Глава пятая

Настоящая глава о бессмертном деятельном начале в человеке проникнута идеализмом Платона, в связи с этим она явилась предметом самого подробного и широкого истолкования со стороны представителей идеалистического лагеря в истории философии. Наиболее показательна монография Брентано: «Психология Аристотеля, в особенности о деятельном уме», 1867.

Для характеристики тенденциозности интепретации Брентано достаточно указать на два обстоятельства: 1) учение о w5s TCoti)T:wds стоит в центре всей монографии и самый термин фигурирует в заглавии, между тем такого выражения у Аристотеля нет вовсе (ср. Бониц, Индекс, 491bЗ; на это обратил внимание также Шенье, стр. 487), 2) Брентано на основании настоящей главы, где речь идет о бессмертии вечного разумного начала в душе, приходит к выводу, что Аристотель признавал личное бессмертие души; даже такой метафизик-идеалист, как Тейх-мюллер, подчеркивает, что бессмертие у Аристотеля можно понимать только в безличном смысле («Studien zur Geschichte der Begriffe», S. 345—346).

1. Здесь πέπονJεν не что иное, как έχει (Тренделенбург, Родье).

2. Филопон истолковывает процесс непрерывного мышления, как свойственный не отдельному человеку, а всему роду человеческому: «Не об отдельном человеке мы говорим, что ум всегда мыслит, но что человеческий ум во всем мире непрестанно мыслит». Идеализму нового времени такое толкование не подходит. Брентано думает, что здесь имеется в виду не человеческий ум, а божественная мысль (стр. 182—183, 188). Родье, ссылаясь на 412а26 и 431а2—5, считает толкование Брентано текстологически неоправданным.

3. У нас нет воспоминаний после смерти о нашей прежней жизни. Таково толкование старых комментаторов. Тренделенбург, Биль, Уоллес и др. предполагают, что здесь дана критика теории припоминания Платона. Это опровергается смыслом аналогичного места — 408b27.

Глава шестая

1. Приводимый Аристотелем фрагмент относится к описанию возникновения людей и животных по учению Эмпедокла: первоначально из земли возникли отдельные члены, они складывались порою в чудовища; действием любви формируются органические существа. Аристотелю хотелось, опираясь на Эмпедокла, показать, что настоящее сочетание не в простом присоединении, а в органической связи.

2. Во времена Аристотеля идея несоизмеримости диаметра и окружности еще не была высказана, впервые это доказал Архимед. Старые комментаторы (Симплиций, Темистий, Филопон), вслед за ними Тренделенбург, считают, что Аристотель имеет в виду диагональ, и речь идет о несоизмеримости диагонали со стороной квадрата.

3. Согласно Фалену, к έσομένων примышляется νόησις ή.

4. Торстрик исключает вовсе слово συντιJείς; мы, согласно Фалену, оставляем это слово, примышляя к нему νοει̃.

5. К. Маркс пометил: «Если Аристотель усматривает в синтезе источник всякого заблуждения, то это правильно во всех отношениях. Представляющее и рефлектирующее мышление по существу является синтезом бытия и мышления, общего и единичного, явления и сущности. В таком случае всякое ложное мышление, созерцание, сознание и т. д. сводятся к синтезам разнородных определений, внешних друг к другу, не имманентных отношений объективных и субъективных элементов» (стр. 107).

6. Всё это место о трех видах делимости и неделимости отличается неясностью. Буссе поясняет: «Здесь Аристотель исследует вопрос, каким образом можно себе представлять непрерывные величины в пространстве и времени то в виде единства, то в качестве чего-то имеющего части, и разрешает вопрос обычным способом: различием между возможностью и действительностью». Кирхман дает конкретный пример: «Вопрос интересен в отношении времени: спрашивается, можно ли себе представить продолжительность минуты без действительного протекания этой минуты и можно ли вообще временные величины, несмотря на их временную продолжительность, представлять себе мгновенно. То же и с пространством» (стр. 171; это же объяснение приведено у Уоллеса, стр. 276). Пояснение Тренделенбурга: «Непрерывная длина сама по себе не заключает в себе ничего, что бы делало ее неделимой. Это происходит благодаря единой и нераздельной силе познавательного акта» (стр. 416).

7. «Неделимое по существу» Буссе иллюстрирует так: «Аристотель имеет в виду органические образования, произведения искусств, события, протекающие во времени, — то, что в смысловом отношении составляет единство, хотя внешне и возможно деление». Примеры Темистия: человек, Сократ.

8. В этой фразе проставляю интерпункцию, как у Беккера, Тренделенбурга и Уоллеса (переношу запятую и раскрываю скобки, выключающие три слова).

9. Как познается неделимое в отрицательных понятиях, каковы граница, зло, черное? Здесь ум познает через противоположность, т. е. раздваивается, но, вместе с тем, чтобы охватить отрицательное в его противоположности, он должен остаться неделимым. Это осуществляется пребыванием его в единстве (данное толкование ср. с объяснением Уоллеса; Родье читает самый текст иначе, у него нет слова «единство»).

10. Конец главы имеется в парафразе К. Маркса с собственными его пояснениями, проставленными в скобках. Приводим этот текст за исключением вставных греческих слов, которые сохраняем, лишь поскольку они входят в толкование Маркса. «То, что нечто высказывается о чем-то, есть высказывание, например, утверждение как истинное, так и ложное (возможно и то и другое; таким образом, всякое рефлективное определение, вообще суждение, как субъективное, не абсолютно истинно, но может быть и истинным и ложным). Истинным является не всякий ум, но только ум сущностного определения понятия, сущност-ного бытия, поскольку оно является бытием по существу, между тем рефлективный ум не таков (следовательно, ни сознание, ни самосознание, ему противостоящие, но ум, как сущностное самосознание) (Фома Аквинский и Филопон объясняют этот вид познания, как представление, Темистий и Симплиций — спекулятивно), но как видение свойственного себе (т. е. как зрение, направленное на объект, ему тождественный, специфически ему присущий) истинно, таково именно отношение духовного, идеального» (стр. 108); (в 1840 г. К. Маркс разделял философские взгляды Гегеля).