Категории практики и категории анализа

Многие ключевые термины в интерпретативном аппарате социальных наук и истории - "раса", "нация", "национальность", "гражданство", "демократия", "класс", "общество" и "традиция", например, - в одно и то же время являются категориями социальной и политической прак­тики и категориями социального и политического анализа. Под "кате­гориями практики", вслед за Бурдье (Bourdieu), мы понимаем нечто подобное тому, что другие называли "местными", "фольклорными" или "общеупотребительными" категориями. Это - категории каждоднев­ного социального существования, выработанные и используемые обыч­ными социальными акторами, которые совершенно не сходны с кате­гориями социального анализа, дистанцированными от опыта.¹⁷ Мы предпочитаем выражение "категория практики" его альтернативам, поскольку последние предполагают четкое разделение на "местные", или "фольклорные", или "общеупотребительные" категории, с одной стороны, а с другой - практическое и аналитическое использование таких концепций, как "раса", "этнос" или "национальность" отлича­ются взаимообменом и взаимовлиянием.¹⁸

"Идентичность" также является категорией практической и аналйтической. Как категория практики, она используется "в миру" при onределенных (не любых!) обстоятельствах для извлечения смысла из существования и деятельности индивидов, выявляя то, в чем они совпадают и чем отличаются от других. Она также используется предпринимателями от политики, которые убеждают общество достичь самопонимания, осознания собственных интересов и их обусловлен­ности и пытаются привить индивидуумам понимание того, что они "идентичны" друг с другом (в свете определенных целей) и, в то же время, отличаются от других. Делается это, чтобы организовать и оп­равдать коллективные действия в определенном направлении.²⁰ В этой модальности "идентичность" используется как в повседневном оби­ходе, так и в "политике идентичности" (identity politics) и ее разнооб­разных формах.

Ежедневные "дебаты об идентичности" и "политика идентичности" - важные и существенные явления. Но современная значимостью "идентичности" как категории политической практики не обязывает нас использовать ее в качестве категории анализа. Рассмотрим следующую аналогию: "нация" - широко используемая категория социальной и политической практики. Призывы и притязания на самоопределение сто пятьдесят лет находились в самом центре политической жизни. Однако, чтобы понять и изучить эти призывы и притязания, никто не обязан пользоваться термином "нация" как аналитической категорией. Мы не обязаны брать категорию, прочно принадлежащую практике национализма, категорию, которая вменяет нациям реаль­ное существование. Нет необходимости делать эту категорию цент­ральной в теории национализма.¹⁹ Никто нас не обязывает также ис­пользовать "расу" как категорию анализа, что обозначало бы приня­тие того факта, что "расы" существуют. Нет необходимости использо­вать понятие "раса" для понимания и рассмотрения социальных и по­литических действий, организованных вокруг предполагаемого суще­ствования "рас".²⁰ Так же, как можно проанализировать "национальный дискурс" (nation-talk) и националистическую политику без постулирования существования "наций", или "расовый дискурс" (race-talk) и "расовую" политику - без постулирования существования "рас", мож­но изучать "дебаты идентичностей" (identity-talk) и "политику идентичностей" без постулирования существования "идентичностей" со стороны аналитиков.

Материализация представления - это социальный процесс, а не толь­ко интеллектуальная практика. Следовательно, он находится в фокусе "этнической", "расовой", "национальной" политики и других мнимых "идентичностей". Аналитики такого рода политической деятельности должны отдавать себе отчет в существовании материализации, т.е. пытаться объяснить процессы и механизмы, посредством которых то, что можно назвать "политическим воображением нации", "этнической группы", "расы" или другой мнимой "идентичности", иногда кри­сталлизуется как часть полновластной и тягостной реальности.²¹ Однако следует избегать случайного воспроизведения и укрепления такой материализации, происходящей из-за необдуманного употребления! категорий практики в качестве категорий анализа.

Простое использование термина в практике не исключает его авто­матически из аналитических категорий.²² Если бы это было не так, за­пас терминов социального анализа был бы гораздо скуднее и надуман­нее, чем на самом деле. Проблема состоит не в самом факте использо­вания термина, а в том, как им пользуются. Проблема в таком виде, как она была сформулирована Луайе Ваканом (Loi'e Wacquant) в отношении к "расе", состоит в "бесконтрольном смешении социального и социоло­гического..., [или] общепринятого и аналитического значений".²³ Про­блема в том, что "нация", "раса" и "идентичность" постоянно использу­ются в аналитике порой совершенно так же, как и в повседневной прак­тике, способствуя, явно или подспудно, материализации этих понятий, намекая или утверждая, что "нации", "расы" и "идентичности" "суще­ствуют" и люди имеют "национальность", "расу" и "идентичность".

Можно возразить, что такой взгляд не учитывает современных уси­лий, направленных на то, чтобы избежать материализации "идентич­ности" через утверждение ее множественности, фрагментированности и пластичности.²⁴ "Эссенциалистское" понимание идентичности действительно очень долго критиковали, и конструктивистские моти­вы сейчас сопровождают почти все дискуссии об "идентичности".²⁵ Но все же мы продолжаем встречать неудобоваримую смесь конструк­тивистской терминологии и эссенциалистской аргументации.²⁶ И это не вопрос интеллектуальной небрежности. Скорее, это отражает двой­ную ориентацию многих специалистов по идентичности как аналити­ков и как протагонистов политики идентичности, конфликт между кон­структивистской терминологией, требуемой академической коррект­ностью, и сущностным содержанием, которое нужно для того, чтобы призывы к "идентичности" стали эффективными на практике.²⁷ Искать решение в более последовательном конструктивизме тоже беспо­лезно: непонятно, почему то, что повсеместно характеризуется как нечто множественное, фрагментированное и пластичное, должно быть концептуализировано как "идентичность".