Песня о чабане

Посвящаю Г врою Социалистического Труда Эрдни Бембишеву

Ну как нам не запеть Про славные дела?

К нам телеграмма в степь Кремлевская пришла.

Ее чабан простой

Сегодня в руки взял. И то, что он герой, Негаданно узнал.

В Москву поехал он.

Туда со всей страны

Те, кто в свой труд влюблен.

Спешили чабаны.

В Кремле они вошли

В сияющий дворец — Хозяева земли.

Что жарче их сердец?!

4 А.,.мамах № 1.

49

Но Эрдни чужд покой. Ему не спится тут: Скорее бы домой — Его отары ждут.

А сколько впереди Заслуженных побед. Награда на груди — Ее дороже нет.

Сверкает и горит, Как солнце по весне. Сверкая, говорит О золотом руне!

Перепел с калмыцкого Л. Хаусгов

БОСЯ САНГАДЖИЕВА

Эстафета молодости

Ночь за окном. Латунная луна И тишина, расколотая смехом. О. молодость! Не мне ль сейчас она Возвращена звонкоголосым эхом?

Нет, не моя... Штакетником годов Давно мой май надежно огорожен. Но соловей смолкает средь цветов. Ликующею песней огорошен.

Нет. не моей. Но степи помнят все

Мелодии крылатые, как птицы...

Пора моей лозы промчалась по росе. Нанизывая солнце на ресницы.

И сердце откликалось на призыв Другого сердца. Чуткое слыхало Дыханье листьев и раскат грозы, Полет стрижа и тяжкий вздох металла.

Воспоминания... Их разбудил во мне Смех молодой, заливистый. И что же? Я думаю, что в синей тишине Ведь и мои звучали песни тоже. Чтоб чью-то память разбудить в ночи. Зажечь улыбкой светлой чьи-то очи...

О, песня бесконечная, звучи! Вот эту ночь припомнить научи Смеющегося среди этой ночи!

Перепел с калмыцкого А Балин

Счастье

О. полыханье сладостной любви, Взращенное мечтой разгоряченной! Прошу тебя:

не надо,

не лови

Мой долгий взгляд,

заботой отягченной

Хочу понять,

где счастье?

в чем оно?

Да, миловидна я,

цветет мое здоровье.

Ем хлеб насущный я, густое пью вино, И без вина пьяна, —

твоей любовью Захлебываюсь, но опять меня Вопрос тревожит:

в чем же наше счастье?

Быть может,

в том, что среди бела дня Мы принимаем равное участье

В труде людей, кто дал нам красоту

И изобилие,

и гордость, и здоровье? Мы людям возвращаем их мечту — Стремленья в голубую высоту, Мы согреваем их своей любовью.

Псреагл с калмыцкого А Бамк

ВЛАДИМИР БОГАТЫРЕВ

ЩЕГОЛ

Еще неярко солнышко светило.

Еще метели хлебные мели.

Когда ребята, постучавшись мило.

Мне пойманную птицу принесли.

Я взял щегла. Он жался одиноко. Воды не пил и не желал клевать, А все смотрел, смотрел округлым оком, Как будто так хотел меня понять!

...Была весна в округе на примете, Был небосвод предвестен и тяжел.

И мой щегол однажды на рассвете Несмело и внимательно повел.

В нем говорила памятная сила: Наверно, вспомнил тоненький лесок. Куда к нему подруга выходила. Надев цветной узорный поясок.

А музыка с рассветом нарастала, С минуты на минуту — горячен, И комната запахла снежным талом. Наполнилась обрывками лучей.

Казалось, песня через край прольется' Была она тосклива и светла,— Что я открыл туманное оконце И выпустил влюбленного щегла.

За окошком в лужах пузыри:

Будет дождь —не день, не два, не три.

Значит, будет урожайным год.

...Это снова почта не придет

В СКАЗКУ

Отпусти меня на пару дней — В край клубники, в сердце декабрей, В земли, где. не думая живут. Пашни пашут или нивы жнут С человечьим сердцем великаны: От добра — светлы, от гнева — пьяны.

Там прописан ливень громовой, Праздничный, цветастый, гулевой! ...Не возьму я за плечи котомки, А пройдя по нитке книжной кромки. Упаду в стихию с головой И потом полгода буду твой.

Я вернусь уставший, посвежевший Из краев веселых, мудрых женщин. От земли, где молодо живут, Хлебы ставят иль одежки шьют С человечьим сердцем великаны: От добра — светлы, от гнева — пьяны

Н. ИППОЛИТОВА

ВОЖАК ЦЕЛИННОГО СОВХОЗА

Очерк

Дорога вилась средь песчаных бурунов, кое-где поросших неприхот­ливо-грубыми степными травами. Узкую колею замело перекати-полем, или кураем, как его попросту называют чабаны. Преграда была на­столько велика, что шофер, незлобно ругнувшись, остановил машину.

Нургалиев остался на месте. Он наблюдал, как водитель расчищает путь. Куда и зачем катилось по степи это бездомное растение, катилось, гонимое ветром, до тех пор, пока не нашло себе приют в дорожной впа­дине? Неугомонное, и оно, наконец, поддалось оцепенению спячки.

Нургалиев вздрогнул. Он вдруг явственно, почти физически ощутил: вот она, осень. Глубокая осень. Для степняка, вся жизнь и труд кото­рого неразрывно связаны с землей, смена времен года всегда полна глубокого смысла. От лета к зиме, от беспощадной жары — к снеж­ной стихии,и всегда степняк полон тревоги за свои посевы,гурты,ота­ры. Труд его увенчается обильными плодами лишь тогда, когда в борь­бе с природой он противопоставит все свое умение, мужество, настой­чивость.

Предупредительный голос шофера вывел директора из задумчиво­сти:

— Захар Иванович (на родном казахском языке Нургалиева зовут Зульбухар Имангалиевич, но в совхозе переделали его имя на свой лад)... г- Захар Иванович, у Баришполя останавливаться будем?

Директор с утра объезжал стоянки животноводов, проверяя подготов­ку к зимовке. Впереди показались владения механизированной гурто- правской бригады, которой руководит расторопный парень Николай Баришполь. Директор заранее знает, что все у него в полном аккурате, можно было бы и не останавливаться, но нельзя не повидаться с людьми.

Стадо рослых, хорошо упитанных бычков паслось на бугре. В хате и базу было пусто, но все вокруг — и подвезенные к коровнику камы­шитовые маты, и штабеля прессованного сена за загородкой — говори­ло о присутствии рачительных добрых хозяев. Посреди база возле те­леграфного столба виднелся движок, а к беленькой стене хатки при­слонился мотоцикл. Возле водопоя гудел трактор: люди находились там. Небольшая машина с прицепленным самодельным скребком про­ворно шныряла взад и вперед. Правил ею сам Николай, ему помогал Борис Кабдрахимов.

— Вот выравниваем тырло, чтобы зимой грязи поменьше было,— объяснил механизатор и приветливо улыбнулся.

— Это Вы замечательно придумали, надо будет всем посоветовать, ответил директор.

Николай соскочил с трактора, глубже запахнул полы ватника, при­крякнул.

— А ветерок сегодня добре задувает. Ну, пойдемте в хату, погре­емся.

Дома Николай неловко засуетился.

— Жена моя, Машенька, в роддоме,— объяснил он.— А то бы на­кормила нас горячим борщом.

Помощник гуртоправа, прислушавшись к разговору, с готовностью вынес встречное предложение:

- Пообедай с нами, директор. Не беда, что одной хозяйки дома нет. ее заменит другая. На нашей половине, директор, чай сварили, ох и го­рячий. ох и душистый.

Нургалиев мельком взглянул на часы; сумрачный осенний дегск близился к концу. Уезжая из дому, он сказал: обедать нс ждите, неког­да. Но тут как отказать людям, когда они радушно приглашают разде­лить с ними хлеб-соль?

На полу быстро разостлали кошму. Появились пиалы с чаем.

— А вы, я вижу, дружно живете, семейственно,— заметил Нурга­лиев.

— У нас тут полный интернационал, Захар Иванович,— рассмеялся Николай, намекая, что в бригаде собрались люди трех национально-

стей. — По утрам мы пьем калмыцкий чай с солью, днем — казахский с сахаром, а когда жарко, моя жена украинский узвар подаст. И де­тишки, Вы заметьте, на разных языках лопочут.

— Это еще что! — вставил свое слово в беседу помощник Кабдра- хнмов,— Заезжал я недавно на соседнюю точку. Там два брата чечен­ца чабануют. Младший сочинения Всеволода Иванова из города при­вез, а старший газету «Казахстанская правдам выписывает.

Хорошо, непринужденно чувствует себя директор в дружной семье животноводов. Большинство из них при его памяти прибыли отовсюду в совхоз «Адыковский» и вот обжились, сдружились, вместе отвоевывают у полупустыни гектар за гектаром. Несколько лет назад на этом месте были отгонные пастбища совхозов «Западный» и «Кировский». Сейчас здесь крупное животноводческое хозяйство с собственной кормовой базой.

В числе новоселов целинного совхоза оказался и демобилизованный из армии украинец Николай Баришполь. Умеет он водить трактор н автомашину, понимает толк в электричестве. Иной руководитель не ло­мал бы голову о том, какую работу ему поручить, а сразу бы закрепил механика за мастерскими. Но у Нургалиева вдруг родилась неожиданно смелая мысль: направить Николая в животноводство. Пусть, дескать, нагуливает скот и одновременно выполняет все сопутствующие работы— подвозит воду, заготавливает корма. Выделили в распоряжение бригады кое-какую технику. За два года Николай Баришполь нагулял до выс­ших мясных кондиций около пятисот быков. Заботы животноводов ор­ганически сливаются с заботами земледельцев. Сто гектаров целины, поднятой вблизи стоянки и предназначенной под кукурузу, говорят сами за себя.

Покидая гостеприимный кров, директор с удовлетворением подумал о том. что не ошибся в человеке и в своих замыслах. Механизирован­ная гуртоправская бригада показала свою полную жизнеспособность, а сам новосел, точно тополь у худука, глубоко пустил корни на калмыц­кой земле. Вон с какой уверенностью вступает он в зиму, какие широ­кие планы лелеет на будущее.

...Нургалиеву припомнились другие зимы, свой первый приезд в степной край.

В 1950 голу на всем пространстве от Волги до Маныча разгулялась лютая стихия. Снежные заносы отрезали чабанов от большой земли, обрекали на бескормицу сотни отар. Зудом называют в народе такие бедствия. В старые времена для одиноких скотоводов-кочевников они кончались неминуемой трагедией.

Правительство приняло самые энергичные меры для спасения от­гонного животноводства. Поднялись, как по боевой тревоге, комму­нисты соседних областей и краев. На Черные земли двигались колон­ны тракторов. С самолетов разбрасывали по степи тюки сена, продо­вольствие, теплую одежду. И, заслышав рокот моторов, не только лю­ди. но и животные, поворачивали головы туда, откуда шла помощь, откуда шла жизнь.

В числе посланцев от астраханской партийной организации на борьбу со стихией был направлен заведующий Травнинским районным отделом сельского хозяйства 3. И. Нургалиев

На всю жизнь запомнится Захару Ивановичу эта необычная зима. В качестве специального уполномоченного он колесил по Юстннскому 5«

району, оперативно вмешиваясь в дела хозяйств. За плечами был мно­голетний опыт работы в селе—то председателем правления,то секрета­рем парторга низании. Выходец из бедной крестьянской семьи, прини­мавший еще комсомольцем активное участие в коллективизации, он мно­го умел и знал. Сейчас ему пригодились знания степных обычаев и ка­призов природы, повадок животных и. наконец, характеров самих ча­банов. Честный и заботливый чабан в трудную минуту умеет сосредо­точить все свои усилия на том, чтобы спасти овец; если заблудится в степи —идет с отарой до тех пор, пока не стихнет буран, не даст ей остановиться и заснуть под снегом. А трус —тот спасает только себя, отсиживается в помещении. Вот потому уполномоченный не упускает из поля зрения ни одной бригады, подтягивая слабых, вливая надеж­ды в тех. кто устал.

Затихли ветры, растаяли снега, зацвели в степи тюльпаны. С не­терпением ждала семья возвращения Захара домой. А он приехал только за тем, чтобы собрать вещи и навсегда переселиться в края, которые стали ему родными и милыми, в те края, где выдержан один из самых трудных экзаменов жизни.