III. Прусское право 1).

Со свойственною ему подробностью, но к сожалению не с свойственною ему также практичностью, Прусское общее зем­ское право определяет силу и последствия договоров в пользу третьих лиц, содержа в V титуле, 1-й части следующия постановления по сему предмету:

ст. 74. «Выгода третьего лица также может быть предметом договора».

ст. 75. «Но третье лицо получает по договору, в заключении коего оно не участвовало, ни непосредственно, ни даже по­средственно, право только тогда, когда оно с разрешения главных сторон приступило к оному».

ст. 76. «Пока оно к оному не приступило, заключенный в его пользу договор по соглашению сторон может быть изменен и отменен».

-132-

ст. 391. «Пока третье лицо не приступило к заключен­ному в его пользу договору, для отмены оного согласия его не требуется».

ст. 153. «Если третье лицо желает приступить к заклю­ченному между контрагентами договору, который по закону должен быть совершен в письменной форме, то заявление его о том, что оно приступить к договору, должно последовать также в письменной форме».

ст. 77. «Но раз сделано третьему лицу предложение при­ступить к договору, контрагенты обязаны выждать заявления его о принятии».

Итак, прусское право, прежде всего, отказывается от принципа римского права: alteri nemo stipulari potest. Выгода третьего лица, говорит оно, может быть предметом договора. Что касается однако того вывода из этого положения, который делает прусское право, то оно, собственно говоря, только, в одном отношении отступает от римского права, а именно от недействительности по последнему договоров, предметом которых является выгода не самих контрагентов, а третьего лица, по отношению к договорившимся сторонам. Прусское право признает обязательность договоров в пользу третьих лиц для самих контрагентов, не решаясь однако к последовательному проведению установленного им начала, имеющему необходимым последствием признание действительности догово­ров в пользу третьих лиц, как таковых т. е. по отношению к третьим лицам.

Между контрагентами договор, предметом которого есть выгода третьего лица, имеет обыкновенные последствия, и под­чиняется также общим правилам об отмене его по обоюдному согласно сторон, причем отмена эта может быть полною, объ-

-133-

ективною, уничтожающею самый договор, или же касаться лишь той части его, которая характеризует его как договор в пользу третьего лица. Так как договор обязателен только для сторон и между ними, то они, отменяя его, не нарушают ничьих прав, a следовательно не связаны также согласием другого лица на такую отмену, в частности согласием третьего лица, в пользу которого он заключен.

Договор в пользу третьего лица для последнего не создает никакого права. Такое право может возникнуть только впоследствии в силу других обстоятельств. Договор при этом не создает для третьего лица ни права на самое обещанное ему исполнение, ни даже права самостоятельно присоеди­ниться, приступить к договору. Третий напротив получает только право просить контрагентов разрешить ему приступить к договору. Разрешение это дается обоими контрагентами и выражается или в допущении присоединения третьего лица к договору или же в форме приглашения его приступить. Выше уже мы имели случай указать на неизбежный практический ре­зультат поставления права третьего лица приступить к заклю­ченному в его пользу договору в зависимость от согласия на то обоих контрагентов. Промитент, который конечно заинтересован в том, чтобы третье лицо не приступило к договору и вследствие этого не приобрело права требовать от него исполнения его обещания, фактически всегда будет в состоянии воспрепятствовать этому, односторонне отказывая третьему лицу в своем согласии на присоединение. В виду этого прус­ская судебная практика, не стесняясь буквальным смыслом вышеприведенных статей, толковала их в том смысле, что для третьего лица обязательно разрешение и согласие только того из контрагентов, который в данном случае заинтере-

-134-

сован в получении третьим лицом обещанной ему вы­годы.

Кроме испрошения разрешения сторон на принятие обещания третьим лицом, прусское право требует, как особого акта, самого принятия. Разрешение и принятие могут по времени со­впадать, хотя это и не обыкновенное явление, так как разрешение, чаще всего, дается в форме приглашения третьего к принятию со стороны контрагентов. Но во всяком случае эти акты являются особыми фазисами в развитии права третьего лица, имеющими свои особые последствия. Последствие разрешения — приобретение третьим лицом права на принятие, последствие же принятия—приобретение им права на исполнение обещания.

Что же касается затем некоторых частных вопросов, то прусская судебная практика толкует понятие о выгоде, которая доставляется третьему лицу заключенным в его поль­зу договором, в ограничительном смысле, исключая на этом основании из числа договоров в пользу третьих лиц при­нятие чужого долга. Наконец судебная практика не требует для действительности договора в пользу третьего лица, чтобы промиссар имел собственный интерес в заключении договора, по крайней мере, интерес имущественный.

________

Из изложенных постановлений трех главнейших законодательств германской группы видно, что институт догово­ров в пользу третьих лиц и в положительном праве Германии не нашел себе однообразного определения и формулиро

-135-

вания. Еще нагляднее отражалось отсутствие твердо установив­шихся в доктрине начал о договорах в пользу третьих на практике дореформенных немецких судов ¹), которые руко­водствовались так называемым общим правом. В практике повторяются и воспроизводятся почти все их изложенные в предыдущих главах противоположные мнения и взгляды на действительность, существо и характер названных дого­воров. И здесь, подобно тому, как среди ученых, некоторые суды (как напр., верховные апелляционные суды в Целлэ, Киле, Любеке, Берлине и Иене), держась начал римского права, отрицали в принципе действительность договоров в пользу третьих лиц, другие же (как напр., суды в Иене — в некоторых решениях—в Дармштадте, Дрездене, Вольфенбюттеле, Ростоке, Касселе и Висбадене, равно как юридические факультеты Вюрцбургский, Геттингенский, Ростокский и Лейпцигский) признавали действительность их, как резуль­тат правосознания, свойственного новейшему времени и вызванного потребностями современного гражданского оборота. Но между судами последней категории, также подобно тому, как между учеными, признающими действительность договоров в пользу третьих лиц, не установилось однообразного решения, ни вопроса об условиях, при которых третье лицо приобретает право по заключенному в его пользу договору, ни равно относительно тех конкретных случаев, которые следует признать договорами в пользу третьих лиц. Что касается в частности первого вопроса, то большинство названных су­дов (а именно суды: Дрезденский, Вольфенбюттелский и Дарм-

-136-

штадтский, факультет Лейпцигский) держатся теории акцептации, требуя при этом имущественного интереса промиссара, другие (как суд в Нюренберге, факультет Геттингенский) обусловливали приобретение права третьим лицом одобрением им принятия обещания промиссаром, еще другие наконец следовали теориям Штриппельманна, Цауна и в особен­ности Бера. Но и господствующая в настоящее время теория о непосредственном приобретении третьим лицом предназна­ченного ему сторонами права в силу самого договора, несмотря на то, что она распространилась и среди ученых лишь начиная с 70-х годов, уже заимствована, по крайней мере, некоторыми судами (как напр. Штутгартским) по некоторым делам, в особенности по делам о страховании жизни в пользу другого, и Берлинским.

Что касается, наконец, практики Германского Имперского Суда ²), то ею признано стремение новейшего права к непо­средственному приобретению третьим лицом права в силу заключенная в его пользу договора, если воля сторон действительно направлена на доставление третьему лицу такого права.