1.1 Участие башкир в Отечественной войне

Наиболее массовым было участие башкир в Отечественной войне 1812 года. Всего в Башкирии и из прилегающих уездов Пермской и Челябинской областей было сформировано 28 башкирских, 2 мишарских (мещерякских) и 2 тептярских казачьих полка. Каждый полк имел свое знамя. Знамя 5-го Башкирского полка добровольцев до сих пор свято хранится в Национальном музее Республики Башкортостан (Приложение №1).

В июне-октябре 1812 года было организованно 18 конных башкирских полков, а в конце 1812 – начале 1813 года было организованно ещё 8 полков. И всего было организовано 28 башкирских конных полков. Каждый башкирский уезд¹ или кантон² дал по одному полку. Из села Янышево Благоварского района на фронт в начале 1813 года в составе 20 башкирского конного полка ушли 5 человек. Этих пятерых конников собирало всё село, так как на фронт надо было выезжать в своем обмундировании, со своим оружием, провизией и запасной лошадью. Конный полк состоял из 500 солдат, а командирский состав насчитывал 30 человек (два полковых командира – один башкир, другой русский офицер, 1 старшина, 5 есаулов, 5 сотников, 5 хорунжиев, один мулла, писарь, десять пятидесятников). Воины имели традиционное для них вооружение и 2 коня.

В 1812 году в Башкирии был неурожай, народ голодал, но снаряжал воинов конями, обмундированием и оружием. Население края собирало деньги на нужды войны. Уже к 15 августа 1812 года башкиры, тептяри¹ и мишари² пожертвовали в пользу армии 500 тысяч тогдашних полновесных рублей царской чеканки. Добровольные взносы продолжались и в сентябре. Башкиры собрали и подарили армии 4139 лучших строевых лошадей. Народ был охвачен небывалым патриотическим подъемом; на войну вместе с мужьями шли даже женщины (Приложение №2).

За всё это Российское военное командование направило благодарственное письмо всему башкирскому народу. После чего башкиры собрали 500000 рублей ассигнациями [1,67].

1.2. Военная тактика башкир

Впервые французы познакомились с башкирской конницей (Приложение №3) ещё в 1807 году, когда она прикрывала отход русской армии в бою с армией Фридлянда. Башкиры выпустили тогда «несколько сот стрел в неприятеля, изумленного невиданным оружием». В 1812 году башкиры и мещеряки составляли уже 4 полка в корпусе атамана М.И. Платова (Приложение №4).

Действуя в составе корпуса, башкирские воины постоянно находились «в делах против неприятеля». Они сражались на Бородинском поле, воевали в составе «летучих» отрядов, преследовали неприятеля при наступлении русской армии, осыпали французов стрелами в битве при Березине. Какой-либо уставной формы одежды в башкирских полках не было. Воины носили национальные костюмы, на некоторых всадниках также были кольчуги (Приложение №5). Оружием служили пики, сабли, фитильные ружья с сошками¹. Воины имели также колчаны со стрелами и налучья с луками [1,58]. Башкирские конники выработали своеобразную тактику. О действии башкирского воина в бою можно привести следующие слова одного анонимного автора: “40 шагов есть среднее расстояние для верного выстрела из лука. В сражении башкир передвигает колчан со спины на грудь, берет две стрелы в зубы, а другие две кладет на лук и пускает мгновенно одну за другой; при нападении крепко нагибается к лошади и с пронзительным криком, грудью и с засученными рукавами смело кидается на врага и , пустивши 4 стрелы, колет пикою”. Другой подчеркивал, что башкиры “мастерски владеют пикой и метко стреляют из ружей и луков,– последним действуют такой силой, что пущенная стрела на недальном расстоянии, как, например, саженях на 15 пронзает насквозь не только человека, но даже лошадь”

За мастерское владение луками французы башкир прозвали “северными амурами” (Приложение №6). Из мемуаров французского генерала Марбо: “…Во время нашего пребывания на высотах у Пильница неприятель, в особенности русские, получили многочисленные подкрепления, из которых главное под начальством Беннигсена², состояло не менее как из 60 тыс. человек. Это подкрепление было приведено из-за Москвы и заключало в себе очень большое количество татар и башкир, вооруженных одними луками и стрелами. Наши солдаты за их луки и стрелы прозвали башкир “северными амурами”[4,34]. Эти новички, еще совсем не знавшие французов, были так воодушевлены своими предводителями, что, ожидая обратить нас в бегство при первой встрече, в самый день своего появления в виду наших войск кинулись на них бесчисленными толпами, но встреченные залпами из ружей и мушкетов, башкиры вынуждены были отступить, оставив на месте битвы значительное число убитых. Эти потери вместо того чтобы охладить их наступление, казалось, только его подогрели. И, так как они двигались без всякого построения и никакая дорога их не затрудняла, то они носились вокруг наших войск, точно рои ос, прокрадываясь всюду. Настигнуть их было очень трудно, атаки этих варваров постоянно повторялись и русские поддерживали их отрядами гусаров, чтобы воспользоваться тем беспорядком, который башкиры могли произвести в том или другом месте нашей линии. Варвары громкими криками окружили наши эскадроны, пуская в них тучи своих стрел… Один из самых храбрых моих унтер-офицеров Меляэн, кавалер ордена Почетного Легиона, был ранен на вылет стрелою, которая вошедши в грудь, вышла через спину… Но в моем полку было несколько людей и лошадей раненных, да и сам я был легко ранен в ногу этим забавным снарядом”.

Участник похода 1813-1814 гг. русский генерал Андрей Раевский в своих воспоминаниях рассказывает, что при отступлении Наполеон распространял слухи среди немецкого населения, что башкиры “варвары” и что “они питаются неприятелями, и особенно охотники до детей”. “По сказаниям Наполеона,– продолжает генерал Раевский,– жители Легницы¹ ожидали видеть диких варваров, и к удивлению , встречают приветливых, добрых воинов” [2,105].