Биография Плавта

Тит Ма́кций Плавт (лат. Titus Maccius Plautus, ?254 до н. э., Сарсина, Умбрия — 184 до н. э., Рим) — выдающийся римский комедиограф, мастер паллиаты. Прибыв в Рим, поступил служителем в актёрскую труппу, затем занимался торговлей, но неудачно, после чего работал по найму, в свободное время писал комедии. У Плавта не было патронов-аристократов — он зависел от массового зрителя. Плавту пришлось много путешествовать и встречаться с людьми, принадлежащими к разнообразным прослойкам населения Италии.

Большую роль в пьесах Плавта играют рабы, благодаря которым действие часто разворачивается и подводится к развязке. В комедиях почти всегда фигурируют прихлебатель (паразит) и сводник. В основе комедий часто лежит любовная интрига, но все они оканчиваются благополучно для главного героя. При этом женские роли на сцене исполнялись мужчинами.

Язык его произведений был народным, шутки зачастую непристойные, а действие полно обескураживающих выходок. Использовал музыкальное сопровождение.

Единственный полный (кроме фрагментов) перевод комедий Плавта на русский язык выполнен А. В. Артюшковым (1933—1937).

Менехмы

В городе Сиракузах жил купец, а у него было два мальчика-близнеца, похожих как две капли воды. Купец поехал за море и взял с собою одного из мальчиков — по имени Менехм. Там был праздник, мальчик потерялся в толпе; его подобрал другой купец — из города Эпидамна, увез к себе, усыновил, а потом подыскал ему жену и оставил все свое состояние. Второй мальчик остался в Сиракузах; в память о пропавшем его переименовали и тоже назвали Менехмом. Он вырос, отправился на поиски брата, долго ездил по всем городам и, наконец, добрался до Эпидамна. Вот тут и столкнулись два близнеца, Менехм Эпидамнский и Менехм Сиракузский, и понятно, что при этом вышло много путаниц и недоразумений. Путаница — это когда Менехма Эпидамнского принимают за Менехма Сиракузского или наоборот; недоразумение — это когда Менехма Эпидамнского принимают за Менехма Эпидамнского, но приписывают ему поступки Менехма Сиракузского, или наоборот.

На сцене — город Эпидамн, стоят два дома, в одном — жена Менехма Эпидамнского, в другом — гетера, его любовница. К зрителям выходит нахлебник Менехма Эпидамнского по кличке Столовая Щетка — потому что посади его за стол, он ни крошки не оставит, Он нахваливает своего хозяина: живет привольно, сам покушать любит и других угощает. Вот и сам хозяин выходит из дому, бранясь на ревнивую жену; он стащил у нее новый плащ и несет его в подарок любовнице. Та довольна подарком и в благодарность заказывает повару ужин на троих. «На десятерых, — поправляет повар, — Столовая Щетка за восьмерых съест».

Менехм Эпидамнский с нахлебником уходят на площадь по делам, а с пристани является со своим рабом Менехм Сиракузский, приехавший искать брата. Конечно, и повар и гетера думают, что это Менехм Эпидамнский, и весело его приветствуют: это первая путаница. «Слушай, — говорит гетера, — снеси-ка ты этот краденый плащ в перелицовку, чтоб жена его на мне не узнала!» Менехм Сиракузский божится, что он тут ни при чем, и плащ у жены не крал, и жены-то у него нет, и вообще он здесь впервые. Но, видя, что женщину не переубедишь, а плащ можно, пожалуй, и присвоить, он решает поужинать с красавицей и подыграть ей: «Это я шутил, конечно, я и есть твой милый». Они уходят пировать, а раба Менехм отсылает в харчевню.

Тут появляется разобиженный Щетка: он уверен, что это его кормилец угостился без него, и напускается на Менехма Сиракузского с упреками. Это вторая путаница. Тот ничего не понимает и гонит его прочь. Оскорбленный нахлебник отправляется рассказать обо всем хозяйской жене. Та в ярости; оба садятся поджидать виновника. А Менехм Эпидамнский, здешний, уже тут как тут: он возвращается с площади злой, кляня себя за то, что впутался там свидетелем в судебное дело и оттого не поспел на пирушку к гетере. Жена и нахлебник набрасываются на него с упреками, жена — за похищенный плащ, нахлебник — за съеденный без него ужин. Это первое недоразумение. Он отбивается, но жена заявляет: «На порог тебя не пущу, пока не принесешь мне плащ обратно!» — и захлопывает дверь. «Не больно-то и хотелось!» — ворчит муж и решительно направляется к гетере — за утешением и за плащом. Но и тут он наталкивается на неприятность. «Что ты вздор несешь, ты же сам забрал плащ в перелицовку, не морочь мне голову!» — кричит ему гетера. Это второе недоразумение. Она тоже захлопывает перед ним дверь; и Менехм Эпидамнский уходит куда глаза глядят.

Тем временем Менехм Сиракузский с плащом в руках, не найдя в харчевне своего раба, в растерянности возвращается обратно. Жена Менехма Эпидамнского принимает его за раскаявшегося мужа, но для порядка все-таки ворчит на него. Это третья путаница. Менехм Сиракузский ничего не понимает, начинается перебранка, все свирепее и свирепее; женщина кличет на помощь своего отца. Старик хорошо знает свою дочь — «от такой сварливой жены кто угодно заведет любовницу!» Но воровать у жены — это слишком, и он тоже начинает вразумлять мнимого зятя. Это четвертая путаница. Не сошел ли он с ума, что своих не узнает? Догадливый Менехм и впрямь прикидывается безумным — и, как Орест в трагедии, начинает кричать: «Слышу, слышу божий голос! он велит мне: возьми факел, выжги, выжги им глаза!..» Женщина прячется в дом, старик бежит за лекарем, а Менехм Сиракузский спасается, пока цел.

Возвращается Менехм Эпидамнский, а навстречу ему — тесть и врач с попреками за разыгранную сцену бешенства: это третье недоразумение. Менехм отвечает руганью. «Да он и впрямь буйный!» — восклицает лекарь и зовет на помощь четырех дюжих рабов. Менехм еле отбивается от них, как вдруг является неожиданная помощь. Раб Менехма Сиракузского, не дождавшись в харчевне своего господина, пошел его искать, а то без присмотра вечно он впутывается в неприятности! Неприятности налицо: вот какие-то парни среди бела дня вяжут вроде бы как раз его хозяина! Это уже пятая путаница. Раб бросается на подмогу к мнимому господину, вдвоем они раскидывают и разгоняют насильников; в благодарность раб просит отпустить его на волю. Отпустить на волю чужого раба Менехму Эпидамнскому ничего не стоит: «Ступай, я тебя не держу!» — И Менехм отправляется еще раз попытать счастья у гетеры.

Раб, обрадованный, бросается в харчевню собрать свои пожитки и тут же сталкивается с настоящим своим хозяином, Менехмом Сиракузским, который и не думал отпускать его на волю. Начинаются перекоры и попреки. Это четвертое недоразумение. Пока у них идет перебранка, из дома гетеры слышится такая же перебранка, и на пороге появляется после новой неудачи Менехм Эпидамнский. Тут наконец-то оба брата сталкиваются на сцене лицом к лицу. Раб в недоумении: кто же его хозяин? Это шестая, и последняя, путаница. Начинается выяснение: оба — Менехмы, оба — родом из Сиракуз, и отец один и тот же… Правда торжествует, рабу окончательно даруется свобода, Менехм Эпидамнский радостно готовится перебраться на родину, к брату, в Сиракузы, а раб объявляет публике, что по случаю отъезда распродается все добро: дом, земля, вся утварь, челядь «и законная жена — если только на такую покупщик отыщется!». На том и кончается комедия. 

Старшая Эдда

Песнь о Хюмире

Раз боги с охоты возвращаются с добычей и пир затевают, и котла не хватает им. И вот бог Тюр по дружбе Тору, Одина сыну, совет дает добрый: «Живет на востоке… Хюмир премудрый» и хранит он «котлище великий, с версту глубиной».

И вот Тюр и Тор в путь отправляются и, прибыв к месту, козлов своих в стойло ставят, а сами в палаты идут.

Вот появляется Хюмир в палатах, и гости навстречу выходят ему. Хюмир же балку ломает, котлы с нее — счетом восемь — падают, и один только цел остается. Затем трех быков круторогих на стол подают, а Тор целых двух съедает.

Наутро в море идет вместе с Хюмиром Тор, удилища взяв. Насаживает на крючок Тор-победительголову бычью, в воду забрасывает, а змей, что мир людской опоясал, пасть разевает и заглатывает наживку. Тащит Тор его смело и начинает колотить его, отчего ревет змей и на дно вновь уходит.Хюмир же двух китов, этих вепрей прибоя, поймал, и вот уже к берегу правят они. На берегу же,силу Тора проверить желая, приказывает ему Хюмир китов до двора донести.

Доносит Тор китов. Но и этого мало Хюмиру, чтоб силу Тора проверить. Просит он его кубок разбить,и Тор с силой в каменный столб кубок мечет, «…раздроблен был камень кубком на части, но без трещин кубок вернулся к Хюмиру». Тут совет вспоминает Тор: надо в голову Хюмира,ётуна-великана, кубок метнуть, ибо череп его крепче камня. И правда, о голову Хюмира разбивается кубок. Согласен тут великан котел свой отдать, но условием ставит, чтобы искатели котла сами, безчьей-либо помощи, унесли его. Тюр даже сдвинуть котел не может, Тор же берется за край котла,на голову его надевает и идет, бренча о пятки котельными кольцами.

Недалеко отъезжают они, как, обернувшись, видят, что с Хюмиром вместе идет за ними «войско могучее многоголовых». Тогда Тор, сбросив котел, поднимает молот свой Мьёлльнир и всех убивает.

К асам-богам Тор возвращается с котлом, «и асы теперь каждую зиму досыта пили пиво».