Sovetskaya_Rossia_Aravia_i_Persidskiy_zaliv

180 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

ветское правительство не стало настаивать на немедленной оплате произведенных поставок. Было подписано соглашение о поэтапном погашении коммерческого долга в течение года (речь идет о соглашении от 25 апреля 1932 г., заключенном между «Востокгосторгом» и Министерством финансов Саудовской Аравии).

31.11.1931 г.. как явствует из дневниковых записей Н. Тюрякулова, «через посредника» удалось реализовать еще и небольшую партию цемента. Все эти акции «коммерческой дипломатии», как их называет полпред, «несколько сдвинули с места наше положение в деле торговли» (53).

Представляется, что в немалой степени способствовало тому тяжелое финансовое положение королевства. Ибн Са’уд стал активно разыгрывать тогда «русскую карту» в контактах с англичанами, а также с американскими бизнесменами, начавшими проявлять интерес к «землям Ибн Са’уда» в плане проведения в его владениях геологоразведочных работ на предмет обнаружения нефти. Позволив ввозить русские товары на рынки Джидды, замечает саудовский историк Ат-Турки, король Ибн Са’уд продемонстрировал им, что у него есть альтернатива, и что давить на него в переговарах с ним не стоит (54).

С учетом позитивных подвижек в вопросе восстановления советской торговли в Хиджазе НКИД рекомендовал «Ближвостгосторгу» вести дела так, чтобы дать возможность «местному купечеству зарабатывать на наших товарах» (55). И таким путем продвигать наши коммерческие интересы не только в Хиджазе, но и в соседних с ним Эфиопии и Эритрее.

В рассматриваемый нами период времени Ибн Са’уд остро нуждался в деньгах. Тогдашнюю cитуацию в королевстве хронисты описывают как невероятно сложную. Известный арабский националист Хафиз Вахба (1891–1966), более полувека состоявший на службе у Са’удитов, вспоминал, что в период «великой депрессии» (1930–1933) внутриполитическая атмосфера в землях ‘Абд-ал- ‘Азиза была «раскалена до предела». Страну расшатывало выступление бедуинских племен во главе с Ибн Рафадой в Хиджазе (1932), за спиной которого стояли Хашимиты в Трансиордании и египетский хедив Аббас II Хильми. Не затухали пограничные конфликты с

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 181

Йеменом. Все это, вместе взятое, помноженное на безденежье, делали положение Ибн Са’уда крайне тяжелым (56).

Единственным источником его доходов оставалось паломничество к Святым местам в Мекке и Медине. Но поток паломников резко сократился (со 120 тыс. в 1929 г. до 30 тыс. в 1932 г.). Существовала реальная опасность того, говорится в информаци- онно-справочных материалах советского полпредства в Джидде, что в ответ на «допуск советской торговли в Хиджаз» и имея в виду «выказать Ибн Са’уду свое неудовольствие» Англия могла вообще перекрыть паломничество, и тем самым нанести «уничтожающий удар» по финансовому состоянию Хиджаза (57). Достаточными возможностями для этого она располагала. Контролировала морские пути сообщения с Хиджазом, да и с Аравией в целом. Удерживала за собой монополию на морские перевозки, включая паломнические. Располагала богатым арсеналом средств паспортно-визового характера в Индии и в целом ряде стран Ближнего Востока. Содержала карантинные посты на паломнических маршрутах в бассейнах Красного моря и Персидского залива (58).

Отсюда, по-видимому, и имевшие тогда место пессимистичные прогнозы некоторых западных дипломатов относительно будущего «аравийской империи ‘Абд ал-‘Азиза». Так, американский ви- це-консул в Адене, внимательно наблюдавший за «политическими перипетиями в Аравии», высказывался в том плане, что «арабское государство», созданное ‘Абд ал-‘Азизом, после его ухода из жизни, скорее всего распадется. И причиной тому станут «центробежные тенденции в королевстве» и «раскольнические настроения» в некоторых областях (59). Случись Ибн Са’уд погибнет, полагал дипломат, и тогда преданная королю гвардия, оплот его власти, может оставить Хиджаз и вернуться в родной Неджд. Не исключал он и возможность «политического коллапса», и «развала государства Са’удитов» еще при жизни ‘Абд ал-‘Азиза – в условиях крайне непростой для него в то время финансово-экономической ситуации, которую вице-консул называл «безысходной бедностью». Не будет денег – не сохранится и королевство, считал он. Хаджж 1932 и 1933 гг. может надорвать «финансовое здоровье» Ибн Са’уда на-

182 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

столько, что король вынужден будет оставить Хиджаз и укрыться в родном Неджде.

Возможность бесславного конца деяний ‘Абд ал-‘Азиза по объединению земель и племен Северной Аравии не исключал и такой крупный знаток этого края как Т. Лоуренс. Суть его рассуждений сводилась к тому, что при отсутствии у Ибн Са’уда средств, достаточных для финансирования структур власти и военизированных формирований, «его империя падет». Пресс безденежья и скудность природных ресурсов во владениях Ибн Са’уда, как предполагал Т. Лоуренс, помноженная на тяжесть довлевших над ним обязательств по обеспечению племен водой и продовольствием, определенно его раздавит, если, конечно, вовремя не подоспеет помощь извне.

Перед Ибн Са’удом стояли тогда две острых проблемы. Заключались они в обеспечении финансовых поступлений и в удержании

сих помощью «собранных им земель и племен». При нехватке денег,

содной стороны, и наличия оружия у племен – с другой, сохранить их лояльность Эр-Рияду было делом достаточно сложным. Однако ‘Абд ал-‘Азиз показал себя прозорливым правителем, искусным переговорщиком, гроссмейстером интриг и виртуозным мастером политических комбинаций. Недаром о нем в Аравии шла молва как о человеке, «способном заглянуть за горизонт». Используя широкий набор средств и методов по удержанию племен – от «задабривания их привилегиями и деньгами» до заключения с ними «политических браков, а если потребуется, то и воздействия на них силой», – он сумел удержать племена в своих руках и сохранить контроль над ходом событий. Хорошо знавший его английский дипломат-развед- чик сэр Перси Захария Кокс (1864–1937) отзывался о нем так: за 30 лет деятельности по созданию королевства (1902–1932) Ибн Са’уд не сделал ни одной серьезной ошибки.

Пессимистичные прогнозы насчет будущего государства, созданного Ибн Са’удом, оказались несостоятельными. Вместе с тем, диагноз «основной болезни» королевства на том этапе его становления был абсолютно точным – острая нехватка денег.

Согласно информации, полученной от сотрудника Министерства финансов, сообщал Н. Тюрякулов (17.04.1931), «положение

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 183

геджаспра [правительства Хиджаза] – тяжелое». Сократив вначале оклады чиновникам на 10%, правительство затем «вообще прекратило выплату им жалований». Мой источник, «занимавший до недавнего времени пост особого чиновника, инспектора при Минфине [речь, к слову, идет о нашем соотечественнике, черкесе Салихе], не получал свое жалованье за 9 месяцев и вынужден был отказаться от службы. Растраты и казнокрадства, – рассказывал он, – не наказываются. Так, выписано было медикаментов на 15 000 фунтов, а прибыло в Хиджаз только на 5 000 фунтов. Остальная часть, – по его выражению, – сгорела». Иными словами, часть денег, отпущенных на медикаменты, попросту украли (60).

Приоткрыв двери для возобновления советской торговли в Хиджазе, Ибн Са’уд, вместе с тем, от подписания договора с Советским Союзом по-прежнему уклонялся. Пытался использовать этот важный, как понимал, для Москвы вопрос в качестве инструмента в переговорах с русскими о получении кредита.

«Если раньше, – говорится в одном из донесений советской дипмиссии в Джидде, – отклоняя заключение политического соглашения с СССР, Геджас мог ссылаться на то, что у него не урегулированы отношения с целым рядом стран», то сейчас – это уже не аргумент. «После заключения соглашений с Францией, Сирией, Италией и Йеменом, СССР остается единственной страной, у которой нет юридической базы в Хиджазе» (61).

Возможность получения от советского правительства займа или товарного кредита на сумму в 1 млн. ф. стер., сроком на 10 лет, активно зондировалась Хиджазом в ходе подготовки официального визита в СССР эмира Файсала (проходил с 27 мая по 7 июня 1932 г.).

Так, пишет в своем фундаментальном исследовании российскосаудовских отношений В. В. Наумкин, 11 марта 1932 г. секретаря советского полпредства в Джидде, Степана Васильевича Матюшкина, посетили начальник тайной полиции Мухсин-бей и финансовый контролер Са’ид Хашим. Когда, в состоявшейся беседе, «Матюшкин сослался на сообщение английской прессы о якобы обещанном королевству займе в 500 тысяч фунтов стерлингов», то гости стали это «горячо опровергать». Утверждали, что король и правительство не готовы к тому, чтобы связывать себя займом, у которого – ярко

184 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

выраженные «политические цели и характер». Ведь в ответ на предоставление займа англичане, по их словам, требовали вполне определенных уступок, идти на которые король не хотел.

Интересовались они во время встречи с С. Матюшкиным и возможностью получения военной помощи от Советского Союза. Мух- син-бей, рассказывает В. Наумкин, настойчиво пытался добиться от нашего диплома ответа на вопрос, как СССР, если потребуется, мог бы «помочь защитить Саудовское королевство».

Во время нахождения Н. Тюрякулова в отпуске (по болезни, прибыл в Москву 3 сентября 1931 г., вернулся в Джидду 5 мая 1932 г.), поверенным в делах оставался Залкинд Гораций Абрамович (1898– 1938). В ноте, направленной им эмиру Файсалу, наместнику короля

вХиджазе, говорилось: «Народный комиссариат по иностранным делам, желая быть должным образом представленным при обсуждении и разрешении вопросов, являющихся предметом ныне ведущихся переговоров назначил на время отпуска г-на Тюрякулова его заместителем г-на Горация Залкинда в качестве поверенного

вделах» (62). Прибыл Г. Залкинд в Джидду 1 сентября 1931 года. Проработал недолго, и 29 марта 1932 г. был отозван из временной командировки в Москву – для участия в заседании коллегии НКИД (вместе с находившимся еще тогда в столице Назиром Тюрякуловым). На этом заседании обсуждался вопрос о предстоящем визите

вСССР эмира Файсала (63).

Во время встречи с министром финансов (19.10.1931) Г. Залкинд высказывался в том плане, что для разворачивания и поддержания «длительных отношений» между хиджазским правительством и советскими «хозяйственными организациями» требуется соответствующая договорно-правовая база, на которой такие отношения и могли бы быть построены. Иными словами, недвусмысленно давал понять, что активизация торгово-коммерческих отношений между обеими странами зависит от того решения, которое примет по данному вопросу саудовская сторона. Что же касается Советского Союза, то всеми своми действиями, в том числе и «выгодной для гепра [геджасского правительства] сделкой» с поставкой нефтепродуктов, советское правительство наглядно продемонстрировало, что «намерено вести дружественную политику по отношению к

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 185

гепра», а вот «линия поведения, взятая гепра, интересам Хиджаза не соответствует» (64).

Ответ министра сводился к тому, что после его доклада Ибн Са’уду, который ему предстоит сделать в ближайшие дни в ЭрРияде, он ожидает, что король отдаст распоряжение эмиру Файсалу уведомить советское полпредство о готовности к переговорам о заключении дружественного политического и торгового соглашения. Такой ответ – с акцентом на возобнолении переговоров – ясно указывал на то, докладывал Г. Залкинд, что саудовцы намерены и будут использовать данный вопрос в ходе встреч и бесед эмира Файсала в Москве в целях получения товарного кредита.

Из беседы с турецким временным поверенным в делах, характеризовавшим финансовое положение Ибн Са’уда как крайне тяжелое, Г. Залкинд, узнал, что переговоры саудовцев с голландскими банками насчет предоставления кредита в 500 тыс. ф. ст. не увенчались успехом, ибо те выдвинули неприемлемое для Эр-Рияда условие. Состояло оно не только в установлении их контроля над расходованием кредитных средств, но и над деятельностью томожни. Иными словами, как и англичане, голландцы не преминули воспользоваться безденежьем Ибн Са’уда и попытаться отжать у него таможню (65).

Неважно обстояло дело у саудовцев, как сообщил Г. Залкинду турецкий дипломат, и с поставками оружия. По его сведениям, закупленная ими недавно – через какого-то поляка-посредника – партия ружей в количестве 10 тыс. едениц, притом, как выяснилось впоследствии, по завышенным ценам, «оказалась недоброкачественной». Практически сразу после начала их использования они выходили из строя – в ружьях заедало пружину. На основании этой и другой полученной информации советская дипмиссия не исключала, что во время визита в Москву эмир Файсал в ходе переговоров мог затронуть и вопрос о военных поставках.

Небезынтересными представляются и отзывы о самом Залкинде, которые приводит в своей книге о деятельности советской дипломатии в Саудовской Аравии российский историк-арабист В. В. Наумкин, ссылась на неопубликованную рукопись другого российского исследователя А. И. Яковлева. Наш временный пове-

186 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

ренный в Джидде, Г. Залкинд, пишет А. Яковлев, «не знал арабского языка» (переводчиком во время его встреч и бесед выступал С. Матюшкин), и «несколько свысока смотрел на саудовских деятелей». В его дневниковых записях «чувствуются нотки высокомерия и пренебрежения к бедной Аравии» (66).

Арабы Аравии, надо сказать, весьма чувствительны по отношению к проявлениям всякого рода снобизма и высокомерия. Реагируют на них крайне отрицательно. И лиц-носителей таких «болезней», как они их называют, из круга своего общения исключают. Прослыть гордецом и человеком высокомерным, где бы то ни было в Аравии, – значит не добиться успеха в установлении деловых контактов и связей, и, как следствие, – не состояться ни как дипломату, ни как бизнесмену. Поучая сыновей своих, как достойно вести себя среди людей, притом повсюду, куда бы не забросила их судьба, араб Аравии непременно упомянет айат («стих») из суры (главы) Лукман, в которм говорится: «Не криви свою щеку перед людьми и не ходи по земле горделиво. Поистине, Аллах не любит всяких гордецов, хвастливых» (67). К сведению читателя, Лукман ал-Хаким (его именем названа одна из сур Корана) – это легендарный мудрец и долгожитель. Изречения его, хранимые в преданиях арабов Аравии, часто цитируются ими. Был он, как гласят легенды, мудрейшим из старейшин ‘адитов, древнейшего из народов Аравии, населявших Аравийский полуостров после Великого потопа, но «исчезнувших с лица земли», и превратившихся в «арабов утерянных». Лукман – один из немногих, кто внял проповедям пророка Худа и уверовал в Бога Единого. И за это Аллах не подверг его наказанию, как других ‘адитов, а даровал ему мудрость великую и жизнь долгую, «равную жизни семи коршунов». Так, повествуют сказания арабов Аравии (68).

После отбытия Г. Залкинда из Джидды обязанности временного поверенного в делах исполнял Шакир Сафиуллович Измайлов (1897–1937), первый секретарь советского полпредства (занял место Ю. Туйметова, выехавшего в Москву 28 апреля 1931 г.).

В поисках финансовых средств король Ибн Са’уд в 1932 г. отправил в поездку по ряду европейских государств своего сына, эмира Файсала, наместника Хиджаза, исполнявшего также обязанности

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 187

министра иностранных дел. Было принято решение включить в список этих стран и Советский Союз. Что касается визита эмира конкретно в СССР, то главная его задача состояла в том, чтобы добиться от Москвы получения товарного кредита. Москва, в свою очередь, выражала заинтересованность в заключении договоров о дружбе и торговле. Партийное руководство Советского Союза по-прежнему рассматривало Ибн Са’уда как «собирателя земель Аравийских», высказывалось о нем как о «локомотиве националь- но-освободительного движения в Аравии».

29 мая 1932 г. 26-летний эмир Файсал в сопровождении заместителя министра иностранных дел королевства Фуада Хамзы, своего адъютанта, майора Халида ал-Уэйби, секретаря делегации Са’ида Шакира ас-Сирмана и свиты прибыл в Москву, на Белорусско-Бал- тийский вокзал, поездом из Польши (до этого принц Файсал побывал в Англии, Нидерландах, Франции и Польше). На польско-совет- ской границе, на станции Негорелое, его встречали (27 мая 1932 г.) заведующий 1-м Восточным отделом С. Пастухов, референт этого отдела Поляков и находившийся в то время в Советском Союзе Карим Хакимов (сопровождал эмира Файсала во время всей поездки). На вокзале в Москве гостя приветствовала довольно большая группа советских руководителей, включая исполнявшего обязанности наркоминдела Н. Н. Крестинского, его заместителя Л. М. Карахана, заместителя наркомвоенмора и заместителя председателя Реввоенсовета Л. Б. Каменева, председателя Моссовета Н. А. Булганина, командующего Московским военным округом А. И. Корка, а также послы ряда исламских стран.

Газета «Известия», официальный орган ЦИК СССР, по случаю прибытия в Москву эмира Файсала ибн ‘Абд ал-‘Азиза Аль Са’уда опубликовала специальную статью. В ней говорилось, что «арабский народ, обманутый в надеждах насчет помощи извне в борьбе за независимость, принялся строить свое национальное государство собственными силами». Двумя столпами этого независимого государства, созданием которого занималась «недждийская группа племен, руководимая своим ваххабитским начальником» Ибн Са’удом, являлись Неджд и Хиджаз. «Советский Союз, – подчеркивалось в статье, – первым, и без всяких оговорок, признал незави-

188 И. П. СЕНЧЕНКО. СОВЕТСКАЯ РОССИЯ, АРАВИЯ И ПЕРСИДСКИЙ ЗАЛИВ

симость нового государства и установил с ним нормальные дипломатические отношения». Согласно этой статье, новое независимое государство в Аравии возникло, дескать, благодаря тому «мощному влиянию», что оказала Октябрьская революция в России на народы Арабского Востока (69).

Втот же день (29 мая) эмира Файсала и членов возглавляемой им делегации принял председатель ЦИК Михаил Иванович Калинин (1875–1946), которому эмир передал письмо от короля Ибн Са’уда, датированное 12 апреля 1932 года. В честь высокого гостя был устроен официальный завтрак. Выступая на нем с речью,

М.И. Калинин отметил, что, приветствуя в Москве эмира Файсала, он приветствует и «представленное в его лице правительство арабского народа, который сумел, …благодаря мужественной и дальновидной политике его руководителей, завоевать и укрепить свою полную независимость, являющуюся необходимой предпосылкой для экономического и культурного развития страны». В заключительной части своей речи М. И. Калинин подчеркнул, что он убежден в том, что приезд эмира Файсала в Советский Союз «несомненно будет способствовать дальнейшему укреплению дружбы» между обоими государствами (70).

Вответной речи эмир Файсал сказал, что он уверен в том, что его посещение Советского Союза «послужит еще большему укреплению уз дружбы» между обеими странами, а «личный контакт», как он надеется, «будет содействовать разрешению интересующих обе стороны вопросов в духе дружбы и искренности» (71).

ВМоскве эмир Файсал и Фуад Хамза встречались и беседовали с председателем Совнаркома В. М. Молотовым (1890–1986), а также с наркомом во военным и морским делам К. Е. Ворошиловым (1881–1969). Обсуждали перспективы развития двусторонних отношений в областях торговли и военного сотрудничества. Найти взаимопонимания по спорным вопросам не удалось.

Состоялась чисто протокольная встреча делегации с главой Моссовета Н. А. Булганиным (1895–1975). 31 мая 1932 г. в честь принца Файсала в Кремле был устроен прием от имени председателя СНК СССР В. М. Молотова.

ЧАСТЬ II. ДИППРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ДЖИДДЕ 189

И. В. Сталин эмира Файсала не принял. Не дали встретиться ему и с Р. Фахретдиновым, оказавшим Ибн Са’уду помощь во время работы Мекканского конгресса. Причиной тому, как пишет О. Б. Озеров, – не допустить того, чтобы он рассказал эмиру Файсалу о развернутой в Советском Союзе в то время широкой антиисламской кампании (с декабря 1929 г. по 1932 г. из 12 тысяч действовавших в стране мечетей было закрыто 10 тыс.) (72).

Отдельного упоминания заслуживает встреча и обстоятельная беседа Ф. Хамзы с заместителем народного комиссара внешней торговли СССР (31 мая), во время которой Ф. Хамза, как явствует из архивных документов, «поднял вопрос о предоставлении Хиджазу кредита в 1 млн. ф. ст., сроком на 10 лет». Заместитель наркома заявил, что решение данного вопроса напрямую связано с урегулированием другого вопроса, а именно: с подписанием «торгово-по- литического соглашения». Без заключения такого соглашения, резюмировал он, «трудно говорить о предоставлении кредита на столь длительный срок» (73).

Помимо товарного кредита, во время переговоров в Москве эмир Файсал и Фуад Хамза затрагивали также темы об увеличении числа мусульманских паломников из СССР и об организации транзита через Советский Союз пилигримов из третьих стран.

В Москве делегация посетила автомобильный завод им. Сталина (бывший АМО), Центральный Дом Красной Армии и Воен- но-Воздушную академию. Побывала на аэродроме, где наблюдала за полетами советских летчиков, исполнявших фигуры высшего пилотажа, и на Московском ипподроме, где имела возможность полюбоваться за столь милыми сердцу арабов Аравии скачками на лошадях. Познакомилась с русским балетом в Большом театре.

Разместили делегацию в особняке на Спиридоновке (д. 17), выделив для нее весь верхний этаж (74).

Затем состоялась двухдневная поездка в Ленинград (3-4 июня). Принимали гостей там радушно и хлебосольно. Эмир со свитой посетили Ленсовет, Эрмитаж, Петергоф, Институт растеневодства и завод «Красная заря», где эмиру Файсалу подарили автоматическую телефонную станцию (АТС). Опережая ход повествования, скажем, что в 1934 г. эту АТС установил в Та’ифе, в резиденции короля, со-