sRAmJeeB0c

рассматривает некоторые более простые виды этих предложений. Многие авторы в течение длительного времени изучали только трехкомпонентные сложные предложения.

В современной литературе популярны классификации, исходящие из количества синтаксических связей, участвующих в формировании полипредикативных конструкций:

1)«чистые» типы – один вид синтаксической связи;

2)смешанные, скрещенные типы – разные виды синтаксической связи. В. А. Белошапкова выделяет в полипредикативных сложных пред-

ложениях части (все предикативные единицы) и компоненты (любые строительные элементы сложного предложения: как предикативные единицы, так и их сочетания).

Из работ о полипредикативных сложных предложениях можно отметить докторскую диссертацию Е. П. Марченко [40].

8. Подходы к изучению сложного предложения

Подходы к изучению сложного предложения в первую очередь определяются подходами к изучению синтаксиса вообще.

Краткий, но обстоятельный обзор направлений в изучении синтаксиса с XVIII века до наших дней представлен в написанной Е. Н. Ширяевым словарной статье «Синтаксис» в энциклопедии «Русский язык». Е. Н. Ширяев отмечает, что в истории русской науки существовало три направления в изучении синтаксиса, во многом противопоставленные друг другу: логикосинтаксическое (логико-грамматическое), психолого-синтаксическое (психологическое) и формально-синтаксическое (формально-грамматическое) [63, с. 471–476].

Первое из направлений (логико-синтаксическое) представляют позиции Н. И. Греча и Ф. И. Буслаева.

Н. И. Греч в «Практической русской грамматике» (1827) считает, что сложное предложение является в двух видах: 1) состоит для пополнения, объяснения, развития одной какой-либо части простого предложения; 2) для показания взаимной связи между мыслями или суждениями. Первое составление сложного предложения именуется грамматическим, а последнее логическим. В грамматическом отношении предложения бывают: главные, придаточные и вводные, а в логическом отношении два или более предложений могут состоять в независимой или зависимой связи между собой. При составлении сложного предложения простые сочиняются между собою или подчиняются одно другому. Предложение сочиняется с другим, когда имеет равную с ним грамматическую важность и не заменяет его части. Подчиняется же одно предложение другому, когда заменяет его часть и уступает ему в грамматической важности. Н. И. Греч выделяет сочетание предложений в отношении грамматическом и логическом. «В

21

грамматическом отношении обращаем внимание, ‒ пишет Н. И. Греч, ‒ на наружный вид и средство сочетания предложений. Логические предложения вообще бывают зависимые и независимые. Независимые – например, соединительные, противительные. Зависимые – например, причины, времени, места» [20, с. 247–384].

Ф. И. Буслаев в «Опыте исторической грамматики русского языка» (1858) пишет: «Из совокупности двух или нескольких предложений составляется предложение сложное. Соединение предложений в одно целое происходит двояким образом: 1) или одно предложение составляет часть другого (Кто осторожен, тот редко ошибается); 2) или соединенные предложения остаются самостоятельными (На Бога надейся, а сам не пло-

шай)» [7, с. 33].

Второе из направлений (психолого-синтаксическое) представлено позициями А. А. Потебни и Д. Н. Овсянико-Куликовского.

А. А. Потебня говорит об образовании сочинительных отношений («подчинение перешло в отношения сочинительные»). Причина тому, по мнению А. А. Потебни, неизвестна: «Сначала говорилось просто, прозаически, а потом почему-то стало говориться образно, поэтично, необычно». В книге А. А. Потебни читаем также о появлении придаточных определительных типа «узнай их Бога, которому они служат». Они избыточны лексически, но не грамматически, считает ученый. В придаточном появляется то, чего нет в главном, – предикативность. Имя (служба) теряет свою предикативность, это заменяется предикативностью глагола из придаточной части [52, с. 217].

Д. Н. Овсянико-Куликовский отмечает, что виды предложений различаются на основании взаимных отношений между ними и по их характеру. С точки зрения взаимных отношений предложения, по мнению Д. Н. Овсянико-Куликовского, бывают а) простые, или независимые; б) сложные, в которых одно зависит от другого, вследствие чего это последнее, как бы само по себе оно ни было независимо, теряет некоторую долю своей самостоятельности. Независимые предложения – это те, которые не соединяются между собою никакими синтактическими связями, ни союзами, ни союзными словами. Зависимость предложений обусловливается присутствием союза или союзного слова. Тут следует различать зависимость на равных правах (сочинение) и зависимость, сопряженную с подчинением одного предложения другому [44].

Третье из направлений (формально-синтаксическое) связано с именем Ф. Ф. Фортунатова, в основе синтаксической теории которого лежала форма, а синтаксис предложения заменен синтаксисом словосочетания. О сочетании предложений Ф. Ф. Фортунатов говорил в общем курсе сравнительного языковедения, прочитанном в 1901–1902 гг. Ученый указывал, что отношение одного предложения к другому при сочетании предложений может быть или отношением придаточного предложения к другому

22

как к главному, или отношением предложения непридаточного к другому непридаточному. Придаточным предложением называется предложение, в котором обозначено то, что данное предложение образуется не само для себя, а для другого предложения, с которым оно сочетается. Сочетание придаточного предложения с главным образует известное целое, называемое сложным предложением [68, с. 188–189].

О взглядах на типы придаточного предложения представителей разных направлений будет рассказано в теме «Сложноподчиненное предложение».

В60–70-х гг. XX века происходило формирование структурносемантического подхода к сложному предложению: С. Г. Ильенко (1964); М. Кубик (1967); Г. В. Валимова (1968); Н. С. Поспелов, В. А. Белошапкова (1970); Г. П. Уханов (1970); Л. Ю. Максимов (1971) и др. Проявление структурно-семантического подхода прослеживалось в следующем:

1) в наличии в структуре сложного предложения двух взаимосвязанных семантико-грамматических уровней: собственно грамматического и лексико-грамматического;

2) в несводимости содержания сложного предложения к «арифметической сумме» смыслов входящих в него предикативных единиц (Несмот-

ря на то что доктора лечили его (Пьера), пускали кровь и давали пить лекарства, он все-таки выздоровел);

3) в несамостоятельности входящих в сложное предложение предикативных единиц (интонационной, семантической, структурной).

Влингвистике последних десятилетий можно отметить несколько подходов к сложному предложению, как и к синтаксису вообще: функцио- нально-коммуникативный, семантический и из самых последних направлений – культурологический.

Развитие функционального (а позже и коммуникативного синтаксиса) связано с именем Г. А. Золотовой, хотя для своих выводов автор привлекает в первую очередь синтаксис простого предложения [23]. Что касается сложного предложения, то функционально-коммуникативный синтаксис заставил изменить отправную точку анализа предложения, выбрав в ее качестве не столько категориальное значение (времени, причины, следствия) или его формальный класс (изъяснительное, местоименно-соотноси- тельное, бессоюзное), сколько его смысл, его содержание. С этой точки зрения один и тот же смысл может быть передан сложным предложением разных категориальных значений и разной формальной устроенности.

Например: смысл ‒ два события, связанные между собой отноше-

ниями обусловленности: Оле надоело ждать. Оля ушла. Форма и категориальное значение:

1) причина: Оля ушла, потому что ей надоело ждать; 2) следствие: Оле надоело ждать, почему она и ушла; 3) времени: Когда Оле надоело ждать, она ушла;

23

4)определительное: Оля, которой надоело ждать, ушла;

5)бессоюзное: Оле надоело ждать – она ушла [15, с. 37–44].

Формирование функционального подхода характеризуется разно-

уровневым объединением языковых средств – морфологических, синтаксических, словообразовательных, лексических – на базе их функций (А. В. Бондарко). Сложное предложение занимает значительное место в функционально-семантическом поле (аспектуальность, темпоральность, бытийность и т.д.). Особое внимание в сфере сложноподчиненных предложений проявляется к полям обусловленности (Р. М. Теремова, В. С. Храковский).

Новым аспектом в изучении сложного предложения считается и такое общее направление, как семантический (неформальный) синтаксис. В рамках этого направления в предложении различаются две зоны смысла: модус (зачем нужно какое-то содержание, отношение говорящего к содержанию высказывания) и пропозиция (само содержание). Более подробно об этом – в теме «Изъяснительные придаточные».

Совершенно новое направление в синтаксисе в частности и в лингвистике вообще – культурологическое. Оно обусловлено вниманием к человеку и поэтому называется антропоцентрическим подходом. В рамках культурологического направления исследуется прежде всего национальнокультурный компонент значения. Для синтаксических единиц это означает 1) обращение к синтаксическим синонимам. Ср.: У меня болит голова, но *Моя голова болит; 2) уяснение внеязыковых факторов, обуславливающих специфику соединения синтаксических единиц, их использование в тексте. Сочетаемость слов на уровне словосочетания или предложения предстает при этом как способ формирования языковой картины мира. Например, для русского жениться на ком, а для белоруса с кем. Л. Н. Чумак, которая в докторской диссертации исследовала культурологическую специфику русского и белорусского синтаксиса, отмечает, например, что национальное свойство белорусского языка – это преобладание сложноподчиненных предложений в тексте [70].

Выводы

1.Сложное предложение представляет собой единицу более высокого уровня, чем простое предложение, так как система сложного предложения предполагает существование системы простого предложения со свойственными ей закономерностями (В. А. Белошапкова).

2.Значением сложного предложения как синтаксической единицы являются определенные смысловые отношения между соединяющимися в его составе предикативными единицами. Эти отношения той же природы, что и отношения в составе словосочетаний (В. А. Белошапкова) или в тексте (М. В. Ляпон).

24

3.В ранг основных синтаксических единиц сложное предложение впервые попадает в «Русской грамматике». В других академических грамматиках (Грамматика-60 и Грамматика-70) этого не было. Такое расширение круга синтаксических единиц связано с осмыслением на современном этапе развития синтаксической науки сложного предложения как структурно-семантической целостности, что противоречит трактовке сложного предложения как линейного сочетания простых предложений. Целостность сложного предложения, воспринимаемая как одна из ведущих его черт, способствовала установлению закрытого списка его структурных (двукомпонентных) моделей и уточнению специфики их семантической характеристики. В результате оказались выявленными те особенности сложного предложения, которые и позволили квалифицировать его именно как языковую единицу: 1) структурносемантическая целостность; 2) разложимость на другие, более простые языковые единицы; 3) воспроизводимость и исчислимость моделей.

4.Сложное предложение в целом характеризуется как полипредикативная единица, в отличие от простого предложения, представляющего собой монопредикативную единицу. Будучи всегда полипредикативной структурой, сложное предложение не всегда полипропозитивно, то есть в форме сложного предложения может быть заключена и всего одна пропозиция, или одна «ситуация» (одно «событие») объективной дей-

ствительности: Что касается конференции, то она будет проходить в Москве (= Конференция будет проходить в Москве) [63, с. 513].

Вопросы для самопроверки или самостоятельного изучения материала

1.В чем состоит специфика сложного предложения?

2.Какова особенность семантики сложного предложения?

3.Назовите основные точки зрения на природу сложного предложения.

25

Лекция 2

ТИПОЛОГИЯ СЛОЖНОГО ПРЕДЛОЖЕНИЯ

План

1.Традиционные типы сложного предложения.

2.Противопоставление «сочинение/подчинение».

3.Виды сочинительной и подчинительной связи в сложном предложении.

4.Вопрос о переходных случаях между сочинением и подчинением.

5.Прямое и обратное подчинение. Взаимное подчинение.

6.Присоединительные конструкции и предложения включения. Пояснительные конструкции. Предложения фразеологизированной структуры.

7.Сложные предложения гибкой и негибкой структуры.

1. Традиционные типы сложного предложения

Сложное предложение очень разнообразно и по семантике, и по структурной организации. Традиционно выделяют три основных типа:

1.Сложносочиненное предложение (средством связи выступает сочинительный союз):

Стояла очень на дворе, И ветер дул сырой (Маршак).

2.Сложноподчиненное предложение (средством связи является подчинительный союз или союзное слово; другие признаки сложноподчиненного предложения – неравнозначность предикативных единиц: грамматически независимая главная часть и грамматически зависимая придаточная):

Всякое дело надо любить, чтобы хорошо его делать (Горький).

3.Бессоюзное сложное предложение (предикативные части связаны без союзов, одним из ведущих признаков является интонация):

Светит месяц, тройка мчится по дороге столбовой (Пушкин).

Такова типология сложного предложения в целом. Но это не все случаи организации сложного предложения. Многие структуры выходят за рамки этой типологии.

2. Противопоставление «сочинение/подчинение»

Если ориентироваться на вышеназванные три типа, то центральным признаком противопоставления является противопоставление «сочинение/ подчинение».

Кажется, что противопоставление «сочинение-подчинение» – это прежде всего формальное противопоставление (союзы, например). На са-

26

мом деле терминами сочинение и подчинение обозначаются как формальные, так и содержательные отношения.

Сложносочиненные предложения – это предложения, в которых простые предложения более или менее равноправны, независимы друг от друга и связываются сочинительными союзами, а сложноподчиненные предложения – это предложения, в которых одно простое зависит от другого, поясняет его и связывается с ним подчинительным союзом или союзным словом.

По мнению С. Е. Крючкова и Л. Ю. Максимова, в основе деления союзных предложений на сложносочиненные и сложноподчиненные лежит разница в основных средствах связи предикативных частей: сочинительные союзы или подчинительные союзы и союзные слова, хотя уточняется, что эта разница обусловливается семантическими различиями. Семантические различия между сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями заключаются, по С. Е. Крючкову и Л. Ю. Максимову, в том, что сочинительные союзы не указывают на зависимый, подчиненный характер одной из частей сложного предложения, а подчинительные союзы и союзные слова указывают [32].

Сформулированное различие между сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями полностью применимо, по мнению А. К. Федорова, только к центральным, ядерным конструкциям этих типов. Но каждый тип, кроме ядра, имеет еще и периферию. А на периферии или форма может не соответствовать содержанию, или содержание вступает в противоречие с формой.

А. К. Федоров рассматривает примеры ядерных и периферийных конструкций в системе подчинения и сочинения. Например:

Звали вдаль журавлиные дали, и орлиный мне слышался крик (В. Сая-

нов).

Вшкольной практике наличие равноправия простых предложений в составе сложного доказывают тем, что ни к одному из них нельзя поставить вопроса. В данном примере поставить вопрос нельзя, союз И – сочинительный, следовательно, предложение сложносочиненное [67].

Вучебнике под ред. М. М. Разумовской и П. А. Леканта указано, что части сложносочиненного предложения равноправны (ни одна часть не зависит от другой): от одной части нельзя поставить вопрос к другой

[60, с. 48].

Впримере: Жаль, что в музеи собственного имени Поэты входят только после смерти (С. Островой) ‒ от второй части сложного предложения от первой можно поставить вопрос: жаль, чего? Ясно, что вторая часть зависит от первой, поясняет ее и связывается подчинительным союзом (ЧТО), значит, предложение сложноподчиненное. Таким образом, части сложноподчиненного предложения неравноправны (одна часть, придаточная, зависит от другой, главной).

27

Такие ядерные конструкции сомнений не вызывают. Но не всегда значение и форма связи совпадают.

Например: Жизнь дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво (Чехов).

От второй части к первой можно поставить вопрос: почему хочется прожить жизнь бодро, осмысленно, красиво? Значит, в первой части содержится причина того, о чем говорится во второй части, заключающей следствие, вывод, который вытекает из этой причины. Причинноследственные отношения явно подчинительные, а оформлены сочинительным союзом.

(1)В то время как я вздремнул, взошла луна (Л. Толстой);

(2)В то время как он находил ответы на ее вопросы, она придумывала новые;

(3)В то время как у Шацкого экзамены начались с десятого марта,

уКарташева они должны были начаться в мае (Н. Гарин-Михайловский).

Во всех примерах – подчинительный составной союз В ТО ВРЕМЯ

КАК.

Но в 1 предложении между частями выявляется временная обусловленность (когда взошла луна). Это сложноподчиненное предложение.

Во 2 предложении на первый план выступают сопоставительные отношения, временные отодвигаются на второй план, именно поэтому вопрос когда? от второй части к первой задать не совсем удобно. Вместо подчинительного союза В ТО ВРЕМЯ КАК между частями можно поставить сочинительный союз А, правда, при этом совсем стираются временные отношения.

В примере 3 никакой временной обусловленности между частями нет, поэтому и вопрос когда? поставить вообще нельзя. Налицо сопоставительные отношения между равноправными предикативными единицами, свойственные сложносочиненным предложениям.

Пример 2 и 3 – это сложноподчиненные или сложносочиненные? В науке пока нет однозначного ответа на поставленный вопрос. Конечно, самое простое решение – признать подобные конструкции переходными от сложноподчиненных к сложносочиненным. Но это решение не снимает трудностей в разграничении сочинения и подчинения, так как почти в любой переходной, синкретичной конструкции есть признаки, которые в большей или меньшей мере сближают ее то с одной, то с другой группой.

Критериев разграничения сочинения и подчинения не разработано до сих пор. Краткий обзор основных мнений в европейской и русской лингвистической науке на сочинение и подчинение можно найти в учебнике А.Г. Руднева «Синтаксис современного русского языка» [55, с. 223–230]. Многие ученые указывают на ненадежность критериев, их искусственность (В. В. Виноградов, В. А. Белошапкова, М. И. Черемисина). Ср. у В. А. Богородицкого: «…обычное деление всех сложных предложений на

28

сложносочиненные и сложноподчиненные страдает некоторою искусственностью, особенно когда стараются живое разнообразие языка уложить в эти две произвольно наперед указанные и слишком категорически отграниченные рубрики» [4, с. 229].

Первое упоминание о противопоставленности сочинения и подчинения находим в «Практической грамматике русского языка» Н. И. Греча [20]. Как уже было отмечено на предыдущей лекции, у Н. И. Греча был намек на различие грамматических показателей сочинения и подчинения. Главный критерий был зависимость/независимость друг от друга. Н. И. Греч утверждал, что сочинение и подчинение противопоставлено потому, что при сочинении предикативные части независимы, а при подчинении зависимы (придаточное зависит от главного). Идея зависимости/независимости держалась в науке долго, она проявляется даже в 60-е гг. ХХ века.

Критерий «зависимость/независимость» оказался уязвимым и с точки зрения формы, и с точки зрения содержания.

И. А. Попова показала, что независимость, якобы существующая при сочинении, является псевдонезависимостью, и привела примеры различных отношений, которые можно найти в рамках сложносочиненного предложения:

Я села, и тройка помчалась (причинно-следственные отношения) [49]. Зависимость/независимость оказалось уязвимым положением с точки зрения формальной. Если проследить разбиение союзов на подчини-

тельные и сочинительные, то можно найти разные точки зрения на это: у Ф. И. Буслаева, например, союз ИБО – сочинительный.

Синонимами терминам «зависимость/независимость» являются в истории русской лингвистики термины «равноправие/неравноправие» (Д. Н. Овсянико-Куликовский), «равносильные предложения/неравносильные» (Ф. И. Буслаев)

Надо было найти новые критерии деления на сочинение/подчинение. В 20-х гг. ХХ века проходили дискуссии по этому вопросу. Классической стала в этом плане статья А. М. Пешковского «Существует ли в русском языке сочинение и подчинение предложений?» [47]. Не соглашаясь с позицией М. Н. Петерсона, высказанную им в книге «Очерки синтаксиса русского языка» [48], о том, что различие паратаксиса (сочинение) и гипотаксиса (подчинение) не опирается на внешние данные языков, то есть реально не существуют (проф. М. Н. Петерсон, таким образом, целиком отрицал наличие в языке сочинения и подчинения), А. М. Пешковский видит основу иного восприятия сочинения/подчинения в ином взгляде на понятие зависимости одних синтаксических величин от других. Он проводит аналогию между сочинением и подчинением как основными видами синтакси-

ческих связей в словосочетании и сложном предложении (изоморфизм) и

приходит к выводу, что есть отношения обратимые (всадник и конь / конь и всадник; Язык мой немеет, и взор мой угас (А. Толстой) / Взор мой угас,

29

и язык мой немеет) и отношения необратимые (хлопушки для мух / *мухи для хлопушек; Он говорит, что хозяин приехал / *Хозяин приехал, что он говорит; он говорит, что он думает / *он думает, что он говорит).

Отмечая, что примеры, которые он приводит, могут производить впечатление специально подобранных (а они такие на самом деле), А. М. Пешковский представляет в статье материал, который противился его экспериментам. Например: Приди и возьми! (Слова спартанского царя Леонида); Дверь раскрылась, и вошла Марья Павловна (Тургенев). Пере-

становка в этих случаях может привести к нелепости, так как перевертывает, по словам А. М. Пешковского, хронологию. Но тут надо вникнуть в то, какими средствами выражена в языке эта хронология. Из того факта, что союзы эти могут соединять разные отношения (одновременные и последо-

вательные факты и вневременные – счастье есть любовь, и любовь есть счастье), А. М. Пешковский заключает, что никакой временнóй связи они сами по себе не выражают. Следовательно, сочинительная связь по своей сути, если не накладываются какие-то другие факторы, все-таки обратимая.

Кроме необратимости частей, подчинение, по мнению А. М. Пешковского, имеет еще несколько признаков, в том числе возможность вставки подчиненного предложения в разные пункты подчиняющего: Когда я приехал, все были дома; Все были, когда я приехал, дома; Все, когда я приехал, были дома и т.д. Нетрудно видеть, что этот признак связан с той самой припаянностью подчинительного союза к своему предложению. Подчинительный союз маркирует придаточную часть, он обеспечивает придаточной части грамматическую подвижность (вставить придаточную часть в любое место главной). При сочинении одно из сочиненных предложений никак нельзя вставить в другое (Ему отвели комнату, и он поселился в крепости), потому что союз одинаково чужд и общ обеим соединяемым величинам, то есть союз может только интонационно примыкать к последующей части, а по существу он вне структуры следующей за ней части [47, с. 131–146].

Следует отметить, что предложенная А. М. Пешковским категория обратимости синтаксических единиц до сих пор не получила однозначного толкования в грамматической теории. Кроме выдвинутого А. М. Пешковским положения о возможности/невозможности перестановки двух простых предложений в составе сложного, есть еще мнение о том, что обратимость – это способность сложного предложения к внутримодельным и межмодельным трансформациям. Внутримодельная – это перестановка частей сложноподчиненного предложения, когда модель предложения со-

храняется: Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое

(Л. Толстой). Межмодельная трансформация – это преобразование одного типа сложного предложения в другой, синонимичный ему тип. Например, сложноподчиненное предложение с причинными отношениями обратимо в сложносочиненное предложение со следственными отношениями: Работа

30