!Учебный год 2024 / 00027119

От эффективного правового регулирования МНТС в целом и его форм в частности, а также от правильного выбора его модели во многом зависит успех в реализации национальных планов по технологической модернизации экономики и общества. Во многом это определяется правильно выбранными приоритетами. Как отмечает А.А. Васильев, «приоритеты государственной научно-технической политики России вытекают из тех реальных проблем и вызовов, с которыми сталкивается научно-техническая сфера»569. Действительно, эти проблемы и вызовы имеют как страновый, так и универсальный характер. Одновременно с этим они решаются как индивидуальными, так и коллективными усилиями государств. Данного рода сотрудничество, среди прочего, предполагает решение проблем, характерных для самого МНТС: неравенство научных потенциалов сотрудничающих государств, правовые и организационные барьеры, трудности с коммерциализацией совместных разработок и т.д.

В основе международного сотрудничества находятся не только положения международного, но и национального права. В законодательстве государств сложился блок норм, регулирующих МНТС 570 . Все это приобретает особую значимость в эпоху перехода к Четвертой промышленной революции, когда между государствами, с одной стороны, обостряется конкуренция в сфере науки, технологий и инноваций, а с другой – возникают новые кооперационные и интеграционные связи на базе новой, в частности цифровой научно-технологической инфраструктуры. Вполне очевидно, что Четвертая промышленная революция не только задает новые технологические запросы, одновременно порождая новые технологические тренды, но и привносит инновации в организацию МНТС. Например, следует указать на использование платформенных решений и их многообещающие перспективы в отношении практически всех организационных и содержательно-те- матических форм в отношении всех направлений данного сотрудничества. Поэтому вызывает повышенный интерес позиция российских авторов, согласно которой в условиях цифровых трансформаций научной деятельности «требуется обособление в системе международного

569Васильев А.А. Приоритеты государственной научной и научно-технической политики России: юридический анализ // Феномен научного права: коллективная монография / Под ред. А.А. Васильева. Барнаул: АЗБУКА, 2021. § 2.2. С. 53.

570См.: Балякин А.А., Задорина А.К., Куклина И.Р., Малышев А.С., Тараненко С.Б. По-

зиционирование международного научно-технического сотрудничества в правовых документах стран - участников научной глобализации // Вестник РУДН. Серия: Социология. 2018. № 18. С. 651–667.

311

научного права комплекса норм права, регулирующих научно-техни- ческое сотрудничество в сфере цифровизации науки и изучение процессов информатизации»571.

В условиях наступления эры Четвертой промышленной революции, особенно с учетом текущей геополитической ситуации, обостряющей некоторые аспекты мировой политики в сфере науки, технологий и инноваций (далее – НТИ)572, повышенную актуальностью приобретает научно-технологическое сотрудничество государств – членов ЕАЭС в рамках интеграционных процессов. Это определяется тем, что в синергии усилий заложен источник модернизации технологической базы экономики, характеризующейся расширенным использованием соответствующего спектра технологий, начиная от аддитивных технологий и заканчивая искусственным интеллектом. Сегодня, как никогда ранее, весьма актуален вопрос о формировании применительно к данной сфере надлежащей правовой базы, которая является составной частью права Союза.

Трудно не согласиться с Г.И. Осадчей в том, что «развитие евразийского пространства сегодня осуществляется в условиях международной неопределенности; экономического кризиса, усиления конкуренции интеграционных инициатив; перспектив реализации идеи Большого евразийского партнерства. Сохраняется санкционный режим, неустойчивость курса рубля, и как следствие национальных валют стран-участниц, напряженность отношений России и коллективного Запада»573. В дополнение к этому в литературе указывается на четкую зависимость позиций России в разного рода международных рейтингах «от внешнеполитических и экономических факторов, оказывающих значительное влияние на параметры развития национальной экономики»574. Впрочем, такая закономерность характерна и для других государств – членов ЕАЭС. На этом фоне от комплексности,

571Васильев А.А., Шпопер Д., Печатнова Ю.В. Перспективы международного научного и научно-технического сотрудничества в условиях новой технологической реальности // Российско-азиатский правовой журнал. 2021. № 4. С. 66.

572См.: Зиновьева Е.С. Микрополитическая концептуализация международного научно-технологического сотрудничества // Вестник МГИМО-Университета. 2018. №

6.С. 242–254.

573Осадчая Г.И. Евразийский экономический союз: потенциал развития, формат сотрудничества: [монография]. – М.: Изд-во «Экон-Информ», 2021. С. 6.

574Лапочкина В.В., Емельянова Е.Е., Шкилев И.Н. Научно-технологическое развитие России в контексте международных сопоставлений // Управление наукой и наукометрия. 2021. № 4. С. 490.

312

своевременности и самое главное – действенности права Союза в сфере науки, технологий и инноваций, воспринимающего целевые во многом зависит успех в кооперационных усилиях по разработке и внедрению в производство самых разных технологий. В сущности, данное право призвано регулировать МНТС государств – членов, которое из международного в привычном смысле этого слова превращается в интеграционное. Однако это не означает «вычеркивание» международного характера данного сотрудничества. Даже будучи членами интеграционного объединения, государства – члены не утрачивают свое право на двухстороннее сотрудничество друг с другом и на сотрудничество с третьими сторонами. Но в обоих случаях такое сотрудничество должно быть согласованным/скоординированным.

В настоящее время можно констатировать, что правовые основы, включающие в себя нормы и принципы, содержащиеся в источниках права Союза, обладающих разной юридической силой, или – право ЕАЭС в НТИ находится в стадии своего формирования и далеки от завершенности575. Тем не менее, вполне заметно ее соответствие между- народно-правовой модели ЕАЭС, предполагающей доминирование международно-правового начала, представленного прежде всего международными договорами. В качестве важного дополнения данной базы можно рассматривать двусторонние соглашения по вопросам научно-технического сотрудничества, заключенные между государствами – членами ЕАЭС576. Разумеется, они в право ЕАЭС не входят, но, тем не менее, вносят свой вклад в формирование общего научнотехнологического пространства. В свою очередь они служат отправной точкой для развития собственно права Союза, выступая источником опыта правового регулирования межгосударственных связей. Отмеченные двусторонние соглашения достаточно гармонизированы, т.е. включают сходные и практически идентичные положения. Думается, что это является результатом членства государств – членов ЕАЭС в другом интеграционном объединении, а именно СНГ.

575 См.: Шугуров М.В. Право ЕАЭС в сфере науки, технологий и инноваций: системный подход // Московский журнал международного права. 2020. № 3. С. 44–63. 576Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Киргизской Республики о научно-техническом сотрудничестве (Бишкек, 10 октября 1997 года); Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Беларусь о научно-техническом сотрудничестве (Москва, 27 февраля 1997 года); Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Казахстан о научно-техническом сотрудничестве (Москва, 25 ноября 1996 года) и др.

313

Сказанное подводит нас к постановке вопроса о том, что повестка формирования права ЕАЭС в сфере НТИ необходимым образом должна быть дополнена повесткой гармонизации правового регулирования МНТС, предусмотренного в научном праве государств – членов.

В целом проблематика, связанная с определением степени гармонизированности текущего законодательного регулирования МНТС государств – членов ЕАЭС, а также определения данного рода гармонизации имеет не только теоретическую, но и практическую значимость, особенно в свете перспектив разработки договоров в составе правовых основ научно-технологической интеграции в рамках ЕАЭС, что предполагает выработку согласованной позиции. Зачем это необходимо? С нашей точки зрения, это необходимо для повышения согласованности сотрудничества государств – членов, а точнее сотрудничества их организаций и предприятий в рамках ставших уже традиционными и оправдавшими себя организационно-правовыми формами. К тому же, формирующееся право ЕАЭС в НТИ не только ориентируется на формы, в которых государства – члены осуществляют МНТС друг с другом, но и в своей эффективности во многом будет зависеть от степени гармонизированности правового регулирования МНТС в целом и его форм в национальных законодательствах государств – членов. Все это чрезвычайно важно в аспекте осуществления скоординированного МНТС с третьими сторонами – зарубежными государствами и их объединениями, а также с различными видами международных организаций. Правовое регулирование внешнего МНТС, безусловно, входит в состав права ЕАЭС в сфере науки, технологий и инноваций, которое обеспечивает реализацию таким типов МНТС, как кооперация и интеграция.

Вполне закономерно, что на уровне интеграционных объединений государств имеет место разрешение противоречия между конкуренцией и сотрудничеством. Здесь конкуренция уступает место сотрудничеству, для которого не только характерна логика расширения сфер научно-технологического взаимодействия, но и дополнение координации и кооперации такой формой, как интеграция, суть которой заключается в объединении научно-технологических комплексов и решении единых задач научного, технологического и инновационного развития. Безусловно, элементы конкуренции сохраняются, но они имеют очаговый характер.

Разные интеграционные объединения государств находятся на разной стадии развертывания данной логики. Одновременно с этим

314

они могут выбирать различные модели научно-технологического взаимодействия, которые характеризуется освоением той или иной стадии отмеченной логики развертывания сотрудничества в сфере науки, технологий и инноваций. Собственная модель, соответствующая интересам государств – членов, достаточно активно вырабатывается в рамках ЕАЭС577. Свое правовое выражение она находит в модели правового регулировании не только тех или иных форм МНТС 578 , но и МНТС в целом579.

Внастоящее время в странах ЕАЭС сложилось законодательство

всфере НТИ, которое динамичным образом развивается в виду необходимости ответа на новые вызовы, с которыми сталкиваются национальные научно-технологические и производственные комплексы. Рассматриваемое национальное законодательство включает положения о МНТС. Нормы национального права играют существенную роль

ввыработке общих позиций, которые далее находят свое воплощение

вмеждународных договорах.

Вслучае разработки договорной базы ЕАЭС в сфере НТИ эффективность реализации положений последней во многом будет зависеть от гармонизированности положений национальных законодательств между собой. Разумеется, перспективы участия государств – членов в договорах, которые войдут в право Союза, в рассматриваемой области стимулирует данную гармонизацию. Одновременно, как представляется, ее можно осуществлять и не дожидаясь заключения данных договоров. Участие государств в интеграционном объединении следует отнести к фактору, который побуждает к осуществлению анализа интересующей нас составной части национального законодательства с точки зрения его соответствия потребностям развертывания научнотехнологической интеграции.

Признание важности МНТС нашло свое отражение в специальных статьях законов государств – членов ЕАЭС о науке и научно-тех- нической политике, которые в ряде случаев детализируют один из ос-

новных принципов государственного регулирования научной

577См.: Шугуров М.В. Формирование модели научно-технологической интеграции в рамках ЕАЭС: теоретические и методологические аспекты // Политика и общество. 2020. № 4. С. 50–81.

578См.: Давлетгильдеев Р. Ш., Цыганцова С. И. Особенности формирования евразийской региональной модели международно-правового регулирования исследовательской мобильности // Журнал российского права. 2020. № 11. С. 127–139.

579См.: Шугуров М.В. Правовая модель научно-технологической интеграции ЕАЭС: концептуальный анализ // Право и образование. 2020. № 10. С. 14–25.

315

деятельности (Россия, Киргизия). Закрепленное в законах внимание государств и его органов к МНТС является продолжением фиксации направлений МНТС в национальных документах стратегического характера в сфере научно-технологического развития. Однако, надо сказать, интересующие нас положения базовых законов о науке имеют характер всего лишь наиболее общих правовых рамок. В настоящее время они нуждаются в обновлении, особенно с учетом нового содержательного контента МНТС в условиях Четвертой промышленной революции. Разумеется, это должно также затрагивать и другие законодательные акты, входящие в законодательство о науке.

Обратимся к Закону Республики Казахстан (далее – РК) от 18 февраля 2011 г. № 407-V«О науке»580. В нем содержится специальная статья 29 «Международное сотрудничество», положения которой регулируют международное сотрудничество в сфере НТИ. В п. 1 в качестве его правовой основы выделены соответствующие международные договоры, а также международные научные и научно-технические проекты и программы. В этом же пункте также отмечается, что данное сотрудничество осуществляется в форме содействия установлению и расширению научно-технического сотрудничества между казахстанскими и зарубежными научными и иными организациями. С нашей точки зрения, данное положение тавтологично, по крайней мере с точки зрения требований юридической техники.

Как бы то ни было, пункт 2 данной статьи расширяет объем правового статуса субъектов научной и научно-технической деятельности, некоторые элементы которого закрепленный в Главе 3 «Субъекты научной и (или) научно-технической деятельности». В отмеченном пункте закреплено право данных субъектов на участие в деятельности международных научных, научно-технических организаций и объединений и далее – на участие в международных научных, научно-техни- ческих проектах и программах, а также на участие в научных, научнотехнических проектах и программах иностранных государств. Разумеется, указанное право по своему составу гораздо шире: оно, например, включает право на участие в международных конференциях, обмен научной и научно-технической информацией и т.д. Однако, как вполне заметно, казахстанский законодатель не артикулировал в данном случае все нормативные элементы данного права.

580 Закон Республики Казахстан от 18 февраля 2011 г. № 407-V «О науке». URL: https://online.zakon.kz/document/?doc_id=30938581&show_di=1 (дата обращения: 09.09.2022).

316

Вполне понятно, что предусмотренные программы и проекты реализуются на базе национальных и на базе международных центров. Поэтому, как нам представляется, субъекты научной и научно-техни- ческой деятельности также располагают правом на участие в работе данных центров. Поэтому со стороны РК предполагается создание условий для создания и функционирования научных организаций и научных центров с участием иностранцев, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц. В свою очередь в п. 4 предусмотрено, что иностранные инвестиции в сферу науки и техники осуществляются в порядке и формах, предусмотренных законодательством РК.

Обратим также внимание на пункт 5. Есть все основания полагать, что в нем предусматривается достижение национальной научнотехнологической безопасности. На это указывает то, что здесь предусматривается контроль со стороны государственных органов за передачей научных и (или) научно-технических результатов, а также научной и (или) научно-технической продукции за пределы территории РК. Порядок такой передачи регламентируется законодательством данного государства.

Переходя к анализу законодательного регулирования международного научно-технического сотрудничества Киргизии, отметим, что ему придается особое значение. Это нашло свое закрепление в одном из основных принципов государственной научно-технической политики. Так, согласно п. 10 ст. 5 «Основные принципы государственной научно-технической политики» Закона Кыргзыской Республики (далее

– КР) от 16 июня 2017 г. № 103 «О науке и об основах государственной научно-технической политики» 581 постулируется максимальное использование возможностей мировой науки и международного научнотехнического сотрудничества для обеспечения научно-технического прогресса. Все это говорит о той роли МНТС, которой Киргизия придает огромной значение. По этой причине в Законе содержится специальная Глава 8 «Международное сотрудничество». Специфической чертой данной главы, а точнее входящей в нее ст. 32 «Международное научно-техническое сотрудничество», является перечисление форм МНТС, которые, в принципе, являются общераспространенными. Сюда отнесено проведение совместных научных исследований, технических и технологических разработок с участием зарубежных

581 Закон Кыргзыской Республики от 16 июня 2017 г. № 103 «О науке и об основах государственной научно-технической политики». URL: http://cbd.minjust.gov.kg/act/ view/ru-ru/111606 (дата обращения: 10.10.2022).

317

специалистов и международных организаций, взаимный обмен научно-технической информацией при посредстве использования объединенных межгосударственных информационных фондов и банков данных. К еще одной форме отнесено проведение международных конференций, конгрессов и симпозиумов. Не осталась забытой и такая форма, как обмен кадрами. Так, в п. 5 предусматривается обмен научно-техническими и преподавательскими кадрами, студентами, аспирантами, что дополняется нацеленностью на совместную подготовку специалистов.

В качестве организационной основы предусмотрена реализация совместных международных программ, в которых могут участвовать субъекты научно-технической деятельности. В качестве конкретной правовой основы выступают соглашения с иностранными организациями. При этом допускается возможность, как это следует из п. 2 ст. 32, их участия в деятельности иностранных и международных научных сообществ, ассоциаций и союзов на правах их членов, а также участия

вмеждународных симпозиумах и других мероприятиях. Если учесть еще и предусмотренную возможность заключать контракты с зарубежными организациями, то можно видеть закрепление права на участие

вмеждународном научно-техническом сотрудничестве, которое выступает составной частью правового статуса субъектов научной и научно-технической деятельности, являющихся как физическими, так и юридическими лицами. Однако здесь оговаривается, что участие в международных мероприятиях должно соответствовать законодательству КР.

Одновременно интерес вызывает п. 3 об использовании результатов научной деятельности. Речь здесь идет о результатах международной научной деятельности именно государственных научных организаций, которые получены на территории КР. Их использование осуществляется на основе международных договоров с участием КР и вступивших в законную силу. Таким образом данный пункт, по сути, отсылает к договорам КР в сфере МНТС. Как правило, такие договоры предусматривают распределение прав ИС на совместно созданные результаты НИОКР. Тем не менее, все это дополняется аналогичными положениями договоров, которые заключены между конкретными субъектами научно-технической деятельности. Именно об этом идет речь в п. 2. ст. 32. Таким образом с содержательной точки зрения положения закона КР более детализированы в отличие от положений соответствующей статьи закона Казахстана.

318

Одновременно с этим есть некоторые содержательные различия. Так, в ст. 33 «Деятельность иностранных научных организаций на территории Кыргызской Республики» говорится о том, что деятельность иностранных научных организаций и ученых на территории республики регулируется в соответствии с международным договором, тогда как в п. 3 ст. 29 казахстанского закона создание таких организаций, а также центров должно соответствовать установленному порядку. Представляется, что этот порядок устанавливается именно национальным законодательством.

В Законе Армении о научной и научно-технической деятельности содержится достаточно компактная статья 24 «Международное научное и научно-техническое сотрудничество». В сущности, в ней повторяются положения, которые встречались в законах Казахстана и Киргизии. В частности, сюда входит закрепление права субъектов научной и научно-технической деятельности на участие в международном сотрудничестве. К элементам этого права отнесено членство в международных научных и научно-технических организациях и ассоциациях, участие в международных научных и научно-технических проектах и программах иностранных государств, заключение контрактов с иностранными физическими и юридическими лицами (п. 1 ст. 24). Кроме этого в этом же пункте предусматривается создание на территории Армении совместных научных организаций и центров на основе сотрудничества с иностранными физическими и юридическими лицами, а также с научными организациями в порядке, установленном законодательством. И, наконец, в п. 2 устанавливается, что инвестиции в области науки и техники осуществляются в соответствии с законодательством.

Отличительной чертой Закона Республики Беларусь от 21 октября 1996 № 708-XII«Об основах государственной научно-техниче- ской политики»582 [Закон Республики Беларусь от 21 октября 1996 № 708-XII«Об основах государственной научно-технической политики»], направленного на создание благоприятных условий для осуществления научной деятельности, выступает отсутствие статьи о научно-техническом сотрудничестве. Хотя подобного рода вопросы затрагиваются в ст. 9 «Научный работник», в которой данные субъекты имеют право в установленном законом порядке принимать

582 Закон Республики Беларусь от 21 октября 1996 г. № 708-ХIII «О научной деятельности» (с изм. и доп. от 17.05.2016 г.). URL: https://www.pravo.by/document/?guid=

3871&p0=V19600708 (дата обращения: 18.10.2022).

319

участие в разработке и реализации международных и межгосударственных научных программ и проектов.

Наиболее значимой правовой основой государственной научной, научно-технической и инновационной политики Российской Федерации (далее – РФ) является Федеральный Закон о науке и государственной научно-технической политике №127-ФЗ от 23 августа 1996 года (далее – Закон о науке)583. Данный закон выступает также базовым законодательным актом в сфере правового обеспечения государственной политики в сфере МНТС и содержит нормы, являющиеся основой его регулирования.

Основные цели и принципы государственной научно-техниче- ской политики (развитие, рациональное размещение и эффективное использование научно-технического потенциала, увеличение вклада науки и техники в развитие экономики государства, реализация важнейших социальных задач и т.д.) определены в п. 1 ст. 11. Однако здесь не указана цель интеграции РФ в систему международного научно-тех- нологического и инновационного сотрудничества. Подчас данная цель государственной политики в рассматриваемой сфере не выделяется в качестве самостоятельного предмета изучения и в научной литературе584. Более того в работах, в которых на системной основе происходит обращение к вопросам правового регулирования научной и научно-технической деятельности и содержащих ценные предложения по совершенствованию законодательства585, подчас не затрагиваются вопросы регулирования МНТС. В другом же случае, если они и исследуются586, то это происходит без взвешенного и одновременно критического анализа положений Закона о науке в целях их совершенствования в контексте современных стандартов международного научно-

583Федеральный Закон от 23.08.1996 года № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» (с изм. на 31 июля 2020 г.). URL: http://docs.cntd.ru/document/9028333 (дата обращения: 27.10.2022).

584См.: Лапаева В.В. Концепция развития законодательства о науке // Концепции развития российского законодательства. М., 2004. C. 700–734; Гордеева Н.А., Филь М.М. Право и реформирование науки. Проблемы и решения. М., 2005. С. 20–35.

585См.: Свиридов В.А. Особенности правоотношений в сфере научной деятельности // Актуальные проблемы гражданского, предпринимательского права, гражданского и арбитражного процесса: Межвуз. сб. науч. ст. / Под ред. Е.А. Трещевой. Самара, 2005. С. 33; Кузнецова Т.Е. Актуальные проблемы совершенствования законодательства о науке // Законодательство о науке: современное состояние и перспективы развития / Отв. ред. В.В. Лапаева. М., 2004. С. 78–102.

586См.: Гордеева Н.А., Филь М.М. Комментарий к федеральному закону «О науке и государственной научно-технической политике». М., 1997. С. 12–127.

320