4. Крах режима Керенского

После создания Директории высшей государственной властью бесконтрольно распоряжался Керенский. Без каких бы то ни было консультаций, по существу самостоятельно, он издавал указы и постановления по самым различным вопросам государственной и общественно-политической жизни. Он запрещал или ограничивал деятельность политических партий, закрывал газеты и журналы, вносил изменения в законы о вывозе денег за границу, разрешал и запрещал съезды и совещания. Керенский легко и просто раздавал своим приближенным крупные должности, самолично назначал послов. Причем в расчет принималось главным образом личное знакомство и преданность ему самому. Бубнов писал, что «вокруг Керенского, где бы он ни находился, носились какие-то растерзанные типы обоих полов; все это в революционной экзальтации галдело, ожидая от Керенского каких-то «чудес». Кампания славословия и восхваления Керенского достигла апогея. Его изображали единственным спасителем Отечества, национальным героем, ни с кем не сравнимым и незаменимым государственным деятелем.

Все это, по словам А. Демьянова, быстро «избаловало» его, вскружило ему голову и стало сказываться на самой деятельности правительства. У многих складывалось впечатление, что осенью 1917 г. Керенский утратил способность к критическому самоанализу и правильной оценке событий. Он был просто ослеплен головокружительной карьерой и не желал вносить каких бы то ни было перемен ни в политику, ни в структуру власти. А та чрезвычайно суетливая и нервозная деятельность, которой он занимался денно и нощно, оказалась простой видимостью, имитацией работы по укреплению государственного аппарата.

Даже такое масштабное мероприятие, как Демократическое совещание, состоявшееся 14—22 сентября по инициативе Керенского, никаких изменений в систему управления не внесло. Главная проблема, которую решало совещание, свелась к вопросу: за коалицию или против нее. Первое голосование дало следующие результаты: 766 человек высказались «за», 688 — «против» и 38 - воздержались. Затем началось уточнение пунктов резолюции. Тут же была внесена поправка, исключавшая из коалиции кадетов. Поставили на голосование резолюцию в целом, и она провалилась: против нее голосовали 813 человек, «за» — 180 и 80 воздержались.

Тогда лидеры эсеров и меньшевиков - А.Р.Гоц, Ф.И.Дан и И.Г.Церетели — предложили вопрос о коалиции передать на рассмотрение того органа, который будет избран Демократическим совещанием, т.е. Предпарламента. Одновременно они попытались с помощью Демократического совещания скорректировать политику правительства. Керенскому было предложено положить в основу деятельности программу, принятую Государственным совещанием 14 августа. Эта программа предусматривала быстрейшее прекращение войны, передачу помещичьей земли в ведение земельных комитетов и скорейший созыв Учредительного собрания. Авторы программы — эсеры и меньшевики назвали ее своей программой. На самом деле это была все та же народная программа, выработанная в ходе Февральской революции.

Эсеры и меньшевики в обстановке стремительного нарастания кризиса тоже вспомнили о народной программе, заменив лозунг о хлебе требованием «скорейшего созыва Учредительного собрания», и с ее помощью попытались повернуть ход событий в свою пользу. Однако Керенский уже был неуправляем. Он отверг все это и заявил, что решения Демократического совещания для него не обязательны, поскольку именно он представляет «общенациональную власть». Главным его делом по-прежнему оставалась проблема создания сильной личной власти, опирающейся, по словам Дана, «неизвестно на что и на кого».

Слабая попытка эсеров и меньшевиков повернуть ход событий в направлении к парламентаризму, предпринятая 7 октября, также закончилась провалом. И Совет республики, т.е. Предпарламент, оказался на обочине реальной государственной власти, сосредоточенной в руках Керенского. Предпарламент получил лишь право совещательного голоса. В.Д.Набоков поставил его в один ряд с булыгинской Государственной думой, а Ф.И.Дан оценил как «ублюдочное, компромиссное учреждение, возникшее из неудачного Демократического совещания».

На состоянии власти отражались также особенности характера Керенского. Как утверждал Церетели, в тех условиях для спасения страны необходимы были «воля, организаторские способности, умение провести в жизнь мероприятия, способные удовлетворить стремления большинства населения», но все это как раз и отсутствовало у главы правительства и созданного им государственного аппарата. Получив безграничную власть, Керенский, по наблюдению Церетели, не имел возможности своими силами укреплять ее. Он лишь мог сохранить то, чем располагал на деле, и то в течение короткого периода времени.