книги2 / 361

роисповеданию, национальной принадлежности, гендерным параметрам, стилям поведения. Исходя из этого положения можно констатировать, что в настоящее время различные гуманитарные науки в лице отечественных и забежных ученых предлагают множество определений сущности понятия «толерантность», которые основываются на общесоциологической традиции, аксиологических императивах, социокультурных смыслах, психологическом, этическом подходах и т. д. В качестве иллюстрации приведем, исходя из этих подходов, основную сумму определений, отражающих разные точки зрения и представляющих отдельные научные дисциплины.

3.4. Российский феномен мультикультурного плюрализма в зеркале миграционной политики

Цивилизационный смысл в возникновении социального феномена «культурный плюрализм» и его совмещение с образованием в условиях формирования глобального общества предполагает усиление интеграционной взаимозависимости, взаимосвязанности разных стран, этнических культур, обществ, кооперацию ресурсов, возможностей национальных институтов с целью создания единого социально-эконо- мического, политического, научно-образовательного пространства от Лиссабона до Владивостока.

В последние годы происходит кризис либерализма, и мультикультурализма как идеи формирования свободного гражданского общества, но ценные идеи и практики, накопленные на евразийском континенте, на наш взгляд, представляют собой большую ценность для российской действительности. Синкретичность европейской и восточной традиций, преломляемых в фокусе формирования единства российской нации на основе принципа «единство в многообразии», позволяет в каждой национальной республике или области с максимальной эффективностью реализовать эту социокультурную стратегию.

Цивилизационный генезис России — это история пересечений вихрей турбулентности, общего созидания, выстраивания единой судьбы разных культур и народов, которые смогли через социокультурные, политические, научно-образовательные лифты подняться от мироощущения человека средневековья до новейшего высокотехнологического прогресса. Этот этап цивилизованного собирания земель и народов с небольшими отклонениями от сигмы в среднем занял 500 лет, за которые сложилась обширная этнокультурная карта.

261

Любое разобщение и разъединение этой богатой культурной мозаи­ ки, каждый элемент из которой самодостаточен и в то же время взаимообусловлен, чрезвычайно болезненно и не имеет под собой базовой основы. Кроме того, она способна изменяться путем глобальной миграции, трансформации демографической структуры населения не только за счет естественного роста населения, но и включения и адаптации представителей самых разных этнических трудовых мигрантов.

Важно, что в России и ее регионах отсутствуют серьезные противоречия во взаимоотношениях между народами, которые на протяжении веков совместно живут в мире и согласии. В то же время развитые межэтнические коммуникации атакуются деструктивными силами, пытающимися обнаружить точки расхождения, нарушить принципы исторической достоверности и наложить контексты событий прошлого на современный характер межнациональных отношений либо популяризировать инородную точку зрения. К примеру, в 90-е годы в период «парада суверенитетов» национальных республик в региональной научной среде находились почитатели трудов западной историографии, представлявших альтернативную российской точку зрения. Особой популярностью пользовались труды Алтона Стюарта Доннелли: «Завоевание­ Башкирии Россией. 1552–1740» (1968), «Подвижная степная граница: завоевание Башкирии и Казахстана Россией к 1850 году» и т. д. Также в это время происходило активное освещение в медиа-пространстве башкирских восстаний — сложного периода в истории Башкирского края, спровоцированного тяжелым процессом промышленного освоения территорий Южного Урала, ограничением традиционных свобод и т. д. Таким образом, использование отдельных фактов истории для формирования гражданской идентичности «башкортостанца» являлось намеренным политическим ходом, который впоследствии утратил свою значимость.

Цивилизационные основы образуют собой разность и одновременно общность в менталитете и мировоззрении, культурных идентичностях, духовных идеалах, патриотизме. Их социокультурная «состыковка» с представителями огромного числа народов на принципах равноправия, содружества и солидарности, в том числе в формате «Region to region», требует изменений в формировании образовательной среды, что должно снять межэтнические риски непонимания и потенциальных конфликтов на национальной почве.

В этих условиях «… возрастающую значимость имеет и социокультурное измерение деятельности Шанхайской организации сотрудничества. Вестернизированный крен в важнейших надгосударственных органах современного мира сказывается не только в экономической,

262

но и в социокультурной сфере. Так, в списке Всемирного наследия ЮНЕСКО­ преобладают западные объекты, особенно европейские, а остальным цивилизациям уделяется значительно меньшее внимание. Страны ШОС и БРИКС в соответствии с принципами плюрализма культур выступают за признание многообразия уникального опыта мировых цивилизаций. ШОС представляет собой подходящую площадку, позволяющую артикулировано заявлять и добиваться включения в список объектов культурного наследия ЮНЕСКО не западных шедевров культуры и памятников природы»1.

В глобальном масштабе осуществить масштабную реализацию программымультикультурализма,декларации,пропагандирующиесолидарность и осуждающие терроризм и экстремизм, наркоманию без участия России невозможно. Эксперты Центра геополитических исследований (Р. И. Мурзагалеев, М. Х. Харрасов, Д. Г. Михайличенко, Б. Д. Нуриев) отмечают: «Интеграционные процессы на евразийском пространстве с участием России — это не столько залог геополитических успехов, сколько объективная потребность развития всех государств и народов Евразии, объединенных общностью исторической судьбы, традиций, менталитета и задач, стоящих перед ними в эпоху глобализации»2.

Интересный поход к формированию и реализации стратегии развития образования содержится в исследованиях А. Б. Панькина, рассматривающего ее как систему мер по сохранению и укреплению центральной культурной темы этноса, посредством развития этнокультурно коннотированных организаций образования. Лейтмотивом исследования ученого проходит ключевая мысль: через реализацию принципа этнокультурной коннотации, актуализирующего этногенетические, языковые и социальные механизмы усвоения этнокультурного опыта более эффективно сохраняются и развиваются этнические константы центральной культурной темы этноса, осуществляется становление личности в условиях многоязычия и поликультурности как носителя и творческого продолжателя этнокультурной традиции, как гражданина многонационального государства, воспитание в нём чувства ответственности за будущее этноса3.

1  Михайличенко Д. Г. Уфимский саммит ШОС и БРИКС 2015 — на пути к гармонии мировой системы. Уфа, 2015. С. 20.

2  Россия и тюркский мир в условиях интеграционных процессов Евразии. Уфа : Центр геополитических исследований «Берлек-Единство», 2013. С 4.

3  Панькин А. Б. Формирование этнокультурной личности: учеб. пособие. М. : Изд-во Московского психолого-социального ин-та; Воронеж : Изд-во НПО «МОДЭК», 2006. С. 37.

263

Не вызывает сомнения тот факт, что школа, находясь на передовом рубеже мультикультурного общества, является важным институтом социализации, готовящим подрастающее поколение к жизни в социуме. Исходя из этой предпосылки, этот институт образования призван способствовать гармонизации межкультурных отношений народов современной России, воспитывать толерантную личность, способную разумно выстраивать коммуникативные отношения с представителями разных национальностей. Поэтому представляется важным формирование образцового социального «портрета» мультикультурной личности, черты которой матрично могут транслироваться через учебную и внеучебную деятельность общеобразовательных организаций. Известными учеными-педагогами В. А. Сластениным и Г. В. Палаткиной предложена перспективная для эмпирического внедрения модель «Мультикультурная личность — это новый тип личности, чьи ориентации и взгляды на мир подразумевают, что он принимает жизненные образы, отличающиеся от его собственных, и психологически и социально готов принять различные культурные реальности. Такая личность будет интеллектуально и эмоционально привязана к основополагающему единству человеческих существ, при этом признавая, принимая и оценивая основные различия, которые лежат между людьми различных культур»1.

В настоящее время уже разработаны и реализуются модели гло- бально-ориентированных образовательных учреждений, развивающих в образовательном процессе идеи глобального образования (Санкт-Пе- тербург, Москва, Рязань, Сочи, Воронеж, Ростов-на-Дону, Уфа, Екатеринбург), разработано содержание учебных интегрированных курсов, апробированы инновационные образовательные технологии в этой области.

Академик А. Г. Асмолов, исследующий социокультурную природу образования, в том числе через призму формирования культуры достоинства и толерантности, совершенно справедливо указывает: «Уроки истории человечества помогают увидеть, как исчезают с лица земли народы и культуры, утратившие способность понимать друг друга, уважать друг друга и договариваться друг с другом в сложных ситуациях. Культура, теряя языки, традиции, обряды, этнические группы, становится однородной, безликой и безголосой. Смысл толерантности в том, что каждый народ, сколь бы малым он ни был, бесценен для развития

1  Сластенин В. А., Палаткина Г. В. Этнопедагогические факторы мультикультурного образования. М., 2004. С. 43.

264

человечества»1. В определении содержательного смысла социокультурного феномена «толерантность» не может быть единого для всех унифицированного инварианта, поскольку в разных цивилизационных средах контекст и понимание его значения сильно разнятся.

Вевропейском сообществе, где преобладает догма индивидуализма,

икоторое дифференцируется по этническим ментальностям, этимология этого понятия расшифровывается как готовность и способность без протеста воспринимать личность или вещь как явление, имеющее полное право на существование (английский вариант), уважение прав другого, сохранение свободы выбора, образа и стилей жизни, поведенческих моделей, политических и религиозных взглядов. В китайском понимании, весьма широком мировоззренческом поле, сложившемся за тысячелетия эволюционного движения, быть толерантным — значит проявлять великодушие в отношении других, позволять и допус­ кать иные способы мышления и поведения без страха за будущее свое­ го мира, ментальное конструирование которого на основе традиций, ритуала и образа мыслей нации продолжается и поныне. В арабском, персидском, тюркском и славянском языках толерантность, сложившаяся в симбиозе пустыни и степи, пропустивших через свои пространства разные цивилизационные форматы, «Золотую орду», Великий шелковый путь, толерантность звучит как категория евразийская — прощение, снисхождение, доброжелательность, сострадание и благосклонность, — терпение, выносливость, готовность к примирению и согласию.

Однако, несмотря на то, что сбалансированное в этнокультурном смысле развитие Волго-Уральского региона стало на современном этапе важным результатом межэтнических взаимодействий, подкреп­ лявшихся веками традициями толерантности и сотрудничества, взаимного обогащения культурным опытом, уровневой — федеральной, региональной и муниципальной практикой управления этноконфессиональной и этнонациональной сферой, без формирования в новейших условиях методологии мультикультурного плюрализма невозможно достичь цивилизационного прогресса в непрерывно изменяющихся вариантах развития глобального общества.

Формирование этнокультурной политики в значительной степени определяется факторами самоорганизации. В частности, в регионах Поволжья и Южного Урала факторами, сплачивающими народы в еди-

1  Асмолов А. Г. Оптика просвещения: социокультурные перспективы. М. : Просвещение, 2012. С. 394–395.

265

ную социальную этническую группу, а различные этнические группы

вединую социальную общность, являются среда обитания, общность культур, единое историко-культурное наследие.

Приволжский федеральный округ, как один из макрорегионов Российской Федерации, по своему полиэтническому составу, многоконфессиональным признакам и мультикультурности по ряду картографических параметров — территориальному, ландшафтному, климатическому, характеру народонаселения во многом повторяет по своим контурам Волго-Уральский историко-этнографический регион. В этом контексте, один из основоположников теории Волго-Уральского исто- рико-этнографического региона, член-корреспондент РАН Р. Г. Кузеев считал, что этнокультурное разнообразие, ставшее основой формирования межэтнического и хозяйственного сотрудничества, стабильности межнациональных отношений в этом регионе, складывалось на протяжении двух с половиной тысячелетий и сформировало одну из самых насыщенных на европейском континенте поликультурных территорий мира1.

Перспективы дальнейшего развития этнокультурной политики определяются необходимостью совершенствования имеющихся механизмов посредством разработки долгосрочных программ националь- но-культурного развития, контроля за их практической реализацией, мониторинга этнополитической ситуации, опережающего реагирования и конструктивного диалога органов власти и институтов гражданского общества, а также Концепции национального образования — башкирского, татарского, чувашского, марийского, осетинского, удмуртского, якутского, этнокультурных систем образования.

Всовременных условиях образование становится институтом дос­ тижения социального доверия, толерантности и профилактики ксенофобии. 90-е годы прошлого столетия привели к смене доминант

вотечественном образовании, определяющими из которых стали демократизация, вариативность и этноцентрация. Практическая реализация их ценностного смысла приводила к заполнению образовавшегося вакуума в отечественном образовании типичными и универсальными для европейского социума матрицами формирования мультикультурализма и информационно-коммуникационной компетентности.

Возникший определенный диссонанс в выборе социокультурных моделей — западный мультикультурализм или отечественный интернацио-

1  Народы Башкортостана: историко-этнографические очерки. Уфа : Гилем,

2002. С. 15.

266

нализм — требует скорейших ответов от образовательной системы и педагогики. По внешним содержательным и лексическим признакам может сложиться мнение, что содержание этих двух понятий абсолютно тождественно между собой. Однако это далеко не так, особенно при преломлении через призму социальной философии и других гуманитарных наук.

Во-первых, в Российской Федерации с асимметричным характером ее аспектов соотношения федерального и регионального особую актуальность приобретает сохранение «единого в многообразии», нахождение не только общих интеграционных черт, отраженных в «сплаве» национального самосознания этносов, но и проведение четкой политики, ориентированной на формирование общей российской гражданской идентичности. Обеспечение оптимального баланса между этнической и мультикультурной идентичностью, то есть осознания своей тождественности с этнической общностью, значимости членства в ней; развитие позитивных этнических чувств — достоинства, чести, гордости за достижения своего народа и т. д.; принятие на себя персональной ответственности за сохранение родного языка и культуры, морально-этиче- ских обязательств по отношению к представителям собственного этноса, окружающим народам, обществу и государству, равно как и хорошее знание иностранных языков и элементов общечеловеческой культуры должно стать частью современной отечественной образовательной стратегии.

Полиэтничность населения России, где сегодня живут более 170 народов, большинство из которых коренные, сохранившие свои этнические ресурсы практически в первозданном виде. Это стало возможным благодаря тому, что они уже несколько столетий не рассматриваются как национальные меньшинства, по отношению к которым проводится колониальная политика принуждения к определенному образу жизни, идентичности, капиталистического порабощения. И в этом отношении все народы Царской России, Советского Союза и современной Российской Федерации всегда имели равные права и возможности для своего культурного самоопределения, изучения родных языков, просвещения, а последствии и всеобщего образования. Такая межэтническая солидарность способствовала утверждению концепции интернационального воспитания, которая наиболее полно была разработана и реализована в советский период.

Считаем необходимым отметить, что, во-первых, традиционная многонациональность и многоконфессиональность Российской Федерации, богатейший опыт исторических контактов с самыми разными народами Евразии создают иммунитет, позволяющий нашей стране

267

безболезненно и бесконфликтно принимать «осколки» инокультурных миров, выдержать испытание на толерантность и конструктивно выстраивать политические, культурные, научно-образовательные, информационные коммуникации со странами Европы и Азии.

Во-вторых, западная стратегия мультикультурализма напрямую увязана с концепцией толерантности, декларирующей примирение с народами, находившимися столетиями в колониальной зависимости, угнетенном, практически рабском состоянии. Открывшиеся для них «ворота в Европу» привели к потоку из бедных стран мигрантов разных возрастов, в том числе и молодежи, которые в большинстве своем вовсе не собираются социализироваться, получать образование, принимать культуру стран ЕС, осваивать социальные лифты. Они образуют сегрегационные анклавы в городах, противоречащие духу свободолюбивой Европы, и, соответственно, вызывают отторжение местного населения. Только с возникновением опасного риска превращения этих меньшинств, не укоренных в социокультурную традицию европейской общности, в большинство, властные структуры озаботились проблематикой государственного регулирования межнациональных отношений.

Для проектирования социокультурной среды в образовании, позволяющей обеспечивать формирование толерантности и профилактику экстремизма, целесообразно учитывать технологию медиации, способную исключить нарастание рисков в межэтнических отношениях среди участников образовательного процесса. К их числу следует отнести:

––возникновение, тиражирование и трансляция в обществе стереотипов восприятия проявлений насилия, ксенофобии, этнофобии, мигрантофобии как привычной социальной нормы и тем самым не порицаемое санкционирование неприкрытого или латентного проникновения образцов агрессивного поведения в деятельности отдельных личностей

исоциальных групп, в том числе этнических общностей. Возникает опасность перерастания частного негативного отношения отдельных личностей к так называемым переселенцам к конфликтному противостоянию культур, что неизбежно может привести к социальной изоляции инаковых людей, разрушению ценностей доброжелательства и толерантности, прежде всего у подрастающего поколения;

––активная радикализация информационного пространства с использованием манипулятивных и пропагандистских технологий формирования установок распознавания «свои — чужие», искусственное конструирование образа врага, использование языка вражды в образовании, создание цифровых каналов, сайтов, страниц, роликов в интернете, разжигающих чувства ненависти, основной целью которых является

268

манипуляция сознанием подрастающего поколения. Дети, подростки, молодежь, попадая под мощный информационно-образовательный прессинг, оказываются беззащитными перед системным разрушением межпоколенной памяти, попытками фальсификации исторического прошлого, переписывания учебников, табуирования тем, связанных с дружбой братских народов, определением ценностей, чреватых разрушением каркаса устойчивых межнациональных отношений. В результате происходит стихийный рост национализма, сепаратизма, ксенофобии и интолерантности, маргинализации всего общества;

––рост гипермобильности человеческого капитала, обусловленный динамикой этногеографической структуры общества в условиях роста академической мобильности молодежи, активного перемещения трудовых ресурсов в формате миграционных процессов и приводящий

кизменению социальных дистанций между различными этническими, конфессиональными, поколенческими, социальными стратами общества, и тем самым нарастанию конфликтности;

––неопределенность ценностей и социальных установок в контексте образовательной деятельности, возникающие в результате происходящих в сжатые сроки трансформаций геополитического, экономического и национально-государственного устройства страны, генерирования различных идеологемм. В этом контексте совершенно справедлива точка зрения А. Г. Асмолова, отмечающего, что «мы каждый раз строим Город Солнца в духе Кампанеллы, и без этого никак не можем обойтись. Кто бы и как бы ни критиковал утопии (сейчас мы привыкли говорить «программы»), но утопия — это необходимый механизм развития любой общественной системы. Утопии не раз становились источником конструирования альтернатив в жизни человечества. У нас сегодня сложилась следующая ситуация: государство хаотически ищет, куда,

ккаким идеалам идти. Оно мечется между разными моделями тоталитаризма, религиозного государства и эмбрионами либеральных сценариев развития общества»1.

Многомерный феномен молодежного экстремизма в современной России является искусственной политической парадигмой, формируемой в контексте этносепаратистских, национал-фашистских и ре- лигиозно-сепаратистских движений, инспирируемых зарубежными центрами геополитического влияния. За первые десятилетия развития российского федерализма молодежный экстремизм из разобщен-

1  Асмолов А. Г. Оптика просвещения: социокультурные перспективы. М. : Просвещение, 2012. С. 325.

269

ных течений трансформировался в ударную консолидированную силу, нацеленную против власти, стал доминантной темой противоборства с опасными трендами в современном обществе. Подпитываемый разными политическими движениями извне, молодежный экстремизм, основывающийся на платформе религиозного фанатизма или националистического толка, становится радикальным инструментом внутренней перестройки общества и смены политического режима. Как отмечают М. Е. Белокобыльский и О. И. Белокобыльская, «потенциальный источник экстремистских проявлений, представляющий опасность для общества, — деятельность религиозных деструктивных организаций. Такие организации постоянно пытаются использовать государственные и муниципальные образовательные учреждения для распространения своей идеологии в подростковой и молодежной среде. В структуру многих религиозных организаций входят специальные подразделения по работе с молодежью. Финансирование таких структур, как правило, осуществляется зарубежными исламскими организациями, в том числе экстремистской направленности»1.

Абсолютное большинство международных экстремистских движений в своей глобальной подрывной деятельности опирается на молодежный ресурс. Поэтому в любом типе общества, вне зависимости от его цивилизационного уклада, молодежь наиболее уязвима перед прессингом этих воинствующих течений. Как отмечает в этой связи Л. В. Баева, «наиболее яркими носителями идей являются молодежные социальные движения и объединения. Будучи революционной настроенной, в силу психологических особенностей возраста и не скованной догматичностью мышления, презрением к устаревшим традициям, молодежь оказывается той силой, которая несет могучий заряд обновления, способного оказаться как конструктивным, так и разрушительным в своих результатах»2.

Протестный потенциал молодого поколения фокусируется через призму современной действительности, оказывающей многофакторное воздействие на ее становление и развитие, формирование мировоззренческих черт и определяя выбор моделей и стилей поведения в окружающей среде. Как подчеркивает И. В. Куликов, «молодежный

1  Белокобыльский М. Е., Белокобыльская О. И. Молодежный экстремизм в России: особенности его проявления // Вестник Казанского юридического института МВД. 2015. № 3. С. 57.

2  Баева Л. В. Молодежный экстремизм в современной России // Обзор НЦПТИ. 2015. 5 янв. С. 16.

270