Оценка основных направлений государственной социальной политики

Анализируя основные направления и оценивая эффективность социальной политики, можно столкнулся с множеством мнений, зачастую полярных по своему содержанию. Количество экспертов, высказывающихся по данному вопросу, бесконечно велико. В этой связи ниже представлены три точки зрения: официальная (государственная), общественная (результаты опросов населения), и научная (экспертная), - которые, по мнению автора курсовой работы, наилучшим образом дают представление о государственной социальной политике.

Итак, согласно данным Аналитического Центра Юрия Левады (Левада-Центр), регулярно проводящего опросы населения по проблемам социальной сферы, мнения россиян по данному вопросу выглядят следующим образом:

• в течение последних пяти лет абсолютное большинство граждан в первую очередь тревожил рост цен (более 70% респондентов). И это неудивительно, ведь инфляция в Росси по-прежнему находится на высоком уровне (8,8% по итогам 2009 года);

• проблема роста безработицы, по сравнению с 2005 г., стала волновать значительно большую часть россиян (56% опрошенных в июне 2009 г. против 25% в 2008 г.). Такой результат также вполне объясним – в феврале 2009 г. уровень безработицы достиг своего пика с момента начала кризиса (9,4%);

• проблема бедности в июне 2009 г., несмотря на кризис, волнует меньшее количество людей, чем это было в 2005 г.

Среди прочих злободневных социальных проблем, набравших более 20% голосов, отмечены:

• резкое расслоение на богатых и бедных, несправедливое распределение доходов (вновь мнение общества подтверждает данные официальной статистики – см. п. 2.1.1);

• недоступность многих видов медицинского обслуживания;

• кризис морали, культуры, нравственности;

• коррупция, взяточничество;

• рост наркомании;

• рост платности, недоступность образования.

В качестве мнения другой стороны приводится отрывок из лекции Евгения Шлемовича Гонтмахера «Социальная политика в контексте российского кризиса», прочитанной 12 марта 2009 года в клубе-литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции «Полит.ру»:

«<…> Вы знаете, что Росстат регулярно публикует коэффициент Джини, разные коэффициенты расслоения. Они растут. И росли все последние годы. Принцип такой: богатые богатеют быстрее, чем богатеют бедные. Такой принцип был еще до недавних времен. Проблема не только в цифрах дохода. У нас есть очень интересные цифры. Половина работающего населения не ходит к врачу. В том числе те, кто нуждается. Потому что либо нет денег, либо неохота стоять в очередях. Факт вопиющий.

<…> Но дело не только в доходах. А в том, что больше половины нашего населения отрезано от современных благ: качественная медицинская помощь, качественное образование, в том числе школьное. Что у нас сложилось? В свое время мы говорили о том, что должна быть социальная мобильность, перемешивание разных слоев и т. д. Но у нас этого не произошло.

<…> В Японии сложилась такая система, при которой жизнь человека зависит от того, в какой детский сад он попал. И у нас эта закостеневшая социальная схема сложилась безотносительно к кризису.

<…> Как можно оценить этот процесс? Я считаю его отрицательным. Я не преувеличиваю то, как эти процессы происходят на Западе. Там тоже очень много проблем. Но все-таки равенства условий жизни там больше. Мы говорим, что оголяется Дальний Восток, Сибирь. Что это плохие люди, кто оттуда уезжает? Это дезертиры, которые не хотят защищать от китайцев наши города? Нет. Человек ищет, где лучше. И едет в Москву.

<…> Мы сейчас обсуждаем проблему среднего класса. По исследованиям, которые делал Независимый институт социальной политики, очень уважаемое учреждение, средний класс не увеличился за семь лет. На него нет спроса. Средний класс – это и нормальные рабочие места, которые предполагают интеллектуальный интенсивный труд. У нас нет спроса на эти рабочие места. Данные показывают, что мы стали зависеть от газа, нефти, древесины даже больше, чем в 99-м году, когда мы начали выходить из кризиса 98-го года.

<…> Я не буду говорить о таких вещах, как коррупция, качество государственного управления и т. д. Скажу только, что наша главная проблема, если говорить о кризисе, главный камень, который стоит на нашем пути из кризиса – это наше государство.

<…> Мы обсуждали, еще до кризиса, программу-2020 и споткнулись на одной вещи. Кто будет строить эту инновационную экономику 2020-го года? Люди, у которых плохое состояние здоровья? Две трети школьников имеют хронические заболевания, которые, кстати, не лечатся. Этим просто никто не занимается.

<…> О вузах. У нас покупают дипломы. А если не покупают, то платят за чисто символическое обучение. Даже, кстати, не в самых плохих вузах. Да, у нас рекордное количество людей с высшим образованием на душу населения в мире. Ну и что? Наши дипломы мало чего стоят. МГУ – единственный из российских вузов, кто входит в первую сотню международного рейтинга. Он на 85-м месте. Правда наши умельцы выстроили свой доморощенный рейтинг, и оказалось, что он на 5-м месте в мире. Но это же, к сожалению, не так!

<…> Вот таково очень тяжелое состояние нашего общества, человеческого потенциала. Что делать? Когда критикуешь, всегда надо что-то предлагать. Иначе не критикуй.

<…> Социальная политика – это тоже винтик. Есть и другие винтики. Экономическая политика, финансовая политика, внешняя, внутренняя и т. д. Если мы сейчас, даже в наших головах, выстроим идеальную социальную политику, ничего не сделав с другими винтиками, мы обречены на неудачу. И сейчас повестка дня перед Россией тяжелейшая. Это хуже, чем было при Петре Первом. Вот в чем проблема. Продвижение должно быть везде. Я не наивный человек. И я понимаю, что не может быть процветающей социальной политики на фоне провала всего остального.

<…> В мире много моделей (социальной политики – прим. автора) – и все разные: чилийская, американская, европейские модели. То, что мы предложили, например, для пенсионной реформы и что начало действовать в России в 2002-м году, – это комбинация Польши, Венгрии и Швеции. Но это в данном конкретном случае. Я не сторонник того, чтобы социальная политика имела какой-то лейбл, типа «скандинавская» или «континентальная». Мне лично ближе всего опыт Германии и скандинавских стран. И Канада, страна, где по всем оценкам жизнь наиболее комфортна. Критерии эффективности социальной политики – это не количество потраченных на нее денег, а показатели жизни людей. Продолжительность жизни, продолжительность лет обучения, ситуация с безработицей и т. д. И Канада изначально достаточна близка к нам: это федеративная страна, северная страна. Есть, конечно, и много различий. Численность населения, тот факт, что там в основном мигранты и т.д. Но какие-то элементы модели канадско-немецко-скандинавской я бы взял. Но это ручная и очень тонкая работа.

<…> Я знаю, как информация у нас поступает на разные столы. Это занесли, а это вот не занесли. Хорошо, что Медведев работает с Интернетом. Я всегда вспоминаю слова Путина про работу разведчика: «Это сбор информации и ее перепроверка». У меня часто есть ощущение, что ее не перепроверяют. Кто-то пришел, сказал – и все. А ты вызови того, кто скажет по-другому. Тут, конечно, проблема, когда видишь две точки зрения, а надо принимать решение. А вдруг вытащишь не ту карту! Ведь это требует дополнительных усилий, пересмотра, а может, даже и признания ошибок. К сожалению, эти инструменты взаимного обмена сообщениями между властью и обществом у нас не выстроены. Это наша большая проблема.»

Подводя итог полемике по вопросам социальной политики государства, следует отметить, что в этой сфере в России имеется немало положительных моментов, но проблемы всегда были, есть, и, вероятно, будут. Универсальных методов их решения, увы, не существует. На сегодняшний день написано множество программ, направленных на улучшение социально-экономического положения в России. Насколько успешно они будут реализованы, можно будет судить лишь через определенный промежуток времени.