- •Современная
- •Содержание
- •Глава 1. Политическая лингвистика 5
- •Глава 3. Лексико-стилистическая организация политических текстов 75
- •Предисловие
- •Глава 1. Политическая лингвистика
- •И политическая коммуникация
- •Политическая лингвистика как научная дисциплина
- •Основные направления в современной политической лингвистике
- •10. Политическая лингвистика «в маске» и «без маски».
- •Понятийный аппарат и терминология политической лингвистики
- •Политическая коммуникация
- •Языковая картина политического мира
- •Глава 2. Типовые свойства, дискурсивные характеристики и функции политической коммуникации
- •Типовые свойства политической коммуникации
- •7. Диалогичность и монологичность политического текста.
- •8. Явная и скрытая оценочность в политической коммуникации.
- •9. Агрессивность и толерантность в политической коммуникации.
- •Дискурсивные характеристики политической коммуникации
- •Функции политической коммуникации
- •Глава 3. Лексико-стилистическая организация политических текстов
- •Политическая лексика и фразеология
- •Лексико-стилистические свойства современных политических текстов
- •Стилистические фигуры и тропы
- •Исповедь «совка»? Нет, советского человека!
- •Интертекстуальность и интерстилевое тонирование текста
- •В предчувствии Фороса,
- •Или свите перестала играть короля Российская политическая элита
- •(Она же партийно-хозяйственный актив)
- •Не дождалась своего ночного портье и оскорбилась
- •Глава 4. Номинативные аспекты и следствия политической коммуникации Предварение
- •1. Номинация. Апеллятивы языка политика как свернутые оценочные высказывания
- •2. Категоризация. Парадигматика языка советской действительности как смыслового кода ориентированного (заряженного) языкового сознания
- •Глава 5. Формы существования концептуальных метафор как индикаторы силы и бессилия общества
- •Госдума на пороге банкротства Коммерческий расклад может опрокинуть политический
- •Глава 6. Лирическая песня как идеологический феномен
- •Песенный дискурс конца века: я и Мы-культура. Ликование и печаль
- •Дискурс любви и смерти в песне конца века
- •Лирическая песня как предписывающий дискурс
- •Глава 7. Каузальная сила политической метафоры
- •Глава 8. Оксюморон или недопонимание? Универсалистский релятивизм универсального естественного семантического метаязыка Анны Вежбицкой
- •1. То, что может говорить, может рассказать: релятивизм
- •2. То, что может говорить, хочет сказать: универсальный ключ
- •3. Какой объект исследования в работе а. Вежбицкой?
- •3.1. Совершенный язык или язык ангелов?
- •3.1.1. Мысль о совокупности
- •3.1.2. В начале был Смысл
- •3.1.3. Каждый язык это Большой Текст
- •3.2. Психология народов
- •3.3. Востоковедческий миф: антропологическая полярность
- •Заключение
- •Современная политическая коммуникация
- •620017 Екатеринбург, пр. Космонавтов, 26
3.1.2. В начале был Смысл
Основная идея А. Вежбицкой - всякая форма передает смысл. Таким образом, каждая грамматическая конструкция «кодирует» определенное значение, которое может быть «фиксировано» и строго установлено, так чтобы значения различных структур могли быть «сравнимы точным и ясным способом, как внутри языка, так и между языками.»15 Следствием этой основной идеи является положение, которое можно назвать оруэлловским: кто не имеет в своем языке слова (формы), чтобы сказать что-либо, не может ни думать на нем, ни чувствовать.
Понятие произвольный берет здесь чрезвычайно негативную оценку:
Грамматика не является семантически произвольной. Напротив, грамматические различия являются обоснованными (в синхронистическом смысле) посредством семантических различий; любая грамматическая конструкция это средство определенной семантической структуры, это его разумное основание и критерий, который определяет употребление (там же).
Непримиримое следствие того факта, что все семантическое есть положение об упорядоченной несостоятельности за исключением, предположения, что ничего в языке не ускользает от порядка и гармонии, основанных на смысле.
Существуют источники, которые А. Вежбицка не приводит, и которые будут, тем не менее, освещены для понимания ее интеллектуального пути. В первую очередь необходимо вспомнить о Якобсоне, который в своей статье 1932 года о структуре русского глагола, высказывает тот, кто позади «случайных и частных употреблений» глагольных форм умеет распознать «основное значение» (Gesamtbedeutung) и избегает формулировать поспешные правила, которые порождают бесчисленные исключения.16 Второй источник более интересный, даже если он и игнорируется А. Вежбицкой, потому что он почти слово в слово соответствует упомянутому тексту, в нем говорится о Константине Аксакове (1817-1860), грамматисте-славянофиле и убежденном гегельянце, для которого почти все сводится к правилу, в языке не может существовать исключений:
Часто случается, что глагол образует уникальный пример употребления, который покажется для близорукого взгляда исключением из правила, но […], когда понимаешь подлинное значение этого глагола, оказывается, что на самом деле он является обычным (Аксаков, 1855, с. 17).17
Необходимо подчеркнуть один пункт, делает ли А. Вежбицка постоянно ссылку на философские языки, о которых мечтали теоретики Универсальной Характеристики в XVII-XVIII веках, перед тем как признать невозможным выражение ложной или нелогичной идеи (в особенности, интерпретируется Лейбниц), она придает своему семантическому языку совершенно отличительную цель, где понятие истины исключено. Вместо того, чтобы создавать язык для адекватного общения на нем, она ищет язык, чтобы выделить внедренный в самих языках смысл. В самом деле, невозможно всегда иметь несоответствие по отношению к словам, если его там уже нет. В теории, где невозможно узнать, что следует знать, неизбежен риск топтаться на одном месте.
Независимый синтаксис не может передать все значения, и он не пытается это делать. Он не передает и число всех дистрибуций, потому что дистрибутивные случаи являются зависимыми от значения. Семантический подход к синтаксису позволяет нам находить решение двух проблем одновременно: он позволяет нам передавать дистрибутивные различия; он передает частные условия смысла закрытых и бездоказательных правил и исключения к этим правилам закрытые и бездоказательные, и наконец, он позволяет увидеть, как синтаксис создает смысл (Wierzbicka, 1998, с. 7).
Пример, проясняющий практическое применение этого принципа – это пример придаточных дополнительных предложений в английском и чешском языках.
Например, можно сказать
(а1) Mary started TO work
(а2) Mary started working
но только
(b1) Mary finished typing the letters
и неправильно
(b2) *Mary finished TO type the letters.
Для А. Вежбицкой, выбор между примерами (a1) и (a2) объясняется ситуацией, в которой есть возможность контроля над действием, отсутствующий в примере (b): это никому не принадлежащая семантическая структура (так сказать «замысел значения»), который определяет синтаксические возможности.
Так же, она полностью отвергает идею, что выбор между дополнением и инфинитивом может иметь наименьшую связь с формальной ситуацией как соотношение подлежащих, как это объясняется в учебниках по языку.