4240

61

естественно, формы присвоения прежде всего определяющего фактора производства — земли. В этом смысле и с точки зрения форм собственности экономические отношения этой эпохи человечества — это земельные отношения. Во-вторых, из отношений личной зависимости вытекает, что в присвоении земли первостепенное значение имеет обеспечение владения и пользования землей для получения определенного продукта, но не собственно распоряжение ею. В рамках аграрной эпохи, хотя и имеет место, но не становится характерным отчуждение, купля-продажа земли. В условиях России, в частности, именно это общее обстоятельство, дополняемое некоторыми российскими особенностями соединения работника с землей, проявлялось в укрепившейся в течение веков традиции «общности» земли: принадлежности ее то роду, то удельному или великому князю, позднее — государю. В-третьих, в связи с вышесказанным, собственность на землю в субъектном плане оказывалась связанной не с отдельным субъектом, а с многими и в этом смысле носила преимущественно общий (сословный) характер, проявляясь на основе опять-таки отношений личной зависимости в своеобразной пирамиде вассалитета на Западе, вотчинной и поместной системах в России.

В целом анализ «ядра» экономической деятельности, начиная с самых ранних периодов человеческого общества, показывает, таким образом, что со стороны непосредственно природо-преобразовательной деятельности первая эпоха есть эпоха аграрная, где преобладающим является сельское хозяйство, доминирует соответственно такой фактор производства, как земля. Со стороны производственных отношений, содержание которых обусловливается вышеназванным характером производительных сил, первая эпоха есть эпоха отношений личной зависимости, регулируемых исторически сложившимися нормами этих отношений, обычаями и традициями. Эти характерные черты и образуют содержание первой крупной экономической системы в истории человечества — экономической системы аграрно-традиционного общества.

3.3. Индустриально-рыночная экономическая система

Эволюционное развитие общественного производства вместе с тем приводит к двум крупным изменениям в функционировании факторов производства. Вопервых, в их комбинации определяющая роль постепенно переходит к искусственному природному фактору (орудиям труда и предметам обработки). Во-вторых, происходит передача значительной части трудовых функций этому

62

искусственному фактору — машине. Именно машинное производство коренным образом преобразовало облик экономической деятельности, придало ей несвойственный в прошлом динамизм, резко повысило эффективность труда, изменило структуру и уровень удовлетворения потребностей. Как отмечали К. Маркс и Ф. Энгельс, новая эпоха менее чем за сто лет создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения вместе взятые. Доминирование искусственного природного фактора потребовало, в свою очередь, и новых по содержанию экономических отношений.

Если в анализе аграрно-традиционного общества центральное место принадлежит Аристотелю, то анализ новой экономической системы прежде всего должен быть связан с именем А. Смита. Во-первых, Смит отметил в комбинации факторов возрастание роли труда и капитала по сравнению с естественно-природным фактором. Во-вторых, он подчеркнул принципиально новую роль «искусственного» природного фактора (капитала) в современном ему (образованном) обществе по сравнению с прежним (примитивным) состоянием. В-третьих, положив в основу своего учения теорию стоимости, он тем самым заложил основы изучения отношений в целом еще не «ставшего», не утвердившегося, т.е. будущего индустриального общества, где основной «связкой» является не «земля – человек», а «капитал – человек».

Начиная с А. Смита экономическая наука фиксирует качественно новую комбинацию факторов производства. Во-первых, их типичная структура связана не с двумя (природа, человек), а с тремя факторами (естественная природа, «искусственная» природа, человек). Во-вторых, в этой комбинации при относительно возрастающей роли человека определяющую роль играет «искусственная» природа (созданные человеком средства труда). Можно сказать, что в новую эпоху «искусственная» природа (капитал) замещает место природы естественной: в итоговом результате производства ей принадлежит определяющее и все возрастающее место, или, по терминологии К. Маркса, в результате производства возрастает доля прошлого труда по сравнению с долей труда живого. Если первая эпоха — эпоха господствовавшего сельского хозяйства и соответственно аграрных отношений, то последующая — эпоха господства промышленности, индустриальных отношений.

Как же меняются производственные, экономические отношения с утверждением доминирующей роли «искусственного» природного фактора — индустриальных средств производства? Это прежде всего, в целом, проявляется

63

в отрицании отношений личной зависимости и свойственного им человекаработника как отношений неадекватных природе новой комбинации факторов производства. Земля уже в силу своего естественного — как недвижимый фактор — характера предполагала обязательное чисто техническое, пространственное «прикрепление» работника. Движимый характер «искусственного» природного фактора не только делал ненужным подобное прикрепление, но, наоборот, предполагал прямо противоположную ситуацию: возможность необходимого и быстрого перемещения работников вместе с «возникновением» данного фактора в новых местах, возможность миграции населения и т.п. Далее, земля как специфический природный фактор обусловливает соответствующий — длительный — период производства, связанный с естественным (годовым, в основном) циклом, имеет еще более продолжительный период оптимального использования ее естественного плодородия. Отсюда относительно долгосрочный характер договоров (когда они были) по условиям личной зависимости. Так, на Руси отдача в добровольное холопство обычно происходила на несколько лет. Доминирование «искусственного» фактора обусловливает совершенно иной характер деятельности, связанный с самыми различными циклами производства, предполагающий в том числе его приостановку в любой момент или полное прекращение, в этом случае долгосрочный характер связи работника с данным фактором не является обязательным и, более того, скорее ему противопоказан.

Для отношений личной зависимости в аграрно-традиционной системе характерны относительное постоянство, устойчивость, крайне медленные изменения, в том числе и в количестве сельскохозяйственных работников. Промышленное производство, напротив, характерно высоким динамизмом, высокими темпами изменений и в выпускаемой продукции, и в самих средствах труда, и в потребностях на работников. Наконец, характер именно личных отношений оказывается неадекватным для индустриальной эпохи и в силу самого характера «искусственного» фактора производства. Действительно, земля – чисто естественный фактор, выступающий в первую эпоху экономической деятельности буквально как дар природы. Для соединения с нею и использования ее плодов в этом смысле было достаточно лишь определенного общественного опосредования. Формой его выступали обычаи и традиции рода, общины, данного удела или в целом государства и т.д. «Искусственный» природный фактор при соединении с ним в рамках также какого-то общественного опосредования обнаруживал некоторые новые, не существующие

64

«в случае земли» обстоятельства. Во-первых, он представлял не дар природы, а уже опредмеченный человеческий труд. Во-вторых, в связи с этим он сам по себе предполагал самостоятельную форму движения — его воспроизводство, связанное с этим определенное измерение и т.п. В итоге отношения людей в условиях доминирования индустриальных средств труда в своем содержании никак не могут быть ограничены чисто личностными связями (зависимостями). По крайней мере, они предполагают указанный дополнительный момент, который становится определяющим для этого содержания моментом.

Далее, доминирование индустриальных средств труда изменяет внутри комбинации факторов требования к работнику. Во-первых, если земельные отношения консервировали навыки, умение работников, то функционирование «искусственного» фактора вследствие его динамизма предполагает постоянные изменения в этих навыках, их совершенствование и т.п., не говоря уже о том, что прежний работник с его профессиональным умением в этом смысле оказывался непригодным. Во-вторых, индустриальный фактор резко усилил динамизм в развитии общественного разделения труда. Появление новых отраслей производства, их потребности в работниках новых профессий демонстрировали необходимость качественно иного типа работника, способного к совершенствованию своих навыков, переквалификации и т.п. Кроме того, развитие разделения труда, в огромной степени «разветвляющее» систему взаимосвязей в рамках экономической деятельности, подрывало саму основу отношений личной зависимости, выявляло в возрастающей степени невозможность их осуществления. В-третьих, индустриальному характеру производства не отвечала ограниченность стимулов, свойственная аграрным отношениям. Эта ограниченность вытекала из натурального характера этих отношений и их целевой функции, связанной с удовлетворением определенного и практически не изменяющегося объема потребностей. «Искусственный» фактор, не имеющий естественных ограничений (как это наблюдается в случае с землей) для своего роста и роста результатов деятельности, предполагал использование качественно иных стимулов, по самой своей природе ориентированных на подобный безграничный рост.

Иными словами, доминирующая роль индустриального фактора производства предполагала свободного от отношений личной зависимости работника. Только такой работник в функциональном плане мог обслуживать действие и развитие индустриального производства. Только такому работнику могли быть свойственны стимулы, необходимые для господствующей в этих условиях

65

промышленной деятельности. Отрицание индустриальным производством отношений личной зависимости как неадекватных характеру природопреобразовательной деятельности в его условиях могло означать только одно: формирование содержания производственных отношений противоположного по типу содержанию отношений личной зависимости. Такие отношения в обществе уже существовали, имея достаточно длительную историю. Это товарные, товарно-денежные отношения. В содержательном плане индустриальное производство просто «берет на вооружение» эти давно существующие связи. Что же касается роли этих связей, то оно ее существенно меняет, подчиняя своим требованиям. Имея в виду это историческое преобразование («взятие на вооружение» известной связи с ее последующим изменением), К. Маркс замечает, что сначала это изменение делает товарное производство всеобщей формой производства, а потом постепенно превращает все товарное производство в капиталистическое производство.

Как вытекает из вышесказанного, формой овеществленных отношений выступает товарная форма, товарная связь, товарно-денежные отношения. Индустриальное производство в этом смысле не натуральное, а рыночное хозяйство. Иной характер комбинации факторов производства, обусловливающий овеществление производственных отношений, порождает и адекватный им тип собственности. Отношения общего владения (землей) аграрной эпохи заменяются господством обособленной (частной) собственности на индустриальные средства производства, которая, кстати, преобразует в дальнейшем по своему образу и подобию и формы земельной собственности.

Замена личных отношений на овеществленные изменяет и цель функционирования экономики. Ею становится не потребление, не потребительная стоимость, а стоимость меновая в ее наиболее развитой — денежной форме. Эта целевая функция, как отмечал еще Аристотель применительно к «хрематистике», снимает всякие пределы в процессе «наживания состояния», делает последний по самому своему существу безграничным. Потенциальная способность «хрематистики» к безграничному расширению в отличие от «экономии», имеющей пределы, по Аристотелю, в индустриальную эпоху превращается на основе доминирования машинного производства в реальность.

Соответственно возникают и новые конкретные формы реализации цели в индустриальную эпоху по сравнению с эпохой аграрной. Ими становятся проанализированные еще классиками политической экономии прибыль,

66

процент, рента. Как известно, К. Маркс рассматривал их именно как конкретные формы проявления цели в условиях господствующего индустриального (капиталистического) производства. В своем более глубоком сущностном анализе он показал их единое экономическое содержание, обобщив это единство в форме одной категории — прибавочной стоимости. В дальнейшем экономисты неоклассического направления отказались от сущностного подхода, избрав чисто поверхностный, не содержательный, а функциональный аспект анализа, «увязывая» разные формы дохода с факторами производства: капитал («искусственный» природный фактор) — прибыль и процент; земля — рента; труд (человек) — заработная плата. Однако при всех различиях названных подходов, как бы эти различия ни были важны, рассматриваемый аспект экономической системы обнаруживает характерное единство, подчеркивающее «рыночное» отличие индустриальной эпохи от аграрной.

Таким образом, вторая крупная экономическая система развития человечества — индустриально-рыночное хозяйство, индустриально-рыночная система. Сказанное выше о характере индустриально-рыночного хозяйства объясняет, почему период его существования — даже с учетом того, что в разных регионах он неодинаков — оказывается значительно короче, чем продолжительность аграрно-традиционного строя. Если последний насчитывает, по мнению Э.Тоффлера, около десяти тысяч лет, то индустриально-рыночная экономика, утвердившись в своем господстве в последней трети ХУШ столетия, уже в конце XX в. начинает проявлять признаки наступления новой грядущей, третьей по счету эпохи, получившей название постиндустриального общества.

3.4. Система с доминирующей ролью науки и информационных связей

Отличительная черта индустриально-рыночной системы, связанная, с одной стороны, со свойственным ей динамизмом, а с другой — с особым характером определяющего фактора производства (заключение и использование в нем внутренних закономерностей природной материи — механических, физических, химических и т.д.) — быстрое развитие самого человека. Это развитие (и удовлетворение) его материальных и духовных потребностей, развитие способностей к труду, в которых возрастающее значение приобретают общее образование, знание по сравнению с умением и т.п. Именно это «звено» становится основой перехода к очередной качественно новой комбинации факторов производства, о которой наука заговорила во второй половине XX в.,

67

имея в виду завершение эпохи индустриализма и грядущий переход к постиндустриальному обществу.

Эта новая комбинация вырастает на основе возрастающей роли образования, науки и знания в деятельности человека (общества), перехода приоритетного значения для его развития к сферам обслуживания и информатики. В этой новой комбинации на первый план выступает человек как производитель, носитель и потребитель научного знания, информации. Не только естественно-природный (это произошло при переходе от первой эпохи ко второй), но и «искусственный» природный фактор уступает доминирующее место в природопреобразовательной деятельности человеку (знанию, науке, информации). Таким образом, с одной стороны, реальный исторический процесс, достаточно проанализированный и обобщенный наукой, а с другой — известная научная экстраполяция, основанная на реальных современных тенденциях, позволяет сделать определенные выводы о той будущей системе общественного развития, которая вытекает непосредственно из качественных изменений факторов производства в экономической деятельности: это система постиндустриального общества.

Как и всякое будущее, эту новую, третью крупную экономическую систему наука может характеризовать более чем приблизительно. На основе реальных тенденций настоящего времени могут быть обозначены лишь наиболее общие ее контуры. Однако следует подчеркнуть, что при этом анализе сохраняется роль вышеназванных моментов: основополагающая роль экономической деятельности, присущий ей двойственный характер. В этом смысле появление характерного для экономической системы постиндустриального общества нового доминирующего фактора изменяет содержание производственных (экономических) отношений, но не устраняет их как особую сторону экономической деятельности, В чем же должна состоять новизна содержания этих отношений, адекватная содержанию доминирующего фактора производства?

Поскольку и в будущую эпоху содержание производственных отношений выражает обязательно соподчиненность людей в этих отношениях, речь должна идти о совершенно ином характере данной «соподчиненности». В целом он тесно связан с характером доминирующего фактора производства. Первая система — соподчинение людей – вытекает из господства естественного природного фактора (земли) и проявляется в отношениях личной зависимости. Вторая система — соподчинение – связано с доминированием «искусственного»

68

природного фактора (капитала) и проявляется в овеществлении отношений, отношениях вещной зависимости. Третья система — данное соподчинение – определяется доминированием человека (как производителя и носителя научного знания), и оно может быть в этом смысле определено как отношения интеллектуальной зависимости.

Различное содержание производственных отношений в разные эпохи проявляется соответственно и в разных формах обмена деятельностью. Так, отношениям личной зависимости свойствен обмен услугами в их натуральном виде (совместное удовлетворение потребностей на основе родового разделения труда; продукт раба, барщина, оброк, с одной стороны, защита и т.п. — с другой). Овеществленные отношения реализуются в обмене товарами, товарноденежных связях. Отношения интеллектуальной зависимости проявляются в обмене информацией, информационных связях. Сравнивая две разные эпохи, историк М. Постер отмечает, что наиболее существенным шагом в экономическом развитии нашей эпохи стало возникновение новой системы получения богатства, использующей не физическую силу человека, а его умственные способности. В условиях развитой экономики труд из создания «вещей» превращается в воздействие людей друг на друга или на информацию и обратное воздействие информации на людей.

Поскольку третьей (будущей) системой завершается современная типологизация социально-экономического развития, рассмотрим специфические формы содержания ее производственных отношений в сравнении с аналогичными формами предшествующих систем. По форме реализации отношения трех систем различаются как натуральные, товарные, информационные. По формам собственности — как отношения общей (сословной), частной (индивидуализированной) и, предположительно, некоей индивидуально-общей (и каждого индивида и различных общественных субъектов на существующие в обществе «информационные средства производства») собственности. Если непосредственной целью первой эпохи было личное потребление, потребительная стоимость, а второй — производство и безграничное увеличение стоимости меновой (прибавочной стоимости, по Марксу), то для третьей эпохи ею, очевидно, становится всемерное производство знания и его распространение. Конкретными формами реализации такой цели, видимо, станут постоянно растущие расходы на образование, развитие науки и специальных, обслуживающих эти процессы «блоков».

«Туманность» будущего объясняет закономерность известных расхождений в

69

его трактовках в современной науке. Так, Д. Белл, например, связывает характер постиндустриального общества с преобладанием третичного сектора (услуг) над вторичным (обрабатывающие отрасли) и первичным (добывающие отрасли). Подобные тенденции действительно просматриваются в реальности. Э.Тоффлер же считает, что в будущем обществе «трехсекторный» подход вообще теряет смысл, ибо на первый план выступает именно умственная деятельность, равно значимая во всех секторах. Видные теоретики будущего общества «обозначают» его «однословно»: для Белла это «постиндустриальное» общество, для Тоффлера – «суперсимволическое». Критерий типологизации, основанный на учете двойственного характера экономической деятельности, обусловливает и соответствующее, «двусловное» определение будущей эпохи (системы). В свете сказанного она может быть названа как научно-информационное общество. В целом же системная типологизация социально-экономического развития в предлагаемом аспекте предстает в законченном виде как последовательное формирование, развитие и смена трех крупных эпох – аграрно-традиционное, индустриально-рыночное и научно-информационное общества.

Как известно, подобная «трехчленная» систематизация социальноэкономического развития достаточно распространена. И одним из первых ее выдвинул К. Маркс. Характеризуя основные крупные исторические формы (ступени), по сути, экономической деятельности, он отмечает отношения личной зависимости (вначале совершенно первобытные) как первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объеме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, — это вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, всесторонних отношений, потребностей и потенций. Третья крупная ступень, по Марксу, связана с универсальным развитием индивидов, основанном на превращении их общественной «производительности» в общественное достояние.

3.5. Другие критерии выделения систем

Очевидность закономерности изменчивости общественной жизни проявилась со временем и в том, что в ее научном отражении достаточно большое место заняла типологизация человеческого развития путем выделения определенных систем. Существует множество таких систематизаций, различающихся между собой по избираемому критерию классификации. Характерно, что в отличие от

70

рассмотренного выше подхода, исходящего из критериальной роли двусторонности экономической деятельности, большинству других подходов свойствен именно односторонний подход. Так, достаточно распространены подходы, классифицирующие ступени общественного развития по характеру лишь природо-преобразовательной деятельности, прежде всего факторов производства, причем не только «искусственных», но и «естественных».

Один из первых ученых, выдвинувших идею развития общества, Ибн Хальдун, связывал систематизацию этого процесса во многом с изменениями географической среды. Российский ученый Л. Мечников выделял три периода в человеческой цивилизации – речной, морской и океанический. Интересно, что известный русский историк С. Соловьев, выделяя отдельные эпохи в развитии Российского государства, также большое место отводил «водному фактору». Так, формирование России как целостности на ранних этапах он связывает с характером и особенностями речных путей на ее европейской части. Более поздний период, преобразовательная деятельность Петра I, в частности, корреспондируется у него с настоятельными стремлениями к морским путям, «окном на Балтику» и т.п.

Конечно, с течением времени выделение систем связывается больше с «искусственным» фактором, средствами труда, родоначальницей которого, видимо, следует считать такую глобальную классификацию развития человечества с его древнейших времен, как выделение каменного, бронзового и железного веков. В конце XIX в. появляется и привлекает внимание типологизация Л. Моргана (дикость, варварство, цивилизация), основанная на критериальной роли орудий труда. Из сравнительно последних, второй половины XX в., можно для примера привести типологизации Ж. Фурастье и Э. Тоффлера. Ж. Фурастье выделяет в истории периоды первичной, вторичной, третичной и т.д. цивилизаций на основе научно-технического прогресса. Последний изменяет основы жизнедеятельности общества: сельское хозяйство, промышленность, сфера услуг, духовное производство. В итоге возникает постиндустриальное общество. Видный идеолог постиндустриального общества Э. Тоффлер разделяет все развитие человечества на «три волны». Первая волна связана с доминированием земли и аграрных отношений; вторая — с доминированием «искусственных» природных факторов и утверждением индустриализма; третья волна — с развитием будущей цивилизации при доминировании умственных способностей человека, знании, информации.

Как видно, при определенных различиях все подобные подходы объединяет