3.3 Проблемные вопросы квалификации соучастия в преступлении с ненадлежащим субъектом

Одним из достаточно дискуссионных вопросов квалификации соучастия

остается оценка деяний, совершенных группой лиц, когда лишь один из участников события способен нести уголовную ответственность в силу возраста, вменяемости и других обстоятельств.

Анализ практики и научных позиций по данному вопросу позволяет выявить два диаметрально противоположных подхода, что называется, мнения на полюсах проблемы, суть которых в непризнании либо признании соучастия в преступлении, как это предусмотрено ст. 35 УК РФ, фактического участия в нем двух и более лиц (человек), когда лишь одно из них обладает необходимыми признаками субъекта уголовной ответственности.

Достаточно распространено мнение о непризнании соучастия в таких случаях, исключающем квалификацию по признаку совершения преступления группой лиц. Эта позиция традиционно поддерживалась в отечественном уголовном праве, тиражировалась в учебной литературе, комментариях к закону. Главным аргументом в обоснование такой позиции ее сторонники выдвигают отсутствие двух и более субъектов уголовной ответственности. Действия иных участников (ненадлежащих субъектов), по их мнению, не влекут правовые последствия, не могут учитываться при квалификации преступления¹.

По нашему мнению, более обоснованной является позиция о признании в таких случаях соучастия и вменения данного признака надлежащему субъекту уголовной ответственности.

В российском уголовном законодательстве соучастие определено как совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. Выделяются объективные (множественность лиц и совместность их действий) и субъективные (взаимные осведомленность и соглашение) признаки соучастия.

Формы соучастия, в том числе совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору (далее - групповое преступление), отражаются в уголовном законе в качестве признака квалифицированного состава преступления либо в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ), поэтому установление и учет данного обстоятельства имеют важное социально-правовое значение.

1. В целях уяснения рассматриваемых положений закона предлагаем обратиться к оценке криминализационных оснований, учтенных законодателем при формировании данного отягчающего обстоятельства.

Известно, что любая уголовно-правовая норма в части определения преступных деяний и отягчающих обстоятельств должна быть достаточно обоснованной. Важным доводом в таком обосновании выступают степень и характер общественной опасности деяний, в том числе опасность способа воздействия на объект уголовно-правовой охраны.

Ужесточение ответственности за содеянное групповое преступление обусловлено тем, что объединение усилий двух и более лиц существенно повышает эффективность их деятельности, делает объект уголовно-правовой охраны более уязвимым. Особенно это проявляется в насильственных посягательствах на личность, когда количество нападающих (независимо от их субъектных качеств) имеет решающее значение в подавлении сопротивления потерпевшего. Как справедливо отмечает А.В. Наумов, такие преступления объективно воспринимаются как групповые потерпевшим, с мнением которого нельзя не считаться, поэтому такие преступления заслуживают адекватной уголовно-правовой оценки. По мере повышения степени организованности соучастников от простой группы к группе лиц с предварительным сговором, к организованной группе, к сообществу возрастает криминальный потенциал такого объединения¹. Следовательно, и степень общественной опасности существования самой группы и содеянного ею. Не случайно закон предусматривает ответственность уже за сам факт объединения усилий в преступных целях (ст. 208, 209, 210 УК РФ), а приискание соучастника преступления рассматривается как стадия совершения преступления (ч. 1 ст. 30 УК РФ).

Таким образом, групповой способ преступления - это объективное, юридически значимое обстоятельство, включение, в уголовный закон которого в качестве отягчающего обстоятельства - справедливая ответная реакция законодателя на соорганизованность криминально ориентированных лиц, что должно учитываться при квалификации и назначении наказания каждому, кто выбрал такой способ преступления.

2. Как известно, правильное применение уголовного закона определяется адекватностью восприятия уголовно-правовых норм. Обращение к тексту закона, в том числе к положениям, закрепляющим легальные дефиниции термина «соучастие» (ст. 32 УК РФ) и его «групповых» форм (ст. 35 УК РФ), их грамматический, логический и систематический анализ приводят к следующим положениям:

- совершение преступления группой лиц (ч. 1, 2, 3 ст. 35 УК РФ) - объективный признак деяния, отнесенный законодателем к отягчающим обстоятельствам по форме соучастия;

- данное обстоятельство характеризует способ совершения преступления, что по статьям Особенной части УК учитывается в качестве квалифицирующего признака, ссылка на ст. 35 УК РФ не требуется;

- закон не связывает наличие данного объективного признака с условиями уголовной ответственности каждого из соучастников, поэтому все содеянное группой должно включаться в объем обвинения субъекта независимо от субъектной характеристики других соучастников;

- термины «исполнители», «лица», «группа лиц» не являются синонимами термина «субъект преступления» (признаки которого предусмотрены в ст. 19 УК РФ как условия уголовной ответственности человека). Как в ближнем, так и в дальнем контекстах термин «лицо» означает лишь то, что это человек. По объему понятия «лицо» - «исполнитель» значительно шире, чем «субъект преступления», поэтому не каждый исполнитель общественно опасного деяния может быть признан субъектом, а оценка исполнителей в групповом деянии может различаться;

- субъективным признаком в таком соучастии следует признать осознание субъектом того, что в совершаемом им умышленном преступлении участвуют и другие лица, действия которых охватываются его умыслом и оцениваются как необходимое условие достижения общего результата.

Изложенное позволяет заключить, что единственный из нескольких участников криминального события надлежащий субъект подлежит ответственности именно за групповой способ преступления независимо от того, что другие участники к уголовной ответственности не привлечены по каким-либо им присущим субъективным признакам.

3. Вполне оправданно применение правил соучастия к рассматриваемой ситуации и с позиции теории квалификации преступлений, поскольку для вменения субъекту данного отягчающего обстоятельства имеются и фактические, и юридические основания.

По утверждению А.П.Козлова, фактическим основанием квалификации является реальное и непосредственное участие в преступлении наряду с субъектом еще одного либо нескольких человек, когда совместные усилия таких соучастников делают посягательство более эффективным. Групповой характер посягательства оценивается субъектом как необходимое условие реализации его умысла. Таким образом, в деянии субъекта содержатся все признаки состава группового преступления, что согласно ст. 8 УК РФ является основанием его уголовной ответственности¹.

Юридическим основанием квалификации такого соучастия выступает норма уголовного закона, которая в полной мере охватывает фактически содеянное субъектом, в том числе и способ совершения преступления, когда это предусмотрено в качестве квалифицирующего обстоятельства. Это дает возможность назначить более строгое наказание в полном соответствии с принципом справедливости, т.к. позволяет дифференцировать ответственность виновного с учетом опасности деяния. Возраст и вменяемость субъекта учитываются как условия его личной ответственности.

На это указывают общие правила квалификации соучастия (ст. 35 УК РФ), а также состав квалифицированного преступления, предусмотренного соответствующими статьями Особенной части УК, где, как правило, определяются признаки общественно опасного деяния без указания признаков субъекта, а также место положений о соучастии в уголовном законе.

4. В конкретном преступлении роль и последствия действий каждого из соучастников могут существенно различаться, «вклад» в общее преступление отдельных лиц может быть незначительным, а действия «субъективно» несогласованными. Поэтому важной теоретической задачей является обоснование правил отграничения соучастия от случаев стечения действий нескольких лиц в событии, а также фактов совершения хотя и согласованных, но малозначительных действий.

Для признания соучастия деяние каждого из участников должно быть непосредственным, существенным, а воздействие на объект уголовно-правовой охраны - совместным и целенаправленным.

Непосредственность предполагает участие в выполнении объективной стороны преступления в качестве соисполнителя кроме субъекта еще хотя бы одного лица.

От непосредственного соисполнительства в групповом преступлении следует отличать посредственное причинение (ч. 2 ст. 33 УК РФ), что, как и участие в преступлении в качестве организатора, подстрекателя и пособника (ч. 3, 4, 5 ст. 33, ч. 3 ст. 34 УК РФ), группы лиц не образует, поскольку в этих случаях посягательство на объект осуществляется одним человеком.

Существенная роль соучастников может выражаться в том, что их действия, как необходимое условие реализации умысла субъекта, обусловили наступление общего преступного результата. Совместность и целенаправленность указывают на согласованное поведение двух и более лиц в одном криминальном событии¹.

Учет данных обстоятельств, на наш взгляд, позволит правильно разрешить случаи вовлечения в преступление малолетних и иных лиц, роль которых с учетом их физических, психических, интеллектуальных возможностей и усилий ничтожна, поэтому в силу ч. 2 ст. 14 УК РФ должна признаваться малозначительной. Одним из критериев разграничения таких случаев является способность участника события причинить вред объекту уголовно-правовой охраны. Это относится как к «общеуголовным» преступлениям, так и к преступлениям со специальным субъектом. Применительно к должностным преступлениям исполнителями, например, получения взятки группой лиц по предварительному сговору могут быть только должностные лица, способные причинить вред охраняемым общественным отношениям.

Таким образом, следует , на наш взгляд, согласиться с мнением авторов о том, что в ситуации соучастия надлежащего и ненадлежащего субъектов возможна квалификация по признаку «совершение преступления группой лиц» или «...группой лиц по предварительному сговору»². Что касается организованной группы, преступного сообщества, банды, т.е. таких форм соучастия, особая опасность которых определяется уровнем их организованности и устойчивости, распределением ролей, планированием и другими интеллектуальными качествами, то вряд ли невменяемые либо малолетние способны внести существенный вклад в создание такой формы преступного объединения и ее функционирование. Поэтому их участие в таком объединении с уголовно-правовой точки зрения должно ограничиваться для надлежащего субъекта квалификацией по признаку совершения преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору и только при фактическом участии негодного субъекта в преступлении в качестве соисполнителя.

5. В связи с этим вызывает возражение мнение о том, что содеянное лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности или невменяемым, не имеет уголовно-правового значения. Во-первых, необходимо отличать обстоятельства, имеющие уголовно-правовое значение, от оснований и условий уголовной ответственности. Во-вторых, бесспорным является положение закона о том, что содеянное ненадлежащим субъектом может учитываться, в частности, при определении квалификации и наказании субъекта преступления, например при посредственном причинении, т.е. с учетом положений ч. 2 ст. 33 УК РФ, при привлечении субъекта за вовлечение малолетнего в совершение преступления (по ст. 150 УК РФ), при применении мер медицинского характера, при учете факта вовлечения ненадлежащих субъектов в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п. «д» ч. 1 ст. 63 УК РФ), и в других случаях. При этом квалификация деяния по групповому признаку вполне справедлива как для надлежащего субъекта, так и для лица, к которому применяются принудительные меры медицинского характера, тем более что последний совершал общественно опасное деяние с надлежащим субъектом. В противном случае вполне возможна парадоксальная ситуация, когда по одному делу действия субъекта будут квалифицированы без учета группового способа совершения преступления, так как другое лицо признано невменяемым, а действия последнего - как групповое деяние, т.к. он совершал такое деяние с участием «качественного» субъекта. Таким образом, уголовный закон не оставляет незамеченным совершение запрещенного деяния ненадлежащим субъектом.

Известно, что в ряде случаев, привлекая лицо к уголовной ответственности, следствие и суд вообще не располагают данными о вменяемости и возрасте иных участников преступления, скрывшихся либо не установленных по делу. В такой ситуации лицо осуждается за групповое преступление, и вряд ли справедливо пересматривать такое решение, если в дальнейшем будет установлена субъектная «негодность» других участников деяния.

Аналогичным образом в практике решается вопрос квалификации на стадии возбуждения уголовного дела, при приостановлении производства расследования, прекращении уголовного дела или уголовного преследования, оценке общественно опасных деяний, совершенных невменяемыми лицами. Учет данного обстоятельства определяет категорию преступления, учитывается при исчислении сроков давности привлечения к уголовной ответственности и в полной мере соответствует характеру общественной опасности деяния.

6. Еще раз обращаясь к доводам сторонников непризнания соучастия в деянии надлежащего и ненадлежащего субъектов, как представляется, следует отметить логическую ошибку в таком суждении. По мнению авторов, к объективным признакам соучастия относится совместное участие в совершении умышленного преступления двух и более лиц, являющихся субъектами этого преступления, что якобы вытекает из смысла ст. 32 и других положений УК РФ, в частности из положений ст. 33 УК РФ, где определено понятие посредственного исполнителя преступления¹.При этом неясно, почему бесспорно субъективный признак одного из соисполнителей становится объективным в деянии другого. Ошибки данного типа в логике относят к нарушению тождества и подмене понятий в суждении.

В подтверждение этого мнения приводятся положения п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних», согласно которому совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (ст. 20 УК РФ) или невменяемости (ст. 21 УК РФ), не создает соучастия. Также приводятся положения п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» о том, что «если лицо совершило кражу посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, его действия (при отсутствии иных квалифицирующих признаков) следует квалифицировать по ч. 1 ст. 158 УК РФ как непосредственного исполнителя преступления (ч. 2 ст. 33 УК РФ)».

Вместе с тем, как справедливо отмечает А.И. Рарог, приведенные положения Постановлений относятся к посредственному исполнительству, о чем свидетельствует практически буквальное воспроизведение текста ч. 2 ст. 33 УК РФ¹.

Следует отметить определенную нерешительность Пленума Верховного Суда в этом вопросе, что можно наблюдать на практике по делам о насильственных преступлениях. Так, если в Постановлении от 22 апреля 1992 г. № 4 «О судебной практике по делам об изнасиловании» в п. 9 предлагалось квалифицировать действия участника группового изнасилования по соответствующему признаку совершения преступления группой лиц независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, недостижения возраста уголовной ответственности, то в Постановлении от 15 июня 2004 г. № 11 «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 131 и 132 УК РФ» эта ситуация вообще не рассматривается.

Более четкую позицию в этом вопросе занимает Президиум Верховного Суда РФ, который в течение длительного времени утверждает, что «преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении, независимо от того, что некоторые из участвовавших не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости»¹.

7. С учетом изложенного полагаем, что содеянное в соучастии надлежащего и ненадлежащего субъектов следует квалифицировать как совершение группового преступления в случаях, когда в деянии непосредственно (в качестве соисполнителей) принимали участие два и более человека, действия их были согласованными и существенным образом предопределили наступление общего результата. Квалификация охватывает все содеянное группой, поэтому, например, при квалификации квартирной кражи субъекту преступления вменяется в объем похищенного и то имущество, которое выносил из квартиры и в дальнейшем себе присвоил невменяемый либо малолетний соучастник, а при изнасиловании субъекту вменяется совершенное невменяемым насилие и т.д.

Это правило применяется при возбуждении уголовного дела и выдвижении обвинения в отношении конкретного лица и в тех случаях, когда данные о возрасте и вменяемости других лиц в деле вообще отсутствуют.

Если все участники такого общественно опасного деяния являются невменяемыми, то при разрешении вопроса о применении к ним принудительных мер медицинского характера их действия подлежат квалификации с учетом данного обстоятельства.

В преступлениях со специальным субъектом, например, применительно к таким корыстным служебным злоупотреблениям, как получение взятки, для квалификации по признаку совершения преступления группой лиц по предварительному сговору помимо других признаков необходимо установить, что соглашение о получении взятки состоялось между двумя и более должностными лицами, каждый из которых способен совершить конкретные действия (бездействие) с использованием должностного положения в интересах взяткодателя.

8. В целях стабилизации практики в теории высказываются предложения об изменении уголовного закона, в том числе путем включения в соответствующие статьи Особенной части УК РФ специального квалифицирующего признака: «совершение преступления с участием лиц, не способных нести уголовную ответственность» либо дополнением уголовного закона статьей «Совершение преступления с участием лиц, не подлежащих уголовной ответственности».

Соглашаясь с мнением А.И.Рарога о возможности корректировки уголовного закона, полагаем, что сделать это можно, например, путем развития положений ч. 1 и 2 ст. 35 УК РФ, включив в данную статью закона часть следующего содержания: «Преступление признается совершенным группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и в тех случаях, когда привлекаемое к уголовной ответственности лицо совершило преступление с непосредственным участием в качестве соисполнителей данного общественно опасного деяния лиц, не подлежащих уголовной ответственности в связи с недостижением возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости»¹.

.

Заключение

Выше изложенное позволяет сформулировать следующие обобщающие итоговые выводы исследования.

Действующее уголовное законодательство Российской Федерации признает субъектом преступления только физическое лицо. Субъектом преступления признается только тот человек, который на момент совершения преступления достиг возраста уголовной ответственности и находился в состоянии вменяемости. Юридические лица, которые признаются субъектом преступления по законодательству целого ряда зарубежных государств, в Российской Федерации не приобрели этот статус.

Возраст человека выступает одной из фундаментальных категорий уголовного права. Возраст - это не просто сумма прожитых лет, а период его развития, качественно своеобразная ступень формирования его личности. Действующее уголовное законодательство Российской Федерации установило в порядке общего правила минимальный возраст уголовной ответственности с 16 лет, а за отдельные преступления - с 14 лет. Желательно было бы предусмотреть в уголовном законодательстве положение, касающееся пожилого возраста, который в случае совершения преступления лицом, его достигшим, мог бы рассматриваться в качестве смягчающего обстоятельства.

Вменяемость является обязательным условием уголовной ответственности. Невменяемость исключает уголовную ответственность лишь в том случае, если в таком состоянии человек совершил преступление. Невменяемость определяется на основании двух критериев: медицинского (наличие определенного вида психического расстройства и влияние его на интеллектуально-волевую деятельность) и юридического, складывающегося из двух моментов - невозможности человека:

а) осознавать фактический характер и общественную опасность своего деяния; б) руководить им.

Нередко в силу определенной психической аномалии человек, оставаясь вменяемым, испытывает затруднение в оценке того, что совершает. Состояние так называемой уменьшенной вменяемости не освобождает от уголовной ответственности, однако влияет на характер и размер ответственности и наказания.

Состояние опьянения действующее уголовное законодательство Российской Федерации традиционно не относит к обстоятельствам, исключающим уголовную ответственность в случае совершения человеком, находящимся в таком состоянии, преступления. Вместе с тем патологическое опьянение рассматривается и уголовным законом, и правоприменителем как разновидность невменяемости, исключающей уголовную ответственность.

Специальный субъект преступления являет собой исключение из общего понятия субъекта преступления. Признаки специального субъекта преступления законодателем и судебно-следственной практикой используются в качестве обязательного элемента отдельных составов преступлений, для других составов - квалифицирующего признака, а нередко как смягчающее или отягчающее обстоятельство. Признаки специального субъекта позволяют проводить необходимую научную и практическую классификацию этой категории лиц, совершающих преступления.

С учетом изложенного полагаем, что содеянное в соучастии надлежащего и ненадлежащего субъектов следует квалифицировать как совершение группового преступления в случаях, когда в деянии непосредственно (в качестве соисполнителей) принимали участие два и более человека, действия их были согласованными и существенным образом предопределили наступление общего результата. Квалификация охватывает все содеянное группой, поэтому, например, при квалификации квартирной кражи субъекту преступления вменяется в объем похищенного и то имущество, которое выносил из квартиры и в дальнейшем себе присвоил невменяемый либо малолетний соучастник, а при изнасиловании субъекту вменяется совершенное невменяемым насилие и т.д.

Это правило применяется при возбуждении уголовного дела и выдвижении обвинения в отношении конкретного лица и в тех случаях, когда

данные о возрасте и вменяемости других лиц в деле вообще отсутствуют.

Если все участники такого общественно опасного деяния являются невменяемыми, то при разрешении вопроса о применении к ним принудительных мер медицинского характера их действия подлежат квалификации с учетом данного обстоятельства.

В преступлениях со специальным субъектом, например, применительно к таким корыстным служебным злоупотреблениям, как получение взятки, для квалификации по признаку совершения преступления группой лиц по предварительному сговору помимо других признаков необходимо установить, что соглашение о получении взятки состоялось между двумя и более должностными лицами, каждый из которых способен совершить конкретные действия (бездействие) с использованием должностного положения в интересах взяткодателя.

В целях стабилизации практики в теории высказываются предложения об изменении уголовного закона, в том числе путем включения в соответствующие статьи Особенной части УК РФ специального квалифицирующего признака: «совершение преступления с участием лиц, не способных нести уголовную ответственность» либо дополнением уголовного закона статьей «Совершение преступления с участием лиц, не подлежащих уголовной ответственности».

Соглашаясь с возможностью корректировки уголовного закона, полагаем, что сделать это можно, например, путем развития положений ч. 1 и 2 ст. 35 УК РФ, включив в данную статью закона часть следующего содержания: «Преступление признается совершенным группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и в тех случаях, когда привлекаемое к уголовной ответственности лицо совершило преступление с непосредственным участием в качестве соисполнителей данного общественно опасного деяния лиц, не подлежащих уголовной ответственности в связи с недостижением возраста уголовной ответственности или ввиду невменяемости».

Следует отметить, что проблемой совершенствования российского

уголовного законодательства является несогласованность законодательных дефиниций представителя власти и должностного лица, отсутствие логической увязки между ними. Выходом из сложившейся ситуации могло бы стать внесение соответствующих дополнений в действующее законодательство. Так, примечание к ст. 318 УК РФ целесообразно изменить следующим образом: «Примечание. Представителями власти в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса признаются лица, осуществляющие законодательную, исполнительную или судебную власть, а также работники государственных, надзорных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости, либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями независимо от их ведомственной подчиненности».

Следует признать правильным предложение о реконструкции ч. 4 ст. 34 УК РФ, предусмотрев в ней возможность лица, не обладающего признаками специального субъекта, выступать не только в роли организатора, подстрекателя и пособника, но и в роли исполнителя (соисполнителя), что более верно выражает реальную роль такового лица в совершении такого рода преступлений.

В научной литературе предлагается несколько способов решения проблемы квалификации деяний «фактического» исполнителя: 1) квалификация действий виновных по другим статьям УК; 2) признание посредственного исполнения; 3) включение в УК РФ дополнительных оснований для привлечения их к ответственности.

На наш взгляд, особого внимания заслуживает последнее предложение, поскольку для привлечения к уголовной ответственности лиц, которые, не обладая признаками специального субъекта преступления, фактически нарушают адресованные последним запреты, необходима специальная законодательная база.

На наш взгляд, в примечание ст. 169 гл. 22 УК РФ можно ввести еще две части в следующей редакции:

2. Физическое лицо несет уголовную ответственность как исполнитель преступления по статьям настоящей главы за нарушение правовых запретов и предписаний, адресованных другому лицу, обладающему признаками специального субъекта, если намеренно использовало последнего для совершения преступления. Физическое лицо, обладающее признаками специального субъекта, освобождается от уголовной ответственности в случае неосведомленности о противоправном характере действий, при наличии вины специальный субъект отвечает как соучастник.

3. Физическое лицо, не обладающее признаками специального субъекта, несет уголовную ответственность как исполнитель преступления по статьям настоящей главы за нарушение правовых запретов и предписаний, адресованных другому физическому или юридическому лицу, если совершило преступное деяние, действуя от его имени и (или) в его интересах. Физическое лицо от имени и (или) в интересах которого совершались противоправные деяния, при наличии вины отвечает как соучастник.