истоки: «Восприятие изображений «змея с крылами» и змея без крыльев в русском обществе долгое время было окрашено менталитетным наследием времен язычества с его особенными представлениями о змее – повелителе грома, молний и дождя (Перун), хранителе сокровищ и источнике богатства, оберегателе дома (Афанасьев, 1868. С. 509–517, 530–541). В Змее Горыныче, Тугарине Змиевиче и других отрицательных персонажах восточнославянского фольклора «пращурского» происхождения («чур» – в древнерусском языке змей и предок) наряду с негативными характеристиками присутствуют и положительные или неоднозначно воспринимавшиеся качества (богатырский облик, готовность к поединку, выезжает «на добром коне», сопровождаемый «собакой-ветром» (контаминация змея и собаки в мифе), способность к перевоплощению, в частности, в доброго молодца, способного соблазнить чью-либо жену, и другие)» (Фаизов, 2011. С. 161; Со ссылкой на работу: Афанасьев, 1868. С. 510– 511, 523–525). Но, это Русь. А мы вновь вернемся к кыпчакам...

По нашему мнению, кыпчакское наследие проявилось также в геральдике Золотой Орды. Н.Н. Сперансов привел старинное описание двух ханских татарских знамен, один из которых: «Флаг цесаря от Татарии, жолтой с черным лежащим к наружью смотрящим драконом (великим змеем) с василисковым хвостом» (Сперансов, 1974. С. 85). Из открытий последних десятилетий можно указать на совершенные археологами Казахстана находки граффити фантастических драконообразных существ среди петроглифов Таласского Алатау (Жалтырак-Таш), опубликованных З.С. Самашевым (1996. С. 260-261.

Рис. 5).

С.А. Плетнева пишет: «Змея была, видимо, одним из тотемных зверей половцев-кипчаков» (Плетнева, 1975. С. 270). В русских былинах взаимоотношения с половцами выражаются через мифологический образ Тугарина Змея (Змеище Тугарыще). Еще XIX веке А.Н. Афанасьев заметил: «Змеи и драконы часто изображаются как чудовища, обитающие в водах или вблизи какого-нибудь источника. Так, Тугарин-змей плывет в Оке-реке, длина ему триста сажень, спиною валит круты берега, угрожает залить всю страну» (Афанасьев, 1982. С. 266). Несомненно, прообразом Тугарина Змеевича был хан кыпчаков конца XI века – Тугоркан (Тугортак в византийской транскрипции), неоднократно упоминавшийся русскими книжниками (ПСРЛ. Т. I. 1962. С. 226, 231, 232; ПСРЛ. Т. II. 1923. С. 222; ПСРЛ. Т. IX. 1965. С. 125-126). По какой причине он стал «Змеем» русского фольклора неизвестно, но сам по себе факт наличия такого прозвища не выглядит случайным оценочным явлением. Это

107

скорее не эпитет, а констатация родовой принадлежности. При этом, один из вариантов этимологии имени хана, с долей вероятности, происходит от слова «дятел» (Баскаков, 1985. С. 90). Видимо, Тугоркана можно рассматривать как представителя тотемного клана «дятла» из рода «змея» (вариант – из племени каи (т.е. змеев). Имя половчанки Гурандухт (дочери донецкого хана Отрака, сестры Кончака), ставшей женой грузинского царя Давида IV Строителя, С.М. Ахинжанов переводит как «дочь дракона (от ‘уран’ «змея») (Ахинжанов, 1989.

С. 137-138).

К слову сказать, когда-то А.Н. Афанасьев, на основе использования славянских материалов, доказывал то, что драконы на Руси имеют «арийские» (в современном выражении: «индоиранские» – Г.Г.) истоки; констатируя проявление в этом образе небесной («скользящей») молнии и «оглушительного» грома (Афанасьев, 1982. С. 253-254). По нашему мнению, эти его взгляды за прошедшее время не только не утратили своей актуальности, но их уже можно экстраполировать на материалы тюркских племен (во всяком случае, западных), таких как половцы (кыпчаки). Однако, данный тезис требует основательной, системной аргументации, а здесь для серьезного обоснования не хватает места. Мы лишь констатируем принципы, и планируем продолжить начатый разговор в специальной работе.

Очень интересным, но совершенно не изученным источником, является «Джагфар Тарихы» («История Джагфара») Бахши Имана (Гази-Барадж, 1993. С. 7-186), свод булгарских летописей, собранных и переписанных в 1680 году по приказу сеида Джагфара (его личным секретарем Бахши Иманом). Нас из этого свода хроник, в первую очередь, интересует «Тарихи» булгарского эмира ГазиБараджа (завершена в 1246 г.). На основе работ своих предшественников, с использованием устной народной традиции (причем – булгарской, башкирской и хазарской), Гази-Барадж писал: «Башкорты… поклонялись алпу Бараджу (т.е. крылатому змею; у других тюркских племен он носит название «Ельбеген»), правда, называя его Маджаром. По их поверьям Маджар был покровителем Жизни… Якуб сын Нугмана (который, по утверждению Ал-Гарнати, завершил недошедшую до наших дней булгарскую летопись – Г.Г.) писал, что Барадж жил вначале на горе Каф, а затем, когда алпы закрыли землю от солнца стеной, улетел в пустыню Куман, а затем – к башкортам. Здесь он был радушно встречен народом и враждебно – вождем башкортов Чирмышем, считавшим своим предком Лебедя и желавшим, чтобы башкорты поклонялись именно Лебедю (выделено мною – Г.Г.). В конце концов, бий коварно ранил Бараджа. И тот улетел в пустыню Куман…, и башкорты уверились в том, что Змей был царем Жизни – Маджаром » (Гази-Барадж, 1993. С. 10).

Приведенные данные явно основаны на легендарных источниках. Мы сейчас абстрагируемся от информации, относящейся к башкирской истории, и будем акцентировать наше внимание на сообщениях о почитании кыпчаками (куманами) Ельбегена (крылатого змея), о чем совершенно определенно дважды говорится в этой небольшой цитате. Автор приведенного нами пассажа, рождение мифического животного связывал с еще более легендарной горой Каф,

108

сакральным центром мироздания. Это подчеркивало в народном сознании не только божественную сущность дракона, но и его неимоверную древность...

Вообще-то, элементы народных языческих верований, связанных с драконами, фиксируются не только у кыпчаков, но и у других тюркских племен (см.: о материалах у карачаевцев и балкарцев (Гордеев, 2002. С. 45-60). И, очень часто (рис. 1), символике гигантского змея сопутствует образ летающего коня (рис. 1, 13) и других летающих животных. Здесь башкиры и кыпчаки, явно не составляют какого-либо исключения. Скажем, предкам якутов также был известен дракон, которого Н.А. Алексеев назвал «мифическим животным южного происхождения» (Алексеев, 1966. С. 25-27), и, судя по его названию (‘лу’, ‘луо’), этот образ пришел из Китая (кит. ‘лун’ «дракон»). В Поднебесной драконы выступали в качестве символов власти, и многие века пользовались там особым уважением. Настолько, что было даже принято называть китайского императора «драконом», а его телохранителей – «крыльями дракона» (Храпачевский, 2013. С. 58, 65-66). При этом, «древний китайский миф провозглашал коня родственником дракона, близким к таинственным силам воды <...>. Все высокорослые кони, которых нельзя было сравнить с низкими степными лошадками, в древности у китайцев назывались просто драконами. Таких длинноногих Ферганских и Нисейских скакунов китайцы покупали за баснословные деньги и перевозили по Шелковому пути. Они были «божественными», «потеющими кровью и понимающими человеческую речь»

(Фонякова, 2013. С. 205).

И все же не совсем ясно, почему в Китае возникли представления об этом животном, олицетворяющем воздушную и водную стихии? О каких-то легендарных существах, встречающихся в землях «западных инородцев», сообщают китайские письменные источники начала I тыс. н.э. (Бейши, гл. 97): «Есть птица, имеющая подобие верблюда; снабжена двумя крыльями, но не может высоко взлетать, питается растениями и мясом; может даже проглатывать людей» (Бичурин, Т. II. 1950. С. 261). По всей видимости, представления о большом звере (и птице) – крокодиле и страусе, переплетались и обрастали различными и яркими подробностями, постепенно сливаясь в образ крылатого мифического змееподобного существа, дракона–людоеда. В любом случае, вопрос о зарождении хтонического образа до конца не может считаться решенным. Так же как, данная проблема остается неразгаданной и в других ареалах распространения специфического мифологического концепта «дракон».

Следы происхождения тюркского Ельбегена также «теряются во тьме веков». В своем словаре Махмуд Кашгари (XI в.) приводит тюркское слово ‘jelbek’ «злой дух» (Махмуд ал-Кажгари, 2005. III, 54), от которого происходит название Ельбеген = Дьельбиген. В русских письменных источниках домонгольского времени встречаются тюркские имена, этимология которых связана со сказочным змеем. Б.А. Рыбаков обращает внимание на имя русского боярина (родившегося от смешенного брака) - Ельбека Ратиборича (упомянут под 1095 г.) (Рыбаков, 1971. С. 110). Понятно, что на Русь это слово пришло из кыпчакских степей. Н.А. Баскаков этимологию данного антропонима связывает с тюркским словом «злой дух» (Баскаков, 1985. С. 84). И действительно, в слове

109

‘Ельбег’ сложно не разглядеть Ельбегена – летающего змея из преисподней. Но раз у тюрок было принято называть этим словом своих детей – значит, он нес не только отрицательное смысловое содержание, и было у него нечто притягательное.

Кроме того, у Махмуда ал-Кашгари есть интересное известие о том, что «Бука – большая змея. В пословице говорится: «у змеи семь голов». Иногда этим словом называют героев, подобно тому, как называли одного из видных людей, ябаку Бука Будрадж» (выделено мною – Г.Г.) (Махмуд ал-Кажгари, 2005. III, 173). Тюркское племя ябагу в первой половине XI века обитало на р. Обь, по соседству с «народом змей» каи (кимаками) (Ахинханов, 1989. С. 184). Имя предводителя «неверных ябаку» (так назвал их Кашгари) буквально обозначает «Большой змей (дракон) Барадж». Приставка к имени - «Бука», очень часто встречается у степных народов эпохи средневековья, причем не только у тюрок, но и у монголов. По В.Я. Владимирцову и В.В. Бартольду, монгольское ‘beki’ первоначально обозначало «первосвященник» в шаманском понимании, или «вохв-предводитель» (Мункуев, 1975. С. 99-100). Это говорит об изначальной сакрализации самого понятия.

До сих пор у алтайцев «злой бог» Эрлик (властелин подземного мира) выступает на сивом быке «с сажеными рогами», в сопровождении хтонических существ (семиглавого дракона-людоеда Дьельбигена (он же – Барадж) (Жирмунский, 1968. С. 153). Алтайский Ельбеген (Дьелбиген) - семиглавое чудовище, пожирающее все живое на земле. Чтобы спасти людей от гибели, луна утащила его на небо (Суразаков, 1958. С. 71-72, 74, 101). Героям эпических сказаний приходилось постоянно бороться с этим чудищем. «Общим для тюркских эпических сказаний и богатырских сказок является мотив расправы богатыря щелчком по лбу со своими недругами. В алтайском эпосе об Алып Манаше этот исполин так щелкнул пальцем по сростку голов семиглавого Дельбегена, что все его головы в разные стороны полетели» (Бараг, Зарипов, 1968. С. 6). Дьельбеген ездит на синем быке (Берков, 1961. С. 242), и этот дракон у алтайцев был существом сугубо отрицательным, людоедом. Как правило, он выступает как прислужник и защитник грозных духов и богов, враждебных людям.

По сообщению А.Г. Туманского, в сказаниях туркмен Средней Азии обращение в ислам огузских племен приписывается Салор-Казану, который до этого «отрубил голову лютому змею, спустившемуся с неба и пожиравшему людей» (т.е., иносказательно, - он победил врагов-язычников). Казан-бек боролся не просто со змеем, а с семиглавым драконом (Жирмунский, 1962. С. 177-178, 189). За этими словами явно проглядывает образ знакомого нам Ельбегена. Змееборцем Салор-Казана называет также хан Абу-л-Гази (Кононов, 1958. С. 71): «С синего неба спустился живой змий, // Стал пожирать каждого, [кого] увидит. // Салор-Казан, не давая пощады, отрубил ему голову, // Видел ли кто [таких] богатырей, беков, как Казан?».

В «Книге моего деда Коркута» (песнь VII) богатырь Дюлек-Вуран («удалой Вуран») назван «вынимающий людей из пасти дракона», что, видимо, подразумевает – бек убивший дракона и выпустивший проглоченных им людей

110