30_let_polnoformatnykh_rossiysko-izrailskikh_diplomaticheskikh_otnosheniy

Часть V

Что касается палестино-израильского вопроса, то он не так сильно нуждается в расширенной дискуссии. Москва перестала играть центральную роль в процессе мирного урегулирования с тех пор, как в 1970-х годах она фактически была отодвинута на второй план. Но, возможно, было бы полезно поразмыслить о том, как три страны могут сдержать конфликт и снизить риск того, что другие региональные игроки будут использовать его для разжигания волнений на Ближнем Востоке.

* * *

Для подготовки первого заседания трехстороннего диалога в 2019 году была проделана большая работа. Сегодня в официальных кругах, возможно, и нет особого желания прилагать усилия по возобновлению этих переговоров. У советника по национальной безопасности США, в частности, есть гораздо более насущные проблемы, прежде всего связанные с Китаем. Более того, поскольку и Соединенные Штаты и Россия сейчас ищут способы к налаживанию более конструктивных отношений, то создается впечатление, что Ближний Восток находится далеко внизу их списка приоритетов. Но это не означает, что мы должны полностью отказаться от трехстороннего диалога. Это как раз та ситуация, в которую экспертные сообщества Израиля, России и Соединенных Штатов должны включиться, чтобы продолжить их диалог, который мог бы помочь выработать идеи по обеспечению стабильности и безопасности в регионе, имеющем большое стратегическое значение.

310

Д.Раков

ДиалогмеждуИзраилем,СШАиРоссией поограничениюпродажиИранувооружений ивоенныхтехнологий

1990-е годы стали периодом становления израильско-рос- сийского диалога по вопросам безопасности. Израиль расширил свой инструментарий стратегического взаимодействия с Москвой и возможности мотивировать её принимать во внимание его насущные интересы в оборонной сфере. В этот период США и Израиль оказывали значительное давление на Россию с целью ограничить утечку военных технологий, в том числе связанных с оружием массового поражения (ОМП) или двойного назначения на Ближний Восток, в особенности в Иран. Хотя Израиль способен самостоятельно достичь соглашений с Россией о нераспространении ОМП и взаимном ограничении продажи вооружений, синхронные изра- ильско-американские контакты с Москвой могут быть более эффективными. Израильско-американское давление в 1990-е вызывало в Москве раздражение, но в долгосрочной перспективе у него был и позитивный эффект: оно ускорило создание современной системы регуляции и надзора над экспортом военных технологий и технологий двойного назначения в Российской Федерации.

312

Д. Раков

С первых лет существования Израиля российские / совет­ ские военные технологии играли существенную роль в угрозах молодому государству. Редким исключением была продажа Чехословакией оружия Израилю с разрешения Советского Cоюза в 1948 году, которая помогла ЦАХАЛ (Армии обороны Израиля) добиться успехов в Войне за независимость (Zbavitelova, 2020). Однако в последующие годы произошло расхождение стратегических курсов Израиля, который стал союзником западных держав, и Советского Союза, поддерживавшего арабских противников Израиля. Символично, что именно чехословацко-египетская оружейная сделка 1955 года, опять-таки заключенная с благословения Москвы, привела к перелому в балансе сил на Ближнем Востоке не в пользу Израиля (Golani, 1995).

Раунды вооруженных конфликтов между Израилем и арабскими странами стали частью динамики холодной войны. В то время как соседи Израиля требовали поставок вооружений и политического прикрытия от СССР, Израиль стремился получить в свое распоряжение современные западные вооружения и старался доказать свою пользу для Запада в качестве страны, способной разгромить арабских клиентов Москвы, вооруженных советским оружием. Советские вооружения были важнейшим элементом Войны на истощение, в ходе которой ЦАХАЛ боролся с усилением военной мощи Египта, в особенности в сфере ПВО (Adamsky, 2006). В 1970 году, в один из наиболее напряженных моментов этой войны, произошел воздушный бой между израильскими и советскими истребителями. Завершилась Война на истощение развертыванием на западном берегу Суэцкого канала современных советских систем ПВО, которые помогли Египту добиться успехов в первые дни войны Судного дня.

В своих воспоминаниях в этом сборнике бывший глава «Моссада» Эфраим Халеви утверждает, что в период разрыва отношений между Израилем и Советским Союзом Израиль затруднялся отстаивать свои интересы по ограничению продажи

313

Часть V

советских вооружений его врагам. Несмотря на это, Израиль пытался повлиять на соображения Москвы косвенным образом: через США, иные неформальные каналы, а иногда просто ставил СССР перед свершившимся фактом, ликвидируя переданное его врагам советское оружие. Так, В 1982 году ЦАХАЛ в ходе операции «Арцав 19» («Медведка 19») уничтожил созданную СССР сирийскую группировку сил ПВО (Military Watch, 2017). В 1987 году СССР окончательно отклонил требования сирийцев поставить им ракетные комплексы «Ока» (SS-23 по классификации NATO). Отказ стал следствием договора с США о выводе из арсенала двух держав и ликвидации ракет средней и малой дальности (ДРСМД), а также снижения желания Москвы идти на стратегический риск, способный втянуть ее в израильско-арабские войны (NTI, 2014).

Развал Советского Союза изменил характер вызовов, которым Израиль был должен противодействовать. С одной стороны, холодная война завершилась и у врагов Израиля больше не было крупного геополитического покровителя, готового вкладываться в укрепление их военной мощи. С другой стороны, возникла проблема неконтролируемой утечки оружия и технологий ОМП из России в страны Ближнего Востока. 15 новых независимых государств, возникших на развалинах СССР, получили в свое распоряжение огромные арсеналы советского оружия и части оборонной промышленности СССР. При этом все новообразованные государства оказались в тяжелом экономическом положении, крайне негативно сказавшемся на их вооруженных силах, оборонной промышленности и структурах госбезопасности. Ситуация усугублялась ростом организованной преступности при одновременном ослаблении органов надзора. Россия унаследовала наибольшую часть советских арсеналов и военно-промышленного комплекса (ВПК), однако заполучила вместе с ними и наибольшее хитросплетение сложностей, подрывавших дееспособность российского ВПК.

1990-е годы стали формативным периодом израильско-рос- сийского диалога по вопросам безопасности. Израильское ру-

314

Д. Раков

ководство ставило упор на нераспространение ОМП и технологий баллистических ракет и ограничение поставок российского вооружения на Ближний Восток. Ситуация в России этого периода рассматривалась вражескими Израилю­ режимами, а особенно Сирией, Ираном и Ираком, как возможность получить продвинутые вооружения и перспективные технологии, которые СССР отказывался продавать им до того, да еще и относительно недорого. «Охотники» за оружием и технологиями из этих стран направились в Россию, чтобы заполучить доступ к оборудованию и информации. Арабские и иранские студенты поступали в российские вузы, которые могли дать им специальности, ограниченные международными соглашениями, такие как ракетостроение. Параллельно российские ученые и инженеры, с экспертизой в обычных вооружениях и технологиях ОМП, приглашались на работу на Ближнем Востоке.

Начиная с последних лет существования СССР Иран стал одним из крупнейших покупателей российских обычных вооружений, а Россия стала основным поставщиком оружия

вИран (Borshchevskaya, 2017, Iranian Weapons Programs, 2000).

Документы из ядерного архива, который «Моссад» выкрал из Тегерана в 2018 году, подтверждают, что со второй половины 1990-х годов Иран тайно разрабатывал проект ядерного оружия и баллистических ракет, в качестве его носителя, и что знания ученых и предприятий из России (а также из других стран СНГ), внесли существенный вклад в продвижение этого проекта (Allbright et al., 2018a; Allbright et al. 2018b; Allbright & Heinonen, 2019; Gorwitz, 2012). Параллельно бывший замести-

тель начальника химических войск Минобороны СССР оказал

в1990-е годы и в начале 2000-х годов существенную помощь

вразвитии сирийского арсенала химического оружия (Haaretz, 2018; Jamestown Foundation, 1996).

Израиль и США с тревогой наблюдали за утечкой технологий и вооружений из России и бывших советских республик на Ближний Восток. Этот вопрос стал одним из важнейших на политической повестке дня обеих стран в их отношениях

315

Часть V

сРоссией. Президент США Билл Клинтон в беседах с президентом России Борисом Ельциным регулярно поднимал вопрос об участии российских граждан, государственных и частных предприятий в иранских проектах по разработке баллистических ракет и ядерного оружия и требовал от Москвы прекратить это участие. В апреле 1995 года на мероприятии Всемирного еврейского конгресса, на котором присутствовал бывший начальник генерального штаба ЦАХАЛ Эхуд Барак, Клинтон рассказал, что Вашингтон обеспокоен намерением России продать Ирану центрифуги для обогащения урана, и обещал потребовать недопущения этой сделки. Неделю спустя на российско-американском саммите в Москве Клинтон выразил удовлетворение по поводу обещания Ельцина, что Россия не будет поставлять Ирану технологию для обогащения урана, однако подчеркнул, что США выступают и против намерения России продолжить строительство ядерного реак-

тора в Бушере (Clinton Digital Library, 1995a ; 1995b).

Израиль и США выступали против строительства реактора в Бушере, опасаясь, что этот проект, даже если он будет абсолютно гражданским, подготовит иранских специалистов к работе с ядерными технологиями и материалами и будет использован как вспомогательная инфраструктура для разработки Тегераном ядерного оружия. Кроме того, появились опасения что, изменив режим эксплуатации реактора, Иран сможет получить большое количество плутония. Россия, в свою очередь, выражала недовольство по поводу американо-израильского давления с требованием остановить проект, поскольку тот рассматривался как легитимный и осуществлялся под надзором Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ). Российский дипломат утверждал в те годы в разговоре с израильским коллегой, что, с российской точки зрения, этот период был окном возможностей для привязки Ирана к российским технологиям, чтобы в будущем Тегерану было сложнее отказаться от них в случае разрядки напряженности в отношениях

сСША и Европой (Former Diplomat, 2021). Похожие взгляды

316

Д. Раков

выразил а 1996 году глава Минатома Евгений Адамов, опасавшийся, что улучшение ирано-американских отношений приведёт к тому, что его ведомство потеряет заказ на строение научно-исследовательского реактора в Иране в пользу США

(Diamond, 1998).

С 1994 года вопрос усиления контроля над экспортом вооружений стал одной из постоянных тем, обсуждавшихся совместной комиссией по экономическому и техническому сотрудничеству, известной также как «Комиссия Гора — Черномырдина», по фамилиям возглавлявших ее вице-президента США Альберта Гора и российского премьер-министра Виктора Черномырдина (Timmerman, 1999). Эта комиссия отвечала за российско-американский диалог в течение двух каденций администрации Билла Клинтона, вплоть до отставки Черномырдина в 1998 году. С целью предотвращения утечки информации и специалистов в «неправильные руки» комиссия занималась также сотрудничеством между Россией и США в космической сфере, американской помощью в ликвидации российского арсенала ОМП и вопросами занятости / альтернативного западного финансирования ученых советского ВПК. Комиссия увязывала действия России в вопросе нераспространения и контроля за экспортом оружия и военной технологии с экономической помощью, предоставляемой американской администрацией России в целом, и конкретным проектам и организациям разваливавшегося российского ВПК в частности.

В рамках договоренностей, достигнутых «Комиссией Гора — Черномырдина», Россия в 1995 году согласилась не подписывать новые контракты в сфере вооружений с Ираном и завершить исполнение подписанных контрактов до 1999 года (Broder, 2000). В рамках комиссии работали две группы российских и американских ведущих экспертов, которые обсуждали укрепление российской системы надзора за экспортом военной технологии, не соответствовавшей западным стандартам. Одним из важнейших вопросов, обсуждавшихся индивидуально, была помощь, которую российские предприятия оказывали

317

Часть V

иранским проектам баллистических ракет и ОМП, в том числе ядерного оружия. Результаты диалога, который велся по этой тематике, были исключительно важны для Москвы, поскольку США обусловили оказание экономической помощи России

ироссийским структурам, подозревавшимся в сотрудничестве с иранцами, готовностью Москвы ужесточить контроль над утечкой технологий. Это давление привело к усилению надзорных и законодательных механизмов в России, курирующих экспорт технологий, и к более жестким мерам пресечения как по отношению к иранцам, так и по отношению к российским оборонным структурам (Diamond, 1998). Тем не менее принимаемые российской стороной меры пресечения были кратко­ срочными и недостаточно категоричными (Speier et al., 2000).

Израильские разведслужбы на протяжении 1990-х годов передавали своим американским коллегам разведывательную информацию о помощи российских компаний враждебным Израилю режимам, стараясь повлиять на российско-американ- ский диалог. Параллельно израильские посланники — еврейские организации и израильские дипломаты — лоббировали в Конгрессе США продвижение санкционного законодательства против российских оборонных структур, действуя ино­ гда вопреки позиции Белого дома. Эти санкции стали одной из ключевых тем в американо-российской повестке дня конца 1990-х годов (Timmerman, 1999). Можно предположить, что, с точки зрения Израиля, эта деятельность рассматривалась как прямое продолжение лоббирования в Конгрессе освобождения евреев СССР. Наиболее известным результатом лоббирования была «Поправка Джексона — Вэника» 1974 года, ограничивавшая экономическое сотрудничество между СССР и США.

Чтобы сделать более эффективными обмен информацией

идипломатическую координацию в отношении утечки в Иран военной технологии, ограниченной режимами нераспространения, была создана совместная американо-израильская рабочая группа, действовавшая при команде вице-президента Гора по вопросам национальной безопасности. В рамках этой

318

Д. Раков

группы Израиль выдвигал множество идей касательно экономических стимулов, которыми США смогут заменить платежи, которыми ближневосточные страны завлекали российских ученых и предприятий ВПК. Также в рамках группы передавались разведданные, указывавшие на конкретные каналы утечки информации и оборудования из России в Иран, чтобы американцы использовали связи с Россией для перекрытия этих каналов. Значительная часть израильских предложений по положительному стимулированию Москвы была отклонена по внутриамериканским соображениям (например, предложение помочь «Росатому» поставлять свою продукцию на Запад было отклонено, чтобы избежать возражений со стороны американского производителя АЭС Westinghouse) (Former Diplomat, 2021).

Поскольку российские власти осознавали, что Израиль — это один из источников давления, оказываемого на них из Вашингтона­ , и что он способен затруднить получение жизненно необходимой для российских экономических реформ западной помощи, в Москве пришли к выводу о необходимости ведения прямого оборонного диалога с Иерусалимом. Высокопоставленные­ российские официальные представители, включая главу российского космического агентства Юрия Коптева и директора ФСБ Николая Ковалева, посетили в 1998 году Израиль, чтобы обсудить подозрения израиль-

ских спецслужб (Gankin 1998a ; 1998b; Gankin & Sysoev, 1998; Kalashnikova, 1998; Shumilin, 1998; Smirnov, 1998).

В России западное и израильское давление воспринималось, как правило, враждебно. Хаос в государственном управлении, экономические проблемы, узкие интересы предприятий ОПК и причастных чиновников, а также соображения национальной гордости были основными причинами сопротивления ужесточению надзора и торможению связей с Ираном в российской промышленности, в исследовательских институтах и в правительстве. Американо-израильско- российский диалог по поводу утечки технологий в Иран вел-

319