4. Философия эллинистического периода, эпикуреизм, стоицизм, скептицизм и неоплатонизм.
Философские школы, возникшие в Афинах в послеаристотелевскую, эллинистическую эпоху. Это школы — эпикурейская, стоическая и скептическая (Пиррон, считающийся основоположником последней, был младшим современником Аристотеля) — существовали наряду со школами Платона (Академия) и Аристотеля (перипатетическая). Весьма характерно для вновь основанных философских школ смещение философских интересов. Так, и школа стоиков, и школа Эпикура развивали учение о природе (физику) и учение о познании (именуемое логикой у стоиков и каноникой у эпикурейцев), но принципы, формулировавшиеся ими, были подчинены выработке этических концепций, ибо именно эти концепции имели в древности (а затем и в эпоху средневековья) наибольшее практическое значение, так как непосредственно касались жизни человека. Положения же физики и логики по-прежнему носили чисто умозрительный характер и не могли иметь практического значения. Скептики принципиально не разрабатывали никакой физики, ибо считали вещи непознаваемыми, а все теории об их природе — догматическими фантазиями. Не строили они и никакой теории познания, а выступали с острой и зачастую непреодолимой в тех условиях критикой гносеологических принципов, выдвигавшихся другими, «догматическими» (термин введен скептиками) школами. Развивавшиеся ими (особенно ранними скептиками — Пирроном и Тимоном) философские положения также преследовали этические цели.
Несколько слов следует сказать теперь о физике и этике стоиков. Их физика как бы систематизировала воззрения на природу, выдвигавшиеся первыми греческими философами (особенно Гераклитом), а затем Аристотелем. В отличие от эпикурейцев, в атомистической физике которых говорилось о движении атомов в безграничной мировой пустоте, стоики были убеждены, что все космическое пространство заполнено четырьмя традиционными элементами — землей, водой, воздухом и огнем. Из них два первых пассивны, а два вторых активны. Развивая исконный античный гилозоизм, они наделяли воздухоогонь разумом, называли его пневмой (теплым дыханием), логосом и богом.
Эпикурейцы, как и Демокрит, были убеждены в бесчисленности миров в безграничной Вселенной. Однако в отличие от Демокрита, исключавшую случайность необходимость в движении атомов, Эпикур, стремясь освободить человека от всякого страха, в том числе и от страха перед однозначной необходимостью — судьбой, стал иначе интерпретировать движение атомов: они не беспорядочно движутся в мировой пустоте, как считал Демокрит, а, падая в ней сверху вниз, самопроизвольно отклоняются на незначительный угол, благодаря чему и получают возможность взаимного соприкосновения и сцепления. Такое самопроизвольное отклонение атомов представляет собой простейшую модель человеческого поведения: каждый человек, считали Эпикур и Лукреций, наделен элементом свободы воли.
Стоики развивали прямо противоположный взгляд на естественную необходимость и человеческую деятельность. Как бы развивая воззрения Гераклита, они исходили из идеи, что логос — это неумолимая судьба. Идея судьбы у стоиков обоснована иначе, чем идея необходимости у Демокрита: философы вслед за Аристотелем исходили из того, что существует один-единственный мир, за пределами которого находится безграничная пустота. И в этом единственном, живом и одухотворенном пневмой космосе за судьбой стоит безликий бог-логос. Как разумный воздухоогонь, он направляет все события в конечном мире и все причины превращает в цели. Тем самым однозначный детерминизм как учение о непосредственном сцеплении причин и действий в конечном мире превращался в телеологическое воззрение. На этих принципах строилось этико-социальное учение стоицизма. Одно из его положений состояло в утверждении равенства перед логосом-судьбой не только всех людей, но даже традиционных богов политеистического античного пантеона. Разделяя исконный социйоморфизм древней философии, стоики представляли космос как единое мировое государство, гражданами которого являются и люди, и боги.
Если этика эпикурейцев была этикой наслаждения (понимаемого отнюдь не вульгарно), то этика стоицизма — этикой долга. Ее основная формула гласит, что награда за добродетель есть сама добродетель.
Когда эпикуреизм и даже стоицизм, продолжавший заключать в себе немало натуралистических элементов, начали сходить с философской арены античного мира, платонизм благодаря трудам Плотина был модернизирован и принял форму неоплатонизма. Отрывки из «Эннеад» Плотина и из «Первооснов теологии» Прокла показывают могучий разгул идеалистической спекуляции, умозрительность, принципиально враждебную сенсуалистическому объяснению знания. Эта фундаментальная особенность объективного идеализма античности нашла свое выражение уже в диалогах Платона. Неоплатонизм представляет собой прежде всего систематизацию его идей. Но Плотин и его последователи развили и некоторые новые идеи и создали довольно стройную объективно-идеалистическую систему со значительными элементами мистицизма.
Идеализм неоплатонизма проявляется прежде всего в его учении о бытии. Согласно этому учению, верховная мировая категория — это категория единого. Оно мыслилось как совершенно бестелесное начало, относительно которого мы ничего не можем утверждать, кроме факта его существования, как безличное начало, которое само ни от чего не зависит, но от которого зависит весь последующий мировой процесс. Этапами формирования такого понятия абсолюта в предшествующей древнегреческой философии были учения Парменида о чистом бытии, платоновская идея блага, сравниваемая им с солнцем идеального мира, и аристотелевская верховная форма-первоум, являющийся одновременно и субъектом, и объектом, что составляет необходимый признак понятия абсолюта. Как и во всех этих философских построениях, у неоплатоников единое как абсолют отнюдь не рассматривалось в качестве некоей сверхъестественной личности.
Процесс порождения единым последующих космических явлений — это, по учению неоплатоников, процесс так называемой эманации, начинающейся в результате непрерывного переполнения единого (нередко иллюстрируемого Плотиной образом солнца) — единственного источника космической энергии. Сама идея эманации имеет, по всей вероятности, стоическое происхождение — это идеалистическая трансформация важнейшей натурфилософской идеи стоиков о так называемом тоническом напряжении, посредством которого пневма-логос связывает в единство весь космос, одухотворяя все более и более высокие его образования. У неоплатоников процесс эманации истолковывается сугубо идеалистически: в результате его происходит умножение и деградация бытия. Первая ступень эманации — мировой ум, или нус. В нем уже заключено раздвоение: он — субъект, зачарованно мыслящий свой объект — единое. Мировой ум в дальнейшем процессе эманации порождает последнюю ступень идеальной космической триады — мировую душу, которая содержит в себе мир идей, идеальных видов бытия. Продолжая процесс эманации, идеи порождают все бесконечное многообразие конкретных вещей. В самом конце этого процесса в результате полного угасания ослепительного света мирового первоединства появляется материя, отождествляемая с полным мраком.
Идеализм неоплатоновской системы, противопоставлявший духовно-идеальное телесно-материальному — гораздо резче, чем у Платона, — был попыткой философски обосновать рушившееся в эту эпоху под ударами христианства политеистическое религиозно-мифологическое мировоззрение с его представлениями о круговороте бессмертных человеческих душ, множестве демонов и богов, которым было уготовано соответствующее место в идеалистических построениях различных неоплатоников.